Рон Уизли и Собор Парижской Богоматери

      Утром все собрались перед лачугой в ожидании появления подруги Мелюзины. Клод и Эсмеральда надели тёплые подбитые мехом плащи, Рон свой держал в руках. Хозяйка этого места всматривалась в безоблачное небо. Внезапно в вышине показалась чёрная точка, которая быстро росла на глазах, и вот перед изумлёнными взглядами собравшихся появилась огромных размеров тварь. Мелюзина заранее дунула в сторону своих гостей и только это не позволило им разбежаться в панике, даже кот, сидя на руках у Клода, разинул в немом крике пасть. Существо было воистину исполинским, его тело заняло всё свободное пространство перед домиком, от взмаха кожистых крыльев отлетела листва с деревьев. Гигантская уродливая голова с янтарными глазами была покрыта шипами. Тварь, приземлившись, немного тряхнула телом и неловко чихнула, отчего из зубастой пасти вырвался язык пламени и объял, не опаляя, Мелюзину. Волшебница подошла к дракону и, что-то ласково шепча, погладила уродливую морду. Тварь издала какой-то доброжелательный звук.       Рон подумал, что в жизни не видел дракона уродливее! Не то чтобы он встречал много драконов, если не считать малыша Норберта, то других ему видеть не доводилось, и всё же кое-какими сведениями Рон обладал. Его старший брат Чарли был драконоводом в Румынии, в свои нечастые приезды он, случалось, что рассказывал о питомцах. Кое-что Рон почерпнул из книги магозоолога Ньюта Саламандера «Фантастические твари: места обитания». Но ничего, подобного подруге Мелюзины, он не встречал. Пелюда, помимо размеров, поражала общей несуразностью: её вытянутое ящероподобное тело было покрыто пушистым зелёным мехом, сквозь который торчали, ощерившись, острые с виду иглы. Спину дракона украшал округлый панцирь наподобие черепашьего, а длинный хвост был увенчан опасно сверкающими шипами. Как только Мелюзина поприветствовала дорогую подругу, та втянула иглы. Из-за меха она стала напоминать фантастические мягкие игрушки — плод фантазии неуёмных маглов, которые Артур одно время с энтузиазмом таскал для детей. Близнецы использовали их как снаряды для игры в квиддич, Джинни просто равнодушно отпинывала, один Рон для приличия некоторое время имитировал игру. Но сейчас он даже из вежливости не мог изобразить радушие.       — Это мои друзья, — Мелюзина показала на сбившихся в кучку людей и кота. — Нужно доставить их до Герберта.       Дракониха кивнула, волшебница с одобрением погладила бугристую морду.       — Ты моя умница, — ворковала Мелюзина.       Клод Фролло почувствовал, как на его голове шевелятся остатки волос, он плотнее прижал к себе Эсмеральду и смотрел полными ужаса глазами на безбожных тварей. Мелюзина повернулась к нему и поманила к себе, затем она махнула рукой и на панцире возникло длинное сидение, разделённое на три сегмента. По бокам дракона от сидения спустились верёвочные лестницы с золотыми перекладинами.       — Вам нужно забраться наверх и, усевшись на местах, привязать себя к сидению, — велела Мелюзина.       Клод кивнул за всех, он деревянно поцеловал руку волшебнице, великая милость, учитывая, что он архидьякон, а она ведьма, после чего подошёл к дракону. Эсмеральда тоже поцеловала руку Мелюзины и поспешила за монахом. Рон, посадив кота в заранее приготовленный мешок, повесил его за специальные петли на шею. Волшебница ещё раз поцеловала зардевшегося гриффиндорца, но на этот раз в лоб. Оказавшись наверху, Клод первым делом привязал Эсмеральду к её месту, затем занялся собой, после этого поинтересовался у Рона, не требуется ли ему помощь, тот отказался. Они помахали рукой стоявшей внизу Мелюзине. Ослики, оторвавшись от поедания травы, подняли истошный рёв, когда дракон взмахнул крыльями. Полёт длился пару часов, за это время всадники успели изрядно замёрзнуть. Меховой плащ помогал недостаточно, Эсмеральда дрожала, как осиновый лист. Лицо Клода покрылось лёгкой изморозью. Потоки воздуха обжигали щёки и губы, Эсмеральда спрятала лицо на плече у священника. Квазимодо, которого держал Рон, просто истошно вопил, но из-за свиста в ушах его никто не слышал. На излёте второго часа дракон начал плавно снижаться, воздух немного потеплел, но Эсмеральда всё равно была близка к тому, чтобы лишиться сознания, её начало трясти.       К дракону уже бежал какой-то нервный господин с длинной белой бородой, он размахивал руками и что-то сердито кричал.       — Цирцея тебя побери, ты мне всех единорогов распугала! — вопил неизвестный.       Дракониха с раздражением рассматривала его, если бы не просьба милейшей Мель, то на ужин у неё был бы славно зажаренный лесник. Для острастки она всё равно выпустила пламя, что заставило неизвестного охолонуть и замолчать. Троица и кот уже спускалась на землю, лесник решил излить своё раздражение на вновь прибывших, благо они не обладали такой досадной особенностью, как огненное дыхание.       — Вы что, не могли сказать этой заскорузлой ящерице, чтобы аккуратнее садилась, — напустился он на Клода, как самого старшего.       — Молчи, грешник! — рявкнул архидьякон, затем перекрестил Пелюду, та кивнула головой и, расправив крылья, взмыла вверх. Когда дракон скрылся из вида, священник набросился на лесника. — Вы полагаете, что это была увеселительная прогулка верхом? Мы чуть не околели от холода, вместо того, чтобы пригласить нас обогреться, вы изволите набрасываться с упрёками. Не по-христиански это.       — Не по-христиански? — изумился лесник, затем машинально стянул шапку и почесал спутанные седые волосы. — Вот-те на, ладно, чужаки, раз вы гости Мелюзины, то и я рад вас видеть.       Эсмеральда всё ещё дрожала и архидьякон шёл, поддерживая девушку. Лесник сокрушался из-за разбежавшихся единорогов, Рон с изумлением слушал его.       — Вы держите единорогов? — он после первого года в Хогвартсе полагал, что создания эти весьма пугливы и независимы.       — Ну конечно же, — заворчал лесник, из его сварливо скривлённых губ вырвалось облачко пара. — Стадо в пятнадцать голов, один вожак и четырнадцать самок. Но стоило появиться этой зеленой чуме — и они разбежались. Как мне их теперь собрать? — Герберт вопросительно и требовательно посмотрел на Рона.       — Я не знаю, — слегка заикаясь, ответил гриффиндорец, он и правда не знал, как можно было бы поймать единорогов.       Дом лесника стоял немного в стороне от поляны, как и жилище Мелюзины, внутри он оказался больше, чем снаружи. У лесника служил только один старенький домашний эльф, который больше отдыхал, чем работал. Герберт достал заткнутую за пояс волшебную палочку и, направив её на камин, произнёс: «Инсендио». Клод и Эсмеральда так вымотались, что даже не удивились тому, как из палочки вырвался сноп искр и зажёг находящиеся в камине поленья.       — Лешак, давай мечи что-нибудь на стол, не видишь, у нас сегодня гости! — излишне громко велел лесник эльфу, тот флегматично посмотрел на хозяина, но повиновался.       Священник и цыганка сели рядом на длинную деревянную скамью, они устало следили за тем, как на столе появляется жаркое из оленины, каравай хлеба, гороховая каша и кувшин с брагой.       — Чем богаты, тем и рады, прошу, — милостиво, словно король, Герберт пригласил всех приступить к трапезе.       Рон и Квазимодо устроились напротив архидьякона и плясуньи, кот всё ещё с ревностью следил за тем, как Клод ухаживает за девушкой. Он чуть ли не с рук её кормил, уговаривая отправить в рот кусочек пожирнее. Она слишком устала, чтобы сопротивляться, поэтому покорно жевала. Лесник с интересом наблюдал за девушкой.       — Хм, — он откашлялся. — Вы двое того, полюбовники? — поинтересовался он на своем невозможном французском, который отличал выходцев из Оверни.       — Нет! — поспешно возразил священник. — Я монах, она цыганка, просто по вине этого колдуна, — он кивнул на Рона, — мы оказались связанными невидимыми узами и не можем отойти друг от друга дальше, чем на десять шагов.       — Задача, — сочувственно протянул Герберт, поглаживая бороду. — А по нужде тоже вместе ходите?       Рон с неясным злорадством заметил, как покраснел архидьякон, Эсмеральда же клевала носом.       — Мы вынуждены … терпеть некоторые неудобства, — выдавил из себя священник, передавая девушке кубок с брагой. — Выпей.       Лесник вроде бы сочувственно поцокал языком, но любопытных живых глаз не спускал с красавицы цыганки.       — Хорошенькая курочка, — похвалил он, но, заметив взбешённый взгляд священника, добавил. — Да я это, так хвалю, если что. Давненько в свете не бывал, всё больше с Лешаком да со зверюшками общаемся. Красавица, а ты ведь не тронутая? — спросил он, переводя взгляд на Эсмеральду.       Клод хотел было вспылить, но девушка удержала его за руку, она слабо улыбнулась и ответила.       — Да, дедушка, я ещё девушка.       — О, это же замечательно! — обрадовался лесник и даже от удовольствия похлопал по столу. — Значит, ты мне, лапонька, поможешь завтра. Надобно бы нам изловить вожака, а этот гад только девственниц предпочитает!       — Вы это о чём? — сдвинул чёрные брови архидьякон.       — О единорогах, преподобный, — радостно выпалил Герберт-лесник. — Если она мне вожака приведёт, то и кобылки на него сбегутся. А вожаки охочи до девственников! Вот это удачное совпадение!       Клод в очередной раз изумился, но сейчас он хотя бы знал, что за зверя пытается изловить неугомонный хозяин леса. Единороги давно и прочно обосновались на страницах книг, упоминания об этих удивительных созданиях можно было найти в сочинениях Григория Великого, Исидора Севильского, Беды Достопочтенного и других мыслящих мужей. Все сходились на том, что зверь этот был свирепый и мощный, с рогом длинным и ужасающим, с копытами острыми и опасными. В аббатстве Сен-Дени с незапамятных времён хранился рог единорога, длинный и витой, который архидьякону удалось увидеть только по особому распоряжению приора. Единорог почитался как зверь, удачно сочетающий почтение к Деве Марии и природу Спасителя. Он был воплощением Christus spiritualis unicornis, а рог его почитался как символ креста. Но, насколько помнил Клод из «Физиолога», трактата на греческом языке, чтобы поймать единорога, зверю требуется прыгнуть в лоно деве, где он бы застревал, будто в ловушке. В виду того, что прыгнуть в лоно цыганки даже у него не получилось, архидьякон почувствовал себя особенно оскорблённым.       — Это исключено! — вскричал священник и даже подскочил из-за стола. — Я не позволю зверю вторгаться в её лоно!       Эсмеральда всплеснула руками, Рон потёр лоб, ему не совсем была понятна претензия священника.       — Эге, — озадаченно протянул лесник. — Вам, кажись, маковку-то надуло, преподобный. Где это видано, чтобы единорог на деву лез? Он просто подходит к ней и покоряется, а она накидывает на него узду и ведёт в стойло. Ни в какое лоно он не полезет, и вы вообще единорога видели, отец мой?       — Я… читал… — священник ощутил удушливую волну прилившей к щекам крови.       — Читал он, — лесник взял ребро и принялся его обгладывать. — В книжках всё по сто раз переврут, а вы за чистую монету принимаете.       Клод сел рядом с цыганкой и продолжил её кормить, Эсмеральда уже насытилась, но он выглядел таким жалким, что из сострадания она продолжала принимать из его рук еду и питьё. После ужина Лешак заунывно объявил, что баня натоплена и господа могут идти мыться. Каждый получил от эльфа чистую простыню и инструкции, как пройти к бане. Рон уступил право первого мытья Клоду и Эсмеральде, но стоило им двинуться в правый придел дома, как их нагнал лесник.       — Что вам угодно? — кисло поинтересовался священник.       — Я с вами, а то боюсь, что попортишь девку, — запросто ответил Герберт.       Они долго бы пререкались, но у Эсмеральды лопнуло терпение, в резкой форме она потребовала оставить её в покое. Поэтому, пока девушка купалась, архидьякон и лесник стояли, подозрительно глядя друг на друга за дверью. Потом, когда она вышла, то Клод и Герберт зашли в белесоватый туман горячего пара. Разделись у порога, после чего каждый, не глядя друг на друга, принялся мыться. Лешак постелил священнику и цыганке внизу у камина, но и тут хозяин не оставил их в покое, он непременно собирался спать между ними. Когда оба стали бурно отказываться, то меланхоличный Лешак был помещён между архидьяконом и его красавицей. Рон и кот уютно устроились наверху, Герберт сочувствовал пареньку, уж он-то знал, что это такое — оказаться за многие мили и годы от дома.