Магические хроники. В поисках истины

Пробуждение было тяжёлым. Раскрыв глаза, Тит почувствовал резкую боль в затылке и непрекращающийся гул в ушах. Зрение всё никак не могло сфокусироваться. Вместо этого перед глазами всё плыло. Лишь где-то в отдалении слышался чей-то до боли знакомый голос. — Что? Кто здесь? — в попытках определить собеседника вопрошал юноша. — Тебя принесли сюда вчера вечером. Ты был изранен. Лекари долго пытались излечить тебя, — ответил собеседник, голос которого так и не помог волшебнику определить, кто же предстал перед ним. — Знакомый голос. Ты… — Тебе нужно отдыхать. Тело ещё не полностью излечилось от ран, полученных в той битве. — В битве? — не понял юный маг. — Подожди. Я вспоминаю. Легион шёл усмирять мятежников. Турма попала в засаду… Нет! Феодосий, что с ним?! Где Снежка?! — Твой питомец храбро защищал тебя, пока ты находился без сознания. Однако многочисленные ранения не дали ей унести тебя с поля боя. Но могу заверить, её выходили и сейчас она отдыхает. Что до Турмарха…он не выжил. С честью он, будучи последним из стоящих на ногах имперских солдат, защищал воинский стяг. До последнего вздоха. Тяжкое бремя ответственности резко свалилось на плечи юноши. Услышанному Тит не верил ни секунды. Хотя с чего бы имперскому офицеру врать о случившемся. Хотя, точно ли сидящий пред волшебником человек был офицером империи? Внезапное озарение снизошло до волшебника. Он вспомнил голос, что сейчас оглашал скромные покои, в коих томился маг. Вспомнил он того, кому сей голос принадлежал. Непонимание сменилось страхом. Страхом пред тем, какая судьба уготована ему в стане врага. Однако подавив в себе нарастающую панику, юноша позволил разгореться в сердце своём огню ненависти. Ненависти к тому, кто посмел предать идеалы, которые некогда клялся защищать. Ненависть к тому, кто сейчас сидел пред Титом. Ненависть к Иоанну. — Не думаю, что будет разумным для тебя сейчас использовать магию — обратив внимание на окружившую Тита синюю дымку магии, спокойно сказал рыцарь. — Что, будешь угрожать расправой?! — Едко подметил Тит. — Отнюдь, я забочусь о тебе. Сейчас ты слишком слаб, чтобы применить даже простейшие заклинания — от проявления заботы со стороны бывшего друга, Тита покоробило. — Вижу, разговор у нас с тобой не получается. — Какие разговоры могут быть между верным сыном империи и псом, предавшим своего хозяина? — на одном дыхании выпалил Тит, на что Иоанн лишь горько улыбнулся. — Отдохни пока. Тебе принесли поесть. Должно быть, ещё не остыло. Я зайду позже. Хотя волшебник и понимал, что был послан со специальным заданием. Вопреки своему поведению, маг должен был наоборот, проникнуться сочувствием к Иоанну и выяснить обстоятельства его предательства. Однако, вместо этого, Тит повёл себя как мальчишка, не вняв голосу разума, он поддался эмоциям, что захлестнули юношу. Откинувшись на спинку кровати, Тит провалился в глубокий сон. Ему надо было остудить разгорячённый нрав. О еде юноша так и не вспомнил. В тот самый миг, когда рыцарь Иоанн беседовал с Титом, пятнадцатый легион, под командованием драконьего рыцаря, пересёк границу и вошёл на территорию Северного княжества. Обойдя Злой лес с запада, маршируя прямиком по главному тракту, турма вышла к Снежной пустоши, что простиралась на многие мили. Среди местных ходит легенда, будто когда-то давно, ещё до того, как на здешней земле появились первые города, в одной толще одной из многочисленных гор на востоке пробудился дракон, что в последствии был прозван погибелью своего рода. Дарована ему была сила, способная убивать всё живое, выдыхая клубы ледяного пара. Многие драконы погибли в схватке с этим чудовищем. Тогда, сильнейший среди своей расы, штормовой дракон бросил вызов своему собрату. Свершилась битва, и разверзлись небеса, а земля треснула, создав разлом, что назовут Великим. Долгие дни сражались могучие существа, однако, дух Tempestas draconis, как прозвали его имперцы, оказался сильнее. Рухнуло тогда ледяное чудовище на землю. Но жажда мщения его была неумолима. Собрав остаток своей силы, исторг он из себя не клубы морозного пламени, но настоящего льда, обернувшегося вековечными снегами, что скрыли останки этого могучего существа. С тех пор никакая жизнь не могла появиться на этих ледяных полях, люди же прозвали это место Снежной пустошью. — Неужели, Сияющий, нет другого пути сквозь эти земли? — боязливо спросил у рыцаря Тикондрус. — Мы идём верным курсом. В то время, пока мы бросим вызов основным силам мятежников здесь, на пустоши, турма великого магистра пересечёт восточный хребет и, минуя все крепости, подойдёт прямо к стенам столицы княжества, а с запада, минуя хладные топи, атакует и рыцарь Феодосий со своим легионом. Мятежники ещё не поняли, но петля уже накинута им на шею. — Но справимся ли мы? — Обязаны справиться. Во имя тех, кто погиб в Злом лесу. — Сияющий! — воскликнул появившийся из ниоткуда разведчик, — мятежники собрались за холмом, что в гавдионе от нас. — Всего три мили? — задумался рыцарь — В скорости нашему врагу точно не занимать. — Господин? — удивился Тикондрус спокойствию драконьего всадника. — Вот что, Тикондрус, созови-ка ко мне центурионов. Нужно обсудить план. — Но вы же могли бы в одиночку спалить всю армию врага, — недоумевал маг. — По сведениям спекуляторов, в нашу сторону движутся ещё два крупных отряда противника. Как раз ими я и займусь. В это время основные силы займутся теми, чьё расположение нам в точности известно. То будет показательной поркой, чтобы никто впредь даже не помыслил идти против воли императора. Всё! Отправляйся скорее созывать командиров. Тикондруса не пустили в командирскую палатку, где сейчас было на удивление тихо. От скуки, юноша осматривал мёртвые земли, покрытые сугробами снега, высотой никак не меньше пары локтей. Тянущаяся до самого горизонта заснеженная пустыня никак не могла впечатлить волшебника. Слух мага был обращён к голосам, что раздавались из командирского шатра. Еле уловимый звук и обрывки ничего не значащих фраз — вот всё, что удалось услышать юноше. Наконец, когда все формальности были улажены и приказы командирам отданы, войско двинулось дальше. К великому удивлению Тикондруса, помимо рыцаря Льва от войска отделились все конные всадники. Однако спросить юноша не мог. Лев отделился от основных сил, а кроме него да пары боевых магов волшебник ни с кем не общался. Кроме того турмарх, возглавлявший легион, создавал впечатление сурового, прошедшего не один десяток сражений. Лицо было испещрено шрамами, а правый глаз был скрыт за плотной тканью повязки. Наконец, дойдя до обозначенного ранее разведчиком холма, войско оказалось перед каменистым плато, которое на удивление не было покрыто вековечными снегами. Затрубили боевые горны. Войска спешно перестраивались. Центурии объединялись в банды , банды — в друнги . Набежала снежная буря — частое явление в этих краях сейчас было как нельзя не кстати и походило больше на пакость со стороны круга друидов. Обзор стал сильно ограничен. Тикондруса отправили в авангард, где он, объединившись с остальными пятьюдесятью боевыми магами, будет находиться на острие атаки. Ожидая атаки врага, Тикондрус бросил взгляд на те войска, что смог разглядеть среди разбушевавшегося бурана. Первый друнг — четыре сотни храбрых воинов, выстроившись впереди всей армией дугой, должен был первым принять на себя удар. Юноша входил в состав первой волны — основной ударной силы, где находились ещё четыре центурии копейщиков и два отряда лучников. Позади их прикрывали братья из второго друнга. Что было позади стройной шеренги волшебник разглядеть не смог, да и времени не осталось. Затрубил вражеский рог. И случилась тогда великая битва. Бесстрашные воины, подгоняемые пламенной яростью сердец и завыванием ветра, нахлынули на стройные ряды имперских воинов. Однако, несмотря на всю храбрость, точно волны о скалу, разбились первые ряды нападавших. Отбросили их имперские копья. Не был прорван строй. Тогда начали легионеры теснить неприятеля. Великою смутой был охвачен враг, поняв, что план его потерпел крах. Тогда, воодушевившись, войска имперские расступились, пропуская вперёд магов. Словно каменный кулак, волшебники ударили по недругам сильной магией, а нерушимые щиты и стальные острия копий не дали врагу ударить в спину. Несмотря на всю храбрость легионеров, дикарям, казалось, не было счёта. Превеликое множество храбрых и могучих сыновей Северного княжества было собрано для того, чтобы остановить вторженцев. Битва стала затягиваться. Несмотря на всесокрушающую мощь пятидесяти боевых магов, что разили врагов огнём, молнией, били каменными валунами и замораживали, превращая в ледяные скульптуры, наступление захлебнулось. Даже вторая линия имперцев не сильно помогла. Вот уже четвёртый центурион был сражён, защищая боевое знамя. Когда казалось, словно битва проиграна и, под натиском дикарей, падут все храбрые сыны империи, послышался рог кавалерии глубоко в тылу врага. Великой силой обернулся всесокрушающий удар конницы по арьергарду противника. Стремительным вихрем всадники пробились к своим собратьям. Расколов надвое силы неприятеля, имперцы принялись добивать противника, предавая огню и мечу всякого, кто попадался под руку. Многие пали в тот день. От топоров дикарей ли, от острых мечей легионеров ли — многие нашли свою смерть в тот роковой час. Где-то в дали звучали раскаты грома, и драконий рёв огласил всю каменную долину. Но не было времени для победного ликования. Даже для смертной тризны. Сложили тогда имперцы тела всех убитых в одно место, образовав холм. С тех пор долина эта прозвана призрачною, ибо каждую ночь призраки убитых вновь и вновь сражаются друг с другом, в тщетной попытке обрести покой. Вечерело. Закатное Солнце в последний раз озарило небосвод ярким лучом уходящего дня. Стоя на балконе выделенных Титу покоев, юный маг хмуро взирал на окрестности. Хоть сердцем юноша отчаянно хотел оправдать все поступки Иоанна, разум же подсказывал, что рыцарь стоит за многими злодеяниями, совершёнными по злому умыслу кого-то другого, чья злая воля всеми фибрами души желает падения империи. — Тит, — раздался громогласный голос драконьего рыцаря, что вошёл в покои мага. — Будешь убеждать меня в том, что не виновен? — То были деяния рук моих. Их совершил я, будучи в здравом рассудке. — Боюсь, от того ещё горше. Ведь не сознаешься ты в своих проступках, не придёшь ко дворцу императора, не падёшь пред ним ниц, раскаиваясь и моля о прощении. — Действительно. Я совершил те злодеяния — за них и отвечать мне в полной мере. Лишь одно не совершал я. Нет на мне клейма предателя. Не предавал я и императора. Хотел лишь погубить того, кто стоит за всеми несчастиями. Того, кто, словно змея, пригрелся на шее Его Величества, норовя укусить того. Гнев овладел юношей. Не это ожидал он услышать от того, кем восхищался и с кем бок о бок воевал с нежитью. — Разве не ты стоял за всеми теми победами во имя нашей славной родины?! Не ты ли спасал жизни сограждан от нежити?! Когда превратился Иоанн Пламенный Меч в Иоанна Благородного Разбойника?! Что за зло причинили тебе имперские солдаты, что защищали твоё княжество? А верные гвардейцы-храмовники, что отдали свои жизни во имя священного долга? — Как я и говорил, убийство Священной гвардии легла чёрным бременем на моё сердце, очернив душу. Но не отвернусь я от того. Тем не менее, не прав ты, предвосхищая тех, кто, по словам твоим, защищал мою отчизну. То были не храбрые солдаты, но трусы и бандиты — ряженые наёмники, что, получив доспехи легионеров, грабили и бесчинствовали на землях моих. А когда, по злому навету того, кто прислал сюда этот сброд, северные границы княжества атаковали могучие берсерки — медведолюди, так не защищали бравые вояки моих сограждан, но бросили их на поругание недругам. — Но как же император? Ужель не внял бы словам храбрейшего из своих воинов? — Глубоко в сердце империи проник яд лжи и навета. Сладкими речами да богатыми дарами одурманил Артемий из Вранов окружение императора, чтобы, в конце концов, заразить этой скверной и самого кесаря. Не ведаю я лишь причину этих злодейств. Словно прозрев, юный Тит обратил свой взор на драконьего рыцаря. Не ведал он, что тяжкий рок навис над Иоанном и его родичами. Прояснились ныне некоторые детали, скрытые до того пеленою неведения. Теперь волшебник обрёл ясность. Пускай ещё не до конца соткано полотно истины, и не все ещё нити вплетены, однако ж того, что есть сейчас с лихвой хватило для того, чтобы юноша вновь поверил давнему другу. — Господин, — раздался чей-то голос за закрытой дверью, — совет собрался и ожидает лишь вас. — Тебе лучше сейчас побыть здесь, — обратился к Титу Иоанн. — Я вскорости обернусь. Резко развернувшись, рыцарь покинул покои волшебника. Ждать, однако, юноше пришлось не долго. Тем не менее, несмотря на короткий срок отсутствия, лик рыцаря был мрачен, а взор суров. — Два легиона движутся сюда. — Братья твои жаждут привести тебя к справедливому суду, — кивнул Тит. — За то мне держать ответ. Но город не должен пасть. Жители неповинны в том, что свершилось по моей вине. — Я помогу! — Не должно другим страдать за наши ошибки. — Я сам волен распоряжаться своею судьбой. Кроме того, возможно удастся образумить твоих братьев. Уж они-то должны понять. Кто, как ни самые благородные из воинов способен оправдать правых и обличить виновных? Улыбнувшись, Иоанн хотел было что-то сказать, однако был прерван ворвавшимся в покои юнцом. — Господин! Имперцы уже под стенами!