Милош из Загреба

Ночью Данко снился сон. На зеленом пастбище, простирающимся от горизонта до горизонта, сколько было видно глазу, паслась красивая белая овечка. Данко не понимал, почему вокруг нее нет других овец, ведь должны же быть. — Вдруг она отбилась от стада? — предположил Данко и огляделся, но стада не было. Вообще никого не было, кроме этой брошенной на произвол овцы. Данко хотел подойти к ней, может быть, тогда бы она стала менее одинокой. Но ноги почему-то приросли к земле, и он ни шагу не смог сделать — только смотреть. И он смотрел. Овца жевала траву, тихо блея, возможно, звала своих сородичей. Но не слишком громко — а то вдруг действительно придут. Или волков опасалась. Ведь там, где овцы, наверняка есть и волки. Однако ее зов был услышан — к ней пришел черный кот, изящный, словно пантера, с гладкой, блестящей на солнце шерсткой. — Вот и славно, — сказал Данко, — будете теперь вместе. Кот и овца стали дружить. По крайней мере, Данко так казалось со стороны. Блеяние овцы слышалось ему теперь более веселым, что ли, и кот ластился к ней, мурчал, как трактор. Данко во сне улыбался: наблюдать за одиноким животным было грустно, а теперь от дружбы овцы и кота в груди разливалось приятное тепло, похожее на то, которое бывает, если выпить горячего алкогольного напитка, типа того же глинтвейна. И солнце светило так ярко, а на голубом небе не было ни облачка, и весь пейзаж вызывал только безмятежную радость и умиротворение. А потом небо резко потемнело, его заволокло грозовыми тучами, и даже Данко покачнулся от порыва сильного ветра. — Что за?.. Вслед за переменчивой погодой внезапно стал меняться и кот: он рос буквально на глазах, гладкая шерстка превратилась в свалявшуюся серую шерсть, морда вытянулась, зелень из глаз исчезла и сменилась стальным блеском, клыки и когти теперь были длиннее и острее. И вот уже вместо милого котика перед Данко стоял самый настоящий дикий и жаждущий крови волк. Он стоял слишком близко к доверчивой овце и… «Это следовало… ожидать?» — пронеслось в мыслях Данко, и он проснулся. Сел на кровати и перевел дыхание. На улице царила глубокая ночь, тихая и спокойная. Сквозь открытое чердачное окно комнату наполнял серебристый лунный свет и наполненный прохладой ночной воздух. Он остудил разгоряченную странным сном голову. — Этого следовало ожидать, — повторил Данко и вздохнул. — Из дружбы овцы с волком никогда не выйдет ничего хорошего. Замолчал, немного подумал и спросил в пустоту: — Так эта овца — я, что ли? Пустота в ответ предсказуемо промолчала.