Мир цепей и богов

      Ни одно из мест, выбранных для переговоров, не было одобрено Альтаном. Он отказывался появляться на территории сигридцев, говорил, что ни при каких обстоятельствах не поверит, будто их магия и защитные барьеры не убьют его. В конце концов он согласился встретиться на частной территории, принадлежащей одному из вампиров, но потребовал, чтобы самого вампира там не было.       Николас даже не представлял, как тому сообщили об этом. «Знаешь, твой дом — единственное место, где мы можем провести переговоры. Почему? Ну-у… практически прямо в центре города, среди землян, да ещё и тут так прилично… Ах да, кстати, тебе велено убраться. И, возможно, ты в последний раз видишь свой дом в целостности и сохранности». Впрочем, Николас слышал, что тот вампир — достаточно спокойный и рассудительный, к тому же, он работал адвокатом и, кажется, пообещал засудить каждого, кто оставит на его идеальной веранде хотя бы царапинку или повредит куст в большом саду.       — Адвокаты столько не зарабатывают, — проворчал Иснан.       — Вау! Ты знаешь такие сложные слова? — с притворным восхищением спросила Пайпер.       — Если ты сейчас же на заткнёшься, я утоплю тебя в этом канале и…       — Я вас обоих утоплю, — вмешался Фортинбрас, — если не прекратите.       От их перепалок Николас и сам хотел прыгнуть в канал, возле которого и стоял дом вампира. Это был достаточно престижный район Флориды, — Неаполь, если верить местным драу, — и, по скромной оценке Николаса, воды здесь было даже больше, чем в Венеции. Всюду каналы, бухты, реки и прочие водные пути. Дом вампира находился не в самом центре района, но и не на окраине: где-то между ними, был относительно небольшим, светлым и скромным, но с потрясающим садом и задним двором, где расположилась большая беседка, больше напоминающая павильон. Здесь был огромный стол, за которым уже расположились король Джулиан, леди Эйлау и принцесса Сонал, которая, что удивительно, ещё не начала высказываться по поводу опоздания Альтана.       — Я просто не понимаю, — продолжал гнуть своё Иснан, которого одновременно прожигали взглядом и король Джулиан, и Пайпер, — какого хрена мы должны торчать тут. Детский сад какой-то.       — А ты, оказывается, и такие слова…       — Пайпер, — прервал её Фортинбрас.       — Весело тут у вас.       Принцесса Сонал подскочила со своего места, когда из-за её спины раздался голос Альтана. Николас хотел прикрикнуть на него, напомнить, что нельзя пугать людей, но сдержался. Сонал же осыпала Альтана ругательствами, пока он, не замечая никого вокруг, занимал последнее пустующее место и с театральным восторгом внимал каждому слову принцессы. Даже когда король Джулиан демонстративно закатил глаза, Альтан не отреагировал.       Он отлично держался, не показывая ни естественного страха, ни презрения. Вряд ли из-за того, что ни у кого из ни не было оружия, кроме магии — Джулиан и Сонал вовсе оказались совершенно беспомощными. За их безопасность, как и за безопасность каждого, в том числе Альтана, отвечали именно сальваторы. Из-за этого беспокоилась только Сонал, которая ещё в зале Истины успела пройтись по каждому, кто попался ей на глаза. Меньше всего возмущалась леди Эйлау: не подавала голоса, молча со всем соглашалась и терпеливо ждала прибытия на место переговоров, потом — появления Альтана, а теперь — пока тот перестанет выводить принцессу Сонал из себя, просто поддакивая ей.       Николас старался лишний раз не встречаться взглядом с Эйлау. Его не пугал шрам, оставшийся на правой половине её лица, тянущийся от лба до подбородка, или побелевший правый глаз, сильно констатирующий с левым, сохранившим карий оттенок. Скорее его настораживало, какой тихой она была, как плавно и незаметно двигалась. Она стучала пальцами, унизанными кольцами, по столу, медленно обводя присутствующих пустым взглядом, и задержалась на Иснане, который почти присоединился к возмущениям Сонал. Николас точно знал, что сейчас он скажет что-нибудь оскорбительное, из-за чего крохотный шанс, который сумел заполучить Гилберт, просто исчезнет. Но Иснан даже не успел произнести одно жалкое слово.       Чья-то фигура скользнула между ними двумя, — Николас сидел слева от Иснана, а Фортинбрас — справа, — запрыгнула на стол и опёрлась на ладони. В голове Николаса мгновенно стало пусто. Паника, поднявшаяся при виде белой одежды, отступила.       Это не Райкер, предавший богов по велению Риндксавора.       Но и не Геирисандра, которую они не видели с тех пор, как она предстала перед правителями Диких Земель в Омаге.       Это был мужчина в таких же лёгких многослойных одеждах, на которых были металлические пластины, отливавшие бронзой. Короткие светло-русые волосы колыхал ветер, лицо было украшено рисунком красного треугольника, основание которого было на лбу, а вершина — на подбородке. Чёрные глаза — как две бездны, не было видно ни зрачков, ни радужки. Мужчина, улыбнувшись Николасу, посмотрел на Иснана и произнёс:       — Так вот, значит, из-за чего весь этот переполох.       Быстрее, чем кто-либо успел отреагировать или хотя бы ответить, мужчина подскочил на ноги, забрался на стол и, сложив руки за спиной, начал ходить от одного края к другому, критически оглядывая присутствующих.       — М-да, плохо всё. Очень.       — Какого…       — Он всегда был невыносимым.       Николас всё-таки выругался, когда на спинку его стула облокотилась Геирисандра. Она выглядела точно так же, как и в их последнюю встречу, разве что взгляд будто бы стал более опустошённым.       — О, как мило, что вы, наконец, почтили нас своим присутствием, — не скрывая яда в голосе, произнесла Пайпер.       Геирисандра посмотрела на неё, как на недоразумение, но ничего не ответила. Вместо этого перевела взгляд на мужчину, который как раз начал спорить с Сонал, — просто поразительно, что даже его она сумела вывести из себя меньше, чем за пару секунд, — и строго сказала:       — Угомонись, Эквейс.       Николас, уже поднявшийся, чтобы в случае чего быстро метнуться к принцессе и прикрыть её, упал обратно. Геирисандра не уточняла, кто из богов встал на их сторону, и даже Время с Движением не выяснили, кто конкретно помогал им во время Вторжения. Боги существовали на совершенно ином уровне, использовали магию и хаос не так, как сигридцы, и могли скрывать своё присутствие от всех. Они, чёрт возьми, мыслили иначе, и доподлинно неизвестно, понимали ли в полной мере, в каком положении оказались сигридцы.       В Диких Землях у богов, которые помогли им, было катастрофически мало времени на объяснения. Уже здесь, во Втором мире, сколько бы сальваторы их ни искали, те не отвечали.       А теперь они сами явились к ним. Точнее, только Геирисандра, богиня магии, и Эквейс, по легенде бывший первым святым рыцарем и ставший богом.       «Уранионом, — со вздохом исправила Рейна. — Они — уранионы, которых сигридцы возвысили до богов».       «Да, я помню», — соврал Николас, хотя на самом деле помнил он плохо. Его мозг элементарно не мог осознать, что существа, которых сигридцы называли богами, не были ими, что они — уранионы, и только они сами знали, что скрывалось за этим словом.       — Слушай, — сказал Эквейс, круто развернувшись на пятках и вперившись в Геирисандру чёрными глазами, — я думал, что будет повеселее.       Иснан выдавил саркастичный смешок.       — Становится поинтереснее.       — И впрямь, — неожиданно согласился с ним Альтан. — Ты, малыш Нико, не говорил, что на вашей стороне уранионы.       — Говорил, — несмело возразил Николас. — Я же сказал, что боги помогли нам…       — Боги никому не помогли, — прервал его Альтан, нахмурившись, — ведь мы даже не знаем точно, существуют ли боги, которые действительно подходили бы под это описание. Они — уранионы.       Леди Эйлау, сидевшая напротив Альтана, заметно напряглась. Даже магия вокруг неё заколебалась и исказилась, отразилась белым в карем левом глазу.       — Ну хоть один умник тут нашёлся, — с облегчением произнёс Эквейс, остановившись в центре стола. — Может, ещё не всё потеряно.       — Мы ведём переговоры с богами или с демонами mer daran? — уточнил Джулиан, с опаской косясь на Эквейса. — Честно говоря, когда сальваторы сообщили о том, что произошло в Диких Землях на самом деле, я решил, что это помешательство, не иначе. Боги столько лет не отвечали на молитвы сигридцев — и вдруг решили помочь им? Что-то здесь не так.       — Нет никаких богов, — повторил Альтан строже. — Только уранионы, которых вы, сигридцы, возвысили до богов бесконечными молитвами и дарами. Это вы позволили им возгордиться и подняться выше смертных, стереть тонкую грань между истинными богами и чудовищами, в которых они превратились.       Эквейс медленно поднялся и сделал шаг к Альтану, однако Геирисандра, быстро оказавшись за спиной у демона, вытянула длинное копьё острием в сторону Эквейса, заставив его остановиться.       — Мы здесь не для того, чтобы препираться, — прошипела она, крепче сжав древко копья. — Переговоры, Эквейс. Помни о переговорах.       Эквейс, громко фыркнув, оттолкнул от себя копьё, задев лезвие. Золотистые капли сорвались с его пальцев, со звоном упали на стол и тут же исчезли, будто их и не было. Николас заметил, как Иснан сглотнул.       — Мы здесь, — добавила Геирисандра, не сводя взгляда с Эквейса, словно без этого он бы обязательно сорвался с места и вцепился в кого-нибудь, как дикий зверь, — чтобы поучаствовать в переговорах. Мы, уранионы, готовы сражаться против демонов Хайбаруса и Ситри и наших братьев и сестёр, отвернувшихся от нас. Мы…       Она запнулась, и на мгновение Николасу показалось, будто на её лице промелькнуло сомнение. Взгляд потяжелел, потемнел, а под кожей словно вспыхнули вены, по которым бежала золотистая кровь.       — Мы здесь, чтобы рассказать вам, кто такие уранионы на самом деле и как мы можем остановить Хайбаруса.

***

      — Эй. — Иснан, подняв руку, щёлкнул пальцами совсем рядом с лицом Геирисандры. — Продолжение-то будет? Или подписку какую купить нужно?       — Да откуда ты только всё это знаешь?! — вновь возмутилась Пайпер.       Иснан улыбнулся, показав клыки. Ему нравилось дразнить Первую, хотя он никогда не заходил дальше слов. Пытался один раз, но Пайпер едва не пробила его головой стену, и Иснан решил не рисковать лишний раз. По крайней мере, до тех пор, пока не будет уверенным, что она точно не сумеет навредить ему.       — В чём дело, Геирисандра? — Эквейс, пройдясь по столу, спрыгнул на край точно между принцессой Сонал и леди Эйлау, каждой из которых обворожительно улыбнулся.       Геирисандра только в сотый раз повторила, что они — не боги, а уранионы, как застыла, уставившись в пространство перед собой. В тёмных глазах мелькнуло нечто, чего Иснан не распознал: какой-то странный блеск, будто отразилась оружейная сталь и одновременно в кромешной тьме вспыхнула одна-единственная, но очень далёкая звезда. Помутнение Геирисандры длилось не дольше нескольких секунд. Она тряхнула головой, едва не зацепила волосами Иснана и Николаса, поджала губы и практически незаметно покачала головой, словно возражала сама себе.       — Мы — не боги, а уранионы, — в сто первый раз произнесла она, сложив руки на груди и обведя всех присутствующих сосредоточенным взглядом. — Творцы жизни и смерти, странники между мирами, искатели и исследователи бесконечного знания.       — Ох, вау! — выдохнул Эквейс, резко откинувшись назад, устроившись на столе и сложив руки за головой. — А ты всё-таки решила не ходить вокруг да около.       Геирисандра, проигнорировав его замечание, продолжила:       — Мы — первые существа во всех мирах. Вы, земляне, считаете, что первыми появились звёзды, однако мы были намного раньше. Мы видели, как зарождалась жизнь и как она заканчивалась смертью, видели, как гибли миры и сами…       Она запнулась, на долю секунды прикрыла глаза, но Иснан отчётливо уловил запах страха, окруживший её. Никто кроме него, казалось бы, этого не заметил.       — Мы и наши поиски бесконечного знания — это причина, по которой у хаоса появился разум.       Иснана будто наотмашь ударили. Ренольд, молчавший уже несколько часов, едва слышно вздохнул с усталостью, будто это ему приходилось рассказывать правду, силой выталкивая её из себя.       — Изначально у хаоса не было разума, — подхватил Эквейс с мечтательной улыбкой на губах. — Но поиски иллумэ барал… Ох, милая, мы такие идиоты! Они же даже не знают, что это такое, только запутаются…       — «Иллумэ барал» в переводе с сигридского как раз-таки означает «бесконечное знание», — сухо ответил Фортинбрас.       Эквейс, приподнявшись на локтях, повернулся к нему и подмигнул.       — Верно, милый, угадал. К слову, это единственное слово из нашего языка, которое закрепилось в сигридском. Конечно, некоторые были недовольны, но…       — Так что там с иллумэ барал? — напомнил Николас, и сразу же, как Эквейс бросил на него изничтожающих взгляд, втянул голову в плечи.       Опять то же самое. Иснан был готов поклясться, что в момент, когда Эквейс посмотрел на Четвёртого, в его тёмных глазах что-то промелькнуло и исчезло так же быстро.       — Иллумэ барал — бесконечное знание, — задумчиво повторила Эйлау. Иснан скривился от её хриплого голоса. — В некоторых древних фейских источниках писалось, что иллумэ барал — это истина всех истин, знание обо всём во всех мирах.       — Очень грубо сказано, но, в общем-то, верно, — будто бы нехотя согласился Эквейс.       — Иллумэ барал — это переплетения жизни и смерти всех живых существ, их судьбы, мысли, чувства. Истина, которая существует за пределами вашего смертного понимания. Даже мы, уранионы, не до конца понимаем её, — пояснила Геирисандра.       — Но ищем, — с улыбкой подхватил Эквейс.       — Но ищем, — согласилась женщина. — Мы… всё, что мы делали в течение сотен тысяч лет, было направлено на поиск иллумэ барал. Мы хотели знать, откуда пришли и как были созданы. Почему у нас такие судьбы и почему у каждого жителя своего мира своя судьба, отличающаяся от судьбы другого. Всё, что нам было нужно, так это знания и ответы.       Иснан, не сдержавшись, закатил глаза. Знания нужны были всем, ему — в том числе. Он собирал кровь землян и сигридцев, чтобы проводить эксперименты, которые одобряла Ситри, и не считал это чем-то особенным. Неужели высшие существа, приравниваемые к богам, занимались тем же самым?       — Это если совсем уж расплывчато, — сказал Эквейс, выпрямив спину. — Если уж говорить чуть более подробно… Мы — это те, кого во многих мирах почитали как богов, создавших жизнь и магию. На деле мы лишь умело манипулировали магией и хаосом, константами всех миров, из которых и складывается жизнь любого существа. Мы никогда не создавали сигридцев или миры, откуда они пришли в Первый. Лишь подталкивали их к развитию, ведь вы все — часть нашего эксперимента и исследования по поиску иллумэ барал. Но демоны — побочный эффект, ошибка, над которой мы были не властны. Хаос существовал всегда, но у него не было разума. Следовательно, и демонов не должно было существовать.       Эквейс говорил дальше, изредка бросая радостные взгляды на присутствующих, будто хотел убедиться, что они испытывают тот же восторг, но Иснан его уже не слушал.       Демоны — побочный эффект экспериментов уранионов, которые они проводили, пока искали иллумэ барал.       Демоны — это ошибка.       Но демоны родились тысячелетия назад из хаоса, который соприкоснулся с остаточной магией Нактарас, сигридской богини ночи и тьмы. Они были так же естественны, как сигридцы, и хаос в их крови — столь же силён, как магия. Они были живыми, рождались и умирали, как и сигридцы, и даже были способны созидать, строить общества и жить среди людей, как mer daran. Раньше Иснан считал существование тех дикостью, позором для всего рода тёмных созданий, ведь они были обязаны подчиняться демонам вроде Ситри, Маракса и Карстарса, которые выражали волю их короля. Но теперь, пока Эквейс самозабвенно рассказывал о том, что демоны — это всего-навсего ошибка, Иснан видел, как лицо Альтана становилось всё бледнее с каждым словом.       Для Иснана демоны в основном были расходным материалом, особенно ноктисы и прочие твари, способные лишь подчиняться чужим приказам. Но для Альтана — разумные существа, которые подчинялись ему не из страха или необходимости.       Иснан этого не понимал.       «То, что они говорят, правда?» — спросил он у Ренольда, почувствовав, как тот зашевелился после какого-то замечания Геирисандры, которое Иснан пропустил мимо ушей.       «Иснан…»       «Отвечай на вопрос».       Ренольд шумно вздохнул. По телу Иснана пробежала лёгкая дрожь и разлилось беспокойство.       «Ренольд!»       «Это правда, — совсем тихо ответил сакри. — Всё, что они говорят, чистая правда».       «Демоны не могут быть ошибкой! Мы рождаемся, развиваемся…»       «Вы не рождаетесь так же, как земляне и сигридцы. Вы — результат эксперимента, который начал эволюционировать только из-за того, что появился Хайбарус. К тому же ты сам не был демоном изначально, помнишь? Ты человек, которого насильно превратили в демона. Никогда не забывай об этом».       Иснан и не забывал: мерзкие слова, которые копошились в его голове подобно червям, никогда не исчезали, их ничем нельзя было перекрыть или хотя бы временно заглушить. Клятва, которую Фортинбрас заставил его принести, подразумевала, что Иснан будет докапываться до правды и в конце концов узнает, кем был до перерождения в демона, и Ренольд хотел того же. Все в этой долбанной коалиции, казалось, хотели того же, один только Иснан вполне был доволен собой нынешним. Он был достаточно сильным, чтобы перехитрить Карстарса и Хайбаруса, он подчинил себе Слово и съел сердце Карстарса, которое дало ему власть над его тварями. Разве это не означает, что он сильный?       «Иснан…»       «Заткнись, сучёныш!»       «Во-первых, если ещё раз посмеешь назвать меня сучёнышем, я заставлю тебя вырвать кости из собственного тела и запихнуть их себе в глотку и задницу, — проскрипел Ренольд. — Во-вторых, слушай, если хочешь понять, что делать дальше».       «О, дальше я хочу, чтобы ты заткнулся и…»       — …Хайбарус — странное создание, — донёсся до него голос Геирисандры.       Иснан будто вновь оказался в своём теле: ощущал его так же хорошо, как минуты назад, когда ещё слушал уранионов, и ворчание Ренольда уже не звучало в голове. Никто даже не заметил, будто Иснан на какое-то время ушёл в себя. Эквейс вновь расхаживал по столу, иногда оглядывался, будто считал странным, что вынужден рассказывать об истории и целях уранионов в обычной беседке на заднем дворе частного дома. Но каждый раз, когда его взгляд останавливался на Иснане, что-то в нём менялось. Эквейс улыбался, губы почти складывались в какое-то слово, но в последний момент уранион будто отговаривал себя и либо вновь улыбался, либо подхватывал рассказ Геирисандры.       Иснану казалось, будто Эквейс то и дело пытался сказать что-то, начинающееся на «к».       — Странное? — повторила Пайпер, привлекая внимания Иснана. Она даже поймала его взгляд, подняла брови, словно спрашивала, какого чёрта он пялится, и Иснан вновь оскалился, демонстрируя клыки.       Просто поразительно, как эта противная смертная девчонка смогла надрать зад Карстарсу и разрушить его Башню… и неудивительно, что не смогла убить его.       — Хаос — такая же естественная сила, как и магия, — пояснила Геирисандра. Она единственная ни разу не сдвинулась с места с тех пор, как остановилась между Николасом и Иснаном. Эквейс едва не на коленки пытался ко всем сесть, а Геирисандра стояла, как статуя. — У хаоса не должно быть ни разума, ни короля, как и у магии. У них есть воля, но это совершенно другое. Хайбарус — это аномалия, возникшая, когда один из нас решил, что хаос можно подчинить себе и сделать его единственной силой, способной на созидание и разрушение.       — К сожалению, у него получилось, — скривившись, уточнил Эквейс, остановившись в центре стола. — Хайбарус учёл все ошибки своего предшественника, поэтому и добился желаемого результата.       — Он был уранионом? — голосом, полным ужаса, уточнил Джулиан.       — Был, но переродился в тёмное создание, когда его тело перестало существовать. Он, будучи полным магии, скормил её всю себе же, чтобы продержаться в форме хаоса достаточно долго и создать ещё демонов.       — Зачем? — пробормотал Николас совсем тихо.       — Мы не знаем, — ответила Геирисандра. — Возможно, он возжелал власти, которой у него не было. Возможно, захотел стать единственным богом. Хайбарус утратил свой прошлый разум, разорвал его на части и распределил между демонами, которые уже были рождены его предшественником, но даже они не знают ответа на этот вопрос. Хайбарус сгубил самого себя, став демоном и породив новых, а теперь они все пытаются сгубить нас.       — Ну охренеть просто, — возмущённо выпалил Иснан, откинувшись на спинку стула. — Если верить твоим словам, демоны — это результат эксперимента и в то же время создания, порождённые Хайбарусом. Вы, что ли, сговориться не могли, чтобы одну версию озвучивать?       — Ты вообще слушал, что мы говорили, а? — Эквейс, посмотрев на него, выгнул бровь. — Я же сказал, что Хайбарус чаще остальных экспериментировал с живыми видами. Искал совершенное существо, которое будет сильнее всех, кого мы когда-либо встречали. Судя по некоторым удачным результатам его экспериментов, демоны — это именно то, чего он пытался достичь.       — Тогда демоны не являются ошибкой, лишь закономерным результатом многочисленных экспериментов.       — Демоны — это ошибка, — нетерпеливо повторила Пайпер, проехавшись по Иснану злым взглядом. — Сказали же, что до него был ещё кто-то, кто пытался обуздать хаос и даже создал первых демонов.       — О, прости, милая, я всё пропустил, пока любовался твоими прекрасными глазками. Влюбился, понимаешь ли.       Иснан едва не рассмеялся, заметив, как удивлённо вытаращился на него Фортинбрас. Мгновением позже что-то тяжёлое сдавило его грудную клетку, и Иснан судорожно втянул воздух, ощутив запоздалое прикосновение знакомой магии.       «Почему ты постоянно пытаешься вывести его из себя?» — спросил Ренольд, будто сейчас его волновало только это.       Фортинбрас отпустил магию, лишавшую Иснана воздуха, одарил его предупреждающим взглядом и невозмутимо сложил руки перед собой, начав крутить кольцо рода Лайне на пальце. Иснан едва не зарычал, но Ренольд вовремя остановил его, лишь на секунду перехватив контроль над телом, и заставил посмотреть на Геирисандру.       — Демоны — это ошибка, — повторила она, понизив голос. — Вы — наша ошибка, ведь мы не смогли остановить его, когда он развязал первую войну в одном из миров.       — Он? — взволнованно переспросил Николас. — В смысле, предшественник Хайбаруса, который пытался подчинить хаос и создал первых демонов?       Иснан едва не чертыхнулся: оказывается, он всё же пропустил какую-то часть объяснений Геирисандры, причём достаточно важную, раз не понимал, о чём речь.       — Именно так, — подтвердил Эквейс, усевшись в центре стола по-турецки. — Был среди нас один… В мирах, где мы были, местные почитали нас как своих истинных богов и творцов, и у каждого из нас была своя роль. Я покровительствовал всем воинам, как и он, но ему было мало этого. Он любил сражения не на жизнь, а на смерть, любил, когда из-за одного брошенного слова начинались войны, длящиеся десятилетия. Он говорил, что это — эксперимент, попытка понять, как далеко живых существ толкнёт задетая гордость и отчаяние. Он развязывал войны во всех мирах, где мы были, пытался заставить воевать и нас, но в конце концов был изгнан и лишён большей части своей силы.       — Большей? — угрожающе тихо повторил Фортинбрас. — Вы не забрали всю его силу?       — Забрать всю силу ураниона невозможно, только запечатать внутри него либо уничтожить самого ураниона, низвергнув его.       — К тому же мы не знали, способны ли вообще уничтожить одного из нас, — добавила Геирисандра совсем уж безжизненно. — Мы ищем иллумэ барал, чтобы познать самих себя. Поэтому посчитали изгнание и запечатывание силы внутри ураниона достаточным.       — Очевидно, что вы ошиблись.       Иснан присвистнул, когда Эквейс бросил возмущённый взгляд в сторону Фортинбраса.       — Возможно, тогда это действительно было хорошим решением, однако с годами его сила начала просыпаться и доставлять нам проблемы. Мало нам, что ли, демонов? Даже с ними, которых, оказывается, и существовать-то не должно, едва справлялись.       — О, я понял! — натянув радостную улыбку, выпалил Иснан. — Наконец-то всё встало на свои места. Вы просто хотите вбить сигридцам в их пустые головы, что нужно истребить всех демонов, чтобы они исправили ваши ошибки, да? Как прелестно. А я-то думал, будем договариваться с этими трусами.       — Мы не трусы, — скрипнув зубами, возразил Альтан, когда Иснан кивнул в его сторону, — просто ценим свои жизни и жизни тех, кто нам дорог.       — Вы всё ещё остаётесь демонами, которые…       — А ты — не демон, — напомнил Джулиан снисходительным тоном.       — Ох, да, я понял, почему вы до сих пор не смогли победить в этой войне. — Эквейс закивал с умным видом, поднялся, подошёл к Геирисандре, слегка наклонился и нарочито громко прошептал: — Но я не понимаю, как они с таким настроем-то не поубивали друг друга? Может, те были правы и…       — Эквейс! — рявкнула Геирисандра, взмахнув копьём. Его лезвие почти коснулось разукрашенного лица ураниона, но тот легко отступил назад, подняв руки, будто сдавался. — Истребление всего живого — это не выход!       — Чего-чего? — пропищала Сонал, о существовании которой Иснан успел забыть. — О каком ещё истреблении идёт речь?       — Ну смотри, принцесса, — начала Пайпер, — существуют демоны, которые хотят забрать магию сигридцев…       — Ты меня за идиотку держишь?! Как ты смеешь…       Геирисандра щёлкнула пальцами. Голос Сонал мгновенно затих, она начала стучать ладонями по столу и, очевидно, требовать, чтобы магия, не позволявшая ей сказать ни слова, спала. Джулиан, подперев подбородок кулаком, наблюдал за ней, как за совсем крохотным котёнком, сделавшим что-то крайне смешное.       — Скажи им, Геирисандра, — потребовал Эквейс, вперившись в неё тёмными глазами. — Может, у нас ещё есть шанс вернуться и…       — Только через мой труп! Попробуешь пробраться в Цитадель, и я убью тебя!       «Разве не в Цитадели были заточены боги?» — торопливо спросил Иснан у Ренольда.       «Да, ты прав, но…»       «Что? Давай, говори, пока я её способен терпеть твой трёп».       «Ты же знаешь, что уранионы разделились. Одни на стороне Хайбаруса и скрываются в Цитадели, где копят силы. Другие, как Геирисандра и Эквейс, готовы сражаться за нас. Кто-то вовсе не принял ни одну из сторон и всё ещё томится в Цитадели в цепях. Например, Гаап. Он нужен Хайбарусу сильнее других уранионов. Поэтому вам, сигридцам, нужно договориться о союзе с демонами mer daran».       «Прямо-таки нужно?»       «Разве ты всё ещё не понял? Гаап им благоволит. И когда он сбросит цепи, он не поможет, если от его избранника отвернутся».       Ренольд лишь слегка надавил, поворачивая голову Иснана в сторону, пока Геирисандра и Эквейс спорили на повышенных тонах. На мгновение все краски смазались, силуэты стали мутными и будто бы подсвеченными ореолом какого-то неестественного света, но быстро обрели чёткость. Взгляд Иснана остановился на Альтане.       Демон смотрел на него в ответ, улыбаясь.       — Да скажи ты им уже! — крикнул Эквейс так громко, что Иснан даже передёрнул плечами. — Это же ты потащила меня на переговоры, так и веди их!       — Да, было бы неплохо услышать, что там за истребление, — пролепетал Николас, переводя невинный взгляд с одного ураниона на другого.       Геирисандра расправила плечи, сложила руки за спиной и пошла вокруг стола, пока Эквейс делал то же самое, но по столу и в другую сторону.       — Мы хотим помочь вам остановить демонов Хайбаруса. Уничтожить, запечатать — сделать что угодно, лишь бы они больше не поглощали магию и не истребляли сигридцев и землян. Вы для них всего лишь этап эксперимента, крохотная, незначительная цивилизация, вид, едва способный к разумным решениям, однако в вас кроется чрезвычайно много магии. Демоны Хайбаруса и уранионы-отступники намерены истребить всех до единого, чтобы поглотить вашу магию, ведь они считают, что с ней познают иллумэ барал в полной мере. Вы — не более чем расходный материал, мыши под микроскопом, как говорят у людей этого мира. Они управляли вашими судьбами, как истинные боги, до которых вы их вознесли, но давным-давно потеряли контроль и считают, что проще уничтожить вас и попробовать заново. Другие миры, другие люди. Очередной этап в бесконечном поиске уранионов, высших творцов во всех мирах.       Тишина в голове Иснана стала звенящей. Не было слышно ни тихого ворчания Ренольда, ни даже отголосков его мыслей. Нити магии, опутавшие его и протянувшиеся к сальваторам, дрогнули, натянулись до предела и будто бы заскрипели, грозясь лопнуть от смятения, боли и ужаса, окутавших их. Иснан слишком хорошо ощущал это и только потом понял, что Ренольд окончательно перестал заглушать связь и ограничивать Иснана. Он бы возмутился, — от одной мысли, что Иснан стал ещё ближе к Первой, Третьему и Четвёртому, к горлу подкатывала тошнота, — однако не сделал этого. Вместо возмущения внутри разрасталась злость, но так медленно, что она никак не могла перекрыть чувство животного страха.       Сигридцы никогда не были милосердны к демонам, считали их животными, выродками, которых нужно истребить. Даже существование разумных демонов они воспринимали как нечто противоестественное, как, впрочем, и сам хаос. Лишь с недавних пор всё чаще говорили о том, что магия и хаос равны друг другу. Но не демоны и сигридцы. Теперь же они и впрямь были равны.       Они лишь пешки на огромной шахматной доске, за которой в течение вечности партию за партией жестокие боги играют в судьбу.       Эксперимент, ошибка, расходный материал — вот кто такие сигридцы, земляне и демоны. Не существа со своей волей, а марионетки, которых дёргают за невидимые нити.       Ренольд молчал, что лишь подтверждало его осведомлённость. Судя по тому, как молчали другие сальваторы и как Пайпер сжимала край стола аж до трещин, сакри подтвердили им, что всё, сказанное Геирисандрой, чистая правда.       — Это, вообще-то, не значит, что всё совсем уж плохо.       Голос Эквейса раздался неожиданно, был подобен грому среди ясного неба, от которого по телу Иснана побежали мурашки, а в горле мгновенно пересохло.       — Вы ведь уже зашли так далеко в этой войне. Если объединитесь, сможете остановить Хайбаруса до того, как Ситри возродит его по-настоящему. Вы украли магию, на которую он нацелился, но этого мало. Уничтожьте его окончательно, пока…       — О, конечно, как же мы не догадались? — язвительно прервал ураниона король Джулиан, постучав унизанными кольцами пальцами по столу. — Всего лишь уничтожить Хайбаруса. Сальваторы в Диких Землях ведь совсем не пытались.       Иснан почти выдавил издевательскую улыбку, но в последний момент вспомнил, о чём вообще шла речь. Уранионы, боги, демоны, сигридцы — всё переплелось и спуталось до узлов, которые никак уже не разорвать. Иснан не понимал, почему, но чувствовал нечто, напоминающее отчаяние и опустошённость. К нему и так относились, как к ручному зверю: сначала Ситри держала при себе, заставляла познавать Слово и приводила к нему людей и демонов для экспериментов, потом Хайбарус насильно затянул в Лабиринт, чтобы заполучить его магию, теперь сальваторы держали на коротком поводке.       Почему это ещё не закончилось?..       — Хайбарус был одним из нас, — процедил напоминание Эквейс. — Его не убить вашим оружием, даже сокрушителями. Только тем, что мы можем изготовить вместе.       — Разве ураниона можно убить? — не поняла Пайпер. — Вы же сказали, что давно, когда один из ваших был изгнан, вы не убили его, потому что не смогли.       — Мы не знали, что можем это, — исправила Геирисандра. — То было ещё во времена, когда мы с трудом познавали самих себя и границы, в которых можем существовать. Ураниона и впрямь практически невозможно убить, только низвергнуть до существа менее сильного, которое не будет стоять выше смерти. Хайбарус — низвергнутый уранион, ставший демоном, поэтому мы можем убить его. Достаточно лишь создать подходящее оружие.       — Неужели за все эти годы никто до этого не додумался? — проворчала принцесса Сонал, к которой всё-таки вернулся голос.       — А много ли сигридцев за эти годы сумели заполучить ихор уранионов?       Взгляд Иснана метнулся к месту, где минуты назад были капли крови Эквейса. Они давно исчезли, растворились, но дурманящий запах и блеск золотистых капель навсегда отпечатался в памяти.       Как и два бога, прибитых к вратам древнего дворца, затерявшегося где-то на неисследованных территориях Диких Земель.       — Уранионы, вставшие на сторону Хайбаруса, — севшим от ужаса голоса произнёс Иснан, привлекая к себе внимания. — Они использовали свою кровь, чтобы наказать Айриноул и Алеандро?       Лицо Джулиана стало белее бумаги, ужас окутал его, точно кокон, и сердце забилось быстрее. Когда Геирисандра скованно кивнула, подтверждая слова Иснана, Джулиан судорожно выдохнул.       — Они первыми сбросили цепи, пытались спасти остальных, но к тому моменту Риндскавор уже принял сторону Хайбаруса. Из своей крови он воссоздал Золотую Стрелу, которую когда-то помог выковать для Эквейса, сразившего Эйву, и позволил Хайбарусу наказать Айриноул и Алеандро.       «Эйва?» — переспросил Иснан у Ренольда, едва удерживая себя от желания растолкать сакри и заставить объяснять, почему он так долго скрывал правду.       «Элементаль, которая, согласно легенде, впала в безумие из-за хаоса, — протараторил Ренольд чересчур быстро. — Тогда едва не был уничтожен Кэргор. Уранионы создали Золотую Стрелу, которая усмирила Эйву, но оружие пропало тысячелетия назад».       — Они живы? — практически неслышно спросил Джулиан, всего за два слова из собранного и величественного короля превратившись в жалкого и запуганного мальчишку. Будто он спрашивал, не подохли ли его аквариумные рыбки из-за нового корма.       — И да, и нет. Возможно, если мы сумеем избавить их от отравленного хаоса, они и станут прежними, но…       — Без Гаапа ничего не выйдет, — добавил Альтан, когда Геирисандра замялась. — Он единственный среди всех уранионов, кто властвует и над хаосом, и над магией, используя их для исцеления.       — Поэтому нам и нужно войти в Лабиринт снова, чтобы найти его и освободить. Хайбарус мучает его, пытается заставить подчиняться себе. Гаап последний из уранионов, кто ещё носит цепи, и неизвестно, сколько ещё он выдержит.       — Так что в итоге-то? — пролепетал Николас. — Переговоры, объединение с демонами mer daran, спасение Айриноул и Алеандро или Гаапа?       — Всё и сразу, — ответил Эквейс с улыбкой, которая уже порядком надоела Иснану. Хотелось вырвать идеальные ровные зубы ураниона и скормить их ему же.       «Иснан!» — едва не задохнулся в возмущении Ренольд.       — Вот оно, значит, как, — задумчиво протянул Альтан, прокрутив между пальцами короткую медную прядь, упавшую на лоб. — А я-то думал, буду слушать, как вы уговариваете нас довериться вам. Так даже лучше.       Альтан вальяжно поднялся, выпрямился, расправил плечи и будто бы сбросил с себя маску, которую Иснан вплоть до этого не замечал. В чёрно-красных глазах — лишь холод, пробиравший до костей, а вокруг — песчинки хаоса и совсем неяркие зелёноватые нити, ластившиеся к Альтану.       — Мы согласны заключить союз с коалицией с целью уничтожения Хайбаруса и его демонов. Однако я требую, чтобы сальваторы совместно со мной создали особую магическую печать, которая защитит каждого из моих демонов, чтобы исключить любую попытку обмануть нас и истребить так же, как демонов Хайбаруса. Мы — не безмозглые тёмные создания, и я требую, чтобы сигридцы признавали нас не только равными себе, но и как новую расу, отдельную от демонов. И, конечно, Гаап. Если мы освободим его, он поможет исцелить Айриноул и Алеандро, а это повысит наши шансы на победу в войне. Но сначала — защитные печати.       Альтан убрал руки в карманы брюк, толкнул стул и вышел из-за стола, обернулся лишь на секунду, чтобы бросить через плечо:       — Приготовьтесь: тени сегодня неспокойные.       И исчез, растворившись в потоках хаоса и магии, всё ещё тянувшейся к нему.       Теперь Иснан понял, почему Гаап всё ещё был в плену.       Альтан — его избранник, и крохи своей магии Гаап даровал ему и тем самым ослабил себя.

***

      Из-за неудачи, постигшей Ситри не так давно, она редко позволяла себе выбираться из созданной бреши и заниматься другими делами. Почти всё своё свободное время она тратила на сборы крови, создание многоуровневых манипуляций хаосом и накопления магии для призыва короля, застрявшего в Диких Землях.       Для того, чтобы устроить масштабную атаку, по результатам которой они соберут достаточное количество крови и магии, было мало демонов. Кровь и магия также нужны были, чтобы питать легионы, ведь если те будут слабы, ничего не получится. Но если бы уранионы не вмешались и не помогли сальваторам в Диких Землях, Ситри не пришлось бы распределить собираемые ресурсы между демонами, поддерживая их силы, и готовившимся ритуалом. К тому же чересчур масштабное нападение привлечёт внимание сигридцев раньше срока.       Ситри могла бы накрыть тьмой весь Манхэттен, на который смотрела с крыши небоскрёба, но среди десятков тысяч людей здесь было не так уж много тех, в чьих телах теплилось достаточно магии. Так же, как и демоны, люди делились на слабых и сильных, и лишь кровь последних Ситри забирала, чтобы она послужила для ритуала. Она наполняла бассейн в бреши, где готовился ритуал, вплеталась в манипуляции и даже становилась основой для некоторых особых знаков, прочитать которые могли бы только демоны. Нуаталь, Тхай, Сизер и Зепар помогали, выискивали среди землян подходящий жертв, пока Ситри тщательно отмеряла нужное количество крови, магии и хаоса, необходимых для призыва. Ошибётся хоть где-то, поддавшись нетерпению или самоуверенности, — и Хайбарус не сможет возродиться.       Это могло занять как дни, так и годы. Но Ситри терпеливая. Она нашла наследников Силы, нашла двух потенциальных сальваторов для Ренольда и даже сумела воспитать одного из них. Жаль только, что Иснан всё же вырвался из-под контроля.       Но Ситри терпеливая. Сколько бы времени ей ни потребовалось, она обязательно доведёт начатое до конца. И даже Иснан, переметнувшийся к сигридцам, не сумеет помешать.       Ситри наконец отвернулась, отошла от ограждения на крыше всего на несколько шагов. Поднявшийся ветер взметнул длинные белые волосы и юбку чёрного платья. Зашептали тени, в которых потонул знакомый стук копыт. Нуаталь, стоявшая поодаль, насторожилась, приготовилась к нападению, но успокоилась, заметив появившуюся из пустоты фигуру.       — Ты заставил меня ждать, — рассматривая свои железные когти, сказала Ситри вместо приветствия.       — Я принёс подарок.       Ситри даже не взглянула на отрубленную голову, брошенную к её ногам. Взгляд голубых глаз был прикован к Катону, на одежде и в волосах которого осталось немного чужой крови.       — Долго же ты, — заметила Ситри.       — Были кое-какие дела.       — Никак бегал к своей собачонке?       Уголки губ Нуаталь приподнялись в насмешливой улыбке. Катону незачем было реагировать на это и тратить время на демонов ниже него, он даже Маракса и Карстарса никогда не воспринимал всерьёз. Только Ситри и Хайбаруса.       Но он почему-то отреагировал. Разноцветные глаза потемнели, на лице появился оскал. Зубы Катона оказались в крови.       Ему всегда мало. Нужно было обладать всем и сразу, вырывать с боем даже ненужную мелочь, потому что бой — это азарт, взбурлившая кровь и чувство превосходства. Катон всегда, всё время своего существования жаждал только этого, и потому Ситри поняла, что в этот раз у него опять не получилось заполучить желаемое. Но она не понимала, почему он до сих пор пытался играть в эту игру и доказать, что всё, что когда-либо попало ему в руки, является таковым до конца существования миров. Мог ведь просто силой забрать ту жалкую собачонку, из-за которой поднял весь шум.       — Жаль, не в этот раз, — с хищной улыбкой ответил Катон, взъерошив короткие волосы. Он не читал мысли Ситри, скорее чувствовал отголоски её смятения через хаос. — Сейхарион помешала.       Нуаталь вновь напряглась.       — Она была там, защищала бедных сигридцев.       — Должно быть, знала, что ты придёшь, — предположила Ситри, сложив руки на груди.       — Зато теперь мы точно знаем, что она на их стороне и всё время прячется в тени, защищая их.       Ситри это не волновало. На стороне Хайбаруса было ничтожное количество уранионов: лишь Риндскавор, Винейгерес и Фасанвест, а Гаап до сих пор сопротивлялся, но становился слабее с каждым днём. Айриноул и Алеандро были прикованы в особому месту в Диких Землях, где проторчали все двести лет. Велламо, Геирисандра, Кродоу, Нактарас, Онорина, Онорей и Эквейс приняли сторону сигридцев, как и Сейхарион — лишь о её решении Ситри ничего не знала вплоть до этого момента. Она скрывалась даже лучше, чем Ильматар, Мерула и Верити, решившие и вовсе остаться в стороне.       Это было не так уж и страшно. При всём желании и стремлении Хайбарус не смог бы склонить Ильматар и Мерулу к сотрудничеству, ведь те никогда не вмешивались в чужие конфликты. Ситри не переживала, потому что это означало, что и сигридцы остались без поддержки двух сильнейших уранионов.       — Это ведь не стало проблемой, верно? — растянув чёрные губы в улыбке, уточнила Ситри. — Ты всё сделал?       — Как мы и договаривались, — улыбнулся в ответ Катон.       Меньше двадцати минут назад Ситри пожертвовала небольшим количеством собранных ресурсов, чтобы ослабить сигридцев. Катону потребовалось чуть больше времени, но и всех вместе взятых лэндтирсцев было больше, чем жертв, которые Ситри удалось отметить за эти долгие месяцы.       Выдержав испытующий взгляд Катона, она наконец посмотрела на его подарок, валяющийся у её ног. Исполосованное лицо застыло в ужасе, глаза были выдавлены, из обрубка шеи до сих пор хлестала кровь. Должно быть, Катон увлёкся, выместил злость из-за очередной неудачи, но Ситри было плевать, ведь он сделал то, о чём они договаривались.       Голова Арраны лежала у её ног.