***
Рон после ухода своих спутников по просьбе хозяйки передал той на руки Квазимодо, а сам с удовольствием последовал за эльфом в купальню. Он сразу предупредил, что отказывается от помощи с мытьём, и с удовольствием лежал в чудной горячеватой воде. Мысли вновь вернулись к Гермионе, к тому, как мило она умеет улыбаться, немного стеснительно, как человек, которому это приятное занятие непривычно. Он не понимал, что в нём изменилось и почему мысли о подруге возникали куда чаще, чем о Гарри, к тому же его пугал немного фривольный оттенок, который приобретали фантазии об однокласснице. Чтобы изгнать из головы непристойные мысли, к которым располагала уединённая купальня и ласковая вода, Рон погрузился с головой на дно купели. После купания его пригласили в столовую, где за покрытым белой скатертью столом уже собрались Эсмеральда, Клод, кот и Мелюзина. Домашние эльфы расстарались на славу, Рон с содроганием вспомнил похлёбку, которую ел накануне, сейчас он отдавал должное сочному каплуну. Священник ел мало, избегая мяса, Эсмеральда уписывала за обе щеки. Он очень надеялся, что вкусный ужин отвлечёт девушку от некоторых неприятных для него мыслей. Квазимодо с энтузиазмом слизывал печёночный паштет, правда от зажаренных мышей с негодованием отказался, тогда Мелюзина собственноручно налила ему в миску сливок. Кот мяукнул в знак благодарности. — Значит, вы хотите попасть в Бобатон? — нарушила молчание хозяйка дома. — Да, мадам, — ответил Клод. — Мы надеемся, что нам там смогут помочь. — Жаль, что у тебя не получилось попасть туда в двенадцать лет, ты бы смог застать там Никола Фламеля, — как бы невзначай произнесла Мелюзина. Эсмеральда вздрогнула от крика возмущения, который мысленно издал Клод. — Вы имеете в виду прославленного алхимика, — он пытался сказать это всё небрежным тоном. — Давай без софистических уловок, милый Клод, — Мелюзина улыбнулась ровными белыми зубами. — Я читаю в твоей душе, как в раскрытой книге, не все пассажи одинаково интересны, но твоё увлечение и даже помешательство на Фламеле слишком очевидно. Рон чуть не выронил золотую вилку, конечно же, он помнит философский камень и первый год пребывания в Хогвартсе. Вот только ему вовсе не хотелось посвящать во всё странного священника. Поэтому юноша метнул умоляющий взгляд в сторону Мелюзины, та едва заметно кивнула ему. — Но ведь Фламель умер! — воскликнул архидьякон. — Я часто бывал на его могиле. — Он умер для простаков, — она повернулась к Рону. — Мы так маглов называем. — Где он сейчас? — с лёгкой дрожью в голосе спросил Клод. — Они с Пернель покинули Францию, — Мелюзина погладила Квазимодо, тот сидел прямо на столе. — Философский камень он уничтожил. Рон предусмотрительно отпил яблочного сока из хрустального кубка, лишь бы не выдать себя. За время знакомства с архидьяконом он успел сделать о нём пару неутешительных выводов. — Как? Уничтожил? — словно не веря своим ушам, священник во все глаза смотрел на волшебницу. — Да, — беззаботно ответила Мелюзина. — На золото, что он добыл, Никола отстроил родную школу, он немного сентиментален. В Бобатоне они когда-то вместе учились с Пернель, потом пути их разошлись. А вновь сошлись, когда она стала вдовой, вот бы и мне так, — она испустила лёгкий вздох. Священник посмотрел на неё и промолчал, хотя не удержался от того, чтобы съязвить Эсмеральде: «Кое у кого есть сердце!», цыганка сердито посмотрела на него. — Увы, дорогой Клод, сердце у меня действительно есть, — дева немного потянулась и накрыла своей белоснежной ручкой крупную ладонь священника. Эсмеральда издала какой-то неопределённо-удивлённый звук, Клод мучительно сглотнул. — Я сожалею, что не стала подобно Пернель вдовой, — она игриво провела пальцем по костяшкам его руки. — Дважды была замужем и дважды мужья меня разочаровывали, в основном тем, что проявляли неподобающее любопытство. — Хм, — он откашлялся и после того, как Эсмеральда мысленно пнула его, поспешил убрать руку со стола. — Сочувствую, мадам. — Пустяки, — она вновь откинулась на свой стул и лучезарно улыбнулась. — Может быть, я скоро вновь выйду замуж. Кот отступил к Рону, юный волшебник вжал голову в плечи, сейчас он как никогда страдал от своей рослости. Мелюзина усмехнулась. — Я помогу вам добраться поближе к Бобатону, примерно до Оверни, там в лесу обитает мой давний знакомый, возомнил себя хранителем леса и всех его обитателей, — её голос переливался подобно лютне. — Но, знаете ли, вам придётся немного погостить у меня, — при этом она ухитрилась призывно посмотреть и на Рона, и на Клода, оба сильно сконфузились. Эсмеральда растерянно хлопала глазами, на ум пришла маленькая Джали. — О, не беспокойся, милое дитя, — Мелюзина посмотрела на цыганку. — Поверь, на осликах ваша дорога займёт гораздо больше времени. — Да, мадам, — робко согласилась Эсмеральда. Рон и Клод напряглись, им одинаково не понравилось предложение прекрасной волшебницы, но был ли у них выход? Архидьякон понимал, что дорога через всю страну сопряжена с неизмеримым числом опасностей и лишений, они провели только одну ночь под открытым небом, а у него уже тянет поясницу. Рон вспоминал рассказ о том, как Никола Фламель встретился с Пернель, надо же, обучались в одной школе. Гриффиндорец был реалистом, он смотрел в зеркало и видел нелепого долговязого парня с рыжими волосами и россыпью веснушек на вытянутом лице. В нём не было крутизны Билла, или обаяния близнецов, всё, чем мог гордиться Рон — это его друзья. Возможно, Гермиона так и не перестанет в нём видеть просто приятеля, кто знает, может быть и она после школы выйдет замуж за другого, за Гарри, например… Первая в его жизни ревность опалила сердце. Остаток обеда прошёл мирно, после трапезы Мелюзина предложила им прогуляться вокруг ручья. Солнце всё так же нежно светило, ослики, чрезвычайно довольные, ели сочную траву и пили хрустальной чистоты воду. Квазимодо, повинуясь инстинктам кошачьей природы, затеял возню в густой траве, он изгибался всем телом, сладко потягиваясь. Мелюзина взяла под руку Эсмеральду и рассказывала ей про свою молодость. — Мой первый супруг, Раймонд из Прованса, был здоровенным детиной, знаешь, такой широкоплечий, рослый, с огненно-рыжими волосами. С тех пор у меня слабость к рыжим, — она искоса посмотрела на пунцового Рона. — Одна беда: как выяснилось, за мужественной внешностью мой супруг скрывал самого обычного маменькиного сынка. Свекровь и надоумила его подсмотреть за моим купанием, — она вздохнула. — А почему ему нельзя было вас видеть? — робко поинтересовалась Эсмеральда. — Потому, что проклятье моей матушки Прессины для меня оказалось жестоким. Вот мои сёстры отделались малой кровью. Палестина всего-то оказалась заточена в гору, где расположилась со всеми удобствами. Мелиор жила в красивом замке и только сторожила драгоценного коршуна. Мне же суждено было стать испытанием твёрдости духа для мужчин, — она погладила Эсмеральду по щеке. — Какая же ты прелесть, неудивительно, что наш дорогой Клод от тебя без ума. Архидьякон поджал губы, но предусмотрительно не стал ругать волшебницу ни вслух, ни про себя. — Так что же с проклятьем? — цыганка попробовала отвлечь хозяйку этого зачарованного места. — Перед тем, как выйти замуж, я ставлю перед супругом одно условие, то, чего он не должен нарушать, находясь в браке со мной. Нет, это не просьба вечной верности и даже не пожелание чаще принимать ванну. Всё гораздо проще, пустяковое условие, но которое должно свято соблюдаться просто потому, что я его попросила. Для Раймонда, поскольку я была влюблена и молода, выбрала немного сложное условие. Видимо, всегда так, когда любишь, то хочешь верить, что твой избранник твёрже скалы. Я поставила условие, что он никогда не будет смотреть на меня во время омовений. Но он с подачи своей матушки заглянул за занавеску, где я купалась, — ещё один горький вздох. — Пришлось обернуться змеёй и переместиться сюда. — Вы анимаг! — в восхищении воскликнул Рон Уизли. — Можно и так сказать, мальчик, — она улыбнулась. Внезапно лицо её и тело вытянулось, прекрасные голубые глаза разъехались по краям хищной змеиной морды. Эсмеральда вскрикнула и отпрыгнула к Клоду, тот машинально обнял её. Рон смотрел с интересом, а Квазимодо мирно спал в траве. Мелюзина между тем вымахала в гигантскую змею, чья чешуя горела золотом. Она нежно что-то прошипела и обвилась вокруг молодого волшебника, вот тут Рону стало не до смеха. Мускулистое змеиное тело было холоднее камня, её кольца слепили глаза и мерзко шуршали, трясь друг о друга. Благо очень быстро волшебница совершила обратное превращение, вновь заползя в своё лазоревое платье. Священник и цыганка выглядели окаменевшими от ужаса. Мелюзина со смехом вновь подула на них и они расслабились, волшебница взяла Эсмеральду под руку. — Это было удивительно, — с трудом произнесла девушка. — Вот и Раймонд поразился, — красавица безмятежно улыбалась. — Урок я усвоила и, когда столетие спустя встретила второго супруга, то условие поставила уже не такое суровое. Всего-то не видеть меня и не беспокоить по субботам. Поверь, для молодой жены и матери должен оставаться день, когда никто не будет тебя тревожить. Можешь на будущее обговорить себе такое послабление. Долгое время я не могла забыть Раймонда, пока не встретила Раймондена. Я уже не была наивной девчонкой, поэтому придумала наименее обременительное условие, но ему и это было не под силу. Пришлось покинуть его и детей. — Детей? — в ужасе воскликнула Эсмеральда. — Ну, конечно, милая, у меня были дети, замечательно красивые и отважные, их потомки до сих пор населяют королевство, — она похлопала оробевшую цыганку по руке. Больше никто не решился задавать вопросы. Вечером их ожидал сытный ужин и музыка, играли и пели эльфы. Эсмеральда и Рон клевали носом, Квазимодо и вовсе спал, раскрыв пасть, развалясь на коленях у хозяина. Клод и Мелюзина внимательно слушали и, казалось, наслаждались музыкой. Перед тем, как отпустить дорогих гостей спать, волшебница шепнула архидьякону, что в его распоряжении будет её обширная библиотека. Он учтивейшим образом поблагодарил Прекрасную Даму, поднял на руки сомлевшую Эсмеральду и удалился вместе с ней в спальные покои. Здесь Клод, отвернувшись, ждал, пока эльфийка-камеристка поможет раздеться цыганке до нижней рубашки. Затем долго молился, стоя у кровати, лишь после этого он решился снять сутану и лечь на край обширной кровати. Он боялся соблазнов, но стоило голове коснуться подушки, как архидьякон тут же погрузился в сладостный сон. Квазимодо после некоторого колебания проследовал за Роном, будучи котом, горбун обрёл ясность ума, которая подсказала ему, что, возможно, дорогим мэтром двигали вовсе не гуманистические идеалы, когда он предложил украсть девчонку.Глава 6. Мелюзина. Ч.1.
11 июня 2022 г. в 00:00
Примечания:
Следующая часть 12 июня
На следующее утро все, кроме осликов и Квазимодо, выглядели жалко. У архидьякона нещадно тянуло спину, Рон потирал затекший бок, а цыганка страдала от головной боли. Они хмуро собрали пожитки, возможно, ночёвка в лесу была не самой удачной идеей, вполне можно было добраться до ближайшего монастыря, но они слишком поздно выдвинулись. Клод хмуро уселся на своё место во главе повозки, его занимал дальнейший путь, впереди лежала маленькая деревушка Ле Клэр, там можно было расположиться на отдых в доме священника. Архидьякон чувствовал себя слишком старым для приключений, ночёвок на сырой земле и питания жидкой похлёбкой. Он украдкой оглянулся на Эсмеральду, но как же хороша чертовка! Клод испугался, что она могла услышать его. Хотя, кажется, ему удалось нащупать возможность перекрыть ей путь к своим мыслям. Она не так хорошо владела своим разумом, поэтому периодически ему доносились проклятия в его адрес, а один раз он с возмущением услышал, как девушка подумала, что Рон весьма мил. Архидьякон твёрдо решил, что на ближайшем привале не допустит, чтобы цыганка слишком сближалась с рыжим колдуном.
Всё было хорошо, пока странная сонливость не одолела всех. Ослики же самым возмутительным образом свернули с прямой тропы, чтобы скрыться с повозкой среди деревьев. Рон очнулся первым, он обнаружил, что они лежат посреди весеннего леса, среди деревьев, одетых зелёной листвой, протекал журчащий ручей, на берегу которого сидела необыкновенно красивая девушка с золотыми волосами. Он сел и протёр глаза, девушка подняла на него синий взор, от которого у парня перехватило дыхание. Вскоре заворочался архидьякон, а вслед за ним и Эсмеральда. Клод во все глаза уставился на незнакомку, красивее женщины ему не приходилось видеть, даже цыганка не могла с ней сравниться. Видимо, он ослабил мысленные преграды, потому что девушка услышала его и возмущённо хмыкнула. Почти сразу в её голове раздалось: «Я плохо разглядел её, ты красивее». Девушка оставила эту попытку исправить оплошность без внимания. Неизвестная между тем поднялась на ноги, на ней было надето платье из лазоревого шёлка, украшенное золотым шитьём, пышные волосы свободно струились по фигуре. Движения её отличались особой плавностью и грацией, Рон сглотнул. Девушка между тем подошла к осликам и погладила их по головам, серые остолопы самым глупым образом издали счастливый рёв. Квазимодо запрыгнул на руки к Рону, красавица встретилась взглядом с юным волшебником.
— Слишком молод, — со вздохом произнесла она, затем посмотрела на архидьякона. — Слишком влюблён, — девушка покачала головой, затем взглянула на Эсмеральду. — Слишком женщина. Прошу меня извинить, любезные мессиры, но, кажется, вы ошибочно явились на мой зов.
Она тряхнула золотистыми волосами, Клод, Рон и Квазимодо очарованно застыли, одна Эсмеральда сохранила голову на плечах.
— Кто вы? — спросила цыганка, её почему-то особенно злило, что красавица столь беззастенчиво демонстрировала свои волосы.
— Бедняжка, — с сочувствием произнесла неизвестная, приближаясь к Эсмеральде. — Вынуждена скрываться в монашеском одеянии, — она подняла белую руку и легко коснулась головы цыганки.
Внезапно стриженные волосы принялись стремительно расти, вытянувшись до той длины, которой были до знакомства с ножницами. Они сами собой сплелись в две толстые косы и легли через плечи Эсмеральды, концы кос оказались схвачены золотыми шнурками. Плясунья изумлённо выдохнула, Клод потрясённо молчал. Рон же, поднявшись, упал на колени перед красавицей.
— Я не знаю, кто вы, но, кажется, вы тоже волшебница, помогите мне, — попросил он, с мольбой глядя на девушку.
Та нежно улыбнулась ему.
— Право жаль, что такой хорошенький мальчик всего лишь школяр, — она погладила его по голове.
Неизъяснимым блаженством наполнился Рон Уизли от этой простой ласки. Ему хотелось тут же отказаться от своего безрассудного желания вернуться в будущее, от блестящих перспектив наследника «Норы» и от роли брата юной Джиневры.
— Гвиневра? Это интересно, — незнакомка жестом заставила Рона подняться на ноги. — Я поняла твою проблему, юный маг, только помочь тебе не могу. Веретено времени, которое ты сломал, вещь редкая и опасная, мне нельзя её касаться. Иначе я бы вернулась в своё прошлое и не стала бы запирать отца в горе. Мы с сёстрами слишком жестоко поплатились за подобную непочтительность к родному отцу. Хотя, признаться по чести, это было уморительно. Слышал бы ты, как он пищал и рыдал, словно малое дитя. Но матушке было не до смеха, — она вздохнула. — С Прессиной шутки плохи.
Пока Эсмеральда с изумлением ощупывала свои отросшие волосы, а Рон зачарованно слушал, архидьякон слез с повозки. Он осторожно подошёл к задумчивой златовласой красавице.
— Ты ведь Мелюзина? — осторожно поинтересовался священник.
— А ты клятвоотступник? — насмешливо посмотрела на него девушка.
— Я не нарушил свои обеты, — упрямо возразил архидьякон, Эсмеральда подскочила на ноги и встала позади него.
— Да неужели? — волшебница вздёрнула золотистую бровь. — Если бы не отважный Рональд, то неизвестно, как бы всё окончилось.
Архидьякон был вынужден замолчать, тогда Эсмеральда вышла вперёд, девушка низко поклонилась.
— Благодарю вас за то, что вернули мне волосы, а то этот гадкий монах хотел меня сделать такой же лысой, как сам он.
При этих словах Клод почувствовал, как его кровь вскипает в праведной обиде, маленькая негодяйка, он ведь сделал это ради её же блага!
— Мужчины ничего не смыслят в женском самолюбии, — с милостивой улыбкой согласилась Мелюзина, затем взяла под руку Эсмеральду. — Пойдёмте ко мне, отдохнёте и помоетесь с дороги.
Они подошли к разваливающейся с виду избушке, что стояла недалеко от ручья. Рона совершенно не удивило, что внутри это оказался обширный и роскошный дворец, тогда как архидьякон, кот и цыганка выглядели потрясёнными сверх меры. Тут же появились два эльфа-домовика, при виде которых Эсмеральда выпустила руку хозяйки и вскрикнула, священник загородил её и кота собой.
— Нет, нет, — поспешил успокоить всех Рон. — Это добрые существа, а вокруг нас обычное волшебство, в нём нет ничего странного.
Но упрямые парижане лишь всё сильнее таращили глаза и пятились к выходу. Мелюзина пожала плечами, затем дунула в их сторону. Внезапный покой снизошёл на душу архидьякона, из сердца были изгнаны страх и недоверие. Он покорно дал увести себя и Эсмеральду в глубь дворца, существо, сопровождавшее их, даже показалось ему симпатичным. Вскоре они вошли в мраморную купальню, в центре куполообразного потолка было круглое окно, сквозь которое светило солнце. Сразу под световым колодцем располагалась круглая купель, настолько обширная, что при желании в ней можно было устраивать заплывы. Всё так же покорно священник скинул с себя одежды, его примеру последовала Эсмеральда. Оба, находясь под влиянием магии Мелюзины, погрузились в тёплую, пахнущую розами воду. Архидьякон даже забыл, что ненавидит запах роз. Сами по себе к ним подскочили мочалки и принялись тщательно мыть их. Клод очнулся тогда, когда стоявшую во весь рост Эсмеральду незримые помощники стали поливать водой, смывая пышную мыльную пену. Девушка закрыла глаза от удовольствия, а жадному взору архидьякона открывалось совершенство её тела, столь манящего и близкого, что он уже было потянул к ней руку и тут же вскрикнул от короткой, но яростной боли, пронзившей срамной уд. Девушка испуганно посмотрела на скорчившегося монаха, только тут она поняла, что стоит перед ним нагая, устыдившись, цыганка поспешила сесть в воду. В голове Клода послышался насмешливый голос Мелюзины: «Никакого безобразия под моим кровом!», несчастный кивнул головой. Когда Эсмеральда выходила из купели, он плотно зажмурил глаза.
— Ты одета? — спросил Клод через некоторое время.
— Да, — ответила девушка.
Он открыл глаза и увидел, что волосы её были уже сухи и блестящими косами извивались по плечам и корсажу. На ней было надело изумрудного оттенка платье, которое ей шло безмерно. Архидьякон даже улыбнулся, а девушка встала, скрестив руки на груди, и вперила в него пытливый взгляд, ему сделалось неуютно.
— Отвернись, — потребовал священник.
— Ты на меня пялился, грязный поп!
— Уже чистый, — парировал архидьякон, затем продолжил другим, более просящим голосом. — Будь умницей, отвернись, — он повторил просьбу и мысленно.
Но упрямая девчонка продолжала смотреть на него, проклиная про себя колдовство, колдунов и собственную беспомощность. Клод встал на ноги. Почти сразу же у него в голове возник голос Эсмеральды: «Фу, какая гадость!»
— Я ведь сказал тебе отвернуться, — сердито огрызнулся архидьякон, но девка продолжала смотреть на него, только теперь ещё и вздернув бровь, как Мелюзина.
Из-за того, что она росла среди цыган, где интимная сфера являлась самой низменной и грязной, Эсмеральда в вопросе полов была сущей невеждой. По сути, Клод был первым мужчиной старше пяти лет, которого она видела полностью обнажённым. Девушка не могла сдержать своих восторгов по этому поводу. «Какое уродство! Какая мерзкая штука!» — возникали бесхитростные восклицания в голове у священника. Он, спешно упаковывая себя в чистую одежду, весь взмок, нет, ему всегда казалось, что срамной уд на редкость непрактичная и уродливая вещь, так у женщин ещё хуже. Сам он не видел, но если верить репродукциям в медицинских трактатах… Цыганка, полная впечатлений, не была настроена мирно.
— Ужас какой, как ты можешь так жить? — не удержалась она от вопроса вслух.
Священник стиснул зубы, Господь всемогущий, дай ему сил не удавить её. Вскоре появился домашний эльф и тонким голоском позвал их проследовать за собой.