Летние ОтМетки. Пляшем от метки...

О БЕДНОЙ БАБАЙКЕ (замолвите слово)… Его Величество, Жизнь, Здоровье, Сила… Официальное Обращение к правителям и фараонам Древнего Египта. Вместо эпиграфа... Ребенок подрастал незаметно, менял привычки и игры, дополнял удовольствия. В обычную жизнь он входил незаметным господином, и стал в ней хозяином... Обыкновенный Жестокий Сюр... Головы Юдифи, отломленные вместе с блюдом, игрушечные, встречались, разбросанные по комнатам, на каждом шагу. Ба–ба–ка, бабайка, - кричал громко, восторгаясь, двухлетний малыш. Он быстро бежал вперед, смешно переваливался на неуклюжих ножках, призывал, ворковал, эвоковал( вызов духа в практике специальной, магической. Примечание рассказчика Истории). Добрые духи дома слушали, слышали и стремились защитить и помочь. Прошли годы. Мальчик вырос, уехал в Большой Город и не собрался вернуться назад. Дом часто сменял хозяев, переходил через третьи и пятые, в очередные и случайные руки, и многое при этом потерял. Духи дома растерялись тоже, исчезли, рассыпались, погрузились в тот глубокий сон, из которого стало почти невозможно их пробудить. Дом постарел, стал коситься на прохожих проваленными глубоко внутрь окнами, как глазами, сторониться соседей и перестал участвовать в жизни города и страны. Ба-ба-ка! Бабайка! – Кричал, одновременно радуясь, пугаясь и восторгаясь, новый крохотный малыш. Дом молчал и не отвечал ребенку, и некому больше было поддержать, предостеречь, помочь. ...Благословенным владетелем Древнего Царства, царевичем Нефертари, детеныш гулял и осматривал собственные владения. Его корона была лишь похожа на тиару, знак власти и достоинства Древних Царей, но создавалась мгновенно, минутной детской прихотью, из горшка собственного, голубого, сти́льного, перевернутого кверху днищем, водруженного на голову, оставленного так. Пребывая царевичем, ребенок ласкал и миловал подданных, также говорил на многих языках, непонятных и разных, почти что, птичьих и щебечущих, а также бибикал, сисикал и пипикал. И не обращал царственного внимания на неуклюжие попытки неудобных родительниц и других непонятных взрослых отвлечь его от важнейших обязанностей и дел, неприятным заигрыванием либо искательным сюсюканием. Был терпелив. На внешних и торжественных приемах застывал в трудных позах и не показывал собственное лицо, скрываясь и выворачиваясь внутри себя самого. И прятал лицо между собственных коленок... Царевич оставался храбрецом всегда, и был отва́жен. Сражался за право взрослых напоить его ПРАВИЛЬНЫМ кефиром. Боролся долго и плевался кефиром невкусным, а, значит, ненужным, несладким или неправильным. Потом вдруг исчез... И полтергейстер, Сергей Филонов, смотрел задумчиво и мимо своей заплаканной клиентки – посетительницы и думал, что посетительница ему не нравится. Первое впечатление, неясное ощущение, пятое или шестое невыраженное чувство, подсказывали ему: «Держись подальше». Настаивали, предостерегали, требовали. Женщина сидела в приемной офиса спокойно, перешла в кабинет легко, уселась в кресло для посетителей и оплатила получасовую консультацию полтергейстера. С этого момента чувствам пришлось замолчать. Но справиться с ними совершенно полтергейстер не мог, вел встречный допрос с непонятным пристрастием так, точно хотел разгадать тайну века. Речь шла о потере ребенка. Клиентка хозяина рассматривала, вопросы обдумывала, о чем она думала, сказать никто бы не смог, поэтому полтергейстер был резок, иногда грубил. Женщина не замечала или не обращала на резкости внимания, не возмущалась. - Мои слезы выплакались сами, - думала в этот момент клиентка полтергейстера, - в тот страшный вечер, когда я вернулась из магазина и не нашла внутри дома свое дитя... Искала испуганно, заглядывала в шкаф, в ящики буфета и за комод. Затем вновь искала, тщательно и долго. Два дня поисков, звонков, неприятное, так и не принятое дежурным заявление в милицию. Моя последняя надежда – вот этот хмурый человек. Полтергейстер – его фамилия или профессия?... И я уже ходила к гадалкам и колдунам. Переставая им верить, я не могу довериться больше никому. Но делаю что-то, боюсь подумать, что никогда не увижу своего малыша. – Она продолжала сидеть тихо в кресле для посетителей, в удобно обставленном рабочем кабинете. – Хозяин мне не нравится и, кажется, я ему тоже. Но очень хорошо, что он обдумывает или решает так медленно, потому что если он мне сейчас откажет, то я перенесу его отказ легко. И безразлично. Или погибну немедлено, потому что тогда не стоит мне больше переносить всей этой никчёмной жизни вообще... Полтергейстер подумал - пора работать. Все заданные им вопросы информации принесли не много и не нашли ответ на проблему исчезновения. Он спросил: - Скажите, а Вы ругали или, быть может, проклинали мальчика непосредственно перед его пропажей или исчезновением? Или, быть может, пожелали для него чего - то очень нехорошего, пусть в некоторой горячке, посреди смятения чувств или внутри того приступа нечаянной родительской злости на ребёнка, когда, не совсем отдавая себе отчета в собственных мыслях, желаниях или поступках, нельзя, невозможно, остановиться и не сердиться на озорного малыша? А приступ нечаянной злобы продолжается и повторяется вновь, и вновь?... Женщина ему не ответила, она не заплакала. Шмыгнула носом растерянно и выключилась из разговора и событий так, точно погас оживляющий ее или освещающий глаза изнутри свет: - Бюджет послепраздничный моей маленькой семьи всегда характеризуется одним словом – безденежье.Праздники закончились быстро. Они прошумели ярким пожаром, калейдоскопом развлечений, оставили будни, наполненные печальными открытиями и объявлением непосредственного начальства: «Зарплату можете не ждать, ее не будет до конца месяца». Январь только начинался. - Вспоминала и рассказывала женщина. - И все мои знакомые – бюджетники, то есть люди, чрезвычайно зависимые, оказались в таком же положении, как я сама. Изобрести способ выживания или какой –то иной выход я тоже должна была сама. И я придумала! Проект был хорошим и творчески сбалансированным, а при удачной подаче мог принести мне «Грант». И мы забыли бы о наших трудностях. Я все решала, должна была решить сегодня. Оказывается, у меня имелась хорошая и умная голова! Мешали обычные события. Они шли неправильно сегодня, с утра. Сын собирался хворать, он капризничал, просился «на ручки», выбрасывал игрушки, отказывался с ними играть. Потом уселся верхом на кошку. Наполовину раздавленная кошка измученно и жалобно мяукала. Я начинала закипать. И разве вспомню я сейчас, как скверно я в тот момент выругалась, собственного малыша отшлепала, затем выставила его в угол. А он не заплакал, только гневно сопел. Потом сказал мне: «Плохая, я от тебя уйду». И я оставила ребенка стоять в углу. И не обращала больше на него внимания, не ладилась у меня работа. И он стоял в углу, и я о нем забыла. Но я работала недолго, и все у меня с моим новым проектом получилось. Голодные дни нашей семье больше не грозили. Я созвонилась. Проект обещали принять. Я вышла в магазин, вернулась, принесла продуктов. Тогда же подумала о ребенке, спешила с ним помириться, искала и звала его. А он не ответил мне, дом стоял пустой, сумрачный, тихий. Ну, как мне объяснить мне сейчас, этому холодному, пустому человеку, что я старалась ради семьи, не отвлекалась на шалости ребенка, сейчас не понимаю, что же случилось, но жить так больше не могу. Полтергейстер сидел и ждал. Его клиентка думала. Минуты стремительно тикали, стремясь добежать до получаса. Я заплачу́, - вдруг сказала клиентка. - И Вы должны мне помочь. Она смотрела на меня глазами сухими и темными. Слезы там были тоже, но спрятанные, надолго и глубоко. Не стоит говорить мне, полтергейстеру, о том чего я сделать не смогу или не должен. Я согласился и принял решение сам. Быть может только потому, что вдруг увидел, мы так похожи, скитальцы по разным временным приютам и съемным домам. Или потому, что знал, как не могу выносить женских безнадежных и нудных слез. ...Снег шел увесистыми хлопьями, лепился в лицо, бежал ручейками, истаивал на одежде. Погода, серая и хмурая погода, унылому снежному дню соответствовала. Вместе с Моей Клиенткой мы подошли к дому, событию и месту происшествия, осматривали это место, планировали события. Я увидал, что дом был старый, своеобразной постройки и непонятный мне. Мы распрощались до вечера, и я посоветовал клиентке выспаться или отдохнуть. Вечером, близким к ночи, я шел на свидание с домом и будущей своей работой, готовый как к переговорам, так и схватке. Я не планирую стратегию будущего вмешательства. С моими мизерными возможностями и невеликими знаниями по общению с духами и непривычными людям сущностями, чудесно, что я добиваюсь успеха с минимальными затратами и не стремлюсь никого изгонять или убивать. ...А дом мне нравился. Он жил давно самостоятельной, собственной жизнью и не старался никого собой обременять. Моя клиентка создавала поздний ужин. У меня не хватало сил ее выругать, я смог только вымыть руки, сел за стол и понял, как голоден сегодня, много работал, устал... Итак, мы сидели напротив друг друга. Был ли это романтический ужин при свечах?... Но я – Полтергейстер Сергей Филонов и не беру нервную энергию клиентов в виде платы за будущий успех. Я, также, не перевожу эмоции в близость или секс. Позиция у меня такая... Мы дожидались полуночи и одинаково чувствовали неотвратимость изнанки судьбы, тянувшей нас друг к другу, но ничто не нарушило нашей зависимости от События, почти любовной. Я рисовал пентаграмму, считал ее излишеством, но предохранялся. И оказался прав: Как только вызвал Память дома, предметы и события на меня свалились, а мир зашатался и пошел вприсядку, переменяясь непонятно и быстро... Я вызывал духов и должен был вести опрос дома, но моя клиентка не устояла. Она темной птицей метнулась к разделительной черте, она на нее летела. Я успел раньше, перехватил, отбросил ее назад, беспомощную, безвольную, как куклу. Она отлетела прочь, она ударилась. А я за ней не следил, я только надеялся, что она жива, не мог отвлекаться, успокаивал Возмущение, налаживал контакты, спрашивал. И вновь упустил тот момент, когда моя клиентка, обманывая меня и незаметно, ползла к яркой делительной черте, выпрямилась, встала вплотную, но не старалась прикоснуться или закоротить Мир Духов Дома на себя одну. Она вела себя правильно, я не вмещался в Линейный Переход и видел, как два сходных духа горели ярким пламенем по обе стороны линейной пентаграммы, неощутимой, но ясно видимой разделительной черты. ...Две матери спорили о ребенке, его настоящая мать и Призрачная Защитница. И я не должен был пока вмешиваться, моей клиентке я нужен пока не был, ничем другим не смог бы ей помочь. Они ссорились долго, я был не нужен, и не вмешался, думал, что только женщины умеют так склочно себя вести. Моя клиентка спрашивала, умоляла, требовала. Дух Дома развоплотился, стремительно очеловечился. Он приобрел память и отказался ей помочь... Для этих мгновений бывает нужен Полтергейстер. Вмешался на правах хозяина схватки, сказал скрипучим голосом: «Повелеваю! Говори!» Дух Дома встряхнулся так, что дрожь прошлась между бревнами, вздохнул тяжко, но согласился: «Мальчика я вам верну, люди, но он погибнет. Мать мучила его долго, она разбудила болезнь ту, что вы называете «Спящей Красавицей», люди, аллергию... ...Виновна Мать. Она просмотрела болезнь». Клиентка сползала на пол. Она горевала и плакала, она на полу сидела. - Мамаша ушла от дитя надолго. – Ворчала Память Дома, - и бросила ребенка одного в углу. Он скушал немного известки, потом решил умереть, потом начинал задыхаться. Я дожидалась возвращения матери, и жизнь ребенка я сберегала тоже, открыла форточки в доме, проветрила, сменила воздух. Мать опоздала. Ребенок бы умер. Детеныша я ей без Приказа не верну. Ответчица - мать взмахнула руками гневно. Она защищалась. Измятый комок бумаги выпал у нее из кармана или из скомканных болью рук. И покатился ко мне по полу. И я поднял его, расправил и посмотрел, прежде чем понял, что письмо адресовано не мне. Председателю Партии Женщин Страны Извицкой Изольде Тимофеевне. Глубокоуважаемая Изольда Тимофеевна, я как и Вы страдаю от того, что, оказывается, только дети, рожденные в 2007 году оказались нужными для Страны. И только они есть полноценные дети, все остальные - ненужный мусор... Мне страшно жаль, что я поспешила родить ребёнка так рано и родила его вообще. А также родилась в этой стране обыкновенной женщиной... Не нужно здесь ничего, кроме ... А уж растить ребенка, воспитывать его, не имея оплаты за этот невозможный и нелегкий труд – прямое преступление и издевательство над матерью и ее ребенком. И, может быть, лучшее, что могло бы сделать государство, которое недавно я считала своим, оно оказалось чужим, настолько, что нет у меня больше сил, ни жаловаться, ни умолять ... ... Не замечать вообще и дальше проблему снижения рождаемости или увеличения смертности среди Россиян. И пусть ненужный народ умирает незаметно и тихо, никого собой не обременяя, сам по себе. И пусть распадаются семьи, не имеющие сил или средств для выживания. Тогда не нужно замечать и вообще всех детей с рождения и до их совершеннолетия. Примерно так, как делало государство на протяжении последних тяжелых пятнадцати лет. Но наш замечательный президент назвал детей «Будущим России». Так почему же в это будущее нам с малышом заказан вход? Лишь только потому, что я опять и неразумно поспешила, и сын родился в 2005 году? Все это время я растила его, не обращая особенного внимания на полное отсутствие поддержки в нашем провинциальном городе от любых государственных или частных структур. И я писала Вам, когда еще надеялась, что Ваше вмешательство изменит что-нибудь в еще не принятом Законе о детях. Сейчас я не надеюсь и не жду. Я знаю, мы лишние люди. Я только не понимаю, что сделал сын и почему он должен платить и платит по счету, еще не успевая даже начать жить. А я постоянно стою перед выбором, могу ли я купить лекарство, которое стоит слишком дорого или могу обойтись обычным набором продуктов. А сын пусть болеет хронически и дальше, только лишь потому, что Закон об обеспечении детей до трех лет бесплатными лекарствами и в нашей стране, и области не отменен был даже, но благополучно забыт, поэтому и бюджетом не предусмотрен. Я не могла купить дитю лекарства целых три месяца, но я ждала, я обратилась за помощью в Администрацию города и в его Социальную Защиту и мне пообещали помощь. Сейчас я знаю, что над нами поставили эксперимент на выживание. И никого не заинтересовал конечный результат. Как много в этой жизни для своего малыша может сделать мать – одиночка, находящаяся в декретном, но неоформленном отпуске, ограниченная случайными заработками, не имеющая постоянного дохода, связанная ребенком, находящимся постоянно лишь на одних ее слабых руках. Я столько времени ждала любую помощь, получала упреки от разных государственных деятелей и чиновниц, что не смогу правильно вырастить и воспитать сына, была готова продать душу, тело, скелет и любой орган в обмен на жизнь ребенка. И много раз сдавала собственную кровь … Письмо обрывалось на середине предложения. Оно оставалось недописанным. Я прочитал случайно и отказался смотреть на письмо, совсем для меня не предназначенное. Но понимал теперь достаточно и знал, моя непонятная клиентка меня опять обманула. Не было творческих поисков, прилива вдохновения, внезапного озарения, как не было и обычной семьи. Была одна молодая одинокая женщина, которая выбилась из сил, стараясь вырастить собственного детеныша, и постоянно ухаживая в одиночестве за ним, искала убежища от несчастий и нищеты. Нигде не находила его... Я понимал сейчас, что неотправленное письмо, было ее последней попыткой спасти ребенка среди болезней, голода и грозной беды. Но мать опоздала. Никто в нашей, глубоко затерянной внутри страны провинции не лечит болезнь века, грозную спутницу прогресса, «Спящую Красавицу» - аллергию. А весь «Грант» моей клиентки и мой оплаченный гонорар объяснялся небольшой социальной помощью из городского комитета соцзащиты, которая была недостойной и недостаточной с самого начала. И также бесконечно опоздала... И если бы деньги находились у меня в руках, то они немедленно обожгли бы мне руки, но гонорар хранился в кармане, был более чем наполовину потрачен на подготовку и проведение «Поиска и Магического Эксперимента». Материи брюк было все равно. Она легко и равнодушно сберегала остатки гонорара, частично истраченные на подготовку и вмешательство в Домашнюю Жизнь. Цвет голубой пентаграммы потух до серого пепла. Дух дома удалился в подвал. А клиентка, укрывшись волосами, падала в обморок, но избегала попадать, даже случайно в окружение сломаных линий магической пентаграммы. ...Я поспешил, подхватил, помог. Я мог бы вмешаться сейчас и повлиять на события. Но мать малыша вдруг пришла в сознание, схватилась крепко за меня и запретила проводить «Отобрание ребёнка у Духов Дома», не разрешила мне делать этого. Она сделала собственный выбор сама, шептала и плакала, что так будет лучше, что Дух и Хранительница Дома не причинят ребенку зла, а сберегут его и воспитают до совершеннолетия. А та болезнь, которую не берутся лечить местные врачи, убьет малыша моментально, в любой попытке его перевоплощения. ...Слезы перешли в объятия, слова в горькие поцелуи. А я вдруг почувствовал себя разрядником, через который струится жаркий ток чужих эмоций. Эмоции и эманации( тоже эмоции. Примечание. рассказчика) должны быть из любого организма выведены, изолированы, надежно заземлены. Я был необходимым проводником, но подключался к любви неохотно. ...Как будто бы два или больше нежеланных зрителя всегда наблюдали за мной нынешнюю ночь. Я был и скромен, и скован. Обычная комната дробилась, изменялась, превращалась вдруг и уносила меня за собой по разным временам и событиям. Дух Дома возвратился к жизни и стал законным покровителем для нас двоих, случайных спутников, временных попутчиков, различных и несчастливых людей... ...У меня никогда в жизни не было такого странного секса. Потом наваждение закончилось, и я уснул, счастливый и усталый. А утром она разбудила меня рано, провела тихими коридорами, минуя комнаты спящих соседей и темные сени, отворила дверь. Она развязала все нечаянные узелки наших несложившихся отношений и, разрывая их окончательно, сказала: - Я уеду сегодня, далеко, в Москву или в столицу, навсегда. И не вернусь. Меня здесь больше никто не удержит. Я наклонил голову, смиряясь перед выбором Женщины, не посмотрел на нее еще раз, не обернулся, просто ушел. А город спал, пустынный, тихий. Он просыпаться не торопился. Я шел по улицам Города к себе домой, и был единственным Хранителем. И знал, что последним своим Любовным Даром, моя незнакомка, моя клиентка и женщина, вручила мне заботу о своем сыне. Теперь я должен заботиться о сохранности одушевленного дома, не допускать разрушений, сноса, перестроек и капитальных ремонтов. Я взялся за это дело и честно отработаю свои деньги, прослежу за существованием мальчишки – духа в доме до самого его совершеннолетия. А взрослый, он решит все сам, поймет, а нужно ли ему возвращаться в человеческий мир. Или он останется навсегда сосуществовать рядом с Миром Духов. Я – полтергейстер, и я привык решать тяжелые задачи. Однажды, обстоятельствами судьбы и событиями собственной жизни, был призван и стал Защитником. И сейчас могу и должен: защищать, сохранять, оберегать... Я решил это, зевнул широко, усталый от бессонной ночи, затем поспешил домой. И шел через город усталыми неторопливыми шагами. А Город сопровождал меня и оставался единственным другом, привычным, постоянным, никуда не исчезающим...