Берлинский монстр

Рон вернулся с работы в ту пору, когда тротуары освещались пепельно-голубоватым светом скрытого за облаками солнца, но вот-вот должны были зажечься фонари. Гермиона ждала его одетая, и они сразу отправились на улицу. Никто из супругов Уизли в тот момент и предположить не мог, с каким чудовищным открытием им придётся столкнуться во время простой прогулки по окрестностям. — Опять ты нарядилась в своём оксфордском стиле, — безобидно поддел её Рон. — И буду продолжать, — весело ответила Гермиона, оправив полы бежевого плаща. — Ужас. Как будто со студенткой гуляю. Тебе пора обновить гардероб. — И не подумаю. Рон частенько критиковал её стиль в одежде, но она привыкла не обращать на это внимания. Гермиона уже успела познакомиться с районом, пока гуляла одна, и теперь выполняла для Рона роль гида. Она показала ему милое кафе неподалёку, где они взяли по стаканчику имбирного чая, сквер с низкими скамеечками, и улицу Пфлюгер Штрасе, к которой примыкла их собственная, с различными магазинами, парикмахерской, аптекой, химчисткой. «Прекрасный район! Всё под рукой!» — не переставал восхищаться Рон. Он говорил, как ему здесь всё нравится и что, если бы фирма предоставила ему выбор, он непременно сам поселился бы в таком месте или в похожем. Его оптимизм был заразителен, и Гермиона тоже начала думать, что район вполне себе ничего. Однако вскоре её мнение изменилось. Подойдя ближе к дому, Гермиона и Рон увидели две патрульные машины и автомобиль скорой помощи, окружённые толпой. Двое мужчин в полицейской форме опрашивали людей. Из-под простыни на лежаке в машине скорой помощи выглядывали две белые ступни. — Was ist hier passiert? — спросил Рон у пожилой женщины в красной вязаной шапке, которая стояла к нему ближе всех. Та повернулась что-то сказать, но эмоции взяли верх, и, закрыв рот руками, она судорожно всхлипнула и покачала головой. Крепкий чернокожий мужчина, стоявший рядом, услышал вопрос и ответил: — Mädchen getötet, — сказал он низким хрипловатым голосом. — Getötet? — глупо повторила за ним Гермиона. Она уже знала простейшие фразы на немецком и потому без труда поняла мужчину. — Ja. Jemand hat ihr den Kopf abgeschnitten. Ein Wichser hat sie verhöhnt. Fünfundzwanzig Jahre… das ganze Leben stand vor ihr. Из всей его речи Гермиона поняла только «Kopf», «Fünfundzwanzig Jahre» и «Leben», что значило «голова», «двадцать пять лет» и «жизнь». — Мне тоже двадцать пять, — слабым голосом произнесла она. Рон опомнился и схватил свою впечатлительную жену под руку. — Пойдём отсюда. — Что сказал тот мужчина? Как её убили? — спросила Гермиона у мужа, который свободно говорил на немецком. — Это неизвестно, — ответил он. Домой супруги вернулись в удручённости и задумчивости. Чтобы успокоить нервы, Гермиона приняла горячую ванну с лавандовой солью. Укутавшись в длинный махровый халат и повязав полотенце на голову, она подошла к окну, чтобы посмотреть, не разошлась ли толпа, и увидела, что скорая и полицейские машины уехали. Перед ней предстал обыкновенный пейзаж с детской площадкой, кустарниками и газонами, освещёнными фонарями, словно ничего и не было. Она глянула на противоположный дом, и её дыхание перехватило. Человек в окне стоял неподвижно — тот же самый, в том же окне. Гермиона быстро задёрнула шторы и отошла подальше. — Он снова там, — она опустилась на кровать. Рон, печатавший в это время на ноутбуке, не сразу сообразил, о ком речь. — Я про мужчину в окне. Он снова смотрит сюда. — Ты же не видишь, куда он смотрит, — скептически подметил Рон. — А что, если это он убил ту женщину? Сначала он наблюдает за ними в окно, а потом нападает в тёмных переулках. — Гермиона, у тебя богатая фантазия. — Почему я должна бояться в собственном доме! — рассердилась она. — Рон, мы должны что-то сделать. Давай поставим камеры перед входом или взломостойкую дверь, или купим пистолет, или… хотя бы собаку. — Для установки камер нам потребуется заполнять кучу бумажек, ты знаешь, какая здесь бюрократическая система, и потом, камеры уже стоят в лифте и несколько штук на первом этаже. Пистолетом ты не умеешь пользоваться, да и гражданским здесь запрещено иметь оружие, это ж не Америка, а на шерсть у меня аллергия. Гермиона вскочила и заходила по комнате, заломив руки. — Мы должны что-то сделать. — Гермиона, это просто мужик, который пялится в окно. Он даже не подходил к тебе, не разговаривал с тобой, не угрожал тебе. — Мне страшно, Рон. Как ты не понимаешь! Он поднялся из-за стола, подошёл к жене и обнял её. — Я понимаю. Попробую узнать насчёт замены двери у домовладельца. Но не питай больших надежд. Вряд ли он разрешит.