Июль Х784
Лара довольно быстро выбралась из-под завала, напряжённо прислушиваясь к происходящему снаружи. Состав окончательно остановился. С улицы доносились совершенно не внушающие оптимизма звуки: грубые окрики, лязг металла, грохот тяжеленных вагонных дверей и стоны разрываемой в щепки древесины. На состав напали. Мелькнула и пропала мысль, зачем бы грабить почтовый поезд, всё равно самые ценные посылки не доверяли почте, отправляя с курьерами, обвешанными амулетами, как дерево в праздничную ночь гирляндами. Впрочем, Ларе было не настолько интересно за бесплатно задаваться вопросами, ответы на которые нужно силой из агрессивных личностей выбивать. Волшебница встряхнулась, вытаскивая новенькую из-под полураскрывшихся от удара почтовых мешков. Желтоватые конверты рассыпались по полу, путаясь без возможности дойти до адресатов. Чужие неприятности волновали мало, особенно после того, как совсем рядом раздался болезненный вскрик, отражаясь в эфире вспышкой чужой боли. Лару передернуло. Волшебница сжала вязанную куколку, страшненькую, будто её демоны для мелких бесов связали в порыве несвойственных им светлых чувств, в ладони. Привычный ритуал надежно отсекал лишние эмоции, помогая сосредоточиться и в некоторой степени успокоиться. Пара секунд уходит на формирование короткого послания с обозначением их примерных координат, чтобы знали где кости искать. Вязаная малышка незамедлительно отозвалась едва уловимой дрожью — еë сообщение дошло куда надо. Последующий поток из смутно понятных, но отчаянно выбивающихся из ранее заученного шифра, комбинаций Лара обрывает возмущенным откликом с однозначным посылом «стоп». Недолгая тишина и, если волшебница всë правильно интерпретировала, еë попросили быть осторожной. «Конечно, я буду осторожна…» — вздохнула про себя Лара, убирая куколку обратно в глубокий карман штанов. — «А вот тебе, мой дорогой, стоило бы меньше отвлекаться!» Отвратительная привычка одного товарища менять правила игры в зависимости от настроения или, как сейчас, править шифр вот так на ходу, волшебницу совершенно не напрягала. Пусть она не поняла и половины из сказанного, но самое главное-то она уловила: незримое ощущение поддержки и своеобразное заверение, что по ту сторону связи у дорогих сердцу людей всë в норме. «Теперь можно и с непредвиденными проблемами разобраться…» — Что происходит? — срывающимся шёпотом спросила Люси, широко распахнутыми глазами вглядываясь в щели, пропускающие солнечный свет внутрь их полутемного вагона. Мимо них пронеслась большая тень, на мгновение перекрывшая тусклый солнечный свет, проникающий в щели. Земля гулко содрогнулась, передавая эхом волнения металлу. — Ничего хорошего, — мрачным шёпотом отозвалась Лара, натягивая длинный ворот кофты почти до переносицы. — Замотай чем-нибудь лицо и метку гильдии тоже спрячь! Не нужно никому знать, кто мы и откуда… Люси, следуя примеру Лары, кое-как намотала полупрозрачный шарфик, скрывая нижнюю половину лица, а вот с меткой вышла заминка. Не привыкла Люси к мысли, что её гордость и радость — знак гильдии на тыльной стороне ладони, не стоит светить лишний раз, если она не хочет встревать в разборки со всяким глазастым и агрессивным отребьем. Лара со вздохом стянула с правой руки перчатку без пальцев, без лишних слов бросая ту заклинательнице. Ладони у новенькой оказались чуть уже, и перчатка не сползала только благодаря застегнутой кнопке у запястья. — Отлично! — одобрила маскировку Лара. Время утекало, как песок сквозь пальцы. Покончив с «косметическими изменениями», волшебница скинула их сумки в печать-ловушку, те бесследно провалились в коротко мигнувший рисунок, освобождая им руки и головы от лишнего беспокойства за пожитки. Надо не забыть отдельно поблагодарить Леви за подаренные шаблоны, но сначала как-нибудь извернуться и благополучно сбежать от бандитов, всё ближе подбиравшихся к их вагону в хвосте короткого состава. Люси зажала в руке один из золотых ключей, напряженно замирая в не слишком устойчивой позе. — Какой у нас план? — Наделать побольше шума и свалить, пока те, — кивок на источник звуков, — не поняли, что к чему, — отозвалась Лара, примериваясь к противоположной стене их стремительно теряющего иллюзорную безопасность укрытия. «Крепкая…» — с неудовольствием отмечает про себя Лара. — А как же… — Люси неопределенно махнула рукой, по всей видимости, подразумевая работников поезда, которых они оставят один на один с грабителями. Полуозвученный вопрос жирной кляксой вины расплывается на так некстати проснувшейся совести. — Помнишь про второе условие? — отводя взгляд, вопросом на вопрос ответила Лара. Люси мрачно кивнула. Первым условием было взять заказ на сопровождение груза, вторым же условием было не оспаривать решения Лары, как более опытной волшебницы, если на миссии случится нечто непредвиденное. Случилось. Отказываться от своих слов Люси не стала. Для споров момент был не подходящий и заклинательница духов подчинилась. Еë молчаливое осуждение отдавало горечью основательно подгоревшего пирога. Лара криво усмехнулась, чего под маской из ворота кофты было не видно. «Во мне мало героического, Люси, но убиться своему напарнику на задании я не дам! Всë же товарищи как-никак…» — Гигантского краба откройтесь врата… Рак! — слегка подрагивающим голосом выговорила Люси, резко рассекая ключом воздух. Повинуясь зову заклинательницы духов, распахнулись двери небесных врат. Дух зодиака явился к своей хозяйке.* * *
Люси терялась в догадках, что их противников удивило больше: явление смуглого мужчины с торчащими из спины подвижными хитиновыми ногами гигантского краба, приговаривающего «креви» после каждого взмаха острейших ножниц, или выскочившие из-за угла девицы с замотанными в тряпки лицами. Люси едва успела отдать приказ Раку, как Лара потянула её за собой, утягивая в только что проделанную дыру в противоположной стене вагона. Волшебницам повезло, на их стороне оказались припаркованные манокаты, модифицированные, на обычных поезд догнать нереально, и парочка тщедушного телосложения магов. Основное веселье происходило по другую сторону состава, где Рак щелкал ножницами и угрожающе размахивал крупными подвижными ногами гигантского краба, отбивая атаки. Лара на ходу сшибла ближайшего к ней бандита с ног, второй оказался шустрее и попытался было огрызнуться, замахиваясь дубиной, но Люси, не иначе как с перепугу, выбила оружие из чужих рук одним точным взмахом хлыста. Напарница красивым ударом выбила второго бандита из маноката, без тени сомнений занимая место водителя. Люси спешно запрыгнула в кузов, спихивая находившиеся в салоне ящики на медленно приходящего в себя бандита. Тот взвыл, изрыгая проклятия. Машина с утробным ревом рванула с места. Унося волшебниц от привлеченных шумом бандитом. Врата Рака захлопнулись, может тот посчитал приказ выполненным, а может его выбили не такие уж и слабые противники обратно в мир духов. Люси не знала, да и размышлять особо времени не было. Им вслед летели проклятия вперемешку с косыми вспышками заклинаний, бессильно вгрызавшимися в землю. Манокат немилосердно тряхнуло — Ларе пришлось резко вильнуть в сторону, объезжая глубокую выбоину, образовавшуюся от попадания шального заклинания. Люси судорожно вцепилась в поручень одной рукой, во второй она сжимала ключ Тельца. У бандитов оставался второй манокат, который метнулся за ними после непродолжительного промедления. Лара вжала педаль газа в пол, отчаянно выкручивая тугой руль то вправо, то влево, стараясь увернуться от большинства атак, пока те не пробили кузов или того хуже — попали в двигатель, выводя его из строя. — Златого быка откройтесь врата! — выкрикнула Люси, сама толком не слыша уносимых ветром слов. Телец откликнулся на её зов без промедлений, проявляя чудеса собранности и сообразительности, неужто Рак намекнул, что их бестолковой госпоже нужна помощь и дурачиться некогда? Люси мимолетно улыбнулась с мрачным торжеством, наблюдая, как могучая фигура антропоморфного быка белого с черными подпалинами на лоснящейся шкуре обрушилась на их преследователей. Пара ударов тяжеленной секиры, и от маноката остались лишь куски покореженного железа. С утробным ревом Телец взялся за бандитов, но дорога вильнула, и какая участь постигла преступников, Люси уже не увидела. Погоня не возобновилась даже после того, как Люси уловила эфемерный хлопок массивных дверей зодиакальных врат — Телец вернулся в мир духов. Люси прошептала тихое «спасибо», рассеянно поглаживая связку ключей, и стянула мешающую нормально дышать ткань с лица. Лара гнала глухо рычащий мотором транспорт вдоль железнодорожных путей, не сбавляя взятой в самом начале бешеной скорости. Быстроводной рекой проносились мимо поля солнечно-желтых тугих колосьев, изредка сменяясь островками высаженных в разграничительную линию деревьев. Постепенно привыкнув к тряске, Люси ослабила хватку на поручне и даже начала получать удовольствие от поездки. Облака потревоженной стайкой мальков неслись по небу. В какой-то момент мимо них пронесся поезд, сверкая темно-зелеными боками металлической обшивки вагонов. Горячащий кровь азарт от скоротечной схватки постепенно выветривался и Люси невольно возвращалась мыслями к оставленных в поезде людях. Они с Ларой сбежали, разозлив бандитов до ужаса. Что если те отыграются на ни в чем не повинных работниках поезда? А если их убьют?! Люси похолодела от столь страшной догадки и от былой радости не осталось и следа. Нехорошо получилось. Неправильно. Волшебники не должны бросать обычных людей на растерзание всяким отморозкам! Манокат ощутимо тряхнуло, выбивая мрачные мысли из заклинательницы звездных духов вместе с воздухом. Недовольно фыркнув мотором, их транспорт окончательно затих. Выдав напоследок задыхающийся чих из выхлопной трубы. Они остановились на вершине длинного пологого спуска в долину, рассеченную надвое широким речным руслом. Вода внизу неспешно несла серебрящиеся на солнце воды вниз по течению. — Приехали… — глухим и слабым голосом выдала Лара, устало откидываясь на перегородку, отделяющую водителя от остальной кабины. — Мотор сломался? — прикидывая, как им дальше быть, поинтересовалась Люси, обеспокоенно заглядывая за перегородку. — Эфир закончился… — отозвалась Лара, слабо покачивая рукой с надетой манжетой, той самой, по которой эфир, излучаемый волшебником, подается в двигатель, приводя весь механизм в движение. Там, где они встали, других признаков цивилизации, кроме ленты железнодорожного полотна и низкого моста через реку, не наблюдалось. Что теперь делать? Ждать попутку? Ага, машинисты прям спят и видят, как бы подобрать где-нибудь в глуши парочку безбилетников! — Тц! Надо было сбросить скорость сразу же, как за поворот вылетели. Совсем немного до города не дотянула… — Лара стянула манжетку, ероша и так растрепанные от встречного ветра волосы. Короткие пряди промокли чуть ли не до середины, влажно темнея у корней. Напарница зачесала их пальцами назад, поправляя давно сползший с лица ворот. Сдернула манжетку, досадуя на столь неудачное стечение обстоятельств. — Так, если город близко, может, пешком дойдём? Пешая прогулка Люси совершенно не вдохновляла, да и нездоровая бледность Лары не внушала в заклинательницу особой уверенности, что у них получится уйти от намертво вставшей машины дальше, чем на пару сотен шагов, пока Высочество не рухнула на землю без чувств. — Если только к завтрашнему вечеру, — хмыкнула Лара. — Лучше, если сама не на грани истощения, садись-ка за руль! — Я не умею! — поспешила откреститься Люси, прижимая руки к груди. Самой садиться за руль было откровенно боязно. Она в жизни никаким транспортом не управляла и не горела желанием учиться. Лара тяжело вздохнула и Люси сдалась. Не пешком же им тащиться в самом деле. — Ладно, показывай, куда там жать! Лара блекло улыбнулась, освобождая место новоявленному водителю. Сиденье было настолько широкое, что они спокойно вмещались вдвоём, и в случае чего Лара сама могла выкрутить руль в нужную сторону или дёрнуть за рычаг ручного тормоза. — Здесь нет ничего сложного: руль поворачивает, газ справа, тормоз слева. Не гони, и эфир улетать со скоростью света не будет…* * *
Люси быстро освоилась в нехитром деле вождения, разве что не особо уверенно входила в поворот, и на оживленных городских улицах Лара рулила, а Люси жала на педали. Они самую малость не успели. Товарный поезд прибыл с час назад, и разгрузка шла полным ходом. Деловой партнер их нанимателя уже успел сунуться в вагон с ценным грузом, закономерно его не обнаружил и теперь нервно расхаживал вокруг, готовый метать громы и молнии на головы безответственных волшебниц. Лара пихнула новенькую в бок локтем, чтобы та не ляпнула в самый неподходящий момент правду. Люси обиженно ойкнула, потирая ушибленный бок. — День добрый! Судя по вашему мрачному виду, вас не предупредили, — произнесла Лара с таким невозмутимым видом, что мужчина подавился набранным для гневной тирады воздухом. — Где груз?! — сипло выдохнул мужчина. Он всë ещë был зол. — В вагоне, — пожала плечами Лара с таким видом, будто у неë спросили, какого цвета небо. — Он и сейчас находится там, — пресекая закономерное возражение, надавила голосом волшебница. — Просто заколдованный так, что его без специального заклинания нельзя ни увидеть, ни потрогать. Лара самым бессовестным образом врала, откровенно забалтывая мужчину. Тот, на еë счастье, в магии совершенно не разбирался и сказочке про несуществующее заклинание поверил. Люси, понимавшая в магии куда больше, так на неë посмотрела, что Ларе стоило большого труда не рассмеяться. Многозначительный взгляд новенькой стоило потренировать, выражение лица у Люськи получалось весьма забавным: глаза круглые-круглые и надутые губки то ли от обиды, то ли для пущего эффекта. — Вы подойдите поближе. Подойдите! Чтобы вам всë было хорошо видно. А то потом ещë доказывай, что ничего не пропало! — изображать подсмотренную у особо навязчивых торговок напористость для Лары всегда было утомительно, но именно такой подход хорошо сбивал мужчину с мыслей, и ругаться ему хотелось всë меньше. Мужчина подошел, вытягивая шею, чтобы выглянуть из-за плеча Лары. Сам он был низковат, да и откровенно побаивался приближаться к творимому заклинанию. Люси крадучись последовала за ними. Если добавить побольше блескучих искорок, чтоб от немилосердного сияния глаза слепило, то никто и не заметит, как груз вываливается из сестры-близнеца заклинания-ловушки, куда давеча Лара скинула их сумки. Никто и не заметил. Когда мужчина проморгался, пропавший товар стоял посреди вагона, и всë сходилось до последней строчки составленной заказчиком описи. Дважды пересчитывали и сверяли. Ничего не пропало. Одну ложь не уличили. Вторую ложь, объясняющую, почему их не было на поезде, подать правдоподобно у Лары уже не хватало сил. Истощив запасы эфира практически досуха, ей меньше всего хотелось что-то из себя изображать, вытягивая несуществующим талантом лицедейства то, что всегда легко и просто решала магией. Но сама же влезла, а потому стоило играть до конца, даже если в финале вместо аплодисментов в неë полетят гнилые помидоры. Люси пришла на помощь неожиданно. Весьма удачно вступив в диалог, когда Лара начала откровенно лажать. Заклинательница в красках рассказала о столкновении с бандитами, выплескивая на опешившего от непрошенных откровений мужчину леденящие душу обывателя подробности. Их отпустили с миром, потопали к кассам покупать с полученного вознаграждения билеты в нормальное купе, а не тот ужасный плацкарт со множеством диванчиков и кучей незнакомцев вокруг. До встречи с прошлым оставалось всего двенадцать часов.* * *
Март Х778
Графитно-серые низкие тучи обошли город стороной, так не пролившись за бесконечно долгий день мощным ливнем. Молнии, золотисто-белые, а не как обычно сиреневые с голубым, сверкали за холмами на юго-востоке. Из окна игровой, куда Мари сбежала от задремавшей в кресле няньки, забираясь с ногами на широкий подоконник, змеистые росчерки необычных молний едва виднелись. Сколько бы ни вставала девочка на носочки, прижимаясь лбом к прохладному стеклу, увидеть чуть больше никак не удавалось. Хмурое ночное небо вспыхивало и гасло от золотистых росчерков ровно двадцать два раза. Мари считала, с замиранием сердца ощущая, как дрожит толстое оконное стекло от оглушительных раскатов грома, следовавших после каждой вспышки. А потом всё утонуло в пелене обрушившегося с небес на землю ливня. Хлесткие струи воды, подобно ударам розг, ударялись о стекло, секли пригибающиеся к земле раскидистые цветочные кусты под окнами поместья Ливеттов. Белые лепестки роскошных бутонов сбило с куста, смывая в пузырящиеся мутные лужи. Порывами поднявшегося ветра обломало особо тонкие ветки. Мари отлепилась от запотевшего стекла, улыбаясь бушующей снаружи стихии, словно доброму другу. Впрочем, девочке и давно казалось, что, имей гроза человеческое воплощение, они бы прекрасно поладили. Шумная, яркая и безудержная девушка, Мари упорно представляла грозу именно девушкой, не стала бы упрекать свою маленькую подружку, что она была недостаточно тихой или аккуратной. С ней можно было бы носиться по пузырящимся лужам, срывая ненавистные бутоны, втаптывая белые лепестки в грязь и никогда, никогда больше не ощущать удушающей сладости цветов, ядовитым туманом оседающим в легких. Увы… Грозы с громом и молниями в их регионе были редкими гостями, и встреч с небесной подругой девочке отчаянно не хватало. — Юная госпожа! — нянька всплеснула руками, от чего накинутая поверх ночного платья в пол шаль свалилась на пол. Мари поморщилась, чего в ночной тьме было не видно, и слава небесам! Нянька отвлеклась на шаль, и девочка попыталась незаметно выскользнуть из детской в коридор. Может, если она вернётся обратно в спальню и притворится, что крепко спит, ей удастся избежать раздражающего кудахтанья няньки? Та отчего-то вбила себе в голову, что Мари нездорова и ходит во сне, рискуя свернуть шею на лестнице, если не доглядеть. Мари ночами действительно бродила по поместью, как по будильнику просыпаясь, стоило часам в гостиной на первом этаже отбить полночь, но она была совершенно здорова! И если бы мистер Ливетт не застал её однажды в коридоре, неприлично поздно вернувшись из поездки, то нянька и дальше бы ничего не знала. Оправдания Мари, что она бродила в ночи, наслаждаясь свободой и тишиной от так раздражающих днем чужих эмоций, слишком громких и ярких, никто и слушать не стал. Отмахнулись, прикрывая её «пугающие странности» редкой болезнью. Впрочем, родители всегда так делали. Сваливали любые признаки ненормального, в их понимании, поведения либо на недостаток воспитания, либо на болезнь. Первое они пытались лечить наказаниями, второе — горькими микстурами, которые им советовали всякие странные дяденьки и тетеньки, мечтающие выманить побольше драгоценных из глупых богачей. Оба способа справиться с проблемой работали так себе. Пугающие других детей до икоты обещания выкинуть все игрушки на Мари не действовали. Матушка один раз так уже сделала, после того как два часа к ряду картинно заламывала руки и поминутно хваталась то за сердце, то за голову, вопрошая за какие грехи боги её наказали такой ужасной дочерью. — У всех дети как дети, а у меня… ты! — восклицала миссис Ливетт. Мари в такие моменты молчала. Знала, что оправдываться бесполезно, равно как и обещать исправиться и быть хорошей девочкой. Она не могла перестать быть странной, толком не понимая, в чем заключалась эта недостижимая нормальность. Она молчит и не надоедает взрослым с глупыми вопросами — плохо, нормальные дети болтают без умолку! Спрашивает непонятное и пытается что-то рассказать — невоспитанная и надоедливая! Сидит тихо в детской и не портит дорогих кукол — странная. Бегает по саду в платье — тоже плохая и портит вещи, когда горничные так старались, отглаживая капризную ткань, и вообще приличные юные леди не бегают! Исправиться у неё никак не получалось. Иногда Мари задавалась вопросом: если уж она такая плохая, то почему родители не могли завести другого ребенка, который их устраивал бы больше. Вон у их кухарки что ни год, то новый сын или дочка! Значит, другого ребенка не так уж сложно достать, если даже прислуга с этим справлялась. Но задать такой вопрос матушке Мари не рискнула — нянька отговорила, запричитав что-то испуганно-сочувствующее, и девочка поняла, что не стоит спрашивать. Никого она своим вопросом счастливее не сделает. Притвориться крепко спящей не вышло. Нянька поймала её за руку, справившись с водружением убежавшей шали обратно на плечи. Довела до кровати и заставила выпить противное лекарство. Лекарство — горький порошок с кисловатым железистым привкусом — разводили в приторно сладком сиропе, по идее, сироп должен был перебить неприятный вкус порошка, но сочетание выходило крайне отвратное. У Мари тошнота подкатывала к горлу каждый раз, как её заставляли выпить «сладких гвоздей», как она окрестила лекарство. Спать после подобного напитка совершенно расхотелось, и девочка ждала наступления утра как избавления от общества няньки, завтра та должна была отлучиться по делам в город до самого вечера. Только после обеда Мари удалось попасть в сад. На дорожках красовались большие лужи, как зеркало отражающие хмурые облака и пережившие ливень кусты. Садовник, приятный дяденька средних лет, отрезал обломанные ветки, сокрушаясь над тем, что спасти получится не так много. Садовника девочке было жаль, а кусты — нет. Хоть бы они напрочь засохли, и матушка приказала посадить под окнами что-то другое, не такое пахучее. Но куда там! Матушка скорее Мари заменит, чем расстанется с кустами — символом их славного города. Мари, пользуясь рассеянностью служанок, те на неё особо не смотрели, отвлеклись на молодого помощника садовника, курносого и рыжего, как спелая тыква. Они считали парня симпатичным и каждая пыталась ему понравиться больше двух других. Не воспользоваться подобной сказочной возможностью побыть наедине с тишиной казалось преступлением, и девочка удрала в самый укромный уголок сада, куда у садовника всё не доходили руки подстричь беспорядочно разросшуюся во все стороны живую изгородь. Изгородь не пахла ничем, кроме мокрой травы и сырой земли, и Мари никак не могла надышаться этим ароматом, стряхивая на себя холодные капли с листьев, когда, забываясь, трогала руками влажные ветки. Она так бы и простояла до самого вечера, растворяясь в звуках и запаха природы если бы не заметила как кухаркин кот черный, будто вымазанный в саже преспокойно пролазит между прутьев в кованной ограде, легко сдвигая толком не закрепленный железный прут упитанной тушкой. За железной оградой поместья кипела совершенно другая, недоступная Мари жизнь. Такая манящая, что противиться возникшему соблазну не было никаких сил. Мари не намного больше кухаркиного кота-разбойника. Как-нибудь пролезет, главное, курточку не запачкать, и тогда никто и не прознает о её небольшой шалости. Не испачкаться не вышло. Прут оставлял бурые хлопья вместе с кирпично-рыжими разводами при малейшем прикосновении. Руки удалось легко оттереть о влажную листву, а вот светлая ткань куртки оттираться не желала, обзаведясь помимо рыжего в крапинку зеленоватыми разводами от оборванных листьев. Немного потоптавшись у забора, Мари всё же решила хоть одним глазком взглянуть на то, как живется другим людям, всё равно дома ругать будут. Если не за прогулку за забором, хотя ей никто и не запрещал выходить одной, так за испачканную куртку. А так есть шанс оттянуть неприятный момент на неопределенный срок. Поместье Ливеттов расположилось в самом центре города, и до оживленных городских улиц девочка добралась быстро. На неё никто и внимания особо не обращал: идет себе и идет, под ногами не путается, и ладно. Город Мари казался таким огромным, а хитросплетение улиц — бесконечным сказочным лабиринтом, где за каждым поворотом поджидает нечто необычное: маленькое тусклое окошко почти вровень с землей, отполированная до блеска прикосновениями множества рук бронзовая статуя зверя, названия которого девочка не знала, магазинчик, втиснутый между жилыми домами, серыми и скучными. У живого воплощения грозы оказалось совсем не женское лицо…* * *
Июль Х784
Серое утро встретило их непроглядной пеленой облаков, заволокших небо до самого горизонта. В густом воздухе отчетливо чувствовался аромат буйного цветения кипенно-белых цветов, снежной шапкой укрывавших тонкие ветви раскидистого кустарника. За цветами едва проглядывались гладкие темно-зеленые листья. Мощенные камнем улицы как ковром были выстланы опадающими нежными лепестками. — Эй, уважаемый, — глухо окликнула первого попавшегося прохожего Лара, прижимая к лицу смоченную водой тряпку. — Подскажите, как пройти к поместью Ливеттов! Прохожий, пожилой мужчина, вздрогнул. Растерянно махнув на одну из трех лучами расходящихся от центральной площади улиц и поспешил удалиться прочь от явно приезжих девушек не самого располагающего вида. — Ты поняла, куда он махнул? — с трудом сдерживая кашель, хрипло осведомилась Лара. Люси неуверенно кивнула. Вроде бы им указали на самую левую из улиц. — Значит, будем ориентироваться на самый вычурный и большой особняк на окраине города, а там, может, попадется кто посговорчивее… Лара снова закашлялась, сипло проклиная помешанных на зерефовых цветах местных жителей. Люси сочувственно похлопала напарницу по плечу. Они добрались до поместья Ливеттов без приключений, даже дорогу спрашивать не пришлось. На улице с указанным в листовке заказа адресом располагался всего один достаточно богатый дом с увитыми лозой мраморными колоннами, чтобы могла произойти ошибка. Молодой привратник выглянул из маленького домика, находящегося у самых ворот, стоило им только приблизиться к кованным створкам. — Мы волшебницы Хвоста Феи, — представилась Люси, демонстрируя свою метку. — У нас дело к твоему господину, — добавила Лара почти нормальным голосом. Привратник засуетился, поспешно отпирая тугой замок. Их беспрепятственно пропустили к хозяину. Очевидно, прибытия волшебников здесь очень ждали. Мистер Ливетт оказался высоким мужчиной средних лет в строгом костюме изумрудного оттенка. Серебристо-стальной галстук оттенял глаза мужчины, такие светлые, что Люси они показались прозрачными. На коротко стриженных висках обозначились первые седые волосы, практически незаметные на фоне остальной шевелюры цвета топленого молока. Глубокая складка на переносице и меж тонких, явно тщательно выщипанных бровей, прорезалась ещë глубже, стоило мужчине окинуть их холодным цепким взглядом. Мистер Ливетт отпустил прислугу с такой утонченной небрежностью, которой у отца Люси и в помине не было, как бы тот ни старался соответствовать новому статусу, пришедшему вместе с состоянием. — Присаживайтесь… — мистер Ливетт на краткий миг запнулся, подбирая правильное обращение. — …юные леди. Эта заминка неприятно царапнула слух заклинательницы. Люси вдруг почувствовала неловкость за коленки ободранные и неуместно короткую юбку, едва колени прикрывающую, хотя до этого она не ощущала никакого смущения. Под оценивающим взглядом холодных глаз мистера Ливетта хотелось съежиться, но Люси упрямо вскинула подбородок, расправляя плечи. Она волшебница и гордится этим! Люси грациозно опустилась на предложенный диванчик, плотно прижимая колени друг к другу. Лара, казалось, совершенно не испытывала никаких неудобств. Длинные штаны с глубокими накладными карманами позволяли ей сидеть как захочется, хоть закинув лодыжку за ухо. Напарница предпочла сесть, упираясь локтями в колени, от чего спина выгнулась дугой — учитель по этикету, третировавший Люси в юности, рухнул бы в обморок от подобного неуважения к нормам поведения в приличном обществе. Впрочем, приличным общество гильдейских волшебников учитель и не считал… — Мистер Ливетт, просветите нас, на какой результат рассчитываете? А то из заказа это не очень понятно… Мистер Ливетт усмехнулся, до странного знакомо щуря глаза. Люси нахмурилась. Она была уверена, что видела мужчину впервые в жизни. Ливетты никогда не сотрудничали с компанией отца — слишком разные сферы интересов, да и не пристало представителям старых аристократических фамилий с поднявшимися из грязи торговцами водиться. Тогда откуда ей кажется знакомым холодный прищур светлых глаз? Воображение разыгралось? — Мисс, Вы что-то хотите добавить к словам вашей… коллеги? — мужчина едва заметно приподнял уголки тонких губ, обозначая усмешку. Люси густо покраснела, опуская взгляд. Как назло, на языке вертелись лишь суматошные вопросы «как» и «почему», и ни полслова по делу. Заклинательница вообще не вникала, что там обсуждала Лара с заказчиком, выводя световой ручкой на бумаге пункты соглашения. То, что это именно соглашение, а не заметки с записью пожеланий заказчика, Люси сообразила только потому, что мистер Ливетт оставил свою подпись в самом низу, придавая соглашению юридическую силу. Лара вместо подписи приложила к листу метку гильдии, которая находилась у неё на внутренней стороне ладони левой руки. Рисунок послушно отпечатался на бумаге, будто то была хорошо пропитанная чернилами печать, а не рисунок на коже. — Пошли, опросим слуг, — Лара потянула Люси за собой, небрежно кивая мистеру Ливетту на прощание. Мужчина проводил их до странного задумчивым взглядом, словно он никак не мог поверить в реальность произошедшего, спрашивая себя, не сон ли это.