Наследник Блэк

      Уранус       Каникулы в самом разгаре. Изнурительные тренировки с крестным пришлось прервать, идут слушания дела дяди. Я почти не вылезаю из Министерства. И, наконец-то, все. Как и говорил адвокат, все согласились с мнением «не виновен», а побег списали на состояние аффекта.       День был долгий, я проснулся рано. Дядю оправдали еще вчера и должны были отпустить сегодня, проведя полную диагностику и выписав необходимые препараты для восстановления, а также рекомендации. Выплатили компенсацию в миллион галлеонов. Для нас это не баснословные деньги, но хоть что-то с власти получить.       День начался у меня с головной боли. Выпив зелье, пошел умываться. День предстоит долгий. Именно сегодня дядя появится на Гриммо 12 чтобы упасть Ба в ноги и молить о прощении. Но сделает он это только перед портретом, и навряд ли будут слезы. А так хотелось.       Настраивался на неприятный разговор, кучу неприятных фраз и сравнений с отцом и припоминание всех дел, и, конечно, про Пожирателей и меня, его отпрыска. Я готов. Не стал завязывать волосы в хвост, надел футболку и легкие штаны, босиком, и на диване сижу и жду, когда зелье подействует. Полыхнул камин, с книгой в руках пришел Тео.       — Я нашел то, что поднимет тебе настроение, — сказал мне Тео, входя через камин.       — Что и как мне поднимет настроение?       — Вот, — показал пальцем на книгу и определенную страницу.       Забыл о головной боли. Углубился в чтение. Один важный для меня и рода артефакт, точнее, его описание и создание раскопал друг в библиотеке рода, когда я уклонялся, выворачивался и, конечно, летал от заклинаний крестного. Не заметили, как прошло время, мы углубились в чтение, сидя на диване, придвинувшись плечом к плечу.       И именно за прочтением фолианта рода Нотт нас застал Сириус. Его перенес наш адвокат, протянув документы и рекомендации по восстановлению здоровья. Забрал чек, пожелал с ним не встречаться, я ответил, что не хотелось бы. И как только адвокат покинул владения Блэков через камин, я его снова закрыл.       С дяди слетели цепи и ограничители. Он рухнул на пол. Хватал ртом воздух. Я позвал домового Кричера, сказал приготовить ванну и комнату. А после накрыть обед. Тео, пожелав мне терпения чтобы не прибить дядю, ушел камином и обещал завтра придти и обсудить артефакт. Не скажу пока какой, пусть будет для всех сюрпризом.       Я все еще сидел на диване, читал руны и готовился к разговору с дядей. Думал, что говорить и как себя вести. Решил, это зависеть будет от него. Как он, так и я, в долгу не останусь.       Прошло около часа. Я почти дочитал раздел привязки к объекту и готовился перейти к направлению стихии, как послышался недовольный голос бабушки, назвавшей дядю непутевым и неблагодарным, и его ответ в том же духе и не менее красочный: «старая карга и старый пылесборник». В ответ были только проклятия, что, собственно, и ожидаемо от леди рода Блэк.       К обеду спустился дядя. Азкабан не сделал его красавцем, всю молодость и здоровье он оставил там, Надеюсь, не только их, как сказала Ба, тюрьма в нем должна спеси поубавить. Но уже в нормальной одежде, а не тюремной робе он выглядел как маг, а не каторжник. Прошел в столовую. Кричер накрыл на нас двоих. Гостей не ждем. Я так точно. Он смотрел на меня с недоверием около пяти минут. Перед ним тарелка, а в чашке зелье и сок. Его пристальное внимание начинало раздражать, поэтому спросил:        — Похож? — не выдержал, зная, что он поймет, о каком сходстве идет речь. Он фыркнул, и ответил тем же тоном:       — Копия, — залпом выпивая зелье, — значит, племянник? — подвигая блюдо в мясом, спросил он.       — Что-то не устраивает? — спросил.       — Твое высокомерное поведение, не дорос еще, — на этих словах я лишь улыбнулся, но промолчал, он же продолжил: — вижу, пошел по стопам отца. Якшаешься с Пожирателями, открываешь им семейную библиотеку. Как мой дорогой братец в молодости. Все для Лорда! В этом был весь мой брат!       — Это не твое дело! — резко ответил.       — Уже нет! Но он предатель, примкнувший к Лорду, опозоривший свой род и семью! Он был слугой полукровки, дорвавшегося до власти, слетевшего с катушек! А потом просто исчез, — выплюнул дядя.       — Ты и половины не знаешь. Лишь то, что вам рассказывал ваш добрый дедушка, — тут он хотел меня заткнуть, но я не собирался молчать, — а мой отец пожертвовал всем, даже мной и матерью, лишь бы украсть то, что было важно для Лорда. И поплатился, — Кричер стоял рядом и плакал, — Кричер мне рассказал, как умер отец, и твои тринадцать лет в Азкабане — плевок в его душу и на могильное надгробие, которого у него нет.       — И что же с ним случилось, что ты на меня как кобра перед броском смотришь?       — Одно слово: инферналы, — дядя вздрогнул, — его разорвали инферналы, когда он доставал то, что поможет уничтожить Лорда окончательно, — он не верил, придется доказать, но перед этим стребовать от него клятву, — я расскажу, но только с клятвой на крови. У меня есть достаточно информации, которой я не хочу делиться с кем попало. Ты не в счет, — дядя готов Лорда самолично придушить, в это я верил, поэтому он отличный союзник, но не с Дамблдором в команде. Этому деду в очках половинках я не доверяю. Продолжил: — я понимаю, у тебя к нему личные счеты, поэтому мне нужно слово, что ты без моего разрешения не расскажешь кому-нибудь постороннему то, что важно для нашего общего дела. Если ты нарушишь клятву, сам понимаешь, не успеешь сказать «Упс», откат никто не отменял, — желваки ходили ходуном, ему не нравились мои слова, а мне было плевать.       — Я не дам тебе клятву! И ты не запудришь мне мозги. Братец был предан Лорду, говорил, что так он поднимет род с колен, что все вспомнят, кто такие Блэки, — не слышит меня дядя, ладно. Пойдем другим путем. Не верит — заставим!       — Не тебе его судить. Ты на род наплевал, когда сделал смыслом жизни предателя крови и грязнокровку! Поругался с родителями, не зная, что бабушка и дедушка после твоего побега сильно сдали и ослабли здоровьем. Ведь выжигание из рода не просто так дается. А смерть отца их попросту убила. Я не говорю о других, не считая своих родителей, не позаботился о кузинах, о себе молчу, обо мне ты не знал. Зато ты по первому зову прибежал к Поттерам, наплевав на всех и вся. Все для рода? Не так ли, дядя?       — Да что ты знаешь о них, они великие люди! — он не услышал слова о предателях крови, значит, фильтрует информацию, как говорят магглы. Но с железными доводами не отвертишься. Перед фактом поставлю.       — А что знаешь ты о своих друзьях? — он смотрел и не понимал к чему все это, видимо и правда, в тюрьме новости доходят не скоро. То, что его дружок жив, для него новость, ей я и поделился: — о, дядя! Да ты не в курсе? Ай-ай-ай! Как нехорошо с их стороны. А я думал, от друзей нет секретов…       Я и правда издевался, а что мне оставалось делать? Меня похитили у родной тетки, подкинули чужим людям, магглам, меня избивали, морили голодом, и все ради чего? Правильно! Чтобы стать ручным героем Светлого и Могучего. И даже больше! Липовым героем, ведь их герой давно мертв! Не узнал бы я правду, меня выкинули бы на помойку, и даже не пожалели, был герой — нет героя. Погиб смертью храбрых! Так что я на законном праве мести говорил все это.       — О чем ты? — я не стал говорить, слова в таком деле бесполезны, показал газету. На главной странице сенсация: «Мистер и Миссис Поттер живы и здоровы! Тайная операция Дамблдора!» а с первой страницы смотрит чета Поттер, машет всем и улыбается; рядом с ними дети, директор и еще много знакомых дяде личностей. В их рядах Римус Люпин и кое-кто из авроров. Эх, как его проняло. Мне даже жалко стало, хотя нет, не жалко. Сам виноват, олух.       Он метался по комнате как раненый зверь, газета в его руках превратилась в ошметки. Чаще остального он упоминал имя Ремуса, тот помогал прятаться. Но ни слова не сказал о Поттерах и их мнимой смерти. Горевал, вспоминал прошлое, особенно учебу. Обещал убить Петтигрю. И когда его мысли перешли в другую сторону, вспомнил про крестника. На меня, нависая, смотрели бешеные лилово-черные глаза, а я спросил:       — Поверил в то, что ты никому не сдался? Никому! Даже твоему верному и преданному оборотню Люпину! Никому! Или еще доказательства нужны? — говорил, не повышая голоса, от этого накал становился сильнее, того гляди взлетит и все полетит к чертям.       — Где Гарри? Где мой крестник? — а вот мальчика мне действительно жалко. Он не виноват, что его родители скоты и моральные уроды, и что не захотели умирать как все в этой войне, решили спрятаться, убежать, поджав хвосты, променяли ребенка на спокойную жизнь. Так что я ему сочувствую. Как говорил Невилл, с такими и врагов не надо.       — Мертв, давно. Именно поэтому Поттеры и стали предателями крови. Они променяли ребенка на власть и статус. А это в магическом мире сродни убийству. Собственного ребенка на свободную жизнь. Но Воландеморт, не смотря на то, что победил, развоплотился. И мне жаль Гарри, таких родителей лучше не иметь совсем, чем знать о их существовании.       — Значит, не все человеческое в тебе мертво. Есть добро в душе, — я усмехнулся, не стал уверять его в обратном, ушел к себе, сказав, что если ему захочется нормально поговорить, я живу в комнате отца, — и ты конечно на змеином факультете, — не вопрос, факт, — о клятве я подумаю.       Из своей комнаты я слышал, как он поел, убрал посуду и поднялся к себе. Голова уже не болела. То ли зелье подействовало, то ли разговор с дядей. Засел за интересный ритуал очищения крови от клейма предателей. Мне он пригодится, если вдруг заполучу Долг жизни какого-нибудь предателя. На примете было несколько, но ни один из них не подходит, каждый из потенциальных претендентов на снятие печати мне противен и я даже мысли не допускаю об общении с ними.       За чтением ритуалов не заметил времени, прошло около пяти часов, Кричер сказал о ужине и непутевом наследнике Сириусе, что тот хочет поговорить. Спросил, отдохнул ли он и принял ли зелья, домовик заверил, что Сириус хоть и бестолковый, но не тупой. Жить ему хочется. Был рад это слышать.       На ужин я обещал спуститься через пять минут. Закрыл книгу, завязал волосы в хвост и спустился к столу. Кричер, как всегда, превзошел ожидания и сготовил утку и печеный картофель, а на десерт мой любимый вишневый пирог.       Дядя присмирел и не обвинял меня в предательстве и пособничестве тьме. Или присматривается, или с бабушкой поговорил, хотя это маловероятно. Я бы слышал. Ба ругалась громко и не всегда вежливо. Набор эпитетов меня вдохновлял и поражал своей насыщенностью. Ели мы молча. Разговор наступил во время десерта. За чашкой чая.       — Я дам тебе клятву на крови, если ответишь на вопрос.       — Что тебя интересует?       — Ты и Поттеры. Почему ты так негативно настроен против них? Это не из-за Гарри, и ранг предателей крови тут не при чем, тут что-то личное. Так что?       — А какое отношение это имеет к Темному Лорду и тому, что я собираюсь тебе рассказать? — мне не хотелось рассказывать, но видимо придется. Кроме Кричера и бабушки никто не знает, кем я был до одиннадцати лет. Хотел как можно реже этот момент в жизни вспоминать и с кем-то делиться.       — Скажем так, это часть условия для клятвы, для меня это важно, вот и все, — я в курсе, что дядя Сириус крестный Гарри, согласен — это личное. Так что я согласился рассказать, так сказать, выполнить условие обоюдной клятвы, — ведь не просто так ты назвал их предателями крови. Ты и об этом знаешь.       — Знаю. Раз это твое условие клятвы, то так и быть. Я тебе расскажу, но попрошу внести то, что я расскажу, в клятву, без моего разрешения ты об этом никому не расскажешь. Как, согласен?       — Да, — короткое.       — Тогда слушай. Три года назад мне пришло письмо из Хогвартса. И адрес был конкретный: «Литл-Уингинг, Тисовая улица графство Суррей, чулан под лестницей, мистеру Гарри Поттеру», — тут руки Сириуса потянулись к моему горлу, думал, я издеваюсь, — нет, дядя, я не издеваюсь. А вот надо мной издевались десять лет. Дурсли, родственники-грязнокровки били меня и морили голодом неделями, запирали в наказание за магические выбросы в чулане, водили даже на ритуал экзорцизма, заставляли работать по дому и в саду, готовить, словно я домовой эльф. И ладно эльф, они получают от связи с магами силу, чем больше работают и служат, тем больше получают. А я получал только тычки, подзатыльники и клички вместо имени, чужого имени. Но не об этом. В одиннадцать лет мне пришло письмо, потом пришел Хагрид. Хороший мужик, добрый, пусть и простоват. Мы с ним пошли в Гринготтс, он рассказывал про маму и папу, говорил, что я на них похож, что они были такими замечательными, даже фото их дал. И каково было мое удивление увидеть их в банке, живыми, радостными, счастливыми, с дочками-близняшками восьми-семи лет. Я как на крыльях побежал к ним, а там…       — Как их не узнали?       — Амулеты фальшивой личности.       — А ты как увидел?       — Что ты знаешь о роде Яг? — мы отошли от темы, но на вопросы я отвечал. И задавал свои. Мне хочется узнать что-то о роде мамы, не только общие сведения. Надеялся, но он знает не больше моего.       — Немного. Русский род ведьм, несколько семей, между собой не связываются, не смешивают кровь, предпочитают искать чистокровных волшебников на стороне и из других, не связанных с ними родов, даже далеких предков. Полукровок и магглорожденных не принимают совсем, их заморочки, причину не знаю; дар рода передается по женской линии, мальчикам достается пара талантов.       — Взгляд истины, такой талант мне достался от матери, — откинул челку и показал глаза, как сказала бабушка, цвет глаз не Блэковский, — я вижу твое паршивое состояние, а еще анимагическую форму, она словно вторая магия, переливается черно-синим. И ты хранитель рода. Гримм. Только хреновый из тебя хранитель вышел, — дядя нахмурился, но согласился, — но мы не об этом. Оказалось, я увидел истинный облик через их личины, мне указали на место и рекомендовали забыть о их существовании, а грязнокровка предложила проверить кровь. Я проверил.       — А почему ты их предателями крови назвал?       — А подумать? — он закипал от гнева, ему не нравилось мое поведение, я что-то знал, но это из меня приходилось вытягивать. Вот он и бесился, — ладно, обещал — расскажу. Джеймса ведь изгнали из рода, отсекли от наследства, а это полпути до предателя. Если бы он не сделал то, что сделал, вернуть его в род вошедший во второе совершеннолетие наследник вполне мог. Но не с поступком против магии. Они, как и говорил, пожертвовали ребенком, отдали его Воландеморту. Тот его убил, сам от магии пострадал, так как откат никто не отменял: убить ребенка — самый великий грех перед магией, и она его развоплотила, но ненадолго, а вот тут начинается место, на котором хотелось бы услышать клятву.       — Это да, но я хочу уточнить.       — Что именно?       — Кто тебя отдал Дурслям? И с какой целью?       — Ух! Как все сложно! Ладно! Подскажу: он любит лимонные дольки и носит очки-половинки. А цель проста — липовый карманный герой которого не жалко, им прикрываться и делать свои дела, а потом его в расход, — да, Сириуса пробрало. Он снова раненым и загнанным зверем носился по кухне, крушил мебель, я восстанавливал. Ему нужно принять, его окружение прогнило насквозь, отдают на растерзание невинного ребенка темному Лорду, другим прикрывают свои грязные делишки, — может, я про Лорда расскажу?       — Клятва! — и стандартный набор: полное имя, условия и клятва кровью. С моей стороны те же слова и клятва ничего не утаивать. Рассказывать все, что знаю или впоследствии услышу. По окончании потребовал: — Рассказывай!       — Жил-был мальчик по имени Том Реддл. Жил — не тужил, пока в Хогвартсе был, хорошо учился, слыл одним из лучших на курсе и в школе. Не обделен был определенными талантами. Дело было на пятом курсе, им заинтересовался наш Великий и Могучий, стал чаще звать к себе на чай с дольками, разговаривать, наставлять на путь истинный, — уточняя для полноты ситуации, — темный, конечно. Делать из Тома нового Темного лорда; одного побежденного было мало, слава давно отошла в прошлое, Гриндевальд в Нурменгарде, а играть не надоело. Вот он и делал нового Темнейшего и Страшнейшего из умного, но такого доверчивого, опаиваемого и программированного ментальными закладками на определенные действия ребенка. Подсовывал умные книжки, учил и готовил. Говорил о величии и бессмертии. Знал, как это провернуть и остаться в живых, если вдруг его убьют.       — Погоди. Откуда такая информация?       — Кричер! — появился эльф, — принеси мне дневник отца, — полминуты не прошло, в руках был дневник — черная кожа и три буквы инициалами из серебряной нити: в нем описывалось все, до мельчайших подробностей; протянул дяде, тот признал почерк брата, — не знаю, как он узнал, но он узнал. Продолжать?       — Да, будь любезен.       — Научил наш любитель долек мальчика темной магии, направил на путь темный и кровавый, и ждал. Тех, кто будет ему противостоять. Он терпеливый, подождет. Лорд развлекался, сколачивал команду чистокровных последователей. Вальпургиевы рыцари, так сначала назывались Пожиратели. Это во второй магической их переименовали, чтобы соответствовать. В общем, историю ты знаешь, — тот кивнул, — так что не буду пересказывать общеизвестное, расскажу то, что неизвестное. А именно: как Лорд собрался жить вечно. Но перед этим спрошу. Что ты знаешь о крестражах?       — Чего? Я не ослышался?       — Нет, ты меня прекрасно услышал. Именно так, крестражи. Так что ты можешь мне о них рассказать?       — Это же темнейший раздел по некромантии, магия темнее некуда! Даже наши предки в такое не совались. Мы не брезгуем некромантией, можем проклясть, ритуал кровавый принести, да многое, но такое… никогда!       — Так что ты знаешь?       — Не многое, но книги в доме есть, — я в курсе, читал и даже знаю как уничтожить, только нет того под рукой, что могло бы уничтожить такое темное порождение. Яд василиска в теории есть, я думаю, смогу договориться с Ужасом Салазара, а вот если не получится, темную сущность можно удалить «Адским огнем», — их создают, когда с намерением убивают, а ту часть во что-то помещают. И сколько таких частей отколол от себя Лорд?       — Отец знал о трех. Медальон Слизерина, он в доме под замком, потом змея Лорда, где-то в стазисе, ее не достать, а еще чаша Хаффлпафф в сейфе тети Беллы. Крестный не уверен насчет уничтоженной тетради, так что если это крестраж, то минус один. Возможно, есть еще, только отец не успел найти о них упоминания.       — Значит, он все это время был шпионом?       — Нет. Первое время он и правда был на его стороне, придерживался его взглядов, пока Лорд был жесток, но адекватен, предлагал и правда дельные вещи. Но с каждым новым крестражем человечного становилось меньше, разум и рассудок его покидали. И дело за магию и магов превратилось в любовь к смерти, пыткам и убийству магглов и магглорожденных. Отец стал отдаляться. Каким-то образом оказался в лесах России и там, в чаще, встретил мою маму. Роман был недолгим, но плодотворным.       — Да, не знал я брата.       — Его мало кто знал. Может, даже бабушка не знала, — Кричер коснулся моей руки, я его в ответ погладил по голове. Он улыбнулся и исчез, — но Лорд испоганил много семей, моя не исключение. Вот так как-то.       — Да, племянник! Ты дал мне пищу для размышлений. Не думал, что скажу это, но друзей у меня, оказывается, нет. Думал, Ремус мой друг, так он утаил от меня правду о Поттерах; думал, Джеймс мой друг, но он сотворил ужасное преступление против магии и ребенка отдал на растерзание Лорду, лишь бы своя шкура осталась цела. И брат. Не верил тебе до конца, думал, все это ради его осветления и выгораживания. Но вот оно как все обстоит. И ты, слышал о тебе от директора, пока было слушание.       — Что обо мне говорил директор?       — Ничего хорошего, пусть и завуалировано. Мол, ты не надежный смотрящий за ценным магом, ты отпрыск Пожирателя смерти и лучше всего за реабилитацией толкового мага проследит кто-то из светлой оппозиции.       — Занятно.       — Я сказал, что плевать на слухи и твою сторону, — я поднял бровь; декан на меня влияет, мимику перенимаю. От крестного фыркать научился, от декана брови выгибать, — да, я негативно тебя принял, прошу за это прощения, но принял и не собираюсь менять племянника на сомнительных друзей. Я и правда не знаю каким был брат, надеюсь, ты мне расскажешь и на своем примере покажешь, — он встал, подошел ко мне и сделал то, что я никак от него не ожидал, — знаю, ты ледышка, но дай тебя обниму, — я не возражал, пусть обнимает.       Он гладил меня по голове, по спине. Мне непривычно, но не противно. Пусть проявляет заботу. Но не наглеет. Так мы простояли пару минут. Тихо ко мне подошел Кричер, дернув за рукав, сказал:        — Хозяин, в камин ломится директор школы! Впустить?       — О! Это к тебе! — отстранился от него и пошел к себе в комнату, — разрешаю, — из камина вышел директор, как всегда в своей любимой лиловой мантии и с колокольчиками в бороде, в очках-половинках на носу, — добрый вечер, директор, — он улыбнулся, пожелал ответного хорошего вечера и напросился на чай. Кричер кривился, ему не нравился гость, а я задумал шалость. Спросил:        — Скажи, Кричер, есть в доме «Болтливый сервиз»? — на губах эльфа появилась улыбка. Ему моя идея понравилась. Он тут же вдохновился:       — Кричер понял, Кричер найдет кому подложить?       — Директору, — Кричер снова улыбнулся, а я пошел к бабушке. Та слышала, что я собрался сделать и поддержала мою шалость. Сказала, пусть Сири услышит от директора то, что я сказал. Ведь мало моих слов, нужно доказательство от самого первоисточника. Дядя мне поверил, но должен убедиться на личном опыте. Так сказать, услышать из первых уст. Я остался слушать, что же расскажет дедушка Дамблдор моему дяде Сири. И он рассказал. Не подвел.       Был скандал!       Директор вылетел из дома поганой метлой. А все из-за банальной правды. Оказалось, Сириусом пожертвовали в войне за правое дело. Директор просил не держать на него зла. Делалось все необходимое, чтобы победить великое и вселенское зло! Это война, и на войне все средства хороши. Нужно было кем-то пожертвовать ради правого дела, даже ребенком.       Поттеры согласились отдать Гарри Темному лорду, чтобы спасти мир и, соответственно, свои задницы. Мальчику воздастся за жертву в следующей жизни, как и тому страдальцу, живущему его жизнью. Ведь тот, кто его заменил, должен был победить Лорда в будущем, стать Избранным. Заменил Гарри украденный у какой-то неизвестной ведьмы мальчик без имени и рода. И тоже ради общего блага. Все для магического мира.       Пожертвовали не только годовалым мальчиком, но и его крестным. Ведь тот будет задавать ненужные вопросы. А директор не готов раскрывать свои карты раньше времени. Да и пыл Азкабан поубавит, мозгов прибавит. А когда ребенку понадобится опора и помощь, вытащили бы. Просил не держать на него зла. Ведь он старался ради магической Британии. В общем выложил все как на ладони.       Когда директор понял, что сказал лишнего, начал обвинять меня, говорить что я темное отродье, сын презренного пожирателя. Проверял все на зелья, уверял, что его опоили и отравили. И все то, что он сказал, было неправдой, раздутой из мухи слоном.       Ох, как он старался сгладить концы. Но топил себя все сильнее и сильнее. Разговор пошел про меня и что от меня, как от темного отродья, сына пожирателя, нужно скорее избавиться; ведь чем больше сторонников у Лорда, тем тяжелее сражение. А Сириус может самолично прикончить поганца, а тот и не заметит. Что может мальчишка против старшего мага. На этих словах дядя не выдержал:       — Альбус, вон отсюда! И дорогу забудь!       — Сириус, не принимай необдуманных решений. Мы же на одной стороне. У нас общее дело. Ты же светлый, а не темный.       — Нет, Альбус. Я и весь мой род темный до мозга костей. И я не на твоей стороне, я был на стороне Гарри, а теперь его нет. Зато у меня есть Уранус. Я на его стороне, на стороне семьи и рода. Того, что от него осталось. А все из-за тебя и Джеймса. Я забыл родовые обязанности, клятвы, отрекся от семьи. Я виноват перед родом и собираюсь восстановить свои обязанности и защищать род. Ищите другое место для Ордена. На наш дом не рассчитывайте. Кричер!       — Да, непутевый хозяин Сириус!       — Закрой дом для всех членов Ордена Феникса, для всех, кого не рады видеть племянник и я, остальные на его усмотрение, — тот поклонился, а директор, ведомый магией родового поместья и окутанный магией Кричера, вылетая из двери, ругался на ходу, поминая пожирателя и его поганого отпрыска.       Все это происходило на моих глазах. Директор напоследок одарил меня таким взглядом, думал, проклянет. Но это не его стезя. Он по ментальной магии, а не по проклятиям. Но чувствую, этот год и последующие будут для меня веселыми и загадочными. Нужно срочно подключать Малфоя-старшего и его влияние в Попечительском совете, чтобы от дедушки, жрущего лимонные дольки, как можно скорее избавились, спустили с пьедестала почета, им же и выставленного.       За директором резко и громко закрылась дверь. Я произнес приказ, назвал пару имен и пожелания. Стоял я на лестнице. Рядом Кричер. Дядя подошел ко мне и притянул к себе еще раз.       — Прости меня. Я тоже наговорил много лишнего.       — Я не злюсь на правду. Так что не за что прощать. Мое поведение тоже могло тебя задеть. И ты меня прости. Я в душе насмехался над тобой, твоей беспечностью и глупостью. А еще злорадствовал, что с тобой так обошлись друзья. За это прости.       — Заслужил. Не будем об этом. Сменим тему на более приятную. О школе и учебе расскажешь? — все еще держа меня в объятиях, спросил дядя.       — А надо? — поднял на него взгляд.       — Если хочешь. Хотя бы о друзьях.       — Одного ты видел, — тот принял, а я продолжил: — второй скорее приятель и наш родственник.       — Малфой?       — Он самый. Дружбы нет, пока не заслужил. Слишком он павлинистый, — сказал я, а дядя рассмеялся, сказал, что его отец такой же. Во времена их учебы он был засранцем, вечно задирал львов, строил козни и гадости. Снейп в этом помогал, но не открыто, а скорее стратегически. У него талант и Дар Зельевара, его-то он и применял, за это и сыскал уважение у аристократов будучи полукровкой, — это да, Люциус — тот еще павлин. Но он мой крестный, я его уважаю и даже немного люблю. А больше друзей нет.       — А девушка? — тут я ухмыльнулся, — знаю, тебе четырнадцать, но все же? Есть?       — Пока на примете. На курс младше.       — Факультет? Твой?       На моем таких, чтоб душу разделяла и сердце заставляла биться чаще нет. Все они зазнайки с уже распланированным на мужа режимом и готовыми претензиями. Мне такая девушка, которая выносит мозг до помолвки и свадьбы не нужна. Так что я устремил свой взор на тихих и схожих со мной по взглядам на мир и жизнь девушек. А их было две. Одна — Ханна Аббот, другая — Луна Лавгуд. Ближе мне Луна, тихая, умная, красивая и ненавязчивая. У нее свое мировоззрение и мнение. К другим она прислушивается, но остается при своем.       — Нет. Вороны, — перед глазами длинные платиновые волосы, аккуратный носик, пронзительные голубые глаза, тонкие брови, острые скулы и узкий подбородок, — Луна Лавгуд.       — Дочка Ксено? — не удивлен, что дядя знает ее и ее отца.       — Да, — и дальше нас понесло.       Мы разошлись по комнатам ближе к полуночи. Я лег в кровать, думал над тем, что сегодня произошло. Мне не все нравилось, но от многого я был в восторге. Особенно прозревшего дядю, выгнавшего директора взашей. Знаю, в школе мне это аукнется, но я рад. Думал, что делать с последствиями, и почти провалился в сон, когда услышал шелест голоса, едва уловимого:       — Ты молодец, сын, — думаю, это скорее подсознание балуется, а не отец с портрета вещает.       Утром проснулся от голоса дяди. Звал он меня на завтрак. А еще требовал уделить ему время и навестить Косой переулок. Ему нужна палочка и одежда. Я не возражал. Мне тоже надо пройтись по магазинам и купить кое-что к школе и просто так развеяться. Лето, отдых и хочется чего-то нового.       — Тебе письмо, — на спинке стула сидел небольшой филин, с золотыми глазами, серо-черными перьями, — это Поттеры, их филин.       — На кой хрен я им сдался?       — Понятия не имею, — я развернул письмо и готов был его сжечь, но дядя выдернул его у меня из рук до того, как я уничтожу важную информацию. Я не хотел отдавать, но он настоял. А письмо короткое. От меня требовали освободить дядю и передать его на попечение друзьям, а не неблагонадежному родственнику с сомнительными знакомыми и друзьями. Предлагали встретиться сегодня в кафе Фортескью в полдень.       — Смешно, — но ему не до смеха. Он снова был в бешенстве и словно не узнавал своего друга, окружение, которому он безоговорочно верил, — может, ты просто прозрел. Ведь не зря говорят — друзья познаются в беде. Вот ты их и проверил своей бедой, никто не откликнулся. Сидел бы ты и дальше в Азкабане, если бы не мы с бабушкой.       — Ты прав, Ри, — я шарахнулся, — тебе не нравится?       — Просто ты первый, кто решился сократить мое имя настолько сильно. В школе меня называют Ураном, но на такое еще никто не решался.       — Думали, проклянешь, — знаменитый Блэковский прищур; на него ответил тем же, улыбка и шальной взгляд.       — Возможно, — улыбка и вопрос: — так как, удостоим чету Поттер своим присутствием? — Сири не сомневался, будет скандал. Но он хотел посмотреть в глаза другу, предавшему не только его, но и сына. Предатель крови есть предатель крови, а ведь это могло ждать и дядю, не будь меня и разрешения бабушки на восстановления его в род.       — Думаю, да. Хочу посмотреть ему в глаза и сказать все, что у меня накопилось за долгий день и насыщенный разговор с директором. Хочу посмотреть, как он будет выкручиваться, что он будет говорить. Жаль, нет возможности как с директором, использовать «Болтливый сервиз». Но я хочу воспользоваться семейным проклятием «Безграничного языка».       — Это что?       — О! Племянник! Это легкое, малозатратное в энергии проклятие, которое накладывается на небольшой радиус помещения, метр минимум, и в пределах этого радиуса действует одно лишь правило — болтай и не останавливайся. На нас не подействует, у нас есть защита, — показал на мой гвоздик-змейку и на свой клевер, — эта защита, так что мы не будем говорить все, что вертится на языке. Зато Джеймс…       — Ясно, аналог «Болтливого сервиза».       — Да, и не отследишь.       — Удобно, — мы приступили к завтраку; когда стали собираться, полыхнул камин и пришел с книгой в руках Тео.       Он думал уйти домой, или остаться здесь, засесть в библиотеке, но Сириус предложил посмотреть на представление «Болтливый Поттер». Тео не отказался, даже обрадовался и просил составить компанию в пару магазинов определенного направления. Мы создаем артефакт, а без книг с ритуалами и заклинаниями не обойтись.       Дядя пошутил, что мы акселераты, растем не по дням, а по часам, но больше не сказал, лишь просил не попадаться. Тео шепнул, что дядя у меня крутой и плевать, что с отцом не ладил. Я согласился. Дядя так же поменял мнение о Тео, как и говорил я раньше, дети за родителей не отвечают. Особенно отпрыски Пожирателей смерти. Мы жертвы.       К назначенному времени мы с Тео и дядей были в кафе. Там же и Поттеры, в количестве четырех штук. Старшие и их дети. Письма, скорее всего, уже пришли, и они совмещают покупки и дело по освобождению Сириуса из лап пожирательского отродья в моем лице. Детишки у Поттеров шумные и вертлявые. Про таких говорят «шило в заднице». Близняшки одиннадцати лет, в этом году пойдут учиться в школу. Похожие на Лили, такие же рыжие, но с глазами отца. Перед ними уже стоял заказ, и ждали они только меня, а я не один.       — Сири! — удивился Джеймс.       — Не ожидал? — тон дяди был вполне понятен, друг обратился не к нему, а к племяннику, требуя от него выдать друга, — думал, я не узнаю? Надеялся, что задавишь Урануса возрастом и умениями аврора, выставишь его ненадежным, и он от меня откажется? Так не на того напал! Мы, Блэки, не такие. Да и я не пальцем деланный, — сказал дядя; Джеймс с Лили в шоке, дети притихли, а на лице Тео едва заметная улыбка.       — Рад тебя видеть, — протянул руку, но дядя показательно фыркнул и спросил, какого черта ему от меня надо и зачем нужна была встреча и столько слов в простом письме, а не требование. На что Джеймс стал серьезнее, словно веря в те слова, сказанные директором: что я отпрыск пожирателя и пойду по стопам отца. Выдал:        — Общение с ним ничего хорошего тебе не принесет. Он темный, его окружение это сплошь последователи лорда, они тебя не примут, даже не старайся, — мне интересно, он и правда верит, что такими речами переманит дядю на свою сторону? Если да, то он идиот. Но он продолжал: — ты для него лишь игрушка, способ достать нас и стравить друг с другом. Чтобы мы перегрызли друг другу глотки, а Лорду некому станет противостоять. Наиграется и выбросит!       — Где были мои глаза в одиннадцать лет? Почему я не увидел какой ты болван? — это был риторический вопрос, на который никто не ответит, но задумается над причиной его озвучивания.       — Это все влияние пожирательского отпрыска, — смотря на меня, сказал Джеймс, — он запудрил тебе голову, опоил зельями и пытается выдать свои мотивы за твои, — я смотрю на него и вижу: он и правда так думает. Или его заставили так думать. Ведь сейчас наш столик окружает то самое проклятие, и все, что говорил Поттер, говорил это серьезно, не задумываясь, не юля.       — Этот, как ты сказал, пожирательский отпрыск вытащил меня из тюрьмы, вернул в род и раскрыл глаза, — сказал дядя, — а что с директором сделали для меня вы за эти тринадцать лет? Что предприняли для вызволения и оправдания невиновного? Я скажу — ничего! Я так и сидел бы, пока не сдох! И не надо мне про идеи и мотивы. Мне директор все сказал, я был платой за победу. И еще кое-кто.       — Сириус, так было надо!       — Джеймс, если бы не Азкабан с его последствиями и отсутствие палочки, я бы вызвал тебя на дуэль за оскорбление рода! — рыкнул на него дядя, — и мне глубоко плевать на себя, не стал бы отстаивать честь Урануса, он сам за себя может постоять, — я понял, за кого он готов был убить его, не будь ограничений в магическом и физическом плане, за Гарри, — а за крестника, того, кто был частью рода Блэк, того, кто стал бы моим наследником, не отдай вы его Лорду. И поверь, это желание с годами не пропадет. Я восстановлю силы, наберу мощь и восполню пробелы в знаниях. И тогда ты познаешь все то, что познали на собственной шкуре враги нашего рода и семьи. И можешь не сомневаться, ты окажешься в сырой земле, и оплакивать тебя будет некому, — сказал он это, смотря ему в глаза, тихо, чтобы слышно было лишь за нашим столом. Дети притихли, Тео улыбался открыто и душевно, а я смотрел на Лили. Она боялась, и не Сириуса, а меня.       — Узнала? — спросил я.       — Ты тот самый мальчик? — я кивнул, а она вздрогнула, Джеймс спросил, что случилось, почему она так отреагировала на вопрос. Лили напомнила о случае трехлетней давности. Тут шок был уже у него.       Он смотрел на меня и явно думал, как избавиться от меня, чтобы я не раскрыл их тайну, о подмене и подставе. Ведь это план директора, тут пострадает не только их репутация, но и директора, открывая напоказ его истинное лицо и намерения.       — А представь, не было бы у меня этой способности? Чтобы тогда было со мной? Как бы я жил? — она смотрела на детей, боялась за них, — правильно боишься, — она еще сильнее прижала дочерей, — но я не вы, магию уважаю и не пойду против нее. А вы за нарушение ее законов стали предателями крови.       — Ты видишь? — шепнул мне Тео.       — Сейчас нет, но знаю и если посмотрю, то увижу, — уточняя, — я могу призывать эту способность, а не как раньше, видеть все и постоянно. Это забирает энергию, а так я ее по капле, но берегу. И да, я уверен в своих словах.       — Значит, нам не о чем больше разговаривать, — сказал дядя.       — Бродяга, — кинулся было Джеймс, но дядя ответил:       — Бродягой мог меня назвать друг, а мой друг умер тринадцать лет назад, — скидывая руку, ответил Сири. На него смотрел Поттер, — и передай Люпину те же слова. Был бы он другом, рассказал бы про вас. Но он не рассказал, выбрал Дамблдора, а не меня. У меня больше нет друзей, только племянник, — и с грустью, — а мог быть и крестник. Но вы его у меня отобрали. И теперь ваша семейка для меня не существует. Пошли, мальчики.       И мы покинули кафе, сняли проклятие, но и без него Джеймс сказал многое. Даже больше, чем мы с дядей рассчитывали. Прошлись по нужным для него магазинам, купили ему палочку, не у Олливандера, а в Лютном, у Кидделла, он все-таки темный, и палочка должна быть такой же. Потом мы с Тео купили книги по нашим интересам, на нас смотрели с недоумением, зашли в Косой переулок и приобрели книги на четвертый курс. Точнее, Тео купил, у меня книги от отца остались, ими и пользовался. Потом все необходимое для зелий и пару новых мантий, теплую и легкую. Я еще присмотрел Луне на Рождество серебряный зимний комплект — шапку, варежки и шарф.       Через пару часов вернулись на Гриммо 12, Тео камином ушел к себе в менор и сказал, что на две недели его отец забирает во Францию, с Малфоем будут жить и отцы дела свои решать. Я просил не убивать Драко, ловец нам еще нужен, он сказал, что не обещает, но постарается.       Дядя не выходил из комнаты до ужина, а потом снова закрылся у себя. Как шепнул мне Кричер, он восстанавливает ядро и медитирует. Полезное занятие, особенно если собираешься убить жестоким способом всех предателей-друзей. Я же читал учебники за четвертый курс и думал, кого же в этом году нам поставят. После Люпина не хотелось бы получить подобие Локхарта или Квиррелла. Но это не от меня зависит. Не стал зацикливаться, пусть будет сюрприз, а приятный или нет, плевать!