А кто спасёт тебя?

Андрей.       Проснувшись в девятом часу утра, я лежал на спине и смотрел в потолок. На улице уже рассвело, но в комнате всё равно было темно из-за слегка задвинутых штор и кроны дерева, так неудачно посаженого прямо у моего окна. По потолку гуляли тени веток. До ушей доносился приглушённый звук с улицы: дворник скрёб лопатой.       Когда за дверью я услышал шаги, сел в кровати и провёл рукой по взъерошенным волосам. На прикроватном столике лежала перевёрнутая страницами вниз книга, а на полу валялась фотография, которую я использовал в качестве закладки. Не переворачивая фотографию, я положил её между страниц и закрыл книгу, к которой, скорее всего, больше не вернусь. В детстве я любил читать, а теперь, всякий раз начиная новую книгу, забрасывал чтение, не дойдя и до половины.       Лениво натянув брюки, я вышел в коридор. В ванной дверь оказалась закрыта, так что я отправился на кухню, чтобы поставить чайник.       — Доброе утро, — произнесла Вера, войдя вслед за мной. — Приготовишь что-нибудь? — спросила она, вытирая полотенцем мокрые волосы.       — Доброе. Сейчас сделаю омлет.       — Фу, не хочу. Лучше бутерброды.       Усмехнувшись, я загрузил в тостер два ломтика хлеба. Пока Вера сушила волосы, я сделал четыре тоста и кофе. За продуктами я не успел съездить вчера, так что кроме остатков ветчины на тосты класть было нечего. Порывшись в шкафчиках, я нашёл два маффина. К сладкому я был равнодушен, но Вера любила всё, в чём был сахар. Она могла съесть половину торта, а после клясться, что больше никогда не притронется к сладкому. Всем её клятвам на следующий же день приходил конец.       За то время, что мы жили вместе, я успел многое выучить о ней: она ненавидела варёный лук и постоянно выковыривала его из супа, поэтому теперь я делал супы без лука. Она часто вставала до рассвета, и порой меня будила еле слышная музыка, доносящаяся из её комнаты. Ей нравилось собираться в школу под утренний гороскоп, в который она не верила, но запрещала мне переключать канал. А когда мы ездили в магазин, она всегда настаивала на покупке бананов, которые, спустя неделю, я всегда выкидывал, потому что Вера про них забывала, а я и вовсе не ел.       Теперь мне казалось, что мы всегда жили вместе. Я больше не засыпал без её «Спокойной ночи», и каждый раз, когда она оставалась ночевать у Маши, я до последнего ворочался в кровати в попытках заснуть. Если я заходил после работы в магазин, обязательно покупал мороженое, потому что порой Вера не засыпала без ложки сладкого.       Мне нравилось быть этим подобием отца. Нравилось возвращаться домой, зная, что меня ждут. И даже когда кто-то из учителей делал мне замечания о том или ином проступке Веры, я горделиво обещал поговорить с ней.       — Что произошло у вас с Мариной Евгеньевной? — спросил я, когда мы сели за стол.       — Овца она, — ответила Вера, отщипнув кусок маффина.       Я сжал губы.       — А подробнее?       — Придралась ко мне за то, что я не подала ей дневник на прошлом уроке.       — И почему ты не подала дневник?       — Я забыла.       Не ответив, я поднёс к губам чашку с кофе.       — Я правда забыла, — продолжила Вера. — Да и какой в этом толк, если она меня завалила тройками.       — Почему ты мне не сказала? Зачем надо было доводить всё до разговора с завучем?       — Потому что у тебя и без меня проблем хватает. Думаешь, я не знаю, что про тебя в школе говорят? А про меня?       — Вер, твои проблемы теперь и мои тоже. Говори мне, если что-то случается. Хорошо?       — Ладно, — Вера закинула в рот остатки маффина.       После завтрака мы разошлись по своим комнатам. Я быстро оделся и отправился в торговый центр, куда Вера не захотела составлять мне компанию. Этим вечером мы собирались поехать на юбилей мужа Кати. Я не видел в этом приглашении ничего плохого, и даже напротив, понимал его суть. Вера же была настроена крайне негативно и целую неделю меня отговаривала. Под моими доводами она сдалась, ведь не было ничего плохого в том, что посидеть с родственниками, пусть и совершенно чужими мне людьми.       С появлением Веры моя жизнь стала интереснее, какой она была больше года назад. Воспоминания тех дней всё ещё были свежи, а старые раны не успели затянуться. Во всём, что делала Вера, я видел её. И пусть внешне они были абсолютно не похожи, я каждый раз себя одёргивал, стараясь не называть Веру её именем.       Купив пышный букет белых роз по дороге, я свернул с площади, направившись к торговому центру. На парковке я заметил до боли знакомую машину, но не стал придавать этому значения: наверняка её успели продать, и нынешний владелец вряд ли имеет что-то общее с предыдущим. По просьбе Веры я зашёл в «Детский мир», купил для младших детей Кати конструктор и набор машинок. На такие мероприятия меня звали крайне редко, но я понимал, что в семью с детьми с пустыми руками приходить не стоит.       В супермаркете я провёл добрых полчаса: простоял в очереди в рыбном отделе и два раза возвращался за забытыми продуктами. В таких ситуациях я жалел, что не имел привычки писать список. На кассе людей было ещё больше, чем в рыбном — суббота. Вздохнув, я встал в хвосте.       — Извините, вы меня не пропустите? У меня только сок, — ко мне обратился женский голос, и я обернулся.       Замерев на секунду, я моргнул несколько раз, не спеша отвечать.       — Ой, привет, — ответила Лера, с той же долей удивления.       Последний раз мы с ней виделись ровно год назад в больнице. Тогда мы перекинулись парой слов. Мы никогда не были дружны, да и виделись до произошедшего всего раза три.       — Привет, — произнёс я, — проходи.       Встав передо мной, она не спешила продвигаться дальше. Сначала молча стояла, потом обернувшись, спросила:       — Как дела?       — Нормально. У тебя как?       — Всё хорошо. Замуж вот вышла.       — Поздравляю, — ответил я, глянув за спину Леры: очередь еле двигалась.       Улыбнувшись, она снова отвернулась, а я выдохнул, но ненадолго.       — Как в больнице дела? — она снова повернулась.       — Я там больше не работаю.       Очередь продвинулась вперёд, и я толкнул тележку, мысленно считая секунды.       — И чем занимаешься?       — Веду биологию в школе.       — Да уж, — усмехнулась Лера. — Удивительная смена деятельности.       Здесь она была права. К моему счастью, Лера не произнесла больше ни единого слова, кроме: «Пока».       Расплатившись, я покидал кое-как продукты в пакет, поспешив прочь. На парковке я снова увидел Леру у той самой машины. Меня она не заметила. Погрузила пакеты в багажник и села за руль.       Дома, пока Вера разбирала покупки, я ушёл к себе. Эта встреча выбила меня из колеи. Я давно попрощался с этой историей, лишь изредка позволяя себе напоминать о ней воспоминаниями или немногочисленными фотографиями вроде той, что кочевала из книги в книгу. 2013 год.       — Андрюха, привет, — голос Жоры в динамике был таким радостным, что я невольно улыбнулся.       — Привет, — ответил я, выходя из приёмного отделения.       С Жорой мы виделись года три назад на майских. После выпускного он переехал в Липецк и приезжал в родной город пару раз в год, навестить родителей. И уж если он сам звонил, то повод наверняка был важным.       — Я тут на левом берегу, — говорил он, пока на фоне сигналили машины, — думаю собрать всех наших завтра в «Ное».       — Это на садовом которое?       — Ну да, там. Родное место, — засмеялся он.       Я сразу же вспомнил как мы отмечали там день стоматолога, будучи студентами факультета лечебного дела. Как всегда, заводилой был Жора. Звал нас на шашлыки или в подобные питейные заведения, после которых мы ещё неделю отходили. Как говорил сам Жора: «Праздники на то и придуманы, чтобы повод искать не надо было». Поэтому в студенческие годы мы отмечали всё от дня библиотекаря до всемирного дня здорового пищеварения.       — Во сколько завтра?       — Часиков в шесть, думаю.       — Буду.       — Один? Или женился?       — Какой там, — дойдя до лифта, я пропустил колясочников, оставшись ждать следующего. — Но могу прийти не один.       — Вот это другой разговор. Я с женой буду. Да и ребята, думаю, все плюс один придут.       Поднявшись на седьмой этаж, сразу направляюсь в сторону ординаторской, в которой сидят Женя и Надежда Юрьевна — онколог.       — Я такие себе тёплые колготки купила, — говорила она, — третий сезон ношу всё никак не сношу.       Женя, которой и были адресованы эти слова, улыбнулась, переведя на меня взгляд. По одному лишь её выражению лица я понимал, как «интересен» ей этот разговор.       — Где это такие колготки продают? — шутливо спросил я, наливая себе кофе.       — Так на рынке юго-западном, Андрей Игоревич. Вот Жене говорю купить, а то ходит в тоненьких джинсах, так и придатки недолго застудить. А ведь молодая ещё.       — Это верно, — ответил я, сев за стол.       Женя, не ответив, спрятала своё смущение за кружкой.       — Ладно, пошла я. У меня приём начинается через пять минут, а уже сил никаких нет.       — Удачи, — в один голос произнесли мы с Женей, оставшись наедине.       — Пришли анализы на Тихонова? — спросил я, заполняя тишину.       — Да. Пониженный уровень лейкоцитов в крови. Я снизила дозу противовоспалительных. Думаю, на следующей неделе его можно выписывать.       — Отлично.       Следующий вопрос я боялся задать, ведь дал же себе обещание не заводить отношений с коллегами, а теперь что?       — Выходной завтра, — начал я, стараясь поймать взгляд Жени, который был устремлён куда-то вдаль. — Чем заниматься планируешь?       — Дома буду сидеть, — посмотрев на меня, ответила Женя. — А ты?       — Да вот друг пригласил в кафе, думаю с кем пойти. Не хочешь?       — Я с удовольствием, — улыбнулась Женя, и я улыбнулся в ответ. — Во сколько?       — Я в половине шестого за тобой заеду.

***

      Надев джинсы и свитер, я задержался перед зеркалом, рассматривая свои волосы. Раньше я не замечал, но теперь мне казалось, что волосы как-то неприлично сильно отросли, хотя стриг я их буквально месяц назад. Взяв расчёску, я зачесал чёлку набок и, не став надевать очки, направился к выходу. Сначала я думал взять такси, но сильно выпивать я не планировал, а под бокалом или двумя виски я всегда позволял себе садиться за руль — а кто без греха?       Доехав до дома Жени, я не сразу вышел из машины. Снова посмотрел в зеркало, поправил волосы и тут же поймал себя на этом странном действии. Я хотел выглядеть хорошо, но Женя видела меня разного: вымотанного после десятичасовой операции, пьяного после тяжёлого дня, расслабленного на нашем, если можно так сказать, свидании. От этого слова у меня свело скулы. Я вспомнил, как не сдержал себя и позволил ей плакать у себя на плече. То было короткое действие, но я до сих пор ощущал на себе тепло её тела. Да, я нуждался в близком человеке, как бы сильно я ни убеждал себя в обратном.       Когда я позвонил в дверь, на пороге появилась девушка лет двадцати. При виде меня она почему-то широко улыбнулась, словно знала обо мне что-то непристойное.       — Добрый вечер, — поприветствовал я, — я к Жене.       — Привет. Это сестра моя, — незнакомка распахнула дверь шире. — Проходи.       Вытерев ноги о коврик на пороге, я вошёл в квартиру.       — Я Лера, кстати. А ты Андрей.       — Очень приятно.       — Женя в ванной, волосы сушит.       — Я тогда в машине её подожду, — я уже засобирался уходить, но рука Леры поймала мою.       — Жди здесь, я всё равно уже ухожу.       Прошёл дальше, и моему виду открылась уже знакомая гостиная, в которой два дня назад я укладывал Женю на диван.       — Что-нибудь выпьешь?       — Нет, спасибо.       — Я тогда пошла. Если что, буду только завтра, — сказала Лера, подмигнув мне.       Не ответив на эту вставку, я опустился на диван и, закинув ногу на ногу, прислушивался к шуму фена за стеной. На кофейном столике передо мной валялась гора исписанной бумаги и книги. Не сдержав в себе любопытство, я взял несколько листов, увидев заголовок: «Гендер и интертекстуалистика в англоязычной литературе XIII-XV вв.». Дальше я практически ничего не смог разобрать, поэтому положил бумагу обратно на стол. Спустя несколько секунд фен в ванной затих и в гостиной появилась Женя.       — Ты уже здесь? — спросила она, стоя передо мной в одном махровом халате. — Мне только одеться осталось, я очень быстро.       — Жду, — вздохнул я, подняв левую руку: без десяти шесть.       Из дома мы выехали ровно в шесть. У цирка встряли в пробку. Первое время я молча вёл машину, даже на какой-то момент забыв, что ехал не один.       — Забавная у тебя сестра, — сказал я, пока мы стояли в пробке.       — Надеюсь, она ничего тебе лишнего не сказала?       — Должна была? — я улыбнулся.       — Она может.       — Нет, всё в рамках приличия.       Не ответив, Женя достала телефон.       — Опаздываем, — произнесла она.       — Ничего страшного, на чуть-чуть можно.       — Почему ты позвал меня? — спросила Женя, и я повернулся к ней.       — Потому что я не против провести время в твоей компании, — сразу же ответил я, не возвращая взгляда на дорогу. — А почему ты согласилась?       — Потому что я рада провести время в твоей компании.       Последний год мы всегда были вместе. Женя повсюду следовала за мной, ассистировала мне, была моей правой рукой, но никогда прежде я не чувствовал с ней такой близости, как сейчас. Мне казалось, что я всё о ней знаю, и что ближе нам уже не стать, сейчас я понял, что ошибался.       Когда мы доехали до кафе, я с трудом припарковал машину, и ещё минут пять нам пришлось идти пешком. У входа в кафе стоял Витя, дымя почти скуренной сигаретой — низенький, худощавый мужчина с залысинами, по совместительству мой бывший одногруппник. Витя работал в отделении детской хирургии. Души в детях не чаял, но своими пока не обзавёлся.       — Какие люди! — улыбнулся он, пожав мне руку. — Андрюха.       Обняв старого друга, я протянул руку в сторону своей спутницы.       — Это Женя.       — Жена твоя?       — Ещё нет, — ответила Женя, удивив меня своим ответом.       — Очень приятно.       Витя, будучи диким бабником, поцеловал руку Жени, и, бросив окурок, позвал нас внутрь. В зале было людно, но своих бывших одногруппников из толпы я узнал сразу же по широкоплечему Жоре. Убранство заведения напоминало мне лихие 90-е, в которые подобных кафе было пруд пруди. Как правило обедали здесь братки и все им подобные. Ремонт остался с тех же времён: стены, отделанные наполовину под булыжник, сверху выкрашенные в белый цвет. Копии известных натюрмортов. На окнах тяжёлые атласные шторы красного цвета, в тон чехлов на стульях и скатертям на столах. В колонках звучит «Приходите в мой дом». Я невольно вернулся на восемнадцать лет назад, в студенческие годы.       — Ну вот он! — закричал Жора, встав из-за стола.       Снова, теперь уже всему столу, за которым собралось около пятнадцати человек, я представил Женю. К нам сразу же подошла официантка и протянула меню.       — Мне свиную вырезку, салат «Глухарь» и бокал красного сухого.       — Есть Массандра и Каберне, — ответила официантка.       — Каберне.       — Что-то ты слабенько, Андрюх, — вмешался Жора.       — Я за рулём.       — Вот ещё, выдумал! Такси закажете.       — Девушка, вам что? — официантка развернулась к Жене.       — Мне шашлык из сёмги и то же самое вино.       — А мне ещё графинчик беленькой повторить, — добавил Жора.       За столом царил хаос: женщины беседовали между собой, мужчины о чём-то спорили, и только мы с Женей сидели плечом к плечу, ожидая еду и напитки.       — Жень, а вы кем работаете? — спросила Надя, жена Жоры.       — Я хирург. Мы с Андреем вместе работаем.       — Служебный роман у вас, получается! — засмеялся Жора, опрокинув очередную рюмку водки.       Официантка принесла вино и салат. Не став дожидаться вырезку, я начал с салата.       — Мы вот с Надюшей думаем переезжать обратно в город, — говорил Жора, сидя напротив.       — Что так?       — Родители хотят на дачу уехать жить, нам квартиру оставят.       — Так у вас же своя квартира в Липецке была, её сдавать?       — Продадим, да однушку тут купим дочери, как вырастет. Четырнадцать лет уже девке, почти невеста.       Когда в зале заиграла «Дым сигарет с ментолом» стол опустел: все ушли танцевать. Я, устав сидеть, решил пригласить Женю.       — Я плохо танцую, — прошептала она.       — Значит будем друг другу на ноги наступать, — ответил я, взяв её за руку.       Женя меня обманула: танцевала она довольно сносно, во всяком случае носки моих ботинок не пострадали. Когда музыка закончилась, мне не хотелось выпускать Женю из своих объятий. То ли вино так подействовало на меня, то ли я настолько изголодался по женскому вниманию, я не знал.       После танцев за столом рассадка поменялась: мужчины собрались в одной стороне, женщины в другой. Беседуя с Жорой, я не отводил взгляда от Жени, которая сидела среди женщин, как минимум на десять лет её старше. Я видел, что ей было некомфортно, но спасти её не мог: уходить в самый разгар вечера мне не позволяла совесть. Поэтому, слушая вполуха Жорины истории, я любовался с Женей и мечтал поскорее остаться с ней наедине.       — Кстати, на днях тут Лужкову встретил.       Услышав эту фамилию, я обернулся.       — Где?       — Да там, недалеко от родителей. Она живёт вроде где-то поблизости. Про тебя спрашивала.       — И что ты сказал? — я допил остатки вина и поднял бокал в сторону официантки, которая как раз смотрела на нас.       — Да что я мог сказать? Мы же с тобой не виделись давно, вот я и сказал, что нифига о тебе не знаю.       — Ну и правильно.       — Да и Женя у тебя теперь есть, зачем тебе эта дура? Сама кинула, а теперь расспрашивает. Вот же бабы.       Не став отвечать, я встал, прихватив пальто и направился в сторону Жени.       — Я выйду покурить, не хочешь со мной?       Посмотрев на меня с благодарностью, Женя была счастлива покинуть компанию малознакомых женщин, которые только и делали, что болтали о своих детях и тяготах семейной жизни.       Выйдя на улицу, моё лицо обдал колючий мороз. Давно стемнело. У входа курили пары, и мы с Женей отошли в сторону, подальше ото всех.       — Скучно тебе с ними? — спросил я и, прежде чем поджечь сигарету, протянул пачку Жене.       — Мне нечего им сказать, — ответила Женя, взяв сигарету. — А слушать их мне не то чтобы интересно, так…       Понимающе кивнув, я сделал затяжку, кто-то открыл дверь и выпустил на улицу музыку. За музыкой последовал смех, мимо нас прошли две девушки и мужчина в сторону дежуривших такси.       Женя, докурив, скрестила руки на груди. Я заметил, что плечи её слегка потрясываются и только тут я понял, что на улицу со мной она вышла без верхней одежды, в одной шёлковой блузке и брюках.       — Ты почему не оделась?       — Думала, мы ненадолго.       — Пошли обратно.       — Не хочу.       — Тогда иди ко мне.       Я раскрыл края пальто и, когда Женя прижалась ко мне, укутал её посильнее. Мы простояли так несколько минут: мой подбородок покоился на макушке Жени. Её дыхание я чувствовал даже через плотный свитер.       — Давай куда-нибудь уедем, — произнесла она, подняв голову.       — Давай.       — Поехали ко мне.       — Лучше ко мне.