«Я бы хотела жить с Вами В маленьком городе, Где вечные сумерки И вечные колокола. И в маленькой деревенской гостинице — Тонкий звон Старинных часов — как капельки времени. И иногда, по вечерам, из какой-нибудь мансарды — Флейта, И сам флейтист в окне. И большие тюльпаны на окнах. И может быть, Вы бы даже меня любили…»
Строчки сами возникли в голове, я прочитала этот стих про себя еще раза три. Из-за всего, что здесь происходило, я не могла припомнить запаха цветов. Вспоминала лицо мамы, некоторые черты ее лица размывались в памяти, но я все ще помнила ее улыбку, ее мягкие волосы. Еще вспомнила Володю. Его нахмуренный лоб, складку между бровями. Пронзительные серые глаза, которые пробивались прямо в самые темные углы души. Вяземский, если ты меня слышишь, прошу тебя, не приходи сюда. Здесь вас всех ждет только погибель. Позади послышался шорох, и что-то рухнуло, будто это было… тело? Я затаила дыхание, и из тени вышел российский офицер. — Дядя Саша! Ты как тут? — Клим попросил помочь. — Как Док? Он… — Да жив. На входе всех раскидал и понесся тебя искать. — Майор Лилин открыл клетку, я рванула к нему он заключил меня в объятия. Дядя Саша был моим крестным отцом. Именно благодаря ему я и прослужила год в разведке и проработала со снайперами. — Почему, как только тебя отправляют южнее Адлера, ты оказываешься в плену? Это у тебя в привычку входит. Не замечаешь? Отец тебя в командировки больше отправлять не будет. Ты же в курсе? — Да я как бы уже и сама не пойду. В задницу такие приключения. Устроюсь в больницу и буду за гроши оперировать людей. Уж лучше так. — Ты так и в прошлый раз говорила. Ладно, пошли, выведем тебя отсюда, пока Якут не подорвал тут все к чертям. — Якут что? — Он взрывчатку раскладывает по всей горе. Пока мы выбирались по этому лабиринту узких коридоров, я заметила провода. Видать хорошо подготовились. Тут я споткнулась о камень, повалилась навзничь. Живот резануло острой болью. Дядя Саша поднял меня на руки, чуть подкинул, удобнее перехватываясь. Я вскрикнула. — В чем дело? — У меня на животе один сплошной синяк. — Простонала я. Лилин вынес меня с наименьшим ущербом для моего здоровья. Как только мы вышли из пещер, в глаза ударило яркое утреннее солнце. Я зажмурилась и вскинула руку, прикрываясь. — Родя! Родь! — Вяземский несся к нам на всех парах, сбоку болтался автомат, фуражка улетела куда-то. Он подбежал, дядь Саша передал мою тушку в его крепкие руки. — Осторожно, — я скрючилась в его руках еще сильнее. — В чем дело? — Живот. — Док был жив. Он выглядел намного лучше, чем при нашей последней встрече, да и намного лучше меня. — Что с животом? — Я оттянула край моей футболки вверх. Багрово-синий млечный путь распростерся от края моих брюк до лифчика. Под пронзительным взглядом серых глаз я начала чувствовать себя обнаженной. Желваки на его лице начали ходить ходуном, челюсть сжалась до скрипа зубов. Я одернула футболку вниз, прикрывая тот космос, что оставили мне боевики. Капитан донес меня до Змея, который контролировал периметр, осторожно опустил на землю и направился к взятым заложникам. — Вот мы и встретились вновь, Мурат Ашфари. — Док вытащил ПМ из кобуры, зарядил его и приставил дуло ко лбу боевика. — Девчонка оказалась храбрее вместе всех нас всех взятых. Обманула тебя даже под угрозой смерти. Поднять руку на женщину может только последний трус. Вот я оставлю дыру в твоей голове и за это получу новые звезды. Как думаешь, мне это сделать? — Собаки. Аллах вас всех покарает. — Ашфари плюнул на ботинок Вяземского. Ответ долго себя ждать не заставил. Выстрел раздался по всей долине. Облегчение. Вот что я почувствовала, когда его грозная туша завалилась на песок. За меня отомстили. Надеюсь теперь ночные кошмары с его участием уйдут, и я буду наконец спать спокойно. — Пошумим? — Якут кулаком нажал кнопку детонатора. Звук взрыва сначала пошел из глубины тоннелей, становясь все ближе и ближе. Языки пламени вырвались наружу, поглощая все кровавые деяния, произошедшие там, и которые могли бы произойти. — Твой отец нас всех убьет из трофейного Вальтера, что висит у него на стене в кабинете. Но я рад, что ты цела. И спасибо за Дока. — Клим потрепал мое плечо и ушел разбираться с оставшимися заложниками. Вяземский подошел к нам со Змеем и сел на землю. Он взглянул на меня из-под полуопущенных век. — Вернемся в Питер, завалимся все в бар. Отметим завершение операции. — Урманов подошел к нам. — Я с вами. — Я подтянулась на руках, присаживаясь удобнее. Я выудила у Сибиряка сигарету с зажигалкой и закурила. Как же хорошо. — Нас потом твой батя по кусочкам по всему Петербургу разбрасывать будет. И убийство наше прикроет. Мол, потерялись ребята. — Хохотнул Якут, устраиваясь позади меня, чтоб я смогла опереться об его спину своей. Я так и сделала. Прикрыла глаза, делая еще одну затяжку. Солнце грело холодную кожу. — Сколько меня не было? — Пять дней. — Док опустил глаза и посмотрел на свои ботинки. Отец, наверно вообще с ума сходит там. — Пистолет! — Я повернулась именно в тот момент, когда один из выживших боевиков, неизвестно откуда вытащил оружие и вскинул его в нашу сторону. Оттолкнув Якута к Змею, я схватилась за жилет Дока, рывком переместила себя перед ним, прикрывая собой. Выстрел. После я услышала целую автоматную очередь. Только в этот момент я смотрела на то, как ниже броника Вяземского его форма начинает пропитываться кровью. Не успела. — Док. — Он переместил руку с моего плеча на свой живот, коснулся мокрой ткани пальцами. Мою спину, чуть ниже ребер, будто огнем обожгло. И вот сейчас я начала чувствовать, как боль начала растекаться по всему моему телу. Я протянула ладонь к пояснице. Кожа коснулась чего-то теплого. Липкого. Я посмотрела на свою кисть, которая вся была в крови. Подоспевший Якут успел вовремя меня подхватить, прежде чем я повалилась спиной назад. Стало так холодно, словно я снова оказалась в той пещере, из которой мечтала выбраться последние пять дней. Захотелось спать. Меня кто-то поднял на руки понес в машину. Кто именно это был, я не знала, потому что даже повернуть голову сил не было никаких. Рядом со мной положили Дока. Но он уже был в отключке и не реагировал на крики и зов других членов команды. Мою голову повернули и я увидела перед собой лицо дяди Саши. Он что-то говорил, но я уже не различала слов. Видела только, как шевелятся его губы. Веки тяжелели с каждой минутой и когда я их закрыла, то провалилась в небытие.***
POV автор Развед управление ЛенВО Платов, с оставшейся частью команды стоял в кабинете Свирина и получал выговор, как нашкодивший пацан. Получали, правда, и другие, но ему как командиру досталось больше всего. — Просил ведь! Платов, я на тебя такую ответственность возложил! Не уберег! — Сергей Михайлович достал из ящика стола стакан и бутылку водки, плеснул себе почти половину и залпом все выпил. — Она же одна у меня. — Мы не знаем, откуда взялся пистолет. Она среагировала быстрее всех остальных и… вот. Один из наших тоже в больнице. Она его прикрывала. — Якут вжал голову в плечи, когда полный отчаяния взгляд генерала прошелся по нему. — Всех под трибунал отправлю! Пошли вон отсюда! Вон, я сказал! — Платов быстро вытолкал своих парней из кабинета и осторожно прикрыл за собой дверь. Секретарь сконфуженно проводил взглядом парней. Ему больше всех досталось, когда доложили о пропаже капитана Родиной. Свирин почти неделю ему мозги полоскал. Так что, тому ничуть было не жаль мужиков. Заслужили. Клим вскинул запястье и взглянул на часы. 9:45. Дока уже должны были прооперировать. Пуля застряла в нем, вышедшая сквозь Катю, зацепила мочевой пузырь и часть кишечника. Им никто не собирался ни о чем сообщать, ведь они не были родственниками. Только чуть позже, когда мать Володи позвонила Платову и сказала, что операция прошла хорошо, и его перевели из реанимации в палату, они вчетвером завалились к нему, под бурное убеждение медсестры Урмановым о том, что они его братья. Так оно и было. Пусть и не по крови, но по духу. По воле службы. Нижняя часть живота Вяземского была полностью перебинтована, из-под слоев марли был выведен катетер для сбора мочи. Рука так же обработана в стерильных условиях и умело обмотана. Многочисленные царапины и ссадины покрывали тело капитана. Но сейчас он лежал и, улыбаясь, смотрел на то, как Якут победно вкинул руки, обхватил лицо молодой медсестры и поцеловал ее в щеку. Та залилась краской, пребывая в шоке, быстро удалилась из палаты, пока не произошло еще чего. — Мужики! — Ну, ты как? — Клим присел на край кровати. — Терпимо. Сильно досталось от Свирина? — Грозит трибуналом. — Змей подошел к тумбочке и положил на него небольшой сверток. — Для духовного обогащения. — А это для телесного. — Хруст вытащил из-за спины пакет с фруктами, поставил его к ногам капитана. — Спасибо, мужики. — Неловкая тишина повисла между группой Платова. Все думали об одном и том же. Но вслух озвучивать никто не решался. Только Вяземский тяжело вдохнул и собрался с мыслями. — Как Катя? — Мы не знаем. — Якут пожал плечами. — Ее как и тебя увезли на скорой еще с аэродрома, и больше никто ничего о ней не слышал. — А Свирин что? — А что Свирин? Он нас как пацанов дворовых отчитал, налил себе стакан с водкой и все. — Хруст достал одно яблоко из пакета, вытер об больничный халат и надкусил плод. Дверь палаты открылась. На пороге стоял мужчина лет пятидесяти, в волосах уже прилично пробивалась седина, как и на усах, за очками злостью горели глаза. Позади него стояла та самая медсестра, которую пытался обуздать Яшка. — Молодые люди, кажется вам дали ясно понять, что политика нашей больницы запрещает посещение пациентов в послереанимационном периоде всем, кроме родственников. — Ну так, товарищ доктор, мы все братья. Не верите, спросите его. — Урманов ткнул пальцем в Володю. Тот невинно хлопал глазами, лежа на койке. — Давайте на выход, а ты поправляйся. — Платов встал с края кровати, одернул вязаный свитер, чтоб не помялся. Якут все еще пытался что-то изобразить, даже заигрывал с медсестрой ровно до тех пор, пока Клим не дошел до двери. Там пихнул подопечного в спину. — Иди уже, Дон Жуан. Когда все покинули палату, врач закрыл за собой дверь и подошел к Доку. — Как себя чувствуйте, Владимир? — Будто меня поезд переехал. — Назначить обезболивающие посильнее? — Нет, не стоит. Боль терпимая. — Знаете, как говорил нам один наш профессор: терпеть боль нельзя, особенно, когда она сердечная. Он говорил про инфаркты, но тем не менее, к вам эта цитата сейчас тоже относится. — Вяземский бы сейчас очень хотел, чтоб сердечная боль поутихла. Но вот только не было такого лекарства, которое могло облегчить его страдания. — Доктор, скажите, вместе со мной сюда не поступала девушка Родина Екатерина? У нее тоже был огнестрел. — К сожалению, нет. — От этих слов наш герой совсем поник. Он не знал, кому позвонить, где ее искать. Она пыталась его спасти. Опять. Пусть не смогла остановить собой пулю, но ведь пыталась же. Доктор ушел, забирая с собой надежду узнать, где же Катя. На прикроватной тумбочке одиноко пиликнул телефон. Сообщение было от мамы, она спрашивала как у Володи дела, что говорит врач. Он открыл телефонную книжку, пока листал до номера матери, наткнулся на Лилина. Он нажал на кнопку вызова. Через несколько гудков майор ответил. — Капитан! Очнулся уже, значит? Как себя чувствуешь? — Саня, я щас тебе звоню как гражданский. Спрошу одно, ты только мне честно ответь. — Сам знаешь, я не могу тебе ничего сказать. У меня приказ. — Только скажи, жива она или нет? — В коме она, Володь. Врачи не могут ничего сказать. — Лилин замолчал, через пару мгновений пожелал скорейшего выздоровления и отключился. Вяземский сжал в руке мобильник с такой силой, что задняя крышка треснула.