Игра в подкидного

Из трубы граммофона звучал Моцарт — Клод почти все делал под музыку. Граф Фантомхайв и не заметил, что напевает себе под нос арию. Хорошее настроение не покидало Сиэля несмотря на смену дворецкого. В самом деле, Себастьян начал позволять себе слишком много. А этот Фаустус, занятный он. И он наконец сумел добиться того, что остальные слуги перестали крушить поместье — теперь они и носа боялись высунуть из общей комнаты для прислуги, куда их поместил Клод. В кои-то веки Сиэль вкушал мир и покой. Однако он совершенно не принял в расчет, что одними миром и покоем сыт не будешь. Пора бы и в столовую спускаться, отведать чего-нибудь эдакового. — Будете переодеваться к ужину? — хрипловатый голос Клода всегда звучал не с той стороны, откуда его ожидали услышать — маленький фокус опытного ловца человеков. — Зачем? Эта одежда, что сейчас на мне, вполне сгодится. В руках дворецкого появился огромный "Кодекс настоящего джентльмена", явно часто бывавший в употреблении — между страниц свешивались потрепанные язычки атласных ленточек-закладок. — Согласно пункту 8 статьи 348, — Клод с важностью распахнул фолиант на нужном разделе, — аристократу следует переодеваться к ужину. — А если ужин в одиночестве? — Фрак и малые парадные запонки, милорд. — А если ужин в постели? — В таком случае запонки могут быть повседневными. Сиэль усмехнулся: — Я отменяю все твои правила и отправляюсь ужинать в том виде, как есть. Клод резко захлопнул Кодекс и поклонился: — Никак нет. Правила нельзя отменить... а ужин — можно. — Чтооооо?! — Я не подам к столу и сухарика, пока господин не начнет вести себя как человек благородного происхождения. В бешенстве Фантомхайв сорвал с глаза повязку и уставился на дерзновенного демона пентаграммой: — Я тебе приказываю — дай мне поесть! — О, милорд, — улыбка Фаустуса была полна хищного сладострастья, — вы забыли, что на вас не моя печать... «Се… Себастьян!» — хотел по привычке крикнуть Сиэль, но вспомнил, что верного дворецкого рядом нет. Ничего, без него справимся, не маленькие, сказал себе граф, найдем выход. И выход нашелся — лечь на первый раз спать не поужинав, и хотя голод — не тетка, а принципы на хлеб не намажешь и к чаю не подашь, честь блюсти надо. Главное, не поддаваться на провокации интервентов, не дать им почувствовать слабину. Один раз переоденешься к ужину — а потом до чего дойдет? Голодному Сиэлю не спалось. Полночи он вертелся в постели, пересчитывая, на сколько анатомических частей можно расчленить демона-дворецкого, однако привычный способ уснуть не помогал, поскольку сосущие спазмы в желудке не способствовали путешествию в мир сонных грез. Наконец гордость сдалась от истощения, и, крадучись, он спустился в кухню, хотя и слабо представлял себе, где хранятся съестные припасы, но надеялся отыскать их, применив новейший дедуктивный метод — или, на худой конец, просто идти на запах пищи. Посреди помещения на табурете восседал Клод. В его пальцах сверкал стальной крючок, на коленях лежал край ажурного полотна. Вид у дворецкого был почти счастливый. Сиэль так удивился, что забыл побурчать животом. — Ты… вяжешь? Я думал, демоны таким не занимаются. — О, — мягко ответил Клод, — вы и представления не имеете о том, чем занимаются демоны. Вы что-то хотели, господин? После таких слов Сиэлю хотелось только одного — вернуться в свою безопасную постель, накрыться с головой одеялом и убедить себя, что он вообще не вставал этой ночью. Да, это голодные галлюцинации, такое сплошь и рядом описывается в научной литературе. Ничего не было, не было ничего, свят-свят-свят! За Себастьяном таких извращений никогда не водилось. Или он их тщательно скрывал. За другими извращениями. У него их, вообще-то, столько, что за всеми не уследишь. Сиэль впервые серьезно задумался над тем, с кем он прожил два года под одной крышей и кому доверял душу, тело и доступ к банковскому счету. И тут графа запоздало накрыла житейская мудрость: меньше знаешь, крепче спишь.