А кто спасёт тебя?

Вера.       По выходным, к вечеру, центр города оживал: шумел машинами и нетрезвыми компаниями, пестрил рекламными щитами. Хотя, едва набравшись смелости, ты сворачивал всего на пару шагов в какой-нибудь двор — попадал в другой, чуть менее приятный, но более реалистичный мир. Мир, где лаяли собаки, а темноту подсвечивали тлеющие кончики сигарет. В этот самый мир мы и держали путь сегодняшним вечером.       Стук Машкиных каблуков эхом проносился по двору, отлетал от стен спящих панелек и возвращался к нашим ушам. К восьми стало морозно, и мой нос первым начал остро ощущать резкий перепад температуры. Хорошо, что Машка не смогла уговорить меня надеть юбку с колготками: джинсы, пусть и рваные, грели значительно лучше. Единственное, где я прокололась — майка и кожанка. О чём я вообще думала, надевая подобное в плюс десять? Ладно, до бара осталось всего ничего — потерплю.       — Я так есть хочу, — простонала Машка, покрепче сжав мою руку.       — Перед выходом надо было поесть.       — Ага, чтобы живот раздулся, и платье не село.       — Маш, было бы для кого стараться.       — Ничего ты не понимаешь, — вздохнула она и, готова сотку поставить, закатила глаза — в темноте мне не было видно.       — Так, по-моему, нам туда, — остановившись напротив многоэтажки, я окинула взглядом неоновую вывеску.       Яркий розовый свет слепил глаза, и, моргнув несколько раз, я осторожно смахнула слезинки, дабы не размазать тушь и чёрный карандаш по всему лицу.       — Да, вроде туда. Каин писал, что вход через подвал.       — Блять, и куда ты меня тащишь? — я негодующе покачала головой, следуя за своей «глупой» подругой.       — Привет, девчонки, подсказать вам что-то?       Обернувшись на двух парней криминальной наружности, что курили у входа, Машка лишь буркнула:       — Обойдёмся без гидов.       — Мы там у бара сидим, если что, — улыбнулся уголком рта один из них, без стеснения рассматривая Машкину задницу в обтягивающем платье.       — Ага, — холодно бросила я, и дверь, звякнув колокольчиком, закрылась за нашими спинами.       Внутри было душно. Пахло табаком и пивом. Народу — не протолкнуться, что, конечно, неудивительно в вечер воскресенья. От громкой попсы в зале мозг сразу же взмолился о пощаде, но, когда бармен в микрофон объявил вечер фьюжн-джаза с предстоящим выступлением местных групп, я расслабилась, покорно двигаясь в глубь толпы следом за Машкой.       Нас уже ожидали за большим столом с угловым диваном в конце зала. Едва заметив наши приближающиеся фигуры среди танцующих и просто так слоняющихся людей, Каин — его я узнала по фото — подскочил с места и кинулся к Машке. В моменте мне стало неловко от их страстных поцелуев и объятий в стиле опытной пары, видавшей жизнь. Я словно была свидетелем встречи старых супругов: он вернулся из долгой командировки, а она безропотно ждала, как и полагается верной жене.       Переключив внимание, я сразу же про себя подметила, что среди присутствующих за столом были ещё две другие девушки, — это меня обрадовало — но наличие других шестерых мужчин пусть и не испугало, то точно напрягло. Надеюсь, за вечер подцепят себе кого-нибудь, ибо семеро на четверых звучит как очень херовая групповуха, в которой мне участвовать не хочется.       — Привет, я Стас.       Когда мой «герой вечера» встал встречать меня, никаких лобызаний не было. Он, держа почтительное расстояние, вытянул руку, и я, уже сквозь меньшую боль в запястье, предусмотрительно спрятав бинт за полосатыми митенками, пожала протянутую руку.       — Я Вера.       — Эм, — произнёс Стас, почесав затылок. — Выпьешь что-нибудь?       — Санрайз, — сказала я только что подошедшей официантке.       — И мне принесите то же самое.       Стас, казалось, чувствовал себя крайне неловко или вовсе боялся меня. Даже я так не нервничала. Да и всё, что меня смущало этим вечером — общество малознакомых мужчин.       Я присмотрелась теперь внимательнее к нему: из всех он явно был самым молодым — лет тридцать, может, чуть больше — среднего роста, широкоплечий, в потертых джинсах и рубашке без рукавов. Глаза янтарного цвета, немного отросшие волосы, узкие губы, острый подбородок и лёгкая щетина. Я не могла назвать его красавцем — обычный такой мужчина, далеко не из категории в «моём вкусе». Да и на всех тех, кому было, условно, за двадцать, я не смотрела, как на объект романтического вожделения. В нашу последнюю встречу он был молчалив, да и сейчас, сидя рядом со мной, не спешил забрасывать вопросами. Продолжал держаться на расстоянии, в то время как прочие мужчины без стеснения лапали своих спутниц.       «Мой» байкер напоминал мне ребёнка, — юного мальчишку — пусть и внешне выглядел, как взрослый и вполне зрелый человек. То ли дело было в его глазах и взгляде, то ли в его чертах лица — я не понимала. Он не вызвал у меня отвращения, как Каин и другие присутствующие за столом: вроде того бородатого толстяка, похожего на извращенца, или лысого со скользкой рожей, который приставал к официанткам — больше всего доставалось той, что обслуживала наш столик.       — А мне, лапуля, ещё пива принеси и орешков, — говорил лысый, гладя бедняжку по руке.       — Хорошо, — пробормотала та, ставя перед нами со Стасом два бокала Санрайза, украшенные коктейльной вишней и дольками апельсина. — Что-то ещё?       Приобняв официантку за талию, лысый силой посадил её к себе на колени.       — Давай я договорюсь с начальством, и тебя отпустят. Как тебе такая идея? Посидишь со мной. Дядя Максим не кусается.       Девушка покраснела и, казалось, была готова заплакать, сидя на коленях у сорокалетнего мужчины. Она была практически нашей с Машкой ровесницей — лет восемнадцать на вид. Возможно, первокурсница, вышедшая в бар на подработку, явно ещё не успевшая привыкнуть к подобному вниманию со стороны великовозрастных уродов.       — Извините, мне нужно работать, — говорила она, вырываясь из лап неприятного ей человека.       — Кончай этот концерт, Макс, — вдруг вмешался Стас, даже меня удивив своей участливостью. — Пусти девчонку работать.       — Кто это заговорил, смотрите-ка! Эй, конфетка, как тебя там? — обернулся лысый на официантку, рассматривая её бейджик на футболке. — Алёна значит. Так вот, Алёна, принеси моей младшей сестричке молочка, а то она капризничает.       Выгадав момент, девушка встала, и Стас встал вместе с ней.       — Не обращайте на него внимания, — вздохнул он, помогая собрать грязные бокалы из-под пива. — Просто принесите, что он просит и, по возможности, поменяйтесь с каким-нибудь официантом столиками.       — Спасибо, — растерянно кивнула девушка, после чего убежала прочь.       — Вот и какого хера ты вмешиваешься куда тебя не просят?! — рыкнул Макс, ударив ладонью по столу.       — Так, парни, брейк, — встрял Каин.       — Нет, я деваху хотел снять, а он мне всю малину испортил.       — Она работает, — парировал Стас, снова сев рядом со мной. — И твоя мерзкая компания ей была неприятна.       — Ох тыж ебать коня через насос! — изумился Макс, откинувшись на спинку дивана. — Это с каких пор, братец, ты моралистом стал?       «Мда», — подумала я, вздохнув.       Пока происходили эти семейные разборки, мы с Машкой обречённо переглянулись, хотя в её взгляде обречённости особо не было. Она всё это время сидела в объятиях своего «любимого», не реагируя на окружающих её людей. Я же просто молча потягивала сладковато-цитрусовый коктейль, листая свою идеальную, депрессивную ленту новостей в тамблере. Меня настолько увлекла эта эстетика чёрно-белых фото с девочками, одетыми в стеле в стиле софт-гранжа, что я и не заметила, как эта перепалка закончилась, в зале послышались аплодисменты и начался обещанный вечер фьюжн-джаза. До моих ушей доносилось что-то похожее на «Bass Dance» — Pilichowski Band, но игра басиста, партия которого «торчала», выделяясь из общего баланса, вбивалась в мозг.       Оторвав глаза от телефона, я поняла, что за столиком остались только мы со Стасом: Машу в толпе я не разглядела, но остальные стояли у сцены.       — Хочешь обновить? — прозвучал громкий голос сквозь музыку, и я повернула голову, не поняв вопроса.       — Что?       — Я про коктейль, — Стас указал пальцем на пустой бокал передо мной. — Или, может, ты хочешь что-то перекусить? Тут неплохие бургеры.       — Нет, спасибо. Я не хочу есть. А коктейль можно.       Подозвав другого официанта, Стас заказал на этот раз два Лонг Айленда и сет шотов до кучи.       — Мне понравилось, как ты пела, — вдруг сказал он, очевидно, устав сидеть в тишине.       Я начала вспоминать, что пела в тот вечер у Цирка. В голову ничего не шло. Аллегрову мы не исполняли тогда, но, бывало, я «выходила» с C. C. Catch и Уитни Хьюстон — на последнюю моих вокальных данных хватало с трудом, но публике всё равно нравилось. Я пела её на свой манер, этим и цепляла.       — Что именно тебе понравилось? — решила всё-таки уточнить я.       — Та испанская песня, кажется.       — Испанская? — на мгновение удивилась я, но потом вспомнила, о чём шла речь. — А, эта.       — О чём она, кстати? Я ничего не понял, но звучало красиво.       — О том, что люди слишком часто суют свои носы в чужие дела и отказываются принимать всех тех, кто отличается от их понятия нормы.       Прозвучало двусмысленно, и Стас как-то странно покосился на меня, словно эти слова обидели его.       — Она называется «Кому какое дело?», — добавила я. — Если знать перевод, то всё на поверхности.       — Ты знаешь испанский?       — Нет, конечно, — усмехнулась я, снимая кожанку, в которой уже стало жарко сидеть. — Я русский-то не знаю. О чём ты? Песню случайно нашла в интернете, потом и перевод.       До прихода официанта мы снова молчали. Мне всё ещё было неинтересно находиться с мужчиной, на встречу с которым меня вынудили прийти обстоятельства. Но сидеть в тишине и дальше не хотелось. Надо было начать хотя бы с клишированных вопросов, чтобы как-то завязать разговор.       — Чем ты занимаешься?       — Ничем, — пожал плечами Стас, покручивая стакан в руках, — чопперы ремонтирую, иногда тачками подрабатываю. Хернёй страдаю, в общем.       Я, не ответив, понимающе качнула головой, как хороший собеседник, но с этим поняла, что диалог у нас вряд ли склеится. Мне на секунду стало интересно, о чем говорит Маша со своим Каином. О чём вообще они могут говорить? Между ними пропасть: ни общих интересов, ни точек соприкосновения. Они из разных миров — в буквальном смысле этого слова.       — А ты чем занимаешься? — спросил Стас, подняв на меня глаза.       — Учусь. Ну, как и ты, страдаю хернёй.       Он задумчиво улыбнулся.       — А дальше что планируешь делать?       — Не знаю. В мед. поступлю, может быть.       Опять повисла неловкая пауза. За это время я успела пересчитать все декоративные кирпичики на стене слева, рассмотреть всех танцующих людей в зале и сидящих рядом за столиками, а ещё допить очередной коктейль, от сладости которого першило в горле.       — Честно говоря, я думал, что ты не придёшь.       — Почему? — спросила я, обернувшись на руку Стаса, которая легла на спинку дивана, прямо у моих плеч.       — Ты не больно общительной была в тот вечер.       — Не помню, чтобы ты тогда сам говорил что-то. Да и вообще, — я выгнула бровь, сделав паузу, — несильно вписываешься ты в эту компанию.       — Я здесь из-за брата. Он тусуется тут, а я тусуюсь с ним.       — Почему ты не тусуешься со своей компанией?       — У меня нет своей компании. Я всегда с Максом.       Такого услышать я не ожидала. Для меня это признание стало неприятным открытием. После их ссоры ранее, я и подумать не могла, что Стас зависает со своим братом по доброй воле.       — Это, конечно, не моё дело, но твой брат…       — Он мудак, я знаю, — перебил Стас, поняв, к чему я клоню. — Но да, он мой брат. Другого у меня нет. К тому же, только я могу сдерживать этого говнюка в любом его состоянии: пьяного или под кайфом. Любой такой вечер может закончится для него парой-тройкой лет в исправительной колонии, он ведь рецидивист.       «Боже, — подумала я, сдержав в себе тягостный вздох. — Компания подобралась что надо».       — Но ты ведь не его нянька, — уже вслух сказала я.       — Я привык, — дёрнул щекой Стас, залпом выпив шот. — Мы ведь не выбираем ни родителей, ни братьев с сёстрами. Макс, может, и урод каких мало, но ближе него у меня никого нет.       В его глазах я увидела безысходность. Этот взгляд мне был знаком. Это был мой взгляд. После смерти отца, и с постепенным наступлением всего пиздеца, что творился дома с матерью, смотреть на мир иначе у меня не получалось. Теперь я начала понимать, почему Стас показался мне ребёнком…       — Блять, — протянул мой собеседник, вырвав меня из серых мыслей, — и что они мешают в эту сладкую херню? — говорил он, нюхая пустую рюмку, которая отдавала сиропом. — Меня уже уносит, и на сантименты пропёрло.       — Ты выпил пару коктейлей и один шот, — засмеялась я, вглядываясь в лицо Стаса. — Хотя, подожди, это у тебя там слезинка на щеке, или мне кажется?       — Иди ты! — смущённо пробормотал Стас, аккуратно толкнув меня плечом. — Давай уже закажем что-нибудь поесть?       — Давай, — кивнула я. — Ты там что-то про бургеры говорил.       — Смотри, — начал Стас, открыв передо мной меню. — Если ты любишь острое, то рекомендую чизбургер-чили. С курицей ничего не бери: они её не дожаривают. Ещё бургер с моцареллой неплох, но…       — Могу я девушку пригласить на танец?       Мы со Стасом одновременно обернулись на источник голоса: какой-то левый парень лет двадцати пяти. Прищурившись, я вспомнила его — это был один из тех двоих, что курили у входа в бар и подкатывали к нам с Машкой.       — Слышь, а я прозрачный или что? — спросил Стас, разозлившись. — Эта девушка со мной.       — Я не к тебе обращался, а к даме, — пренебрежительно бросил парень, даже не взглянув на Стаса.       — Дама с вами разговаривать не хочет, — ответила я с аналогичной пренебрежительностью.       — Тоже мне, — прыснул парень, разворачиваясь на каблуках своих чёрных мокасин, — шлюха малолетняя.       Концовка этой фразы донеслась до моих ушей, но ничего, кроме усмешки, она не вызвала. Только вот у Стаса реакция была иной: бросив меню на стол, он встал и пошёл следом за парнем. Я, поняв, к чему идёт дело, вскочила сразу же за ним, не желая быть ни свидетелем драки, ни её причиной.       — Не надо, — остановила я Стаса, встав между ним и мамкиным модником в мокасинах.       — Проблемы? — набычился парень, выставив грудь колесом.       Со стороны выглядело это забавно, если не смешно. По комплекции Стас был значительно крупнее этого «дерзкого» паренька. Возможно, байкер был закален тяжёлой работой, причиной которой, вероятно, была не менее тяжёлая жизнь, может, в свободное время он просто подкачивался в зале — я не знала, но вот в том, что у этого дохляка в мокасинах мало шансов выстоять против Стаса, я была уверена. К тому же, на драку точно прибежит вся байкерская тусовка, и в таком случае парнишку не соберёт даже мой хвалёный хирург-учитель.       — Всё хорошо, — ответила я.       — Точно? — уточнил парень.       — Да, — произнёс Стас сквозь зубы.       Просверлив друг друга взглядами ещё где-то секунд с десять, парень пошёл за бар, а мы вернулись к столику.       — Пойдём поедим в другом месте, — предложила я.       — Почему не здесь?       — Мне надоело здесь.       — Если ты из-за этого выблядка…       — Нет, — отрезала я. — Здесь слишком душно и шумно, а я хочу на свежий воздух.       Отчасти это было правдой. Я изначально не хотела идти сюда, и перспектива уйти сейчас радовала. Может, и хорошо, что случилось то, что случилось, иначе пришлось бы искать оправдания, чтобы сбежать отсюда.       Меня никогда не тянуло к обществу. Толпы я всегда сторонилась. В этом баре было слишком много потных и пьяных тел, которые врезались в тебя, извинялись заплетающимся языком и шли дальше по своим делам. Некоторые могли просто взять за руку и потащить к себе за столик или на танцпол, считая этот жест приглашением. Никого не интересовало твоё мнение: согласна ты или нет.       Оказавшись на улице спустя два часа, мне уже не было так холодно. Даже то ничтожное количество алкоголя в крови от выпитых коктейлей согревало. Я написала Машке и предупредила её, что ушла. Та лишь попросила меня покормить её крысу по приходе домой, а заодно и сказала, что сама будет только под утро. На моё неодобрительное сообщение она ответила сердитым смайликом, но потом пообещала быть осторожной.       — Куда дальше? — спросил Стас, оглядываясь по сторонам.       — Раз уж мы так удачно в центре, то мне хочется сходить в одно местечко, — ответила я, убирая телефон в карман, — там лучшая шаурма в городе.       — Недалеко от центрального рынка?       — Нет, у «Юности».       Я щёлкнула зажигалкой и закурила, сделав одну глубокую затяжку, и следом три быстрых. После душного бара мне не хватало кислорода, поэтому я жадно втягивала никотин, заставляя себя поверить в его «целебные» свойства.       — Пойдём там, — я кивнула на арку, которая вела к площади, — так ближе будет.       — Но мой байк там, — Стас указал в противоположную сторону на парковку за домом, где располагался бар.       — Потом заберёшь, — ответила я, дёрнув мужчину за руку.       — Ладно, — согласился тот, последовав за мной.       На выходе из дворов послышался крик, которому мы поначалу не придали значения. За криком последовал свист. Мы, переглянувшись, остановились и обернулись.       — Это нам? — прищурилась я на двух патрульных.       — Кажется.       — Блять. Что делать будем?       — Бежать.       — Что?       Но едва я успела произнести этот вопрос, как Стас схватил меня за руку, и мы, сломя голову, помчались прочь по тёмным закоулкам под лай собак и крики патрульных. Вокруг нас стояла темнота, хоть глаз выколи. По лицу хлестали ветки. Я спотыкалась, падала, но Стас поднимал меня, и мы бежали дальше. Так продолжалось минут пять, пока мы не выбежали к длинным рядам гаражей. Петляя, мы вдруг оказались перед ограждением, за которым была свобода — оживлённая улица, где можно было с лёгкостью скрыться в толпе или запрыгнуть в автобус.       — Давай перелезать, — сказал Стас, тяжело дыша.       — Слишком высоко, я не смогу.       — Я подсажу тебя.       — А сам как?       — Вер, просто залезай.       Я послушалась. Времени спорить нет. Преимущество у нас было минуты в три, если не меньше. Схватившись руками за холодные стальные прутья, я встала ногой на импровизированную «ступеньку», которой служили руки Стаса, сомкнутые в замок. Он приподнял меня чуть выше, и так я смогла ухватиться за верхушку ограждения. Подтянувшись, я кое-как перелезла на другую сторону, но шаркающие звуки у гаражей отвлекли меня. Руки соскользнули, я потеряла равновесие и полетела вниз, неудачно приземлившись на ладони и колени.       — Сука, — закатив глаза от резкой боли, прошипела я.       — Ты как? — спрашивал Стас, помогая мне подняться.       Как он перелез, я не заметила, но получилось это у него явно быстрее и ловчее.       — Это надо перекисью обработать, — говорил байкер, держа мои содранные в кровь ладони. — По-моему, — смотрел по сторонам он, — здесь есть аптека.       — Пошли быстрее.       Подбежавшие патрульные, переглянувшись, решили не перелезать за нами: оба были слишком тучными для такого занятия. Вместо этого они стали бросать нам в спину какие-то угрозы, заставляя остановиться, но нам со Стасом было слишком плевать. Запыхавшиеся и уже до жути голодные, мы шли вдоль дороги, освещённой фонарями, сами не понимая, как вечер ушёл в авантюрное русло.