Магические хроники. В чужом краю

      Взлёт на могучем драконе действительно оказался быстрым. Товарищи не заметили, как оказались высоко над облаками. Казалось, лишь на миг закрыли они глаза, как тут же оказались высоко в небесах. Промокшие до нитки, они дрожали, словно осенний лист на ветру.       Горыныч не думал о том, как себя чувствуют люди, а потому, долго не раздумывая, взмыв в воздух, пролетел прямо сквозь кучевое облако. Скопившаяся там вода нисколько не беспокоила ящера, но вот люди вымокли, а сильный ветер лишь усугублял эту ситуацию. К счастью, жар, исходящий от дракона, враз помог высушить одежду.       Верхом на Змее товарищи летели быстро, стремительно двигаясь вперёд. Под ними были густые, дождевые облака, что заволокли всё небо, не давая рассмотреть землю. Однако, даже если бы сегодня не было ни облачка, героям всё равно не удалось бы ничего рассмотреть. Сильный ветер, задувал прямо в лицо. Глаза приходилось закрывать, а дышать становилось всё хуже и хуже.       – Пригните голову ближе к чешуе, – посоветовал дракон. Хотя завывание сильнейшего ветра было сильным, но всё же недостаточным, чтобы заглушить громогласный голос древнего существа.       Исполнив в точности так, как сказал Горыныч, товарищи с удивлением обнаружили, что дышать и впрямь стало легче. Хотя ветер более не бил в лицо, однако его завывания ещё долго будут звучать в ушах героев.       По пути дракон несколько раз вилял в разные стороны. Не то, чтобы это было нужно для соблюдения правильного маршрута. Скорее, чтобы не дать почувствовать двум смертным, что сидят на его спине, себя комфортно.       Менее часа потребовалось Змею-Горынычу, чтобы добраться до огромного болота, в центре которого находился дом Бабы-Яги. Вскоре появился и он. Небольшой бревенчатый дом стоял на небольшой полянке. Из его печной трубы, выполненной из красного кирпича валил густой чёрный дым.       Особенно не церемонясь, Горыныч резко спикировал вниз, рухнув прямо возле дома ведьмы, подмыв под себя несколько аккуратно стоящих сухих деревьев.       Грохот падения столь большого тела не мог остаться незамеченным. Вся живность, что была в округе тут же исчезла, справедливо опасаясь за свои жизни. Даже чудовища, что обитали в этих местах и без тени страха и сомнений нападали на всякого, кто посмел вторгнуться на их территорию, благоразумно ретировались, стоило им завидеть того, кто нарушил их покой. Лишь одна Яга, не испугавшись ящера, тут же предстала пред ним.       Рой мух вылетел прямиком из печной трубы. Насекомые сделали круг над ящером и двумя мужчинами и, подлетев поближе к героям, предстали пред ними прекрасной девицей. Молодое лицо, высокий рост, рыжие волосы, объёмная грудь и облегающие одежды оставляли мало места для фантазий. В руках она держала, непонятно откуда взятую, алую розу.       – Какие статные красавцы навестили меня! – льстиво заговорила ведьма. – Давно ко мне добрые молодцы не захаживали.       Голос её буквально разливался, подобно сладкому киселю. Каждое слово она смаковала и растягивала, соблазнительно при этом улыбаясь, смотря то на одного, то на другого. Своим взглядом она могла заворожить любого мужчину, кроме тех, кто уже познал радость любви. Так случилось и с двумя товарищами, что стояли и, улыбаясь, смотрели на ведьму затуманенным взором. Даже Садко, и тот пал жертвой сильных чар. Не могла помочь гусляру ни Алконост, ни врождённая устойчивость к подобным воздействиям.       К сожалению, чары Яги не действовали на драконов. А потому, сгораемый от нетерпения, Горыныч выдохнул настоящую стену пламени, что прошла лишь в оргии над печной трубой. Горыныч был в бешенстве. Это поняла и ведьма, что испуганно уставилась на огнедышащего гиганта. Вмиг пропали чары, что сковывали разум мужчин соблазнительными видениями. Тут же развеялся и образ привлекательной молодой красавицы. Вместо неё пред очами путников предстала высокая, худощавая и сгорбленная старуха, с непропорционально длинными руками. Нос её был похож на клюв ворона, а белёсые глаза были слепы. Однако это не мешало ей видеть всё, что происходит вокруг. Держала же она вовсе не алую розу, а деревянный посох, навершие которого украшал человеческий череп, глазницы которого горели алым пламенем, а из ноздрей валил дым. На поясе у старухи виднелся внушительных размеров серп, перемазанный в чём-то, что подозрительно напоминало кровь.       – Старая, достаточно натерпелся я твоих выходок! Терпению моему пришёл конец. Приготовься же ощутить на себе всю силу пламя моего! – взревел дракон, нешуточно напугав старуху. И тут бы пришёл конец старой, но, за миг до того, как пасть ящера сомкнулась бы, проглотив ведьму, она взмолилась.       – Помилуй, Горынушка! Не повинна я в том, в чём ты меня обвиняешь! – низкий голос старухи был грубым и скрипучим. Вовсе не похожим на тот, которым она пыталась одурманить двух путников.       – Достаточно с меня твоей лжи. Думаешь, поверю я тебе, после всех тех пакостей, что совершала ты в обход моих наказов?       – Как ты и сказал – то лишь пакости. Шалости, которые не могли причинить тебе боль.       – По-твоему, кража душ, обман и людоедство – это «шалости»?       – Именно. И я повинна в них. Однако думаешь, я бы посмела обратить целый город, которому ты покровительствуешь, в камень?       – Знаешь, а ведь я не говорил, что произошло… – обозлённо произнёс Змей. Ложь Яги ему уже порядком надоела. Сейчас он хотел избавиться от неё раз и навсегда.       – Так ведь я один из лесных духов. Ведомо мне всё, что происходит в землях речных.       – Выходит, ты, всё ж таки, имеешь к этому отношение, – кивнул дракон, готовясь сжечь всё вокруг. Двое путников, наблюдая за разговором Яги и Горыныча, справедливо решили лишний раз не вмешиваться, авось целее будут.       – Причастна я к этому не больше, чем и ты. Но, всё же, кое-что мне известно. Злая сила учинила это несчастье для тех людей. Не так давно над моим домом пролетела чёрная, словно ночь, туча. Она искрилась и горела голубым пламенем. Она состояла из чистого, концентрированного зла.       – Куда же она направилась? – спросил Горыныч. Тон его слегка смягчился, но всё же оставался напряжённо-недоверчивым.       – Дальше, на восток. К стене острых, отвесных скал. Не решилась я преследовать эту злую силу, ибо даже на расстоянии она чувствовалась, как нечто обволакивающее, всепоглощающая, непреодолимая жажда смерти, ведомая лишь местью. Местью ко всему живому.       Глубоко задумался Горыныч. В слова ведьмы он верил не сильно, но и отрицать появления могущественного существа тоже не стал. Во всяком случае, нужно было всё проверить. Вот только сам он не сможет. К счастью, рядом молчаливо, с испуганными лицами стояли двое смертных. Хитро улыбнувшись, Змей, со всей присущей ему важностью, развернулся к двум маленьким человечкам.       – В словах Яги есть правда, хотя она что-то всё равно утаивает. Но то пустое. Одно мне ясно – она действительно не причастна.       – И вы ей вот так на слово поверите? – рискнул задать вопрос Тикондрус.       – Разумеется нет, – обидчиво ответил дракон.       – Послушай, – обратился Горыныч к Яге, – я поручаю этим двум мужам отправиться по следам того зла. Отыскать его и принести вести мне обратно. Если с ними что случится, они не вернутся, вернутся не в своём уме или покалеченными, винить я буду тебя. Так что уж постарайся не допустить такого исхода.       – Постойте! – воскликнул Тикондрус. – Мы не соглашались на столь опасное предприятие.       – Выбора у тебя, человек, всё одно нет. Либо ты помогаешь мне, либо навеки остаёшься в царстве мёртвых, – пробасил Змей.       – В таком случае, отчего вы, столь могучий дракон из древних легенд сами не разберётесь с этим? – окончательно осмелев, резко спросил шпион. Такой разговор хоть и отличался от почтительного, который использовали люди до этого, однако, такое Горынычу даже понравилось. Нет, разумеется, если бы смертный, уверовавший в собственные силы, стал дерзить или хамить ящеру, он бы непременно сожрал бы наглеца. Однако, пока этого не произошло, а смелость всегда подкупала Горыныча.       – Не старайся. Не клюну я на твои обманчивые речи, – разгадав простую подначку, спокойно ответил дракон. – Не страшусь я неведомого зла. Однако не могу я находиться в землях этих дольше положенного срока. Участь моя быть стражем границы жизни и смерти, а потому доля моя - вечность сидеть на том холме и сторожить Калинов Мост. Потому я и прошу помощи у двух смелых богатырей, что точно не устрашатся того, что несёт в себе неизвестность.       Дракон улетел настолько же стремительно, насколько рухнул возле избушки. Не успели герои опомниться, как остались наедине с опасным лесным духом. Провожая взглядом силуэт могучего ящера, товарищи не заметили, как вместо сгорбленной, иссохшей старухи возле них вновь оказалась красивая девушка в самом расцвете сил.       – Он бывает злым и грубым, но всё же по-своему заботится о духах, что обитают в этих землях, – вновь приятным, бархатным голосом заговорила Яга. На путников, впрочем, более не производило это чарующего эффекта.       – Если вы думаете вновь завлечь нас в свои сети… – начал было Садко, как тут же был перебит старухой.       – Как же могу я, добрый молодец? Коли Горыныч пообещал отомстить, ежели с вами что-то случится, так непременно исполнит страшное обещание. Да и приятней вам общаться, когда я в таком обличье.       – Думаете, он сдержит слово? – удивился Тикондрус.       – Во многом можно обвинить этого дракона. Но только не в том, что не держит он слова, данное однажды.       – И всё ж слово своё он не сдержал. Город, которому покровительствовал он в итоге пал под действием злых сил, – вставил своё слово Садко.       – Не виновен он в том, – покачала головой Яга. – Деяние сие было столь стремительным, что даже духи леса ничего не могли предпринять. Не говоря уже о том, чтобы просить помощи у Змея.       – Да. Но как так вышло, что людское поселение вообще приобрело столь влиятельного покровителя? – задался вопросом имперец.       – То история вовсе не грустная… – начала свой рассказ старуха. Поведала она двум путникам о том, как давным-давно гостил Змей-Горыныч у старшего собрата своего – Чудо Юдо многоликого, что обитает в глубоком озере, что смертные люди Срединным морем назвали. Живёт он глубоко на дне. Тело у него драконье, но вот от тела исходит восемь голов. Каждая из них направлена в свою сторону света и похожа на голову кальмара с многочисленными перепонками и извивающимися щупальцами. Величиною же он столь большой, что каждая голова была размером с остров, а сам он точно огромный горный хребет. На спине же у него пара огромных крыльев, которые, впрочем, не помогают ему летать, ибо огромные его размеры мешают взлететь ввысь. Сам же он обитает в давно затопленном, величественном городе, от которого остались лишь две башни, одиноко возвышающиеся над водной гладью.       – Так, что там произошло? – перебил увлёкшуюся рассказом ведьму Тикондрус.       – Башни те заросли яблонями медовыми. Ну и Горынушка повадился одно время туда летать. Как-то раз столь много их выкушал, что захмелел и, пока летел обратно, успел уснуть. В итоге рухнул в Древесную аккуратно возле причала небольшой тогда ещё деревушки. Представь, что подумали местные, увидев, как огромное существо упало прямо в воду рядом с деревней. Так мало того, вскоре вода начала бурлить и пениться. Столь глубокий был сон у Змея, что он перестал контролировать своё пламя.       – То есть, Горыныч опьянел от волшебных яблок и рухнул в реку? – скептически посмотрел на старуху Тикондрус. – В этом вся история?       – Ну, да, – просто кивнула бабка – Мужики собирались его убить, а для этого его нужно было выволочить из реки. В итоге, пока они его вытаскивали на берег, Змей очнулся и протрезвел. Разумеется, никакие сладкие речи не укрыли от крылатого истинных намерений деревенщин. Но убить было нельзя, равно как и отблагодарить. В итоге он дал слово, что будет покровительствовать их поселению. С того дня и вплоть до недавних пор все беды и несчастья обходили те места стороной.       Рассказ Бабы-Яги вышел действительно занимательным. Однако он ни на шаг не приблизил путников к разгадке тайны произошедшего с городом. По-хорошему, надо было бы подключить к этому делу ещё хотя бы с десяток имперских куриози. Ещё и знакомых инквизиторов попросить помочь, для верности. Но такими силами Тикондрус не обладал. Это не земли Александрийской империи, даже не княжеские. Судьба занесла товарищей в земли, где правят мёртвые. Следовательно, рассчитывать они могли только лишь друг на друга, и, от части, на слова ведьмы.       – Ну а потом случилось это несчастье, – перевёл направленность рассказа в правильное русло Садко. Это помогло. Старуха активно закивала, соглашаясь со словами гусляра.       – Не могу я сказать что-то конкретное о той силе, что обратила людей в малахит. Равно, как и не могу конкретней указать направление, куда это зло отправилось.       – Выходит, нет у нас пути иного, кроме как идти по дороге к скалам, что лежат на востоке? – обречённо спросил Тикондрус, понимая, что в очередной раз нет никакого чёткого пути.       – Вы, разумеется, можете отправиться на восток, однако, долго вы будете блуждать и, вероятнее всего, так и не дойдёте до цели своей.       – Иного нет у нас пути, – резко ответил Садко.       – Быть может, есть, – жестом подозвала Яга путников. – Недавно появилось в моём болоте нечто, что имеет отношение ко злу, что вы ищете. Ежели найдёте это, так вмиг узнаете дорогу.       – И что это? – оживился Тикондрус.       – Не знаю, – честно ответила Яга, вызвав огорчённый вздох у шпиона.       – Где это? – не рассчитывая уже получить хоть сколько-нибудь ясный ответ, вновь вопросил шпик.       – Не ведаю я и этого.       Казалось, Баба-Яга попросту издевается над мужчинами. Она действительно давала советы, но вот ничего конкретного в ни не было, равно, как и пользы.       Словно почувствовав всё разочарование, которое успел ощутить Тикондрус, Садко положил руку на плечо товарища, ободряюще при этом улыбаясь.       – Пускай и мимолётная, но надежда появилась, мой друг, – улыбнулся гусляр.       – Перед тем, как отправиться на поиски, – остановила путников ведьма. – Возьмите вот лук, завяжите глаза, раскрутитесь и пустите стрелу. Там, где она упадёт и будет ваше сокровище.       Взяв из рук Яги лук и одну стрелу, изящно, впрочем, исполненную, Тикондрус принялся завязывать себе глаза.       – Быть может, мне сделать это? – попытался остановить товарища гусляр.       – Я тебе предложил отправиться в этот путь, мне и испытания проходить, – ответил имперский шпик. Завязав себе глаза, он поднял вверх лук и, натянув тетиву, попросил Садко его раскрутить.       Хотя Тикондруса и нельзя было назвать хорошим лучником, но в этот раз меткость была вовсе не нужна. Положившись на свою удачу, шпион, отпустив натянутую струну, выпустил стрелу. Высоко взмыла она в воздух и, пролетев по дуге, упала где-то в топях.       – Высоко, – коротко прокомментировал произошедшее Садко.       – Увидел, в какую сторону стрела улетела? – снимая с глаз повязку, спросил у товарища Тикондрус.       – Да, – кивнул гусляр. – Идём!       Махнув рукой, Садко позвал Тикондруса за собой. Направившись вглубь болота, гусляр уверенно вёл шпиона за собой.       Лес вокруг был не слишком густой. Реденькие деревья были сплошь невысокого роста и все сплошь высохшие. Сухие ветки были оплетены паутиной и с хрустом ломались от любого прикосновения, тут же падая на сырую, как губка землю. Повсюду росли ядовитые грибы с ярко-красными, зелёными и фиолетовыми шляпками.       Земля под ногами была сырая, а каждый шаг норовил стать последним. Отломив большую ветку от очередного мёртвого древа, Садко использовал её в качестве трости, которой проверял каждый свой следующий шаг. Аккуратно, следя за каждым шагом товарища, следом шёл и Тикондрус.       – А если, предположим, стрела воткнулась в дерево или застряла в ветвях? – рассуждал вслух Тикондрус.       – В таком случае, придётся положиться на дерево, – решил подключиться к мозговому штурму гусляр.       – Как нам дерево-то поможет? – не понял шпик.       – Знаешь, там, где растёт мох – с той стороны север, а значит туда нам точно не надо. Ну, или дятел в дупле живёт, который нам поможет, – решил пошутить Садко, но шутка оценена по достоинству не была.       – В таком случае, нам даже дерево не нужно, ведь дятел у нас уже есть, – рассмеялся Тикондрус, на что Садко вовсе не обиделся, прекрасно понимая, что сказанное было не более, чем шуткой.       Мозговой штурм быстро сменился перебрасыванием шутками и разговорами ни о чём. Путники и сами не заметили, как их собственные ноги буквально вывели людей на сухую полянку. Вид её сильно контрастировал с местностью вокруг. На ней цвели цветы, росла сочная, зелёная трава, а над всем этим весело порхали бабочки. В центре же сидела лягушка, которая смотрела на путников удивительно умными глазами.       – Знаю я одну сказку, – начал Садко. – Тебе нужно поцеловать лягушку, и тогда обратится она в прекрасную девицу.       – Все сказки, что оказывались былью, до этого оказывались не такими уж и радостными, – с сомнением оценив предложение товарища, ответил Тикондрус.       – Не поможет поцелуй вам, – раздался вдруг женский голос со стороны лягушки. От неожиданности Тикондрус даже икнул, широко раскрыв глаза и уставившись на говорящее чудо.       Садко, казалось, ничуть не удивился произошедшему. Гусляр вообще не удивлялся странным проявлениям, что творятся вокруг героев с тех пор, как покинули они Стольный град. С невозмутимым лицом опытного инквизитора он взирал на все причуды, что скидывает на их головы судьба. Так и сейчас, абсолютно не выказав удивления, он лишь, кивнув своим мыслям, опустился на одно колено поближе к лягушке. Стоит ли говорить, что картина выходила странной.       – Какое же испытание нужно пройти нам? – решил поинтересоваться гусляр.       –Не вам, – возразила лягушка. – У тебя, Садко, есть верный друг, который укажет верный путь. Поэтому ведом ты будешь не сердцем, но товарищем.       Понимая, куда дует ветер, Тикондрус уже приготовился слушать очередное поручение, навроде: «Иди туда, не знаю, куда, принеси то, не знаю, что». Однако реальность оказалась куда как благосклонней.       – Отправил ко мне стрелу именно ты – выходит, ты и есть мой суженый. Но перед тем, должен ты достать две вещи: клубок шёлковых нитей, что тоньше иглы, и сосуд с силою моей, что была украдена и спрятана, – проквакала лягушка.       – Поздравляю, друг мой, с выгодной партией, – усмехнувшись, сказал Садко.       Выхода у Тикондруса не было. В конце концов, исполнить просьбу Змея-Горыныча было необходимо, ведь отказа ящер бы не потерпел. Вот и получается, что оказавшись втянутым в расследование покушения на Светлого князя, имперский шпик в итоге, бродя по мёртвому болоту в землях мёртвых, пытается расколдовать волшебную лягушку.       – А мне ещё казалось, что произошедшее в Пустынной державе было чем-то странным, – тихо пробубнил шпион.       В то время, пока Тикондрус продолжал свой монолог, Садко, уселся на землю и, взяв в руки гусли, принялся играть замысловатые, но приятные мелодии. К счастью, полянка была сухой и сплошь покрытой благоухающими цветами. Даже лучи солнца, не слишком охотливо освещающие округу, щедро заливали яркими, тёплыми лучами цветущую полянку.       – Я так понимаю, ты так и будешь сидеть сиднем, пока я не вернусь? – вопросительно изогнув одну бровь, обратился к товарищу Тикондрус.       – Верно, – кивнул Садко, прикрывая глаза от удовольствия, что дарил приятный, тёплый свет дневного светила. – Мелодия гуслей разлетится по всей гиблой топи и успокоит духов да чудовищ. Не будут они мешать твоему испытанию, равно как и угрожать твоей жизни.       На слова эти Тикондрус ничего не ответил. Лишь коротко кивнул в благодарность. Ему уже доводилось слышать успокаивающие мелодии этого волшебного музыкального инструмента. Шпик знал, что Садко не шутил. Гусляр действительно может помочь товарищу преодолеть выпавшее испытание. Звук перебирания струн разольётся по округе, успокаивая всех, кто мог бы встать преградой на пути имперского шпиона.