Bookaholic:
«Естественно».
«Я тут в одиночестве страдаю».
«Когда будешь?»
Alwaysdepressed: «Минут через 40». «Меня друг брата подвезёт».Bookaholic:
»…»
«ВОТ ЭТО ПОВОРОТ. У ТЕБЯ ЕСТЬ БРАТ?!»
Alwaysdepressed: «Двоюродный. И старый». Вероника улыбнулась, пытаясь придумать гениальный ответ. Не хотелось врываться в часть своего характера, когда чушь, кажущаяся смешной, случайно может перерасти в оскорбления. Или как ещё можно было назвать желание спросить, есть ли у её брата друзья? Это конечно вряд ли будет расценено как оскорбление, но, тем не менее, не очень приятно слышать такое в свой адрес. Девушка заметила, что Саша что-то печатает. Долго печатает. Стало страшно. Alwaysdepressed: «Вероника, спаси меня. Они обсуждают какую-то тусовку в парке. Мой брат решил, что затащить меня туда — гениальная идея. Я не знаю, как отвертеться. И вообще мне не с кем идти. Вот ты прикинь: будет ли тебе приятно тусить с третьекурсниками? Что мне делать, блятб».Bookaholic:
«Э… Слушай, а что там вообще будет? Мне в принципе скучно, могу с собой кого-нибудь ещё притащить».
Alwaysdepressed: «Слушай, вечно буду должна. Сколько шоколада ты хочешь?» Вероника ухмыльнулась, но некое подобие героизма в ней присутствовало, так что она не стала высказывать свои пожелания. Однако она помнила, что согласилась для неё делать эта девушка. И что взаимовыгодное сотрудничество должно быть выгодно для обеих сторон.Bookaholic:
«Ты и так меня спасаешь с ОтноМашиной проблемой, дорогуша. Как приедешь, обсудим».
И, подумав, добавила с самой милой улыбкой, хотя вряд ли Саша могла её видеть:«Я пойду, даже если никто больше не согласится. Мне в любом случае скучно, вот и составим друг другу компанию».
Alwaysdepressed: «Господи, ты меня спасла. Мой придурковатый старый брат передаёт тебе спасибо за сотрудничество».Bookaholic:
«Скажи, что помощь прекрасным людям — моя жизненная цель».
На этом разговор завершился. Вероника ещё подумала, не совершила ли своим альтруистическим предложением огромную ошибку, но откинула негатив подальше. В конце концов, она будет там не одна, да и кто час назад мечтал о встряске? Скорее всего никто из дорогих сердцу подруг не согласится, но она хотя бы сделает попытку. Можно даже преподнести это как некое празднование конца лета. «И, — подумала Вероника, направившись на кухню за чаем с мелиссой, — ставлю своего кота на то, что Кирилл попросит меня написать статью про эту тусовку. А как писать, если меня там не будет?» Звонок прозвенел неожиданно, но Вероника, защищённая от окружающего мира наушниками и толстеньким чёрным мешком, нагло рвущим её футболку, не испугалась. Было жаль прогонять кота, но этот ходячий травмпункт уже достаточно дыр наделал в её одежде. Девушка аккуратно сняла питомца, положила рядом на кровать и пошла открывать дверь. Саша не в первый раз приходила сюда, но Веронике постоянно казалось, что её уютная светлая квартира пугает подругу. Впрочем, сложно бороться со странными мыслями в голове человека, не желающему верить в твои слова. Приходится всеми силами доказывать обратное поступками. — Привет! — Саша открыла дверь и ввалилась в квартиру. У Вероники сложилось впечатление, что она от кого-то убегала. — Доброго дня, от кого убегаем? — Саша закрыла дверь и облегчённо вздохнула, став снимать обувь. Вероника бросила на вход задумчивый взгляд, но благоразумно решила дождаться, пока Саша сама расскажет. Она махом руки отправила гостью в зал, где можно было удобно поговорить и выпить кофе, который из-за недостатка сна пила Саша. Себе же Вероника устроила ещё одну чашку чая, достала из закромов печенья со сгущёнкой, с божьей помощью ещё никем не съеденные, и, пока грелся мёд, смотрела в окно. Странно, но она не очень и любила этот город. Всегда казалось, что он какой-то слишком маленький, скучный, и лучше было бы уехать подальше, начать новую жизнь. Но, как часто это бывает, постоянно было страшно менять, показывать миру когти и выделяться. И единственное, о чём могла мечтать Вероника, наблюдая за летящими по автостраде машинами, — иметь в себе достаточно смелости. И никогда не сдаваться, хотя для этого нужна цель. Ставить их она никогда не умела. — Вероника, я же вообще за книгами пришла! — послышался из зала взволнованный голос. Девушка кивнула, сама себе очевидно, потому что голова уже была забита всегда безрадостными рассуждениями о собственной слабости. Но вдруг она опомнилась, когда надоедающая песня отчаяния новой волной поглощала оптимизм, оставляя серые пустоши безразличия. Вероника взяла чашки, стараясь не разлить на себя кипяток, и понесла их к Саше. За печеньем и мёдом пришлось возвращаться назад, чтобы заметить, что кот с самым несчастным видом сидит около миски. Его зелёные, широкие глаза в моменты мольбы о еде были так прекрасны, что Вероника решила дать ему ещё, даже если животное уже набивало свой живот пару часов назад. Потрепав Блэка по голове, девушка наконец-то вернулась к подруге. — Ну так что, — Вероника поставила еду на столик и села на диван, — рассказывай, куда мы идём. Саша пожала плечами. — Я так сама почти не поняла. Я в начале даже не прислушивалась. Но я помню, что это завтра в парке в шесть. Там ещё будут тусоваться старшекурсники нашего универа, но я при всём нежелании не буду тусить с братом. — С чего это? — Блин, у него слегка ебанутые друзья, — Саша скривилась, — так что ради собственной безопасности лучше самим. Там будет еда, музыка и люди разных возрастов. Как думаешь, нормально будет? Вероника задумалась. Если там будет тусовка для старшекурсников, то Тимофей и его друзья тоже могут оказаться там. Но её никто не приглашал, так что будет глупо пытаться их искать. «Может быть, случайно и увидимся… — подумала девушка, но настойчивые мысли не дали ей переместиться в розовые фантазии. — Так, а что надеть?» — Так мы там одни будем типа тусить? — Вероника проверила телефон: никто из друзей даже не прочитал её сообщение. Короче, можно было не ждать их в компанию. А жаль… — Ну… Разве что ты захочешь познакомиться с братом, — пожала плечами Саша, но по её лицу было ясно, что не очень-то и горело в её душе желание делиться с Вероникой многим. Но девушка, привыкшая к недоверию с её стороны, вопросов задавать не стала. — Ну, если повезёт. Следующие полчаса подруги, или знакомые — как характеризовала эти отношения Саша — обсуждали новоприобретённые и прочитанные книги. Вероника очень любила обслужить характеры разных книжных мужчин, на их фоне выстраивая идеального парня для себя. «Никогда не предаёт, любит только тебя, не пытается давить или контролировать, — девушка запнулась и, посмотрев на обложку лежащей на коленях книги, смущённо добавила, отчаянно покраснев: — А ещё проявляет заботу и участие, не лишая индивидуальности…» Кот, довольный покорностью хозяйки, уютно расположился у Вероники под боком. Слушая его мурчание, она окончательно закрыла замок на дверях в комнаты своих страхов. По итогу никто так и не ответил. Маша даже не прочитала, но Вероника не могла её винить: подруга виделась с сестрой пару раз в год, поэтому глупо было бы тратить время вдали от неё. Вероника просто прочитала и промолчала. Это больно ударило по настроению девушки, и терновник неуверенности в правдивости этих дружеских отношений стал гуще опутывать сердце. Но Кира таки соизволила что-то написать, но, когда узнала, что идёт ещё и Саша, а само мероприятие проходит неизвестно где, тут же отказалась. Уже не так позитивно настроенная Вероника подумывала сделать вид, что заболела, но совесть настойчиво требовала прекратить ставить других людей у руля собственной жизни. — Слушай, никто из твоих друзей не пытался как-то поддержать контакт и скрасить твою скуку и одиночество, — мама покосилась на понурую дочь, отстранённо наблюдающую за процессом готовки. — Так почему ты хочешь отказаться от возможности развеяться и хорошо провести время? — Я иду туда только с Сашей… — промямлила девушка, чем вызвала смех матери за свой многострадальный вид. — Ага, а она, похоже, какой-то рандомный человек с улицы, раз ты так грустно об этой перспективе говоришь. — Просто… — Вероника вздохнула, отводя взгляд, — ты же знаешь: мы так давно знакомы. Я слишком привязываюсь к людям. И мне очень сложно принять, что эти отношения могут… Сломаться. Разрушиться. А я иду на последнюю тусовку летом с девушкой, которая даже нашей дружбы не признаёт! Как я должна это понимать?! Женщина с жалостью посмотрела на дочь, едва сдерживающую слёзы разочарования. Зная характер Вероники, охладевание и недопонимание в такой важной для неё дружбе приведёт к глубокому разочарованию. «Что ж, лучше если она поймёт, что окружающие не вечны, сейчас, чем сломается на ком-нибудь слишком важном потом, — мать посмотрела на капающую из крана, словно тихие слёзы, воду и закрыла кран. — Она должна понять, что достойных быть вечно рядом может не оказаться совсем». Суббота выдалась солнечной и, как будто это станет открытием для жителей Европы, жаркой. Сонная Вероника с чистой совестью скинула пушистого и тёплого кота с кровати, где уже валялось бесполезное и даже опасное одеяло. Мама, уже распланировавшая эти выходные, отдёрнула шторы и, напомнив про завтрак, вышла из помещения, увлекая голодное и громкое животное за собой. Девушка недовольно побурчала и, не найдя в себе сил встать, потянулась к телефону. При взгляде на дисплей она скривилась: был почти час дня. «Столько безнадёжно потерянного времени, ещё и голова болит. Просто замечательное начало дня. Слава богу, сейчас не три, иначе я бы по итогу вообще всё послала и никуда не пошла». На дисплее виднелись скрытые сообщения. Девушка не особо горела желанием общаться, но ведь было неясно, кто вообще решился объявить о себе утром в субботу. «Очевидно мне пишут бессмертные, которые не в курсе, что в свои выходные я не встаю раньше одиннадцати. В лучших случаях». И какое чудо: таких бессмертных оказалось целых трое, но их ники всё ещё были скрыты запароленным Телеграмом. — Итак, — Вероника наугад пыталась выбрать чат, скрытый за обычным логотипом, — как мне стать Юлием Цезарем, ведя высокоинтеллектуальную беседу с тремя? Никак, — перекривляла она свою высокопарную речь и ткнула на иконку, к которой сильнее всего тянулось сердце. — Не, ну это какая-то подстава. От Маши было голосовое на пять минут и ещё одно поменьше. Пытаться думать, какое событие повлекло за собой подобный поток сознания, не очень хотелось, но Вероника ощутила неприятный холодок, пробежавший по спине от мыслей, стремительно врывающихся в сознание и захватывающих воображение. Стало не столько лень, сколько страшно это слушать. Но Вероника знала, что должна. Она обещала себе, что ни за что не оставит Машу одну. — Привет, — голос звучал уверенно и радостно. — Знаешь, ко мне же сестра приехала. И, короче, она захотела познакомиться с моим парнем. Я не хотела тебе вчера говорить, потому что представляю твою реакцию. Но! Всё прошло хорошо! Кажется, Матвей понравился моей семье. Я очень рада. Ну, все эти истории про опыт сис и так далее. Ты знаешь. Он был вежлив и улыбался, мы много шутили над ним и мной. Моя сестра любит… Иногда не самый приятный юмор, но мы все понимаем, что она на самом деле просто тупо шутит. Дальше шло восторженное описание завтрака и планов на этот день. В какой-то момент подруга извинилась, что не сможет пойти с Вероникой и Сашей из-за своего парня, с которым планирует провести это время. Но Вероника уже не вникала в происходящее. Её разум вертелся вокруг противоречий, разрывающих привычные мировые устои. Она не могла поверить, что старшей сестре Маши — разумной, давно на своём опыте узнавшей, что такое токсичные отношения и как из них выйти — могло прийти в голову, что мерзотный кусок, выдающий себя за человека, мог стать «хорошей парой для её зашуганной и неуверенной в себе сестры». В этом просто не могло быть смысла, пока в мире существует здравый смысл, умение слушать и осознавать. Все надежды вразумить подругу через третье лицо разлетелись только от одного хорошо сыгранного раза этого кретина. Вероника вскочила с кровати, стараясь успокоить рвущегося наружу демона, мечтающего только об убийстве. Остервенело рыкнув, она решила расчесать густые волосы, надеясь, что боль приведёт разум в рабочее состояние. Правда, было ли это хорошей идеей, узнать так и не удалось: в комнату заглянул отец и спросил, когда госпожа Вероника желает подойти к завтраку. Ответ на этот вопрос девушка дала обычным кивком, сразу же решив вставать из царства утренней (или, по меркам нормальных людей, дневной) неги. Снова подойдя к включённому телефону, который так и остался лежать на расплавленной, смятой кровати, она увидела второе сообщение, которое было даже меньше минуты. Вероника включила его и пошла заниматься утренними делами. — Он ударил меня, — донеслось из динамика. — Сказал, чтобы я никогда не смела над ним смеяться, потому что так я выставляю его в плохом свете перед семьёй. А ещё он сказал, что собирается идти на вечеринку, про которую мне говорила ты. Просто… Я бы пошла, честно, но тональник не сможет скрыть опухшее лицо. Извини, пожалуйста, Вероника. В пять часов Вероника стояла возле шкафа в надежде найти нечто подходящее для предстоящего мероприятия. Это должна быть удобная и красивая одежда, не стесняющая движений и дарующая уверенность в себе и будущем. В итоге уверенности в будущем свободная чёрная юбка и красивая белая кофта с открытым плечом не добавили, но вот осознание собственной привлекательности точно поднялось на пару баллов. Девушка распустила волосы, надела такие же белые — но не долго — кроссовки во имя удобства при перемещении по парку и окрестностям. Думая о перспективах потанцевать, Вероника рассматривала себя в зеркале и пыталась решить, лучше ли надеть линзы или очки добавят больше шарма и загадочности. Телефон отправился в бан, поэтому приходилось бегать на кухню, чтобы посмотреть время, отображённое на больших настенных часах с винтажными стрелками. На самом деле часам не было и пяти лет, но мать семейства разделяла любовь дочери к утончённым вещам. Вероника успела зацепиться плечом о дверной косяк в последнюю такую вылазку, так что пришлось признать, что использовать телефон не только удобно, но и не травмоопасно. Подозрительно взглянув на устройство, повёрнутое экраном вниз, девушка включила его. Тут же выключила, сжав губы. Включила и для достоверности протёрла экран. Нет, она не придумала это сама себе: там и правда было восемь сообщений от Тимофея. NoMorePhilosophy: «А ты знала, что манулов ещё называют «Otocolobus»?» «Хотя ты скорее всего знала 🗿. Ты же фанат всего, что мяукает». «Стоп, ты же биологию не знаешь. Значит, не знала». «Так ты знала или нет?» Эти сообщения были отправлены в десять утра. «На кой чёрт он искал интересные факты про манулов в десять утра? — удивилась Вероника. — А что если он хотел привлечь моё внимание разговором про котов?» Тут щёки девушки начали краснеть: «Хотя бред. Он же знает, что я сплю до двенадцати. Или так хотел втянуть меня в разговор, что забыл о времени?» Вероника позволила себе погрузиться в фантазии о том, что никогда бы не произошло. Она увидела, как в её ожившей фантазии Тимофей валяется в своих привычных вещах на уже заправленной кровати с выражением душераздирающей скуки на лице. Его кудрявые каштановые волосы раскиданы вокруг угловатого лица, непослушная прядь, как всегда, скрывает пронзительные синие глаза. Парень отстранённо смотрит в потолок, закинув руки за голову и покусывая нижнюю губу от странного, непонятного девушке волнения. Тут вдруг он подрывается, его красивое лицо озаряется поражённой и радостной ухмылкой. Он хватает телефон и что-то быстро там ищет, внимательно вглядываясь в экран, при этом глупо улыбаясь. Вдруг Тимофей останавливается, откидывает голову назад, из-за чего волосы перестают быть естественной преградой для наблюдения за его мимикой, и, издав победное хмыканье, падает обратно. Рука выпускает телефон, и он с глухим стуком падает на покрывало. Парень закрывает глаза ладонью, словно защищаясь от света, и Вероника успевает заметить только ухмылку на его губах, прежде чем здравый смысл прерывает влажные фантазии. — Конечно же нет, идиотка, — одёргивает она себя, прогоняя последние следы наваждения, принёсшего непривычную теплоту в самое сердце на краткие минуты, — он просто листал свой любимый Твиттер и наткнулся на пост. Со мной это связано только тем, что я самый большой любитель котов в его окружении, — «Да и смысл переживать, если я всё равно никогда правду не узнаю», — мысленно добавила Вероника и продолжила читать сообщения. NoMorePhilosophy: «Мне кажется или ты обиделась?» Следующие сообщения были отправлены в двенадцать. Как раз то время, когда Вероника ознакомилась с откровением Маши. NoMorePhilosophy: «Нет, ты конечно маленькая соня, но уже 12». «Вероника, мне уже начинать бояться?» «Упс, — Вероника отвела взгляд, чувствуя за собой вину. Не то чтобы она совершила какой-то криминал, но было неприятно заставлять человека волноваться. — Или нет, я не уверена, что ему вообще было не наплевать», — тут же погрустнела девушка. Что ж, придумывать самые худшие варианты развития событий было своеобразным талантом Вероники, поэтому она предпочитала вообще не думать. Особенно в одном конкретном парне, когда таковых в её жизни было не так уж и много. Она заставила себя прочитать последнее сообщение, которое пришло двадцать минут назад. NoMorePhilosophy: «Я очень надеюсь, что ты не откинулась без моего пристального наблюдения. Вероника, серьёзно, просто скажи, что у тебя всё хорошо». Если бы Веронике не нужно было быть в парке через час, она бы упала в обморок от счастья. Если бы в доме не было родителей, она бы завизжала, как маленькая девочка при виде новой куклы Барби. А так, Веронике оставалось только давиться счастливым смехом и отчаянно краснеть от новой волны романтических фантазий. Но она должна была собраться с силами и быть сосредоточенной на предстоящем мероприятии, где она планировала укреплять отношения с подругой. Она решила ответить, хотя руки дрожали и попасть по нужной букве выходило не с первого раза. Она перечитала, не зная, как воспринимать сказанное и не напутает ли она слова, выразив не те чувства, какие нужно было бы.Bookaholic:
«Спасибо, что доверяешь моим способностям».
«Со мной всё просто замечательно».
«И да, я этого про манулов не знала».
Взглянув на время, Вероника попросила маму вызвать такси, чтобы лишний раз не тратить свои деньги на автобусы, так потрясающе ездящие на выходных. Отца дома не было, потому что он проводил какое-то важное совещание на работе, а Вероника привыкла просить его её подвести. Когда она уже собиралась выходить из квартиры, телефон издал мяукающий звук. NoMorePhilosophy: «Ты имеешь право делать всё, что в голову взбредёт». «Но не надо заставлять меня страдать от неуверенности в твоём состоянии». «Что бы ты там ни надумала, но я всегда волнуюсь за твою любопытную задницу». На это Вероника предпочла не отвечать, но всё-таки мама с удивлением услышала визг из удаляющегося лифта. Как часто мы всматриваемся в толпу в поиске знакомого лица? Наблюдаем за окружающими, подмечаем особенности внешности, поведения, слушаем речь и впитываем ненужные нам, но неожиданно необходимые, сведения из односторонних телефонных разговоров или активных громких диалогов. Или просто уходим глубоко внутрь себя, закрывая окна и двери для других людей, кажемся спокойными и неприступными, как хочет от нас общество. Как будто мы сами отчаянно желаем защититься от общества. Это стало словно условный рефлекс. Безразличность, лёгкое презрение и пронзающий пространство взгляд — как бы ни менялась Вероника, насколько бы её открытая и дружелюбная часть ни прорывала баррикады, всегда появлялась мысль: «В этом обществе тебя не поймут, не примут, если ты будешь одна». Вдвоём всегда легче нарушать личное пространство окружающих беззаботным шумным разговором, легче смеяться от пролитой на чистое пальто мутной воды колесами автомобиля, проще игнорировать нападки недовольных тобой людей. Одной не так просто. «Одной проще не нарушать устои», — думала она, из раза в раз становясь таким же угрюмым лицом в море социума. Сейчас она давно перестала бояться, что ей скажут, что она не такая. Сейчас она просто знала, что пустое лицо послужит отличным знаком для тех, кому нечего делать. Но тем временем она умела слушать. Звенящая в ушах музыка становилась всё тише от невидимых другим пальцев, а окружающие всё так же верили, что ничего не теряют. Как просто обмануться в собственной безнаказанности, если не желаешь подмечать мелкие детали, сойдущиеся в ослепительный пазл грязи и ошибок прошлого, выставленный на людской суд кем-то, кому было не так уж и всё равно. Но Вероника не знала никого из этих людей. Сейчас ей не было смысла по-настоящему слушать, видеть и анализировать, как привычно происходило среди друзей, одноклассников, недругов. «Настоящий журналист не упустит сенсацию, — говорила очередная женщина на интервью. — Все любят скандальные подробности, подноготную известных людей, слухи, сплетни. Мы даём всё это людям. А каждый покрытый ореолом славы знает, что каждое его действие будет выставлено на суд общественности». Часто бывает сложно удержаться от бессмысленных расспросов, хотя внутри всё ломается от нетерпения. Поэтому Вероника, скрипя зубами, не стала допытываться у Саши, почему её брат не пришёл, а его друзья не хотят общаться с девушкой. — Он сказал, что занят. И желает нам приятного вечера, — подруга убрала телефон в рюкзак, оглядываясь вокруг. — Забавный у тебя брат, — усмехнулась Вероника, облокотившись о перила. Они стояли на холме, наблюдая за набирающей обороты вечеринкой с высоты. Всюду сновали подростки и молодые люди, где-то удалось заметить совсем уж маленьких детей, бегающих вокруг старших братьев и сестёр. «Ну, или родителей, фиг этих уверенных в себе знает», — подумала Вероника. Сама она, имеющая ровный ноль опыта в отношениях, не могла осознать реальности таких передач, как «Беременна в 16». Всё хотелось сделать вид, что это постановка и нацию дружно пытаются обмануть. Она взглянула на стоящие в отдалении палатки с едой, окружённые деревянными столами. Практически всё было занято группами людей, сидящих под широкополыми зонтиками вдали от солнечных лучей. Сразу же обговорив этот момент, девушки решили не спускаться вниз, в гущу событий и веселья, а остаться в густой тени сосен и берёз, скрытых от навязчивой популярной музыки в ласковой тишине. Саша скучающе осматривала набережную, оперевшись на перила слева от Вероники. Она, как всегда это происходило, не стала даже пытаться выглядеть женственно: тонкие штаны, футболка и кроссовки намекали, что подруга с самого начала не планировала задерживаться здесь надолго. Она рассеянно игралась с тонкой прядью, выбившейся из светлого каре и серые глаза лениво перебегали от одного оживлённого места к другому. Казалось, что она вот-вот предложит уйти и остановиться в ближайшем кафе, чтобы обсудить, в очередной раз, книги или жизнь, вместо бессмысленного стояния вдали от общества. Вероника тоже понимала, что нет смысла просто ждать. Если уж её подруга не хочет спуститься, то проще уйти. Попрощаться с бессмысленной идеей о веселье и окунуться в привычную атмосферу отрешённости и элитарности. Но что-то всегда толкало Веронику на риск, когда она невольно ощущала себя хозяйкой положения и лидером очередной безвольной группы, никуда не хотящей идти. Глупо было бы отрицать, что ей самой претила мысль о зря потраченном времени. А может, это странное желание слететь с катушек и превратиться в обычного подростка кипятило кровь и преподносило всё новые фантазии, отчего становилось всё сложнее оторвать взгляд от танцующих людей. — Ну, — Вероника оторвалась от перил с лёгким головокружением. — Пойдём хотя бы посмотрим вблизи на происходящую внизу наркоманию. Может, из нашего паломничества и выйдет что-то путное. Саша скептично осмотрела открывающийся вид, но безропотно кивнула и поплелась следом за бодро шагающей подругой. Вероника спустилась по мраморной лестнице, скрытой листьями растущих на склоне деревьев, и остановилась, вглядываясь в толпу. Снова это затягивающее чувство тревоги, испытанное ещё при выходе из такси: болел живот и начинала гудеть голова. Но девушка не придала этому значения: она часто волновалась по пустякам, а палящее солнце, как ничто другое, способствовало боли в непокрытой голове. Вероника запихнула странное, недоброе предчувствие поглубже и решила наслаждаться возможностью, пока живая искра её жизни не угасла под гнётом угнетающей реальности. — Ну что, куда хочешь зайти? — девушка обернулась к подруге. — Я бы взяла что-нибудь попить. — Может, колы на двоих бутылочку? — Зачем мелочиться, — Вероника огляделась в поисках ближайшего шатра с напитками, — давай сразу литр. Будем пить за нашу молодость. Саша прыснула и покачала головой, не оценив юмор подруги: — Тебя послушать, так мы через пару месяцев умрём от старости. — Вот поэтому надо жить на всю катушку, что я, слава Вике, поняла достаточно рано. А так бы и сидела, как Кира с Машей, по домам и пряталась в книгах, играх и сериалах от окружающей реальности. — Но ты же и так этим занимаешься, — заметила Саша, шагая за Вероникой, лавирующей между людьми. Благо из-за высокого роста её было сложно потерять. — Да… — девушка кивнула скорее сама себе. — Но между тем я ещё и готовлюсь стать журналистом, так что мне в любом случае придётся социализироваться. А книги я просто люблю. Девушки подошли к шатру, из которого доносились голоса. Столики вокруг тоже были заполнены молодыми людьми, весело о чём-то болтающими, тут и там слышались взрывы смеха. Нырнув в проход, Вероника бегло огляделась и направилась к кассе. — Потому что в книгах есть идеальные мужчины? — запоздало спросила Саша, наблюдая, как подруга оплачивает колу на двоих. Вероника протянула одну бутылку, уже отпивая содовую из своей. — Ну, не во всех, конечно… Но тут ты права. Хотя, — Вероника пожала плечами, — иногда идеалы могут появиться в реальности. Саша не стала показывать, что заметила мечтательную улыбку, скользнувшую по чужим пухлым губам. Она не решилась говорить, что тоже знает один такой идеал, хорошо знакомый её романтичной знакомой. Идеальное место нашлось недалеко от импровизированного танцпола, где особенно уверенные в себе девушки зажигали под Инстасамку под пристальными взглядами парней. Как бы ни нравилось подругам танцевать и веселиться, но к такому вниманию они были катастрофически не готовы. Оставалось просто сидеть на лавочке под берёзой и с завистью наблюдать за хаотичными, но притягивающими взгляды, плавными движениями. Хотя сама Вероника, если бы осмелилась встать и присоединиться к ковену танцовщиц, предпочла бы более резкие и точные движения. Вырвало её из мыслей неуверенное обращение. Девушка рассеянно повернулась, пытаясь понять, кому среди этих людей известно её имя. Саша рядом просто молчала. — Вероника? — к ней обращался синеволосый парень, нахально ухмыляющийся. По этому выражению лица и волосам, которые трудно было забыть, девушка узнала одного из друзей Тимофея. «Как там тебя звали…» — Олег? — спросила она, наклонив голову набок. Парень утвердительно кивнул, поправил висевшую на шее чёрную цепочку и засунул руки в карманы чёрных широких джинс со множеством карманов и цепочек. Чёрная футболка пошла складками на талии, из-за чего окружающим открывался прелестный вид на часть пресса, куда и смотрело пару девчонок, стоящих неподалёку. Но Веронику Олег ни капельки не интересовал. — Не ожидал увидеть здесь главную затворницу этого города. — Поверь, дорогой, — фыркнула Вероника, вспоминая своих подруг, — я даже не в десятке. — О, вот как, — Олег наконец-то заметил Сашу, старательно походящую на куст за Вероникой. — О, и ты тут. — А-ага. Привет… — Саша замялась, не желая продолжать диалог. Веронике было безумно интересно, почему эти двое были знакомы и что можно было бы узнать из дальнейшего разговора, но, взглянув на лицо подруги, она осознала, что это любопытство не стоит чужого дискомфорта. Да и вполне возможно, что именно она является причиной этого дискомфорта. — Слушай, а Тимофей тоже тут бродит? Олег замер и отвёл взгляд. В глубине зелёных глаз словно промелькнули вина, обида и растерянность, но в прозвучавшем голосе не было ни намёка на противоречивость этих чувств. К тому же девушка не могла сказать, правильно ли она разглядела эмоции на его лице. Стоя в тени, они позволяли свету играть в причудливые игры с восприятием. — Да, но он куда-то отошёл, — в глубине девичьей души встрепенулась надежда и безудержное желание действий. — Я не знаю, когда он вернётся, но ты можешь его поискать. Вероника не обратила внимания, что последние слова прозвучали неуверенно. Она что-то пробормотала сразу обоим знакомым, резво вскочила со скамейки и быстрым шагом отправилась на поиски. Ей отчётливо казалось, что она ощущает связующую нить, которая приведёт её в нужное место. Петляя и осматриваясь вокруг, она представляла себе, как рад будет её видеть Тимофей после месяца отсутствия, как они обнимутся и Вероника будет просто наслаждаться его глупыми шутками и иногда обидным стёбом. Но ей нравилось всё это в нём, и хотя осознание собственной привязанности пугало, оставалась надежда, что это первая настоящая влюблённость в её жизни. Девушка быстро прошла сквозь толпу до конца оживлённой зоны и обнаружила себя в тупике. Она понимала, что парень пришёл не один, а значит, не должен выходить за территорию развлечений. Но её воображаемая нить тянула дальше, заставляла ноги неохотно нести Веронику глубже в парк снова под густые тени в проникновенную тишину. Она замедлилась, затаив дыхание, кажущееся слишком громким, и поднималась по склону, чувствуя, что почти у цели. Дойдя до верха, девушка осознала, что пришла в самую безлюдную часть парка. Здесь обычно никто не ходил, поскольку даже скамейками это древнее плато было обделено. Дорожки, хотя ещё и пригодные к использованию, заросли травой. Вероника пошла дальше, рассматривая окружающий её пейзаж. За ближайшим поворотом она увидела спуск, круто уходящий к спокойной реке. «Нет, туда мне точно не надо. Разве что я собираюсь утопиться», — подумала девушка, но не смогла пересилить желание хотя бы посмотреть на вид. Она начала спускаться, заметила поворот, скрытый высокими кустами по краям дороги, но, прежде чем решила завернуть, услышала голоса. Она сглотнула и попятилась, сразу же решив, что осмелилась потревожить чьё-то романтическое уединение. Уже отвернувшись из уважения к чужому личному пространству, к собственному ужасу она узнала оба этих голоса. Это был Тимофей и его «лучшая подруга», чьи голосовые гороскопы он часто включал при Веронике. Сердце остановилось, душа похолодела. Девушка замерла. Она понимала, она чувствовала, как разум кричит: «Уходи, это не твоё дело. А если заметят, что ты тогда скажешь? Ты можешь не оправиться от того, что услышишь!» Занося ногу для шага, она услышала саму себя, шепчущую в ухо: «А сможешь ли ты оправиться, если уйдёшь? Ведь ты будешь сгорать в отчаянии неведения. Ты уже настроила себе ложных надежд, зачем тогда ещё страдать, если можно сразу с корнем чувство отодрать? Уйдёшь — потеряешь важный кусок правды, но сохранишь свой розовый замок и совесть. Останешься — станешь олицетворением всего, что осуждала в журналистах. Останешься, но будешь знать. Останешься и жить станет проще, когда ты поймёшь, что твои чувства опять ничего не стоили». — Я не могу не сделать этот выбор, — едва слышно прошептала Вероника. — Но, возможно, этот самый момент, который станет переломным пунктом моей истории. А в такие моменты герой всегда делает… «Какую-то ерунду». Она встала на колено, не заботясь о непокрытой коже, и осторожно выглянула из-за куста. Да, пейзаж и правда был красивый: по бокам широкой песчаной дороги высились кустарники и деревья, песчаный пляж не успел пострадать от мусора человеческой цивилизации. Камыш, плотно окольцовывающий подступы к воде, колыхался вслед за тёплым ветром и скрыв живущих среди его зарослей уток. Стайку этих животных можно было не столько увидеть, сколько услышать, если достаточно напрячь слух. Но Вероника не обратила на это внимание. Она разглядывала двоих стоявших рядом совсем напротив неё. Правда, стояли они так далеко, что голоса, хоть и были различимы, но перекрывались шумом листьев. Ну и утками. Как бы ни напрягала слух Вероника, понять, о чём ведётся явно оживлённый разговор, не могла. Периодически у девушки были проблемы с различением русского и английского, а быструю речь она бы тем более не поняла. Парочка стояла около одного из кустов в самом низу, боком к невольной свидетельнице, поэтому девушке выдалась прекрасная возможность хотя бы хорошо видеть, что там происходит. Напротив Тимофея, который, к слову, выглядел снова как обычно (словно вообще не знает о предмете «расчёска») и носил вещи, которые, к мимолётному удивлению Вероники, представились ей всего час назад, стояла низкая брюнетка. Длинные прямые волосы каскадом рассыпались по плечам, на голове блестел какой-то очень стильный обруч с камешком — даже в зелёном платье до колен она выглядела сногсшибательно. И Веронике даже не понадобилось смотреть на её лицо, чтобы сердце пропустило удар. Но делать выводы было слишком рано, хотя слишком многие обстоятельства говорили против безобидных объяснений, появляющихся и отражающихся в голове девушки. Она безвольно наблюдала за тем, как Ангелина (а она не была уверена что помнит правильно) мило смеётся и ужимается, развязно жестикулирует и постоянно меняет позы. Девушка вела себя раскованно и уверенно, как будто знала, что это нормально или привыкла так делать. Тимофей не проявлял подобной открытости, но поддерживал оживлённый диалог, иногда слабо улыбаясь. Вероника не знала, сколько простояла за кустом, всматриваясь в движения этих двоих и угадывая происходящее там. Она видела, как Ангелина вроде бы обиделась, даже отшатнулась, но тут Тимофей что-то сказал, примирительно подняв руки, и тут его подруга снова мило смеётся рядом с ним. Она видела, как Тимофей набрался смелости что-то сказать, а брюнетка замерла в немом шоке. Простояв так совсем немного, она медленно подошла к нему, что-то прошептала и стала ждать ответа. Тимофей молчал. Но потом он что-то тихо спросил с напряжённым лицом, получил утвердительный ответ и, облегчённо улыбнувшись, поцеловал Ангелину. В губы. Кроссовки заглушали звук ходьбы. Вероника медленно брела по какой-то из дорожек, утонувшая в хаосе из своих мыслей. Пейзаж вокруг не менялся, но девушка не обращала на это внимание. Она чувствовала, как ветер играет с прядями её волос, но не придавала этому значения. Сейчас почти ничего не имело для неё значения. — Значит, я снова сама себе придумала. Хах, как неожиданно. Словно такое не случалось с тобой раньше, Вероника. Всё так же и остаёшься полной дурой, — говорила она себе, не заботясь о возможных свидетелях подобных откровений. — Но разве это конец? Нет, естественно нет. Я просто потеряла что-то бесполезное и вернулась к состоянию равновесия. Ведь гораздо проще общаться с человеком, когда ты не испытываешь к нему ванильных симпатий, не ищешь несуществующих намёков, не страдаешь от неуверенности в себе. Когда это просто… Очередной человек, с которым можно прикольно провести время. Боли было много, но реакция прошла слишком быстро. Просто что-то кольнуло, а потом сломалось. Вероника ощутила, как больше не хочет на это смотреть с точки зрения девушки. Потребовалось узнать, о чём они говорили, почему Тимофей не рассказал ей о подобных отношениях с подругой, признанием. Если былая симпатия и горела где-то внутри, то так глубоко погрязла в рассудке и осознании бессмысленности любых желаний, что при всём желании Вероника не смогла бы её так просто достать. Она понимала лишь то, что снова сама себя обманула. И что пока это воспоминание блокируется тремя замками, ей больше никогда не станет больно. Ушла тихо, не теряя рассудка, не сгорая в обиде или разбитом сердце. Просто ушла, оставляя там, где-то на дороге, те чувства, которые скапливались долгие два года. Слёз не было, горечь вскоре прошла, Вероника снова знала, в какое будущее смотрят её глаза. И рядом с какими людьми оно будет построено. «Очередная глупая влюблённость, очередное осознание, что я слишком люблю себе что-то внушать». Ноги сами собой вернули девушку в гущу толпы. Она понимала, что всё ещё хочет с ним поговорить, что уже не ощущала сладостных привкусов в своей крови. Вероника шла, оглядываясь, используя свою последнюю надежду. Она уже вспомнила, что бросила Сашу наедине с Олегом одну, поглощённая лишь желанием встречи с одним человеком. Сейчас это казалось ей донельзя глупым. Она больше не хочет здесь находиться, нужно вернуться домой. Тут девушка заметила Ангелину, стоящую около перил набережной. Вероника спокойно подошла к ней, внутренне ликуя, что чувства и правда сгорели от одной единственной спички. — Привет, — сказала она, привлекая внимание брюнетки. — Ты случайно не знакома с Тимофеем? — С каким? — прищурилась Ангелина, всматриваясь в лицо Вероники. Но её так просто было не вывести из каменного ступора лицевых мышц, отображавших только дружелюбие и невинность. — Ну, со Сконовым, — на прекрасном, ухоженном лице брюнетки отразилось понимание, она грустно улыбнулась и кивнула. — Я видела тебя с ним пару раз, вот и хотела перекинуться парой слов. — Он отошёл купить напитки, — сказала Ангелина, поправляя волосы. — Можешь поискать его там. — Спасибо. Вероника не горела желанием тратить долгое время на поиски своего друга. Быстро пробежавшись среди толпы и никого не обнаружив, она вернулась к месту, где оставила знакомых. Саша сидела там одна и уже не выглядела такой напряжённой. — Фух, извини, что бросила. Олежка тебе не надоел? — Нет, — Саша покачала головой, — мы неплохо беседовали, но минут пять назад ему кто-то позвонил и он свалил. А ты нашла того, кого искала? — Нет, — Вероника чувствовала, как легко слетает с губ ложь. — Ну и ладно, будет ему сюрпризом, что я тут была. Пойдём по домам? После этого Вероника не раз будет повторять эту ложь окружающим. Только Кира, слишком любимая и надёжная, узнает о том, как на самом деле девушка встретила Тимофея в тот день. Рассказ будет сопровождаться первыми и последними слезами, пролитыми из-за собственной любопытности. Говорить парню о своём появлении на ярмарке она тоже не стала, решив, что он сам просто не хочет затрагивать эту тему. Вероника вырезала чувства из своей личности и продолжила жить дальше, не ощущая мучительной пустоты. Когда воспоминания закончились, Вероника подала голос: — Я видела тебя в тот день. Увы, не среди беснующей толпы. А рядом с Ангелиной на краю парка, на всеми забытом пляже. Нет, мне не нужны твои объяснения! — прервала она встрепенувшегося Тимофея. — Я видела то, что видела. И смирилась в этим. Потом получила доказательства и забыла. А сейчас ты говоришь мне то, что полностью опровергает случившееся три месяца назад! Как, скажите, пожалуйста, я должна на это реагировать?! Тимофей молча смотрел на неё, пытаясь обработать поступившую информацию. — Так ты там была? — Да, — Вероника нахмурилась, не понимая, к чему он клонит. — А почему ты мне не сказала, что будешь на вечеринке? Или потом не сказала? — А, так это я должна была об этом говорить? — Вероника вскинула руки. — Меня видели двое твоих друзей, алло! Почему это я должна была что-то объяснять? При том что я увидела, как ты признавался девушке в любви? Тимофей посмотрел на неё с таким комом сомнений на лице, что Веронике стало страшно услышать последующие фразы. Но тут он начал медленно выдавливать из себя мысли. — Ладно, хорошо. Но! Ты немного ошиблась. Я не признавался ей в любви, — он на секунду замолчал, понимая, что его ждёт после следующей фразы. — Я с ней расстался. Такого глубокого шока он никогда на лице Вероники не видел. «Глаза по пять копеек» как нельзя подходили к её выражению лица. — Ты с ней… Что?!