А кто спасёт тебя?

Андрей.       Дом, адрес которого назвала Вера, находился минутах в десяти езды от реки. Это был дачный посёлок. Половина фонарей у дороги не работала, и мне пришлось плестись тридцать километров в час, что, помимо волнения за ученицу, добавляло раздражение.       «Двухэтажный дом из красного кирпича. Вишня у забора и беседка», — эти Верины слова я прокручивал в голове, высматривая по сторонам нужный дом. Кажется, я кругов пять накатал по этому посёлку, но строение, о котором шла речь, найти не мог. Телефон Веры теперь был недоступен.       Остановившись на окраине у похожего по описанию дома, я заметил под светом фар в беседке знакомые фигуры. Вера, в отличие от Маши, которая давилась слезами, мне показалась обычной собой. Замученной, уставшей, но всё равно той Верой, которую я привык видеть на своих уроках раз в неделю и на переменах в коридорах (когда повезёт). Верхней одежды на девочках не было. Вера прижимала к себе подругу, кутая её в зелёный плед, при этом сама она сидела на лавочке в кружевной водолазке и не по погоде короткой юбке.       Я не стал задавать им вопросы. Молча накинул на плечи Веры свою куртку и помог сесть в машину, мельком осмотрев дом перед собой: свет в окнах не горел, стояла гробовая тишина. Дом вообще не выглядел так, словно там кто-то жил. По крайней мере, в последние несколько месяцев точно: листва у забора и в беседке была не убрана, дорожка завалена ветками и принесённым ветром мелким мусором. Мне стало ясно, что девочки в этом доме никогда не были. Возможно, они пришли из другого, что находился где-то поблизости, дабы укрыться здесь и дождаться меня. А может, что ещё хуже, их просто выкинули в этой глуши.       — Куда вас везти? — спросил я спустя какое-то время в дороге.       Вера подняла голову и наши глаза встретились в зеркале заднего вида. По её лицу было понятно, что об этом она и не подумала.       — Мне нельзя домой в таком виде, — всхлипнув, произнесла Маша, оторвав голову от плеча подруги.       — Уверена, что хочешь ко мне домой? — спросила Вера.       — Хуже уже не будет.       — Тогда в сторону школы, там скажу, куда дальше.       Как выяснилось, Вера жила всего в двух шагах от школы. Едва я вызвался помочь довести их до квартиры, обе стали сопротивляться, но оставлять их одних мне не позволяла совесть.       — У меня же нет ключей, — протянула Вера и, обессиленно вздохнув, кулаком постучала в дверь.       Когда на пороге появилась женщина, я не сразу понял её состояние, а только когда она заплетающимся языком произнесла:       — Доча моя пришла.       Вера, не сказав ни слова, завела Машу в квартиру, раздражённо обернувшись на меня.       — А ты кто? — остановила меня женщина в дверях, взяв за локоть.       — Учитель вашей дочери.       — Я что-то тебя не помню, учитель.       — Неужели? — усмехнулся я.       Ещё пару рюмок, и она уже будет не в силах вспомнить собственного имени.       Я, безусловно, догадывался, что у Веры дома какие-то проблемы. Но все мои догадки сводились к недопониманию с родителями. Возможно, я просто не хотел думать о плохом.       — Спасибо, Андрей Игоревич, — поблагодарила Вера, возвращая мне куртку. — Можете ехать домой, дальше мы сами.       — Нет, — неожиданно для самого себя ответил я, — вы со мной поедете.       — Всё нормально, — твёрдо произнесла Вера. — Мы справимся.       — Я не могу вас здесь оставить.       — Это не ваше дело.       — Теперь моё! — я впервые повысил голос, чем удивил не только себя, но и Веру. — Вы меня в это впутали. Я несу за вас ответственность.       — Сдадите нас ментам? Или завтра к завучу побежите?       Эти слова меня задели.       — Я когда-нибудь вас, как вы выразились, сдавал?       Вера не ответила, виновато отведя взгляд.       — Одевайтесь. Переночуете с Машей у меня, а завтра можете ехать куда угодно. Вера.       Лёжа в тёплой постели, я слышала, как рядом со мной сопела Машка. Мне уснуть никак не удавалось. Я надеялась, что после горячего душа сон придёт быстро. Но прошло около часа, а я всё ещё возилась в кровати.       Перевернувшись на живот, я уткнулась носом в подушку. В нос ударил приятный аромат лаванды. Сразу представила, как биолог ходит по магазину с важным видом и выбирает стиральный порошок. Почему именно лаванда? Не самый типичный ароматизатор, в отличии от морозной или альпийской свежести. Это он педантичный? Или я сельская клуша, ничего не смыслящая в качественной стирке?       Я перевернулась обратно на спину. Сколько времени прошло? Час? Блять, шесть минут. Скучные книги — вот оно снотворное! Попыталась усыпить себя «Божественной комедией», которую месяца два не могу дочитать. Не вышло. Пролистала ленту тумблера. Сыграла в судоку. Ещё полчаса убила. Стас за это время позвонил раз пять. Он ведь даже не знает, куда мы исчезли. Маше я обещала молчать, так что ни на звонки, ни на сообщения я не отвечала. Прости, Стасик, но дружба важнее.       Отложив телефон, я прислушалась в тишине. Кажется, биолог уже спал. Я осторожно, на носочках, нашла в лунном свете на полу гостиной спортивные штаны, которые Игоревич одолжил на ночь. Судя по размеру, это были его собственные штаны, и от этого носить их было до чёртиков странно, не говоря о футболке, которая на мне уже была надета.       В темноте в коридоре я едва не опрокинула горшок с каким-то растением. Замерев и виновато сжав губы, я снова прислушалась: вроде бы никого не разбудила. На кухне, приоткрыв окно, я закурила. После двух первых затяжек мне стало легче. Мне было необходимо разгрузить голову, но все мои мысли и переживания о Маше не исчезли. Она же так и не рассказала мне, что произошло. Один сумбур.       Стас уехал за алкоголем, как самый трезвый. Маша где-то исчезла со своим Каином. Рома с Валерой в последний момент слились и не поехали с нами. Сначала всё было спокойно. Я сидела в одной из комнат, слушала музыку и ждала возвращения Стаса. Потом ко мне залетела Маша и дальше всё… Она умоляла меня уехать. Не отвечала на мои вопросы, хотя из-за её слёз я всё равно не смогла бы разобрать слова. И единственный человек, которому мне пришло в голову набрать в ту секунду — Игоревич. Глупо. Необдуманно. Но что теперь говорить.       Пока я занималась никотиновой терапией в кухне включился свет. Резко обернувшись, я увидела за спиной Игоревича. Сонным он мне не показался, а значит, с самого начала слышал мои шумные попытки добраться до кухни.       — Не спится? — спросил он.       — Нет, — ответила я, выкинув сигарету в окно.       Взгляд биолога как-то странно пробежался по мне. Он как будто забыл, что дал мне свою одежду и теперь смотрел на меня так, словно я самоуправно взяла её.       Следующие несколько секунд мы стояли друг напротив друга в неловком молчании. Я уже сто раз пожалела, что вышла курить на кухню. Надо было остаться в комнате. Вряд ли бы Машку разбудил сигаретный дым.       — Есть хотите? — спросил Игоревич.       — Хочу, — ответила я, не совсем уверенная в том, правда ли это.       — У меня есть уха.       — Замечательно.       Пока биолог грел на плите суп, я за столом давилась слюнями — аромат невозможно было передать словами. Рыбу я с детства любила больше мяса и сейчас уже с нетерпением ждала ту секунду, когда мне наконец нальют тарелочку этого невероятного кушанья.       На стол, помимо ухи, биолог поставил корзинку с бородинским хлебом и тарелку с зелёным луком и свежими овощами.       — Странный день рождения у меня вышел, — усмехнулась я сама себе, зачерпнув ложкой наваристый бульон с кусочком картошки и рыбы.       Биолог моментально напрягся, сдвинув в недоумении брови.       — У вас день рождения сегодня?       — Вчера был, если точнее.       Время перевалило глубоко за полночь. Ещё один мой день рождения прошёл незаметно мимо меня. Однажды я научусь отмечать этот день достойно. Ну или хотя бы так, как хочу сама.       — Подождите, у меня для вас кое-что есть, — с этим Игоревич встал из-за стола и исчез где-то в глубинах коридора.       Его не было всего несколько секунд, потом он появился с конвертом в руках. Меня смутило это его «кое-что». Какой подарок он мог приготовить в соседней комнате за пару секунд? Засунуть наспех денег в конверт? Что за банальщина! Если так, то последние капли уважения к нему окончательно испарятся.       — Конечно, — заговорил биолог, сев напротив и положив конверт у моей тарелки, — если бы я знал, что у вас день рождения, подготовил бы что-то оригинальнее.       Заинтриговал, чёрт возьми.       Наспех открыв конверт, я обнаружила внутри два билета на предстоящий летом концерт Scorpions. И это Игоревич обозвал неоригинальным подарком? Несите осиновый кол.       Билеты распродали за несколько суток после объявления продаж . Для нас это было катастрофой вселенских масштабов. И вот он — тот дьявол в лице биолога, душу которому мы с Машкой и Холодцом были готовы продать за три лишних билетика.       — Спасибо, — пробормотала я, шокированная подарком.       Игоревич как-то по-детски улыбнулся с моей реакции.       — Подождите, — произнесла я, резко поменявшись в лице, — вы, наверное, сами собирались сходить?       — Планы поменялись, — Игоревич пожал плечами, и я заметила, что мой вопрос его немного расстроил.       — Нет, я не буду их брать. Это слишком дорогой подарок.       — Вер, ерунда.       — Нет, — я положила билеты обратно в конверт и протянула его биологу, — к тому же, если я их возьму, мне придётся выбирать себе компанию между Машей и Валерой, и поверьте мне, ни один из них не простит такое кидалово.       — Я могу достать третий.       — Да не в этом же дело! — возмутилась я.       Такой простой, достанет он. Не сомневаюсь, что достанет. И билет. И звезду с неба. И мозгов со смелостью в придачу. Но быть в долгу у этого Джеймса Гудвина мне не хочется. До сих пор я не раскусила его благодетель.       — Вы не умеете принимать подарки, — вздохнул Игоревич, вернувшись к ухе.