Второй

Каникулы пролетели, будто их и не было. Альберт успел выспаться, написать эссе «Хорлотское владычество: иго или союз?», распить две бутылки морошковой настойки с теми, кто тоже остался в школе, — и вот снова он, утренний будильник. Как и положено январскому утру, стояла кромешная тьма, только один оранжевый огонёк медленно разгорался над дверью, вторя нарастающей громкости звонка. Вылезать из-под тёплого одеяла не хотелось, и Альберт решил полежать, пока не станет достаточно светло, тем более, что соседи по комнате пока не подавали признаков жизни. Постепенно белеющий свет всё отчётливее вырисовывал очертания спальни: громоздкий шкаф, один на всех письменный стол, зеркало на стене, неразобранный рюкзак на полу, две пустые кровати, оставшиеся здесь с тех времён, когда многочисленных учеников приходилось селить по пять человек в одну комнату, а теперь Альберт, Бренги и Леоф сваливали на незанятые спальные места всякий хлам. Когда посветлело настолько, что стало возможно в подробностях рассмотреть изображение полуголой девицы, приклеенное на шкаф, Леоф высунул голову из кокона одеяла и несчастным голосом спросил: — Что у нас сегодня? Бренги только перевернулся на другой бок. Альберт терпеть не мог разговаривать по утрам, но вопрос мигом заставил сесть в постели. Сегодня начинается новый семестр — а это значит новые предметы! Босые ступни обожгло холодом, когда он вскочил, чтобы скорее увидеть расписание, начертанное на стене над столом. С трудом вглядевшись сонными ещё глазами в каллиграфический почерк, заполнявший ровные ячейки, Альберт в первый момент ощутил разочарование. Сегодняшний понедельник был точной копией всех предыдущих понедельников этого учебного года: история, магия разума, преобразования, боевая магия, тренировка по боевой магии... Зато во вторник после культуры и религии сразу два новых предмета — магия частиц и артефакторика, а после обеда преобразования и... — Что это? — он ткнул пальцем в расписание. — А что там? — Леоф так и не удосужился встать или хотя бы сесть. — Во вторник после обеда... «тренировка воздух»? — Альберт не мог поверить своим глазам. — А, да. — Оказалось, Бренги уже проснулся, просто не шевелился. — У нас новый наставник, девчонки болтали. Эти всегда всё знают. — Что? Кто? Почему он говорит об этом таким будничным тоном?! — Говорю же, новый. Среди наших-то не было воздуха. — О боже, у меня будет стихийный наставник. — Альберт плюхнулся на стоящий рядом стул, сомневаясь, что ноги его удержат. — Интересно, кто такой и откуда, — сказал Леоф таким голосом, как будто ему совсем не было интересно. — Этого не слышал, — ответил Бренги, — но он вроде бы больше ничего не ведёт, только тренировки. Специально для Альберта, получается. Может, даже ленточкой перевяжут. — Ага, с открыткой, — хохотнул Леоф, — «Альберту Дьюри в безраздельное пользование...» — Как же, в безраздельное, — проворчал Альберт, вставая и торопливо натягивая джинсы. Вообще-то, спешить было некуда, но потрясающая новость так его взбудоражила, что хотелось просто куда-нибудь бежать. — Можно подумать, вы не припрётесь на мою тренировку. — Само собой припрёмся, — пообещал Бренги. — По крайней мере, на первую, а там посмотрим. Вдруг он злобный, как Сорхе, страшный, как Гайр, и тупой, как Харди. — Это усложнило бы дело, — с грустью признал Альберт, завязывая шнурки. — Хотя важнее всего — чему он сможет меня научить. Я думаю, плохого преподавателя давно можно было найти. А раз воздушного наставника столько времени не было и теперь посреди года отыскали кого-то со стороны — должно в нём быть что-то особенное... — Особенная неспособность ни к чему, кроме преподавания? — предположил Леоф. — Или ему негде больше жить, — добавил Бренги. — Ой, да ну вас, вы же просто завидуете! — Альберт схватил зубную щётку и заодно учебники на первую половину дня, чтобы не возвращаться. — За завтраком увидимся! Альберт сгорал от нетерпения и не мог думать ни о чём другом, но беспощадное время шло своим чередом, вынуждая сначала высидеть все уроки понедельника — как специально, беспросветно унылого. От первого учебного дня в сентябре он отличался тем, что Альберт уже знал, чего ждать, и больше не проваливался в мучительные воспоминания при виде Дженкинса. Зато перед ментальной магией он теперь испытывал лёгкую нервозность, но сегодня обошлось: чтобы не слишком нагружать их сразу после каникул, госпожа Шенди решила на одно занятие вернуться к простой телепатии. На боевой магии они пол-урока писали тест, потом повторяли блоки, а потом Дженкинс выгнал их на мороз, в смысле во двор, для дополнительного практического занятия. Они отрабатывали на Рикардо атаки режущего типа, для которых необходимо так сжать поток, чтобы он стал тонким и острым, не теряя при этом силы и скорости. У Альберта всё было отлично с силой и скоростью, и именно поэтому ему было так трудно придавать энергии точную форму. Всё-таки, когда природный запас энергии небольшой, как у Томара, намного проще им управлять. Правда, всем остальным это не помогало: от их ударов Рикардо мотало из стороны в сторону, но редко кому удавалось выбить из его деревянного тела облачко щепок, оставив хотя бы зарубку. От ударов Альберта манекен отбрасывало в стену, но в сегодняшнем задании это не считалось за больший успех. Альберт ненавидел оказываться в подобных ситуациях и чуть приободрился, когда от атак они перешли к блокам. — В чём сложность защиты от такого удара? — спросил Дженкинс, как будто это не он учил студентов, а они должны были всё ему растолковывать. Ян не подвёл: — Против концентрированной атаки нужна концентрированная защита, а это значит, что щит должен быть как можно меньшего размера, потому что на большой площади не удержать максимальную плотность. — И? — И надо успеть понять, куда прилетит атака, чтобы поставить щит только там. — Верно. Это требует... — Но разве не наоборот? — спросила Лотта. — При сотворении преобразований, требующих сильного сжатия энергии, необходимо двигаться от большей площади к меньшей: сначала создать равномерное поле удобного размера, а потом собрать выделенную энергию в одну точку. — Бред, — сказал Дженкинс. — Но на экзамене по преобру так и ответишь. На самом деле, никакой противник не даст вам столько времени. Встаньте в пары. Все завертели головами в поисках партнёров, Альберту достался оказавшийся рядом Бренги. — Ещё раз, — наставлял учитель, — мы отрабатываем блоки. Атака второстепенна. Не пытайтесь друг друга поубивать. Такой атакой легко ранить, будьте осторожны. Дайте партнёру возможность блокировать... Альберт, уже начавший замерзать, слушал, изогнув бровь. Что за внезапная забота об их сохранности? Хотя с другой стороны, атаки, которые они изучали до сих пор, могли оставить разве что синяк, ну в самом худшем случае — перелом, но до такого ни разу не доходило. А лезвием, так же, как и настоящим, можно и в самом деле убить. И правда как-то не по себе... Впрочем, быстро стало понятно, что им всем рановато беспокоиться о том, чтобы слишком сильно навредить партнёру. Острое лезвие всё ещё ни у кого не получалось, и Альберт вскоре поймал себя на том, что, полностью противореча указаниям учителя, усердно пытается собрать энергию в клинок, совершенно не заботясь, сможет ли Бренги отразить удар. Но ведь и блокировать они учатся не любую атаку, а именно режущую, что, по идее, должно быть сложнее. Значит, надо стараться, в том числе и ради напарника. Альберт сделал короткую передышку, только чтобы перевести дух и утереть пот со лба. Скоро им придётся поменяться, и вряд ли Бренги даст ему возможность испытать щит против тонкого лезвия: его атака скорее будет чем-то вроде энергетической дубины. Так что лучше пока ещё попытаться... Кто-то вскрикнул. Все разом повернули головы на звук, и Альберт увидел, что Лотта прижимает обе руки к правой стороне головы. Между её пальцев струились неприлично красные в такой мороз ручейки, обхватывали запястье, затекали в рукав, тяжёлыми каплями падали на бежевую куртку и белый снег. — О боже, Лотта, Лотта, прости!.. — Томар шагнул к ней и протянул руку, но так и встал, не зная, что делать дальше. — Специально, что ли?! — рыкнул Дженкинс с такой злобой, что Альберт испугался, как бы преподаватель не бросился добивать несчастную Лотту. Но оглянулся и увидел, что Дженкинс вообще на неё не смотрит, отвернувшись в сторону Рикардо, как будто это манекен покалечился на его уроке. — Хостин, отведи её в лазарет, — бросил он через плечо. Томар, получив наконец возможность что-то сделать, подскочил к Лотте, обнял её за плечи, осторожно развернул и повёл ко входу в замок, Уна кинулась следом и подхватила подругу с другой стороны. Глядя, как Лотта торопливо семенит, поддерживаемая одноклассниками, Альберт уверился, что ничего страшного не произошло: скорее всего, у неё рассечено ухо. Всё равно неприятный опыт, особенно для девушки, но ничего такого, что госпожа Мэйгин мигом не привела бы в порядок. Ве подчёркнуто сосредоточенно изучал зарубки на Рикардо, Ян с любопытством смотрел в преподавательскую спину, а Бренги более выразительно прожигал её глазами. Остальные тоже явно не паниковали. Наконец Дженкинс соизволил явить им свой анфас вместе с колючей версией бесцветного взгляда и тихо произнёс: — Кто не использует уши по назначению — останется без них. Это ясно?

***

Отпустив учеников, Джейсон поправил манекен, убедился, что тренировочный угол в порядке. Не удержался и посмотрел мельком туда, где уже притоптанный снег скрывал ярко-красные капли. Мерещился ползущий из-под снега запах, густой и липкий, першащий в горле, оседающий в лёгких толстым слоем. Он отвернулся и вдохнул полной грудью свежий морозный воздух, который ничем не пах и выветривал вонь, тошноту и муть из головы. Самое удивительное, что больше ничего не было. Он прислушался — совсем ничего. Надо же. Он восемь лет принимал таблетки, потому что ему сказали их принимать. Перестал принимать, когда сказали перестать. Он даже и не думал всерьёз, что в этом был какой-то смысл. «Джейсон, загляни ко мне, будь добр». Он обернулся на окна четвёртого этажа, но только зажмурился от болезненно слепящих солнечных бликов. Последний раз обвёл взглядом площадку и пошёл ко входу в холл, стараясь лишний раз не опускать глаза под ноги, хотя до него по дорожке протоптался весь класс. Подъём по лестнице давал время потерзаться догадками, что могло понадобиться Макдуфу. Это из-за Лотты? Что-то ему не понравилось в настроении директора. Хотя нет, ему просто не нравилось, когда директор вызывал к себе: даже если ничего не случилось, это предвещало долгую и скучную беседу. К тому моменту, когда он коснулся круглой дверной ручки, его уже переполняли мрачные предчувствия. Директор смотрел в окно, сложив руки за спиной. Раньше, чем он повернулся, Джейсон увидел человека в кресле для посетителей. Брызнул вихрь чёрных перьев, в лицо дохнуло трупным смрадом, мир покачнулся, прошитый дрожью ударной волны, и захлебнулся в кровавом потоке. — Джейсон, спасибо, что зашёл, — откашлялся кто-то по ту сторону, и под ноги вернулся твёрдый пол. Показалось. Просто показалось. Сморгнув наваждение, он повторил попытку посмотреть на человека в кресле. Чёрная одежда, тёмные волосы, изучающий взгляд. Полный рот крови, скользкая трава и обжигающий дождь. Дерек Крес. Чёрная дыра в мироздании, пробоина, в которую хлестала ядовитая тьма. Которой могло бы давно не быть. Если бы он... — Хм, что ж, полагаю, нет необходимости вас заново представлять друг другу... Он с усилием перевёл взгляд на директора. Так хотя бы можно было дышать, но мир продолжал мелко подрагивать. — ...Джейсон, я пригласил Дерека работать здесь, в школе. — Кабинет качнулся широким рывком. — Я рассудил, что тебе нужно сообщить отдельно, чтобы подготовить и чтобы мы могли всё обсудить, потому что, как мне кажется, у тебя могут возникнуть вопросы. Вопросы?.. Директора было плохо видно из-за чёрных точек, похожих на стаю ворон, а на краю зрения, там, куда он ни за что больше не посмотрит, расплывалось уродливой кляксой зло, которое он поленился уничтожить. А вопросы — нет, вопросов не было. Он знал, что сам виноват. Он нащупал за спиной дверь, которую не успел закрыть, и взялся за ручку. Не слишком надёжная опора, но хоть что-то. Голос Макдуфа накатывал и отступал волнами. — ...Мы долго рассматривали его случай, было непросто... решили, что так будет лучше всего... лучше для всех, Джейсон... давно пора оставить прошлое в прошлом... двигаться дальше... прошу, дай ему — и себе — шанс... Надо дать им всем шанс и прекратить это, пока не случилось что-нибудь плохое. Он сжал пальцы — дверная ручка была всё ещё на месте. — ...Мне кажется, вам найдётся, о чём поговорить. Я ведь могу вас оставить, не опасаясь последствий? Неясное шевеление там, куда он не смотрел, — страшная догадка: это сейчас заговорит. И будет поздно. — Джейсон? Ответь что-нибудь. Он ничего не ответил и просто вышел за дверь, плотно закрыв её за собой. Вот и всё, ничего не было. Только вместо обычной прохлады коридора навалились раскалённые стены. Не раздумывая, он бросился вниз по лестнице. Неважно куда, просто если остановиться или хоть немного замедлить шаг, каменная ловушка схлопнется. Холл первого этажа, тяжёлые двери, скользкое крыльцо. На морозе стало немного легче. Он не думал. Ничего не произошло. Потому что не могло такого быть. Он не думал, не вспоминал, не прокручивал в голове услышанное. Просто дышал. И переставлял ноги. Вниз по извилистой тропе — куда теперь? Ответ пришёл сам. К сожалению, преодолеть весь путь пешком было невозможно. Едва не переходя на бег, он дошёл до причала. Чтобы ещё немного потянуть время, прошёл по пирсу до самого края и только там, стиснув зубы и матерясь про себя, телепортировался. Недалеко — на остров. Не сбавляя шага, вышел на площадь, бросил взгляд на будку дежурного возле серебристого овала портала. В сумерках можно было различить его лицо. Пока сообразит, кого увидел, да какое сегодня число... Портал принял его в свою серебряную пустоту.