Две ведьмы в семье

Когда письмо приходит, его вовсе не приносит сова, как говорил Северус Снейп, а его вручает учитель Хогвартса — невероятно толстый, лысый, пожилой мужчина, который, по мнению Петуньи, совсем не похож на волшебника. Хотя, опять же, единственным настоящим волшебником, которого она пока встречала, был Снейп, и его она тоже не сочла впечатляющим. Петунье это не нравится, но она вынуждена признать, что Снейп всё-таки был прав: школа действительно присылает кого-то, чтобы объяснить всю эту «магическую штуку» тем, кто родился в семье магглов. И это, вероятно, к лучшему, потому что, оказывается, письма в школу можно отправлять только через сов, что Петунья находит странным и слегка неприятным — совам не место в нормальном доме, верно? Конечно, в доме ведьмы им, возможно, и место, но это уже другой вопрос. Ни Лили, ни Петунья не рассказывали родителям о возможной магической школе, так что это становится для них большим сюрпризом, когда этот толстый незнакомец в жилете с золотыми пуговицами сидит в их гостиной и рассказывает о Хогвартсе, а также о том, что их дочь — ведьма. Их дочери — ведьмы, мысленно исправляет Петунья, но ничего не говорит, потому что… ну, потому что она вдруг теряется в ожидании и, возможно, страхе, ведь это всё реально, это становится таким реальным. Мистер и миссис Эванс удивлены, но они не выглядят недовольными, так что Петунья полагает, что это хорошо. Это значит, что они не откажутся от идеи отправить Лили и Петунью в школу. На самом деле, они даже кажутся счастливыми, но, возможно, это потому, что профессор Слизнорт продемонстрировал магию, взмахнув палочкой (настоящей волшебной палочкой!) и превратив старый сломанный стул в более удобный и целый. Так или иначе, Петунье не потребовалось много времени, чтобы понять, что профессор Слизнорт ей совсем не нравится. Возможно, ей следовало бы полюбить его, ведь он наверняка станет одним из её учителей, и ей придётся регулярно его видеть в течение тех лет, сколько будет длиться учёба в школе магии, но этот человек… Он только что оскорбил её самым ужасным образом — даже если, вероятно, не имел этого в виду. И всё это из-за Лили, честно говоря, думает Петунья, наполовину сердясь, наполовину смирившись. Конечно же, из-за неё. Все остальные словно исчезают, когда рядом оказывается живая, умная Лили, задающая вопросы с горящими глазами и жаждой учиться, рассказывающая о том, как ей удалось летать, и спрашивающая: — Нормально ли это, профессор? — Что ж, это редкий талант для такой юной ведьмы, — говорит профессор Слизнорт, поглаживая свои огромные, густые усы, похожие на усы моржа, и с довольным выражением смотрит на Лили, его взгляд скользит по её маленькой фигурке, и Петунья чувствует, как за этим взглядом скрываются расчёты, хоть и очень незаметные. — Это не совсем неслыханно, но всё равно впечатляющее проявление магии. Будет удовольствием учить тебя в сентябре, юная леди. Лили выглядит полной надежды и такой счастливой. Но в её ярко-зелёных глазах мелькает тень сомнения. — Я могу начать раньше? Северус сказал, что в Хогвартс принимают только с одиннадцати, а мне пока нет… Петунья солгала бы, если бы сказала, что в этот момент не испытывала страха, злости и странного разочарования, потому что на мгновение она видит это: особенная, удивительная Лили, такая талантливая, такая магическая, что её могут принять в Хогвартс почти на три года раньше других. Но затем профессор Слизнорт будто сдувается, как будто внезапно осознаёт, что Лили выглядит слишком юной для того, чтобы поступить в Хогвартс прямо сейчас. Она высокая для своего возраста, так же как и Петунья, но Лили всё ещё восемь лет (и половина, как маленькая девочка любит важно добавлять, будто это имеет большое значение). — Сколько тебе лет? — всё же спрашивает профессор и кажется разочарованным, когда Лили отвечает правду. — Ох. Ну что ж… К сожалению, Хогвартс не позволяет досрочного поступления, так что тебе придётся подождать ещё несколько лет. И, возможно, это не очень хорошо с её стороны, но Петунья чувствует себя счастливой, когда улыбка Лили угасает, а её плечи опускаются под грузом разочарования. Она не улыбается, потому что она ещё не настолько ехидна и мелочна (пока что), но это близко. Лили слишком юна, чтобы пойти в Хогвартс. Петунья, однако… Петунье одиннадцать, одиннадцать уже четыре месяца. И если профессор Слизнорт пришёл не за Лили, значит, он пришёл за самой Петуньей, и старик, похоже, осознаёт это, когда поворачивается к сестре, которую до этого игнорировал. Он сразу её отодвинул в сторону, как только Лили появилась и начала задавать вопросы, вопросы, которые крутились на кончике языка у Петуньи, но она так и не смогла произнести их вслух, слишком стесняясь и нервничая. Профессор Слизнорт смотрит на неё, и в его взгляде нет того удивления и интереса, которые он проявлял к Лили. От этого Петунье становится холодно, словно её живот внезапно наполнился свинцом. Очевидно, профессор Слизнорт её оценил… и нашёл недостатки. Профессор Слизнорт достаёт письмо из своего пиджака и подносит его к лицу, чтобы проверить адрес и имя на нём (как грубо с его стороны не сделать этого раньше!). — Что ж, если вашей дочери Лили ещё нет одиннадцати, — говорит он мистеру и миссис Эванс, а не самой Петунье, от чего свинцовый груз в её животе опускается ещё глубже, — тогда, полагаю, мисс П. Эванс — это эта скромная молодая леди? — Да… да, я Петунья Эванс, — ей удаётся выдавить из себя, сделав шаг вперёд, и её щеки заливаются смущением и (тайной) злостью. Она звучит совсем не так смело, как Лили, и она чуть-чуть ненавидит себя (и Лили) за это, потому что это точно не поможет изменить мнение профессора Слизнорта о ней. Тем не менее, она тянется за письмом, сердце громко стучит, когда она видит СВОЁ имя на конверте поверх их адреса в Коукворте. Она открывает его дрожащими пальцами, и контакт с пергаментом вызывает у неё одновременно восторг и ужас. ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС» Директор: Альбус Дамблдор (Кавалер ордена Мерлина I степени, Великий волшебник, Верховный чародей, Президент Международной конфедерации магов) Дорогой мисс Эванс! Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов. Она… Она действительно едет. Она действительно ведьма и действительно поедет в Хогвартс в начале сентября. У Петуньи шумит в ушах, и она едва слышит, как Лили умоляет показать ей письмо, или чувствует, как её родители читают его через плечо. Её успокаивает только тёплая рука отца на её плече, и Петунья чувствует, как улыбается, шире, чем когда-либо. — Это прекрасно, но эти книги… Где их можно найти? — обеспокоенно интересуется миссис Эванс. — Косой Переулок! — радостно подскакивает Лили, её рыжие локоны весело летают вокруг лица. — Северус сказал, что всё необходимое для магии можно найти в Косом Переулке в Лондоне! — Совершенно верно, — профессор Слизнорт сияет, глядя на Лили, снова забыв про Петунью. — Ваш друг Северус из волшебной семьи, я полагаю? — Его мать — да, и он уже многое рассказал мне о магии. О, Петунья, ты должна показать ему своё письмо! Он так удивится! О да, удивится, думает Петунья, потому что Северус Снейп никогда не замечал и не верил, что Петунья тоже может быть ведьмой, как её младшая сестра. Петунья и не планировала показывать ему письмо из Хогвартса, но теперь… Теперь она не может думать ни о чём другом, кроме его лица, когда она покажет ему это письмо, когда он поймёт, что та «маггловская» девчонка, которую он отмахнулся и проигнорировал, как будто она ничто, на самом деле тоже ведьма и скоро начнёт изучать настоящую магию задолго до него. Ах! Теперь у него не будет причин отмахиваться от неё и говорить только с Лили! Теперь он будет вынужден считать её своей ровней и разговаривать с ней, рассказывать ей больше о волшебном мире. Но, конечно, даже если он предложит это и принесёт извинения Петунье, это не значит, что она будет с ним говорить. Теперь она сможет отмахиваться от него, как от ничего не значащего! Теперь она сама сможет рассказывать Лили всё о волшебном мире, о школе, о предметах вместо этого ужасного мальчишки. Эта мысль кружит ей голову, и она уже улыбается. — По крайней мере, когда мы отправим Лили, у неё будет сестра, которая присмотрит за ней. Эти несколько слов её матери заставляют её улыбку замереть и мгновенно исчезнуть, а свинцовый груз вновь оседает в животе. Она с недоумением смотрит на миссис Эванс, которая выглядит успокоенной. Отец ничего не говорит, но очевидно, что мистер Эванс разделяет мнение своей жены, мельком глядя на Лили. Петунья сжимает кулаки, и ей очень хочется выкрикнуть: «А за мной кто присмотрит?», но она не делает этого, потому что она — послушная дочь, а послушная дочь не должна выскакивать из себя и устраивать сцену перед посторонним человеком, каким бы оправданным это ни казалось Петунье. К тому же, даже если её отец разделяет мысли миссис Эванс, он на мгновение смотрит на неё с беспокойством, и это успокаивает Петунью. (Она знает, о, как она знает, что Лили — любимая доченька их матери, её красивая доченька, так похожая на неё, тогда как Петунья — папина дочь по внешности: не такая красивая, не такая обаятельная, не такая милая. И на мгновение Петунья чувствует лёгкое раздражение на мать, потому что, честно говоря, неужели эта женщина не может ни в чём определиться?) Если бы это была Петунья, которая завела бы дружбу с мальчиком из Паучьего Тупика, миссис Эванс вскрикнула бы, нахмурилась и запретила бы ей когда-либо снова говорить с этим мальчиком — не то чтобы ей пришлось бы сильно убеждать Петунью. Но так как это была Лили, милая Лили, которая привела в дом необычного друга, максимум, что сделала их мать, — это выглядела обеспокоенной и сказала Лили не ходить в Паучий Тупик, что если она хочет поговорить с Северусом Снейпом, то пусть они встречаются не дальше, чем в парке. Миссис Эванс всегда с презрением относилась к жителям Паучьего Тупика, и Петунья унаследовала это отношение от неё, но как только Лили нашла там друга? Ну, они, оказывается, не все такие уж плохие, верно? Её мать, как проницательно отметила Петунья, явно не обладала принципами или, по крайней мере, не была верна своим собственным убеждениям. Её улыбки становятся натянутыми с этого момента, пока профессор Слизнорт болтает о школе и о том, где и как добраться до Косого Переулка, знаменитого магического торгового квартала Лондона (знаменитого для волшебников, по крайней мере), и делает несколько рекомендаций о магазинах — по его словам, некоторые из его бывших учеников работают там или владеют магазинами. И он продолжает болтать ещё и ещё, пока семья Эвансов постепенно привыкает обсуждать магию и то, что она значит для Лили и Петуньи. Профессору Слизнорту явно нравится слышать свой собственный голос, решила Петунья, слушая молча (но столь же внимательно, как и Лили; любой вопрос, который ей не придётся задавать Северусу Снейпу, — это хорошо для Петуньи, даже если ответ исходит от Слизнорта, который, по её мнению, ничуть не лучше, хоть и по другим причинам). — Конечно, не каждый ребёнок проявляет магию одинаково, даже среди братьев и сестёр. Возьмите ваших дочерей, например; кажется, у Лили есть более творческий подход к своим магическим порывам, не так ли? О, это не значит, что она сильнее своей сестры, конечно! Всё зависит от обстоятельств, от потенциала, от таланта, от магической силы — хотя этот вопрос до сих пор вызывает много споров. Бывали случаи, когда дети, проявлявшие очень мало случайной магии в детстве, становились невероятно могущественными волшебниками во взрослом возрасте. — О да, это может начаться очень рано, хотя большинство детей проявляют магические способности до семи лет. На самом деле, очень трудно, чтобы ребёнок не проявлял никакой магии до этого возраста, и те, кто этого не делает, обычно не получают письма из Хогвартса. — Да, полёты необычны, но, как я уже сказал, это не повод для беспокойства. Это уж точно лучше, чем случайно сделать свою собственную мать лысой, что я лично сделал в шесть лет во время приступа гнева. Моя мать не была в восторге от того, что лишилась волос, но мой отец был очень горд. Мои маленькие кузены, со своей стороны, подарили своему отцу рог после того, как прочитали книгу о единорогах — они очень хотели встретить одного, понимаете? Да, конечно, единороги существуют! Уверен, что у вас даже будет шанс встретить одного, если вы выберете уроки по уходу за магическими существами, когда станете достаточно взрослой, мисс Эванс. — Нет-нет, не беспокойтесь о магических проявлениях Лили; она ведь ребёнок, и от неё нельзя ожидать, что она будет контролировать их. Всё изменится, когда она начнёт учиться в Хогвартсе и получит волшебную палочку для практики магии, конечно, но до тех пор последствий не будет. Правда, она может получить пару писем из Отдела по надзору за неправильным использованием магии, так как у неё теперь есть подтверждённый контакт в мире волшебников благодаря старшей сестре, которая вот-вот отправится в Хогвартс, но не переживайте; я переговорю с Гершелем — он мой бывший ученик, очаровательный молодой человек, у него большое будущее в Министерстве — и объясню ситуацию. Юная Лили не попадёт в неприятности. — Конечно, лучше всего, чтобы как можно меньше маглов видели их. Никому не нравится отправлять команду Стирателей памяти или отряд по устранению последствий случайной магии из-за того, что сделает ребёнок. Если произойдёт что-то слишком серьёзное или вы начнёте беспокоиться, возможно, лучше будет отправить сову в Министерство. Кажется, вы упоминали, что друг Лили тоже несовершеннолетний волшебник, а его мать — ведьма? Они могут помочь вам с этим, я уверен — как минимум, одолжить сову. — Да, боюсь, совы — это самый частый способ общения среди нас. Конечно, есть и другие способы, но я не думаю, что вам будет удобно ими пользоваться, да и Министерство вряд ли даст вам разрешение, по крайней мере, до тех пор, пока ваши дочери не станут совершеннолетними. — О, не беспокойтесь о деньгах! Мы используем собственную валюту — галлеоны, сикли и кнаты, если быть точным. Вы легко сможете обменять свои маггловские деньги на волшебную валюту в Гринготтсе — нашем банке. У них есть офис на Косом переулке, да. Вы без труда сможете открыть счёт для обеих ваших дочерей. Нет, признаюсь, я не знаю, каков точный обменный курс. Я редко имею дело с магловским миром. Гоблины смогут без проблем вам это сказать. Да, банк управляется гоблинами. — У вас действительно удивительная дочь; я уверен, что она добьётся великих свершений. Конечно, последняя часть сказана не о Петунье, думает блондинка с горечью, крепче сжимая письмо из Хогвартса, не обращая внимания на то, как мнётся пергамент. Она пытается успокоить себя. Прекрасная, удивительная Лили не отправится в Хогвартс ещё три года. Это даёт Петунье достаточно времени, чтобы выучить множество заклинаний и показать всем, какая она сама блестящая ведьма. Это её шанс, её большой шанс затмить Лили хотя бы раз — её шанс, чтобы младшая сестра смотрела на неё с гордостью вместо того, чтобы восхищаться Снейпом, как будто он знает все тайны вселенной, чтобы Лили умоляла Петунью о внимании, чтобы она показала ей заклинание или прочла книгу о магии. Она будет исключительной сестрой, хотя бы раз. (Хотя никто не может затмить Лили надолго, Петунья знает это глубоко внутри; Лили, как свет, естественно привлекает людей к себе, как мотыльков.) И Петунья не упустит свой шанс, что бы ни случилось.