Наследник Блэк

      Уранус       Я уже три недели живу на Гриммо 12. Не вылезаю из библиотеки, учу все, что должен знать волшебник из благородной семьи. Так сказать, латаю пробелы. Точнее, учу все с нуля. У всех на это уходит несколько лет, у меня же всего четыре недели, три из которых уже прошло. Учил, но только самое главное. Остальное, как сказала бабушка, можно и в процессе обучения в самой школе подтянуть. Литературу она мне продиктует.       Первый день для меня и всех здесь живущих был шоком. Я переместился с чемоданом и рюкзаком за спиной с помощью порт-ключа. В руках у меня свиток с родословной, а то мало ли, не поверят. Назвал адрес и передо мной открылась дверь.       Зашёл, в нос ударил запах затхлости и старости. И стараясь не дышать, сделал шаг, и еще, и еще, за мной закрылась дверь. По лестнице кто-то спускался, и когда я увидел существо, чуть не вскрикнул. А он, увидев меня, кинулся в ноги и назвал именем отца:       — Хозяин Регулус, хозяин Регулус, вы живы! — теребил меня за рубашку, стоя на коленях, обливаясь слезами.       — Я не Регулус, и кто ты?       — Кричер, маленький Регулус, я Кричер, ваш домовой эльф, — плакал и вытирал об меня свои слезы, а я не мог не пожалеть домового эльфа, который увидел во мне своего хозяина. Этот эльф знал отца, любил его, а значит, он полюбит и меня, надеялся на это, — я провожу вас к бабушке, — я думал, увижу пожилую бабушку Блэк, но увы, это только портрет.       Кричер, распинаясь и продолжая заливать слезами мою рубашку, говорил, что хозяин был важен для него и всего рода. Что хозяин пожертвовал собой, и что старый Кричер рад, что хозяин оставил наследника, маленького Регулуса.       — Я — Уранус, Кричер, — он снова заплакал, но назвал меня по имени:       — Кричер понял, у маленького хозяина красивое имя, — я гладил его по голове и успокаивал, но от моих прикосновений он продолжал плакать.       Когда мы дошли до портрета леди Блэк, та сначала не хотела просыпаться, ругалась, бранилась на шумного и надоедливого Кричера, требовала чтобы ее оставили в покое.       — Не тревожь меня, Кричер!       — Но госпожа, хозяин, маленький хозяин!       — Какой хозяин? — не поняла леди Блэк, шевельнулась на портрете, — Регги, мой маленький Регги, — приняла меня за отца нарисованная леди Блэк, — как ты мог так глупо поступить, а как же семья, род? Что стало бы с родом, умри ты? А обо мне ты подумал, а об отце? А о наших предках! Мерлин и Моргана! Как ты мог?! — она не унималась.       — Я не он, леди Блэк, я его сын — Уранус, — как можно тише и спокойнее произнес; если могла бы, леди Блэк заплакала. Просила подойти ближе, повернуться профиль, анфас, задрать голову, опустить…       — Очень похож, — говорила она, рассмотрев черты матери, поняла, что я и правда не сын, а внук, оставленным путным наследником. Причитала и просила все о себе рассказать: давай по порядку. Не скрывай. В семье тайн быть не должно, — и я рассказал.       Все, не утаивая и не приукрашая, наоборот, детально, точно в красках. Она слушала, не перебивала, и лишь когда я закончил поместьем и Кричером, ее прорвало и было не унять.       Ох, как она ругалась! Не думал, что благородные леди так могут выражаться. Но она могла и выражалась. Ругала всех и проклинала. Если бы не была портретом, то всяко бы проклятия сбылись, и все, что она пожелала, оказалось весьма материально. Но как она ругала главного интригана и маразматика, даже заслушался.       — Старый ты козел! Ребенок столько натерпелся ради чего! Славы и героизма? Фальшивой личности и смерти за правое дело? Чтоб ты на своей бороде с колокольчиками повесился!       Бабушка долго ругалась. Я не успевал запоминать все ей сказанное, но некоторые фразы таки удержались в голове. Когда поток ругательств прекратился, она немного отошла от полученной информации, показала куда идти и что читать, сказала, нужно провести ритуал принятия в род. Перед этим я получил нужные книги, прочел вводный курс в магию.       Это заняло неделю. Как и восстановление моего физического состояния. Бабушка сказала что я задохлик. Я не спорил. А потом, когда немного отъелся и окреп, под ее руководством я и провел ритуал принятия в род.       Это было нечто!       И больно, и страшно, и одновременно волшебно, потрясающе и захватывающе. Словно меня выворачивали и заново собирали, при этом показывали картинки и сюжеты прошлого, как понял, это история рода. Но к вечеру все прошло, ритуал закончился и я уснул на целые сутки. Переваривать магию рода, как пояснила бабушка. Меня нес на руках Кричер. Предлагал мне хозяйскую спальню, но я настоял на комнате отца. Кричер улыбался и говорил, что маленький хозяин молодец.       Неделя была незабываема. Как и последующие три. Магия, легкие чары и простые заклинания, история, этикет, обычаи, традиции, родовые особенности. Думал, информация из ушей потечет. Но я справился. Я учился как мог, благо мне это нравилось, и спасибо памяти, раз прочитав, все запоминалось. Это не черта Блэков, скорее, семейная способность Ядвиговых.       Про маму и ее род бабушка мало знала. Лишь то, что они из России, старый род, про который даже в сказках магглов пишут. И у них не рождаются мальчики, с полноценным наследством Яг, лишь девушки. А мальчикам достается жалкая часть способностей. Память одна из них. А еще я вспомнил о случае в банке. Рассказал бабушке.       — Занятно, значит, Взгляд истины, — спросил, что это такое, — твои глаза видят всех, как они есть, что бы ни скрыли; оборотное зелье, артефакты чужой личности, гламур, даже наколдованная на лицо маска не сможет скрыть истинного лица твоего собеседника. Это редкое умение, внук. Не говори о нем.       — Как и о способности понимать животных? — она уже не удивлялась и просила эту способность также держать в секрете.       Бабушка мне многое рассказывала и о многих. А еще рассказала про моего дядю Сириуса, что он хоть и бестолковый, но все-таки сын. Что сидит в Азкабане за предательство Поттеров. Я предложил его вытащить, ведь сын Поттеров давно мертв, как оказалось, еще со младенчества. Об этом мне поведал Золотохват, сказал, что его на древе рода нет, а у нас общие предки и мы вроде как родственники. На вопрос, почему не выпустить дядю, бабушка сказала, что ему полезно, пусть еще пару лет посидит, а там видно будет.       И вот, остался всего день до поезда, а мне еще целый талмуд прочитать и бабушке пересказать и многое оттуда показать. Я сижу и учу. Голова болит, но мне осталось немного. Уже завтра я поеду в школу, а пока закрываю прочитанную книгу, рассказываю бабушке все, что прочел и иду в ванную.       Рассматривал себя в зеркале. За эти недели я стал выглядеть не как задохлик, хоть до идеального аристократического тела мне далеко, но уже лучше, первый шаг на пути сделан. Потом ужин и спать.       Моя комната в зеленых тонах, комната отца стала моей, я ничего в ней не менял. Символ факультета Салазара Слизерина. Я собирался следовать по его стопам, поступать на змеиный. Мне хотелось тишины и спокойствия, а бабушка говорила, что именно там все за всех и каждый за себя, вроде и поддерживают друг друга, но при этом о себе не забывают.       Утро было торопливым. Билет на поезд, эльф перенес меня сразу на платформу, я сам уложил багаж, нашел купе и сел. Много, слишком много народа. Все суетились, бегали, кричали и кто-то что-то искал. Но заглушающие чары и книга в руке отлично помогли отвлечься от шума. Я не заметил как мы поехали, читал.       Купе все-таки пришлось делить. Мальчик, тоже первый курс и тоже молчалив, мне было тихо и приятно, он, как и я, достал книгу, для нашего возраста слишком сложную, но раз читает, то понимает. Легкая улыбка с моей стороны, и с его. В его руках «Продвинутая артефакторика», в моих «Руны и ритуалы. Том третий». Когда стало темно для чтения, отложили книги, представились друг другу:       — Уранус Блэк, — протянул руку, он ее пожал и ответил:       — Теодор Нотт, — я не удивился, хоть и слышал имя и род, как и все заслуги перед магической Британией. Знаю, что его отец был сторонником Лорда, как и мой. Но какой именно я Блэк, он пока не спешил уточнять, — не страшно? — спросил он, а я ждал пояснений, — я Нотт, мой отец сторонник Темного Лорда, — я улыбнулся и сказал:       — Мой тоже был его сторонником, — ответ его поразил, просил точнее, — я сын Регулуса Блэка, — тот старался держать лицо, как говорит бабушка, непробиваемым, но у него не получалось, аристократическая сдержанность дала сбой, — ага, именно.       — Значит, ты не против моей компании?       — С чего? Фамилия и прошлое родителей не делают нас нашими отцами. Да, я Блэк, но это не значит, что я, как и мой отец, побегу в свиту Лорда и буду выполнять его приказы. Ты, я думаю, тоже не станешь преклоняться, — уточняя, — если у тебя будет выбор, — тот со мной согласился, — вот видишь.       Мы хотели продолжить разговор, уже сменив тему, отцы и наследие наскучило, но к нам пришли знакомиться студенты. Наглецом, нарушившим нашу с Теодором идиллию тишины и светской беседы, оказался тот самый аристократ из магазина мантий мадам Малкин, со светлыми волосами, наглыми серыми глазами и надменным видом, кривой ухмылкой, за спиной его стояло двое верзил, кроме силы ничего, в глазах пустота, ни намека на мозги и мысли. Мальчишка смерил ненавистью Теодора и с претензией заявил:       — Теодор, ты от меня прячешься? Я тебя по всему поезду ищу!       — Захлопнись, Малфой, — рыкнул на него Нотт. Скорее всего, мальчик слишком навязчив, стремиться показать свой авторитет. Так как Теодор старался сдерживаться, чтобы не послать хама к Моргане. Но тут блондинчик переключился на меня, смерил таким же, как и Теодора взглядом надменности и власти, словно он пуп земли, а мы никто.       — А кто это с тобой? — смотрит на меня, а говорит Теодору, а потом мне: — я тебя видел в магазине мантий. В поношенной, старой одежде. Полукровка? — выказал свое мнение и даже скривился.       — Да, ты меня видел в магазине мантий, — сухо ответил, — а еще ты нагрубил мадам Малкин, а я ее потом успокаивал. И нет, я чистокровный. А даже если бы и был полукровкой, да хоть магглокровкой, не стал бы оскорблять ту, кто шьет отличные вещи, да и просто не оскорблял бы мадам, независимо от чистоты моей крови. Даже отпрыск маггла может быть культурным, а аристократ хамом и невежей, — мои слова его задели, оскорбили, он тут же вспылил. Взыграла Блэковская кровь.       Малфой женился на моей тете Нарциссе, в девичестве Блэк, а наша кровь горяча и все мы вспыльчивы, хоть и стараемся держать себя в руках. А он наполовину Блэк, кровь его не сильно разбавлена, как и пламя в крови. Но он только по крови Блэк, наследовать он будет род Малфой, так как тетя Нарцисса отрезана от рода, полностью перешла в род мужа и Блэк больше не является. Как и Малфой-младший на титул Лорда Блэк не претендует. Но кровь взыграла, гнев взял свое. Вот он и не выдержал.       — Да как ты смеешь! Я наследник рода! — за его спиной двое заметно напряглись. Сделали шаг вперед, но он их отправил назад, показал жестом, чтоб не лезли. Я скрестил руки на груди, облокотился о спинку сидения, сказав:       — Я тоже, и что? — откинул челку и показал серо-синие глаза, которые смотрели прямо на аристократа, — и поверь, мой род не менее чистокровный чем твой, как у матери, так и у отца. Так что прежде чем нарушать границы и требовать что-то от незнакомца, представься, прояви манеры аристократа, прививаемые с детства, а не необученного отпрыска магглов, не умеющего даже вилку правильно держать, — тот становился пунцовым, на бледных щеках особенно ярко заметно, а Теодор старался скрывать улыбку, — тогда я проявлю свои манеры и представлюсь в ответ.       — Малфой, Драко Малфой, — и показал на своих бугаев, назвав их имена. Я не стал запоминать, представился в ответ:       — Уранус Блэк, — тут у блондина отвалилась челюсть, крякнули стоящие сзади мальчишки-телохранители, — именно, мы с тобой родня, но это не дает тебе поблажку и руку дружбы нужно заслужить, — уроки бабушки дали свои плоды, наглеть, но не борзеть, оскорблять, но не хамить. Вот что я и делал.       Малфой понял слова и сказал, что был не прав, и готов заслужить руку дружбы, не напрашиваясь. Я согласился. Он попрощался, обещали поговорить потом. Нотт хотел мне еще что-то сказать, но снова не успел. Зашла староста какого-то факультета, скорее всего Рейвенкло, синий галстук, если не путаю, сказав, что мы приближаемся и чтобы мы переоделись. И правда, через десять минут поезд замедлился, и мы вышли на перрон.       Нас встречал Хагрид. Все такой же высокий, лохматый и с фонарем в руке. Созывал первогодок, то есть нас. Увидев меня, он хотел подойти и поздороваться, но я первый подошел и попросил не говорить, что был Поттером, никому, даже директору, а правду я ему потом расскажу. Этот лесник вызывал во мне доверие, так что ему открыть тайну я могу. Он это заслужил.       Нас рассадили по лодкам. Я с Тео и еще двумя мальчишками. Рыжий и пухлый. Рыжий вертел головой, думал, лодку перевернет, а пухлый вцепился в корму и не выпускал, мы приближались к замку. Сказать, что он красивый — ничего не сказать. Величественный, великолепный, много эпитетов, но словами не передашь.       Нас привели к дверям в главный зал, так сказали призраки, зазывали на определенный факультет, говорили каждый о своем и спорили между собой. Я стоял рядом с Теодором, а Малфой и его свита позади. И кто-то назвал имя Поттера, удивлялись, что его среди нас нет, спрашивали друг у друга, почему его нет среди студентов, ведь он одного с нами возраста. Я мысленно улыбнулся, но не заметил, как началась перепалка.       — Сдался вам этот герой! — говорил Малфой, — подумаешь! Может, он и не маг? Выгорел, когда мир спас.       — Да как ты смеешь! Он победил Сам-знаешь-кого! Он — герой!       И понеслось!       Сцепились двое шумных мальчишек, ругались из-за героя, его славы и шрама, мол, Аваду лбом отбил и Того-самого победил, и всех его последователей победит в будущем. Я слушал и удивлялся, как можно верить в то, что годовалый ребенок лбом отбил смертельное проклятие. Бабушка говорила, что от Авады нет спасения. Это заклинание рвет при соприкосновении связь души с телом, даже могущественный маг не переживет подобное. Что уж говорить о годовалом ребенке.       Малфой продолжал ругаться. И с кем? Рыжий, конопатый Уизли. Жуть как хотелось повесить полог тишины, но палочка в сундуке. Колдовать без нее пока не могу. В общем был скандал. Дошло до оскорблений.       — Предатель крови! — кричал блондин.       — Пожирательский сынок! — отвечал рыжий.       Про предателей крови я читал, это те, кто нарушил законы магии. Не знаю, по какой причине так называют Уизли, узнаю, но то, что они перед магией виноваты — факт. Она оставляет свой отпечаток. Своими глазами Ягинь я вижу эту печать на ядре, а так же блоки в магии и еще кучу всего, от банального невезения до значительной нищеты. Предатели крови нищи как церковные мыши. Это факт. Они долго могли ругаться, но пришла профессор.       Пока была перепалка, никто не заметил подошедшую женщину в острой черной шляпе и зеленой бархатной мантии, но она дала о себе знать. Она держала в руках список и ждала, когда прекратится бардак. И лишь благодаря ее кашлю, все тут же захлопнулись.       Перед нами открылись большие дубовые двери, нас разделили по парам, ввели в зал (потолок отдельная тема), какая-то девочка говорила об Истории Хогвартса и ее основателях, что потолок зачаровывали они, а директор восстанавливал после первой магической войны. Мне не особо интересно слушать от постороннего, но тема интересная, почитаю на досуге. Нас привели к столу преподавателей. Перед ним стоял стул, а на нем черная, видавшая виды шляпа. Дальше была песня Распределяющей шляпы про факультеты: Может быть, я некрасива на вид, Но строго меня не судите. Ведь шляпы умнее меня не найти, Что вы там ни говорите. Шапки, цилиндры и котелки Красивей меня, спору нет. Но будь они умнее меня, Я бы съела себя на обед. Все помыслы ваши я вижу насквозь, Не скрыть от меня ничего. Наденьте меня, и вам сообщу, С кем учиться вам суждено. Быть может, вас ждет Гриффиндор, славный тем, Что учатся там храбрецы. Сердца их отваги и силы полны, К тому ж благородны они. А может быть, Хаффлпафф ваша судьба, Там, где никто не боится труда, Где преданны все, и верны, И терпенья с упорством полны. А если с мозгами в порядке у вас, Вас к знаниям тянет давно, Есть юмор и силы гранит грызть наук, То путь ваш — за стол Рейвенкло. Быть может, что в Слизерине вам суждено Найти своих лучших друзей. Там хитрецы к своей цели идут, Никаких не стесняясь путей. Не бойтесь меня, надевайте смелей, И вашу судьбу предскажу я верней, Чем сделает это другой. В надежные руки попали вы, Пусть и безрука я, увы, Но я горжусь собой. А дальше имена и распределение. — Боунс, Сюзен. — Хаффлпафф! — Долгопупс, Невилл. — Гриффиндор! — Грейнджер, Гермиона. — Гриффиндор! Дальше я не слушал, ждал, когда будет моя очередь. Теодор стоял со мной, спрашивал, на какой факультет я бы хотел пойти. Я не сомневался в Слизерине, но и к Рейвенкловцам бы пошел. Учиться я люблю. Но все-таки Слизерин мне ближе. И не из-за отца, просто их мировоззрение. Передо мной распределили еще троих или пятерых, и прозвучало мое имя:       — Блэк, Уранус, — за преподавательским столом тишина; на меня смотрит подбадривающе Нотт, заинтересованно Малфой, с фырканьем Уизли. Все ждут, все смотрят на меня, особенно директор. Сверкают в свете свечей его очки-половинки. Такое чувство, что он не знал о моем существовании — а он и не знал. Ведь ждал меня директор как Гарри Поттера, а не Урануса Блэка.       Тишина и голос шляпы в голове:       — Сын Регулуса Блэка, приветствую тебя!       — И вам не хворать, — усмехнулся.       — Так куда тебя распределить?       — На ваше усмотрение.       — Ты очень похож на отца, не только внешне, внутренне, духовно, в тебе много его качеств. И у тебя хорошее будущее, если постараешься и не свернешь с той дороги, которую себе выбрал. Так что выбор очевиден…       — Слизерин! — я не сомневался; куда может попасть сын Регулуса Блэка, заядлого Слизеринца и последователя Темного лорда. И я рад, что ко мне присоединился Нотт. Ему я специально оставил место.       Все меня поприветствовали, никаких вопросов не задавали, не при всех же свое любопытство утолять. Всех распределили, стол накрыли и праздничный ужин начался. Я ел мало, не привычно. Перед едой все проверял, как сказала бабушка, мало ли. Пару жестов и шепот, еда была чистой.       После ужина нас повели в спальни. Наш факультет располагался в подземельях. Сыро, холодно, так говорили остальные во время распределения. Но так для других. Для своих были согревающие чары и теплые пуховые одеяла. А еще пол с подогревом, тоже на чарах и рунах. В общем холле староста, Джемма Фарли, сказала приветственную речь:       — Слизерин — это не просто факультет, это самая настоящая семья. И каждый из вас отныне — член этой большой и дружной семьи. Здесь не каждый сам за себя, здесь все за одного и один за всех. Запомните это, если не хотите уронить Слизерин в глазах школы, — вдохновляла и говорила правила и жизнь истинного слизеринца; когда она заканчивала речь, зашел декан, тоже сказал пару ласковых слов. Сказал вести себя как и завещал нам основатель змеиных наследников.       Декан был странным, даже больше, загадочным. Высок, сутул, с худым лицом, длинным носом с явной горбинкой, цепкими черными глазами, тонкими в разлет бровями, но хмур и серьезен, с черными волосами и в черной мантии, разлетающимися, как у летучей мыши рукава. Посмотрел на меня, и мне показалось, что он со мной знаком. А может не со мной, а с отцом. Но я не буду лезть в эту тайну, пока мне ее не позволят узнать. Речь закончилась, все разошлись по комнатам. А профессор меня остановил:       — Блэк, задержись, — кивнул Нотту и просил занять для меня место.       — Профессор, — подошел я, — что-то не так? — он заглянул в мои глаза и спросил:       — Который из Блэков твой отец? — в его голосе дрожали нотки надежды, он хотел услышать имя, — скажи, я приму любого, даже не того, — я озвучил имя родителя, он выдохнул, — значит, я не ошибся, ты и правда его сын, — его рука на моем плече, все еще лежала, и он не хотел отпускать, хотел прижать. Но не я, ни он не любили этих телячьих нежностей, для нас важно личное пространство. Он просто просил говорить, если что-то понадобится.        — Уранус, не отказывайся. Твой отец был мне единственным другом в школе долгое время, он меня поддерживал, направлял. Помогать тебе — это меньшее, что я могу сделать в память о нем, — я лишь кивнул, — и ты мне напоминаешь его, только глаза и некоторые черты все-таки тебя и отличают от него, мамины? — я кивнул.       — Кричер, наш домовой эльф назвал меня маленьким хозяином Регулусом, а бабушка не сразу поняла, что я не отец, ругала его, упрекала, приняла меня за отца, когда я появился в Блэк-хаусе, потом разглядела мамины черты и поняла что я ее внук, а не сын, — улыбка и воспоминание.       Профессор сказал мне, что так и есть. Если не приглядываться, то я вылитый отец. Но если видеть ближе, материнские черты меня меняют. Отпустил, пожелал спокойной ночи и удачи в учебе. Я нашел свою комнату и мы с Теодором были одни.       Слизеринцев мало, поэтому комнаты чаще свободны, две кровати, два шкафа и два письменных стола со стульями. Моя кровать уже подписанная, на серебряной табличке мое имя, мой сундук уже около ног. Разложив вещи, переодевшись в черную пижаму, надев тапочки, пошел чистить перед сном зубы. Стянул с волос резинку, убрал под подушку палочку и навесил на кроватный балдахин пару защитных и будильник. Хотел спать, но Нотт спросил, что от меня хотел профессор.       — Узнать, чей я Блэк, — он больше не допытывался. Сказал: «понятно», и мы провалились в сон.       Что мне снилось, не помню. Но утром был в отвратном настроении. Как и Теодор. Вставать рано утром, как сказал он, не его стезя. Аналогично. Я отвык от пробудок Дурслей еще в Блэк-хаусе. Пара нормальных ночей и я поменял режим. Вот поспать до обеда — да, как сказал Тео, любил и практиковал.       Расписание нам выдали еще вчера, а пока у нас завтрак. Надел белую рубашку, серебряно-зеленый галстук, серый жилет, черные брюки и мантию с капюшоном и гербом змеи на груди. Палочку в мантию.       Все слизеринцы идут на завтрак вместе. Особенно первый курс. Старшие показывают дорогу младшим. Первые две недели мы ходим под их присмотром. Мы с Теодором вышли из спальни и ждали старосту и всех остальных.       За столом не говорили, только ели. Легкий завтрак, пара тостов, чай и на занятия. Первым у нас сдвоенная с Гриффиндором трансфигурация. Предмет интересный и полезный. Ведет ее декан факультета Гриффиндор, Минерва Макгонагалл, отличный преподаватель со стажем и репутацией железной леди. Как говорила бабушка, любит Минерва учеников проверять на фантазию. Особенно магглокровок. Те не знают основ, только формулу, пас палочкой, начальный вид и что должно получиться, а сам процесс не рассказывает. Должны дойти сами.       Что касается первого в году урока. Мы с факультетом пришли все, без опоздания. Но нашлись те, кто отличились. И кто бы сомневался, Уизли. Мало ему на завтраке от старосты и по совместительству брата досталось, так он еще и декана своего довел. Декан их факультета анимаг, кошка, красивой серо-черной расцветки, она сидела на стопке книг и ждала опоздавших. И они заставили себя ждать, на десять минут опоздали, да еще и назвали ее «старой ведьмой». Неприятно, но что еще ожидать от хама.       Дальше были зелья, и профессор снова посмотрел на меня, как на давно потерянного друга. Этот взгляд меня напрягал и раздражал. Я не он, хоть и похож, но вида не подал. И снова Уизли, но на этот раз не один. С Лонгботтомом, опоздали и возмущались, что все места заняты, осталось только около слизней, а это мы и наш факультет. Получили штраф в минус двадцать баллов за оскорбление факультета, минус двадцать за опоздание и еще минус десять за пререкания. Мы с Теодором сидели и ждали урока, и варить пришлось зелья от фурункулов. Но перед этим была приветственная речь.       — Вы здесь для того, чтобы изучить науку приготовления волшебных зелий и снадобий. Очень точную и тонкую науку, — начал он. Декан говорил почти шепотом, но мы все отчетливо слышали каждое слово. Здесь никто не отваживался перешептываться или заниматься посторонними делами, смотрели на него завороженно, ловя каждое слово, особенно слизеринцы. Он тем временем продолжил: — Глупое махание волшебной палочкой к этой науке не имеет никакого отношения, и потому многие из вас с трудом поверят, что мой предмет является важной составляющей магической науки, — продолжил декан, — я не думаю, что вы в состоянии оценить красоту медленно кипящего котла, источающего тончайшие запахи, или мягкую силу жидкостей, которые пробираются по венам человека, околдовывая его разум, порабощая его чувства… Я могу научить вас, как разлить по флаконам известность, как сварить триумф, как заткнуть пробкой смерть. Но все это только при условии, что вы хоть чем-то отличаетесь от того стада болванов, которое обычно приходит на мои уроки.       Не все слушали речь декана, нашлись умники, шептались и хрюкали от сдерживающегося смеха. Видя, что его не воспринимают всерьез, декан устроил блиц для Гриффиндора:       — Уизли, раз вы опаздываете, то должно быть все знаете! — тот смотрел на декана волком, с ненавистью, — где мне достать безоаровый камень?       — Не знаю, — буркнул Уизли.       — В чем разница между аконитом и борецом?       — Не знаю, — почти рычал Уизли.       — Минус двадцать очков Гриффиндору, за неготовность к уроку. Что ж, сегодня варим зелье от фурункулов, рецепт на доске и в учебнике, приступаем.       Все пошли за ингредиентами и котелками, ножами и разделочными досками. Приступили к готовке. Я с Тео, Малфой один. Он, как шепнул мне Тео, ученик декана и его крестник. Так что у него привилегии. Зелье, которое мы варили, простое, ошибиться в приготовлении можно только будучи полным дураком. Но такие нашлись. И как всегда, одни и те же. Уизли и Лонгботтом лишили свой факультет еще двух десятков баллов за расплавленный котел. А некая Грейнджер заработала пять баллов за сносное зелье. Урок закончился, мы все подписали и отнесли свои флаконы на стол декана.       Дальше обед и еще два урока по Чарам. Там тоже сдвоенные курсы, но с Рейвенкло. Вороны не Львы, они тихие и умные. Профессор Чар их декан. Тишина и тяга к знаниям этого факультета на наши совместные уроки положительно влияют. А пока был обед, случилась неприятность. Мне передали записку:       Уранус, приглашаю тебя в свой кабинет после уроков. Пароль: Лакричные тянучки. Директор А.Д.       Записку я тут же показал декану, он сказал, что будет рядом и один я не пойду. После обеда на парах по Чарам я был как на иголках. Что-то записывал, на вопросы отвечал односложно. Не знаю как, но уроки закончились. Все это время я думал, как быть, если меня раскроют. Надеюсь, он не узнает, что я был Поттером и скинул личину, пройдя проверку крови.       Я не хотел терять то, что приобрел, становиться каким-то фасадным героем. Мне нравилось быть собой, сыном Регулуса Блэка, а не какого-то там Поттера. Мое волнение заметил Теодор, показал ему записку, сказал что профессор Снейп в курсе и что он меня поддержит.       К назначенному времени я подошел к кабинету, меня ждал декан. Сказал чтобы я не боялся, и все, что там произойдет, останется между нами. Назвали пароль и прошли в кабинет. Портреты, кругом портреты, даже мой родственник, бывший директором столетие назад. За столом, на кожаном кресле, сидел директор. Добродушная, приветственная улыбка. Добрый дедушка, каким себя показывал директор, отчаянно скрывал одну важную вещь: он — предатель крови.       Вокруг его ядра что-то вроде разлитых чернил, а на самом ядре печать. Вот что я видел, смотря на его грудь, не поднимая взгляд к его глазам. А в глаза смотреть опасно. Он легилимент. Тот, кто читает мысли и воспоминания. И он пользовался силой, запретной силой, пытаясь взломать мой разум, но сделать это при наличии артефакта из семейного запаса было проблематично.       А еще я видел эту магию, которая тянется от него ко мне, старался отгородиться. Но мои щиты и знание этого не дадут проникнуть в сознание. Я понимаю, что если он решит всерьез залезть мне в голову, придется туго, и мне не помогут щиты и амулет, он же пока слегка касался.       Разговор пошел о моем существовании. Откуда я, кто мой отец, мать, где я пропадал все это время.       — Расскажи, Уранус, откуда ты, кто твои родители? Тебя до одиннадцати лет не было в книге, — попивая чай, заедая мармеладом, сказал директор. Он не трогал мой разум, но проверял на ложь. И я не врал. Почти.       — Моя мама скончалась, когда рожала меня, воспитывали тетка с дядей, отца не знал, пока не прошел проверку крови, жил как кочевник с тетей и ее супругом, они колдуны, тетушка из рода Яг, а дядя из какого-то другого рода, не запомнил. Когда были недалеко от Лондона, нас нагнала сова, в ее лапах письмо о зачислении в Хогвартс; с тетей и дядей заглянули в Гринготтс и прошли проверку крови. Вот и все. Принял наследие, переместился в Блэк-хаус, а дальше знакомство с портретом бабушки Вальбурги и подготовка к школе.       — Ясно, у вас довольно необычная история, юноша, — сказал директор, — мальчик мой, а как связаться с вашей тетушкой, чтобы ее поблагодарить? — в его глазах читалась не столько благодарность, сколько непомерное любопытство. Ему интересно, правду я рассказал или нет. эта интрига не давала покоя. Но я его расстроил своим ответом.       — Никак, — ответил и пояснил: — на них не действуют поисковые чары, — уточняя, — природа рода такая, — улыбнулся, — я хотел написать им письмо и сказать что со мной все хорошо, но сова так и не отнесла его, кружила и вернулась. Пробовал несколько раз. Но все бесполезно. Они, скорее всего, на родину вернулись. Там защита определенная, просто так письма не доходят. А в Лондон, они сказали, не вернутся.       Директор поверил. Меня отпустили, настоятельно просили прилежно учиться и не позорить великий род Блэк. Я лишь кивнул и вышел, следом декан.       Надо было видеть его лицо. Он готов был расцеловать меня, и это странно, но все оказалось проще, чем я думал. Оказывается, накрылся какой-то директорский план, именно поэтому он шерстит всех, кто появился в книге Хогвартса недавно.       Меня не стали задерживать. У меня задания и ужин не за горами. Теодор нашел меня в приподнятом настроении, я ему все пересказал, тот тоже улыбался и говорил, что разрушить чей-то план сродни сладкой мести за поломанную жизнь. И он даже не представляет, как угадал. Но я пока подержу все в секрете. Мне приятна его компания, но душу выворачивать пока не стану.

***

      Отступление       Директор Альбус Персиваль Вулфрик Дамблдор был в недоумении. Мало того, что мальчишка ненавистного Пожирателя смерти учится в его школе, так еще и род Яг как-то причастен. Этот род опасен, знаменит, а особенно тем, что о нем мало кто знает, как и об их возможностях. Лишь то, что наследниками могут быть исключительно девушки, а юноши владеют лишь крупицами их силы.       К русским он не суется, как и они к нему, но этот мальчик был сродни наводнению, урагану или взрыву вулкана. А еще он — загадка. Конечно, его слова являлись правдой, мысли он не скрывал, да и не умеет еще, мал для этого. Но то, что не договаривал — факт. Мальчик ушел, а Северус остался. К нему у директора важный разговор.       — Северус, мальчик мой, что-то удалось узнать о Поттере? — надеялся кавалер ордена Мерлина на своего верного пса, скованного по рукам и ногам непреложными обетами так, что не может вырваться, как бы ни старался.       Но тот порадовать хорошими новостями не мог. Мало того, что мальчишка Поттер пропал из книги, так еще и с гобелена Поттеров исчез. Он по всем пунктам перестал существовать. Как так — непонятно. Должен был явиться в школу, отучиться, получить наставления и титул героя, избранного, а он взял и испарился. Непорядок!       — Выходит, он и правда тогда погиб, в ту самую роковую ночь в Годриковой впадине, от Авады Лорда. Директору ничего не оставалось кроме как принять факт, что так оно и есть. Но вот в чем проблема: мальчишка был вписан в книгу именно до того самого злополучного похода с Хагридом в банк. Значит, Поттер был, но куда делся? Одни вопросы и ни капли спокойствия и малейшего ответа.       — Выходит, что так, — ответил декан змей.       — Так почему имя было в книге? И кого сопровождал Хагрид?       — У него и спросите, — ответил тот.       — Спрашивал, — говорит директор, — мол, был, отвел, билет вручил, ушел, странно!..        Но декану змеек было наплевать. Если мальчишки Поттеров нет, значит и обета перед директором тоже, следовательно, Северус смог спокойно уйти, Непреложный обет больше не действовал, его не держали клятвы, данные директору, его вообще ничего не держало. Даже крестник как-нибудь без него справится, реши он уйти из школы и с поста профессора.       Но останавливало от увольнения одно — Уранус. Сын лучшего друга. Ему хотелось быть рядом, помогать и просто наблюдать. Решил, что пока оба мальчика не закончат школу, он не покинет Хогвартс. А директор продолжал рассуждать:        — И что же теперь делать? Кто станет новым Избранным?       — Есть претендент? — поднял в вопросительном жесте бровь декан.       — Искать нового героя непросто, — улыбался директор, — у меня на эту должность есть один юноша, — декан змеиного факультета думал на кого угодно, на Лонгботтом а, на Уизли, но не на него, — как тебе сын твоего погибшего друга? Уранус. По-моему, он стоящая личность.       — Он точно не герой, за ним не пойдут, — директор всегда прислушивался к зельевару, а тот всегда этим пользовался. И если в этот раз все пойдет гладко, то директор отстанет от парня, даст ему нормально учиться. — Он замкнут, холоден и неприветлив. В нем нет огня, лишь лед и тьма. Он точно не герой. К тому же все знают, что его отец бывший сторонник Темного Лорда. Так что не прокатит. Ищите на своем факультете. Они у нас прирожденные герои.       — Да, твои доводы весьма разумны, — ответил директор, — я тебя услышал. Иди, Северус, иди, — выпроводил директор мужчину и думал над его словами.       Парень Блэков и правда на лидера и героя не похож. Да и первогодка он еще. Героя растить надо с пеленок. Показывать как будет, если ты и твои друзья преступят грань дозволенного, как все обернется, если сделать так, а не иначе, и, конечно, кто будет защищать всех и вся от Зла, если не такой как ты, познавший все круги Зла на земле. А этот ребенок так не жил. Он не знал голода, холода, не был бит и унижен. Он не знает другой стороны добра и света. Так что в этом Северус прав. Мальчик Блэков не герой.       Осталось лишь выбрать, на кого же падет выбор великого героя. А пока у него лишь одно желание: разгадать тайну пропажи Поттера. Для этого нужно поговорить с Хагридом, сходить в банк и пообщаться со спасенными Поттерами. Может, они что поведают.