Всё, о чём мечтала, или Я в Средиземье (отредактированная версия)

После разговора с Элессаром мне не оставалось ничего другого, кроме как отправиться домой и, на минутку забежав в Архив, отпроситься у Гальдора, объяснив ситуацию. Тот, разумеется, отпустил меня, бурча и сетуя на то, что я то и дело мотаюсь туда-сюда, отсутствуя по несколько месяцев, а ему приходится пахать за двоих. Примчавшись на шестой ярус и смерчем пронесясь по улице, – кажется, я ещё не упоминала, что после замужества переехала из своей скромной комнатки в просторный дом Тарнадила, - я, с грохотом распахнув дверь, ворвалась в гостиную, откопала в примыкающей к ней кладовке свой дорожный мешок и лихорадочно принялась собираться. Всё как обычно – дорожный набор писца, стопка чистых пергаментных листов, сменные вещи, запасной плащ, кожаные перчатки, мешочек с монетами, завёрнутый в полотенце хлеб, сыр и несколько яблок – на первые пару дней еды должно хватить. Последними к туго набитому мешку присоединились остро наточенные и отполированные до блеска меч и кинжал. Окинув взглядом получившуюся картину и удовлетворившись увиденным, я затушила свечи и легла спать, не дождавшись, пока Тарн вернётся со службы. Проснувшись засветло и с трудом освободившись из крепких объятий мужа, вцепившегося в меня, как в любимого плюшевого медвежонка, я выбралась из постели, умылась и принялась неторопливо одеваться: кожаные брюки, сапоги, чёрная рубашка, серая туника с вышитым на ней белым древом, плащ с серебряной фибулой – всё, что полагалось мне по уставу. Поглядевшись в висевшее на стене большое, во весь рост, зеркало, я вдруг решила, что моему облику недостаёт какой-то мелкой детали, изюминки. Подумав немного, я обрадовано щёлкнула пальцами и, покопавшись на полках массивного дубового шкафа, достала с одной из них шкатулку, где хранила украшения и милые сердцу безделушки. Порывшись в ней, я выудила со дна тот самый медальон, который Элессар подарил мне в день своей коронации. Накинув его на шею и поправив витую серебряную цепочку, я вновь посмотрела на своё отражение – вот, теперь то, что надо! Неожиданно с кровати донёсся хриплый сонный голос Тарнадила: - Снова уезжаешь… Куда на этот раз? - Государь отправил меня сопровождать советника Берегила в Эрин Ласгален на переговоры. Кстати, он просил передать свои извинения и сожаления по поводу того, что не может отправить тебя со мной. Такие вот дела. Только не обижайся, прошу - ты же знаешь, что это моя работа. А теперь закрой глаза и поспи ещё немного, тебе через три часа на караул заступать, - заплетая косу, шёпотом ответила я. Закрепив волосы зажимом, я подошла к постели и легонько чмокнула мужа в нос. Тот фыркнул и лениво перекатился на другой бок. - Бросала бы ты свои Архивы с такими поездками. Моего жалования с лихвой хватит на нас двоих. А позже и на троих, и на четверых, а может даже и на пятерых, - ухмыльнувшись, добавил Тарн, за что немедленно получил по голове подушкой. - Я не могу всю свою жизнь просидеть дома. И не надо мне тут нотаций на тему, что место женщины возле плиты, стиральной доски, в детской, и где там ещё! – погрозив супругу пальцем, поспешила отчеканить я, увидев, что он открыл рот, чтобы что-то сказать. - Если бы не тот факт, что ты прошла нелёгкий путь от Ривенделла до Мордора и повидала всякого, что мне может только сниться, любимая, именно это ты бы от меня и услышала, - обиженно буркнул Тарнадил, потирая ушибленную макушку. Затем он зевнул, потянулся, одним ловким движением поднялся на ноги и принялся одеваться. – А если серьёзно, не нравятся мне эти твои разъезды, хоть с самим государем и ребятами из моего отряда. Каждый раз в ожидании тебя сижу, как на иголках. Опасность повсюду. Беда может нагрянуть совершенно неожиданно, Гватель, помни об этом. - Тарн, о чём ты говоришь, какая беда! Все главные дороги уже давным-давно очищены от орков и разбойников и отлично охраняются, а гондорские посты до самой границы стоят чуть ли не через каждую лигу! – воскликнула я со смехом. Что-то мой дорогой супруг перебарщивает с беспокойством. – Даже если мы вдруг наткнёмся на врага, скажи на милость, какой дурак решится напасть на большой, до зубов вооружённый отряд? Тарнадил повернулся ко мне лицом, и все мои насмешки и иронию как ветром сдуло. Очень редко я видела такое выражение на лице мужа: сжатые губы, прищуренные глаза и вздувшаяся вена на лбу. Это означало крайнюю степень серьёзности того, что он собирается сказать. - Неспокойно мне. На сердце тяжесть какая-то, и мысли нехорошие в голову лезут. В день нашей свадьбы я поклялся защищать тебя от любой опасности, но в этом путешествии я не смогу ничего сделать, чтобы исполнить свою клятву. Поэтому прошу тебя, будь осторожна. Надеюсь, ты ещё не разучилась обращаться с клинком? - Как же, забудешь тут с наставником, который тебя гоняет, как сидорову козу, - улыбнулась я одними уголками губ, видя, что супруг постепенно оттаивает, переходя от серьёзного донельзя тона к простому недовольству. - И без того видимся редко, даром что женаты, так ещё опять ты пропадаешь так надолго… Не Гватель тебя следовало назвать, а Брег*. В руки не даёшься, гуляешь сама по себе, - пропустив мою реплику мимо ушей, продолжил ворчать Тарн, перечисляя все «достоинства» предложенного им прозвища. Думаю, разглагольствовал бы он ещё очень долго, если бы я не прервала его: - Достаточно, благодарю, я поняла, - поймав на себе укоризненный взгляд, я неожиданно для себя самой добавила: - И вообще, слушай сюда: я, Дарина Гватель, клянусь тебе, супруг мой Тарнадил, сын Деормира, вернуться домой не позднее чем через четыре месяца в добром здравии и без единой царапины. Замолчав, Тарнадил как-то по-особенному посмотрел на меня, а затем в два шага преодолел разделявшее нас расстояние и осторожно, но крепко прижал меня к себе. – Я боюсь потерять тебя, Гватель. Очень боюсь. Мне не будет жизни без тебя, любимая… В ответ я встала на цыпочки и потёрлась щекой о колючий подбородок: - Я вернусь, обещаю. Ты же мне веришь? - Верю, - после короткой паузы тихо выдохнул муж, отпуская меня. – Иди. Тебе пора. Я молча кивнула, а после, с каменным выражением лица смаргивая так некстати навернувшиеся на глаза слёзы, поспешно вышла из спальни, спустилась на первый этаж в гостиную, вооружилась и, подхватив с пола тяжёлый дорожный мешок, покинула наш дом и направилась в Цитадель, где меня уже ждал отряд во главе с Берегилом, первым советником государя… Первые полторы недели пути по землям Северного Итилиэна прошли абсолютно спокойно, и зерно тревоги, что своими словами заронил в мою душу Тарнадил, постепенно сменилось уверенностью в том, что муж зря поднимал панику и твердил о дурных предчувствиях: хорошая погода, отличная компания, треть которой составляли знакомые мне воины, периодически встречающиеся на пути гондорские заставы… ну о каких бедах и несчастьях может идти речь? Правда, чуть позже, когда дорога вывела нас к выжженной равнине Дагорлад, а по левую руку показались Гиблые Болота, вызывавшие у меня далеко не самые радужные воспоминания, мы по личному распоряжению советника стали посылать вперёд разведчиков и дежурить у костра по ночам – всё же люди ещё не до конца оправились от последствий долгой изнурительной войны, да и близость бывших земель врага доверия отнюдь не внушала, поэтому меры предосторожности соблюдались неукоснительно. Но, к несчастью, это не помогло. Интуиция не обманула Тарнадила – в один прекрасный момент на нас напала банда орков. До сих пор с содроганием вспоминаю ту жуткую ночь. Это произошло примерно за час до восхода солнца – лагерь, который мы разбили примерно в ста метрах от края болот, был окутан густым туманом, все спали, да и вернувшиеся накануне вечером разведчики доложили, что в радиусе четырёх лиг от места нашей стоянки всё спокойно. Кругом царила звенящая тишина, нарушаемая лишь тихим шорохом шагов немногочисленных часовых, как вдруг, откуда ни возьмись, со всех сторон с гиканьем и воплями посыпались до зубов вооружённые орки верхом на злющих, щёлкающих мощными челюстями варгах. К счастью, пара часовых, перед тем как героически погибнуть под ударами вражеских ятаганов, сумели поднять тревогу, и разбуженные солдаты выскакивали из палаток, на ходу хватая оружие и натягивая на себя одежду и доспехи. В момент нападения я, свернувшись клубком, мирно спала, по уши закутавшись в любезно одолженный одним из товарищей подбитый мехом плащ, и начало бойни благополучно пропустила. Я не слышала ни рычания варгов, ни орочьих визгов и выкриков, ни боевых кличей наших воинов ровно до тех пор, пока меня не растолкал спавший рядом со мной Дерен – неприметный на внешность мужчина средних лет, непревзойдённый мастер рукопашного боя, стабильно занимавший призовые места на городских турнирах. - Дара! Дара, проснись же! На нас напали! – Дерен, перед тем как я соизволила оторвать голову от подушки, тормошил меня, наверное, минут пять. - А? Что? – сонно хлопая глазами, переспросила я, не соображая, что происходит. - Орки! Вставай! – выкрикнул напоследок воин, в одном исподнем с мечом наперевес выскакивая из палатки. До моего слуха донеслись крики, испуганное ржание коней, скрежет стали о сталь, а ноздрей коснулся едкий запах дыма. И тут я окончательно проснулась, поняв, что творится снаружи. «Откуда здесь взялись эти твари? Или разведка у нас хуже некуда – упустить из виду целый вражеский отряд? Слава Эру, что я додумалась спать одетой», - лихорадочно думала я, спешно натягивая сапоги и дрожащими руками нашаривая перевязь. Одним движением поднявшись на ноги, я, крепко сжав рукоять меча, вытащила клинок из ножен и выбралась наружу. Зрелище, представшее перед моими глазами, было ужасным. Несколько палаток пылали, словно гигантские костры, большинство стреноженных на ночь лошадей сумели разорвать путы, и теперь с испуганным ржанием метались по лагерю, топча копытами всех, кто попадался им на пути; то там, то здесь в зареве пожара мелькали уродливые тени орков и варгов – последние с визгом и утробным рычанием остервенело рвали на куски тела павших, причём, на мой неискушённый взгляд, им было совершенно без разницы, кого пожирать, врагов или своих хозяев. Со всех сторон доносились крики, стоны и яростные вопли сражавшихся; время от времени кто-то падал, как подкошенный, сражённый клинком или ловко пущенной стрелой. Творящийся кругом кошмар я описываю красочно и довольно долго, на деле же всё это заняло не более семи секунд. Оторвавшись от наблюдения за вопящим и мечущимся по лагерю орком, которого кто-то из наших додумался пихнуть в пылающую палатку, я с ужасом увидела, что прямиком на меня, размахивая боевым топором, с диким ором несётся не облачённый в доспехи солдат. Времени рассуждать и осматриваться не осталось. Тело само приняло боевую стойку. Как только враг приблизился, я, не мешкая, подпрыгнула, уворачиваясь от подсечки, и с разворота вонзила клинок в спину напавшей на меня твари. Резким движением выдернув меч из трупа, я отёрла со лба пот и, обернувшись, ринулась на помощь раненому в ногу воину, которого с довольным оскалом теснили сразу трое наездников на варгах. Незаметно для себя я постепенно оказалась в самом центре бойни. Несколько раз мне чудом удалось избежать ранения, а в один прекрасный момент меня спас один из разведчиков, вовремя сумевший отвести занесённую над моей многострадальной головой булаву. Благодарно улыбнувшись своему спасителю, я вступила в схватку с новым противником, который, в отличие от многих своих соратников, был облачён в довольно-таки приличный доспех, что сильно усложняло дело. Уклоняясь от неуклюжего выпада, я каким-то невероятным образом умудрилась проскользнуть под занесённым ятаганом и рукоятью меча сбить с орка похожий на ведро шлем. Представшая передо мной перекошенная от злости морда и непропорционально большие уши почему-то показались мне знакомыми, и эта секундная растерянность сыграла со мной злую шутку. Пришедший в себя боец, взревев от ярости, схватил меня за ворот туники и отшвырнул на добрый десяток шагов. Припечатавшись всем телом о землю, я застонала, переворачиваясь на бок и пытаясь встать, в то время как орк стремительно приближался, замахнувшись, чтобы покончить со мной одним ударом. В самый последний момент я успела подняться на колено и поставить блок. - Я знаю тебя! – выкрикнула я, мощным рывком поднимаясь на ноги и продолжая сражаться, надеясь, что мой вопль собьёт орка с толку. – Я видела тебя раньше, порождение Тьмы! - Откуда тебе видеть меня, женщина-тарк**! – рявкнул мой противник, продолжая наступать и яростно размахивая ятаганом. – Те, кто встречался на моём пути, уже никогда никому ничего не расскажут! – под бешеным натиском я была вынуждена отступить, едва успевая отражать не особо умелые, но очень сильные удары. Сталь скрежетала о сталь, искры сыпались при каждом ударе, и я с какой-то отстранённой тоской понимала, что с каждой секундой мои шансы на победу в этом поединке стремительно уменьшаются. Я чувствовала, что начала уставать, рукам становилось всё тяжелее и тяжелее поднимать меч, в то время как орк, теснивший меня к кромке болота, походил на не знающего устали робота-убийцу. И вот наступил тот самый миг, когда удача отвернулась от меня. Из последних сил отразив очередную атаку, моя нога подвернулась, я оступилась и, от неожиданности выпустив из руки меч, неудачно плюхнулась прямиком на мягкую, покрытую ярким зелёным мхом кочку, которая моментально ушла под воду. Оказавшись по пояс в ледяной жиже, я с ужасом поняла, что мне не посчастливилось угодить в болотную ловушку, и что если в ближайшее время меня отсюда не вытащат, то гнить моим костям на дне бездонной ямы да завлекать случайных путников болотным огоньком, который вспыхнет аккурат над местом моей бесславной гибели. Но, как бы это сейчас странно не прозвучало, сильное эмоциональное потрясение дало мощнейший толчок для моей памяти. Ибо, стоило мне бросить очередной взгляд на гадко ухмыляющегося орка, я моментально вспомнила, где видела его жуткую рожу и огромные уши. В голове вихрем пронеслись следующие картинки: казематы Барад-Дура, открывающаяся дверь тюремной камеры и сутулая фигура с жестяной кружкой в руках… Стоило мне осознать всё это, я что было мочи заорала: - Шлыг! Твоё имя Шлыг! Ты был моим тюремщиком в Барад-Дуре! Помнишь девушку, которую было велено поить одной водой? Помнишь драгоценные украшения в её волосах и на руке? Помнишь, как ты когда-то испытал жалость, принеся ей целебный отвар? Это была я, Шлыг! Вот откуда я знаю тебя! Услышав мои слова, орк, опешив, попятился назад; в его глазах промелькнуло нечто похожее на узнавание, и он неверяще замотал лопоухой башкой: - Быть того не может! Тебя сожгли на глазах у толпы, мне старший по казарме лично всё рассказал! - Это не совсем так. Меня действительно собирались сжечь, но друзья вовремя вытащили меня из огня, - изо всех сил пытаясь выкарабкаться из ледяной болотной жижи, выдохнула я. – Прошу, не уходи, помоги мне, и я дам тебе возможность уйти отсюда живым и невредимым! - я умоляюще посмотрела на орка, с обречённостью поняв, что самой мне не выбраться. - С чего бы это вдруг мне тебя вытаскивать? Однажды я поддался слабости, помог тебе – если ты действительно та, за кого себя выдаёшь, - и вот чем всё обернулось – свободная и живая, ты жаждешь зарезать меня, как свинью! Ну уж дудки, второй раз этот фокус со мной не пройдёт, так что счастливо оставаться! – ощерившись, Шлыг сплюнул себе под ноги, отвернулся и направился прочь, всем своим видом показывая, что ему совершенно наплевать на то, что со мной станет. - Пожалуйста, не бросай меня… - я захрипела, задыхаясь от ужаса и нехватки воздуха – несмотря на все мои тщетные попытки освободиться из болотного плена, я погрузилась в этот чавкающий кошмар уже по грудь, а сапоги и отяжелевшая от воды одежда тянули меня ко дну с утроенной силой. И тут ушастый орк, чья исковерканная душа, казалось бы, должна быть чёрной и чёрствой, словно заплесневелая корка хлеба, второй раз в жизни поддался светлым чувствам. Не знаю, что сподвигло его бросить мимолётный взгляд через плечо, да только, крепко выругавшись, он сделал несколько шагов обратно по направлению к болоту. В моём сердце зажглась было надежда на скорое спасение, но, увы, она оказалась призрачной – несчастный Шлыг, утратив бдительность, не заметил, как откуда-то сбоку появился один из гондорских воинов и, с боевым кличем взмахнув мечом, одним ударом снёс орку голову. Так погиб мой тюремщик, единственное тёмное создание с частичками света в душе, которое я знала. Но эти печальные мысли я смогла сформулировать в своей голове гораздо позже, поскольку в тот миг я переключила всё своё внимание на воина, который убил Шлыга. По иронии судьбы им, как мне удалось разглядеть в мерцающем зареве пожара, оказался Дерен – в окровавленной и разодранной нижней рубахе, с рассечённой бровью, но по-прежнему крепко стоящий на ногах. - Дерен, спаси! – на последнем издыхании выкрикнула я, в жесте отчаяния протягивая мужчине руку. Спустя мгновение вода сомкнулась над моей головой, и вынырнуть мне уже было не суждено. «Путешествием в Лихолесье началась моя жизнь здесь, путешествием туда же она и закончится. Да ещё и в апреле…» - кажется, это была моя последняя мысль перед тем, как я потеряла сознание. Поначалу кругом была тьма – густая, непроницаемая, сдавливающая. Затем постепенно то там, то здесь начали появляться крохотные искорки света, безумно похожие на звёзды, которые мы видим ясной летней ночью. Они мерцали, вспыхивали и гасли, подобно громадному рою светлячков, и с каждой секундой их становилось всё больше и больше. Я наблюдала за ними, а в голове невольно всплыли слова Гэндальфа после его возвращения из Морийской Бездны: «…я оказался за пределами мысли и времени. Звёзды неслись передо мной, и каждый день казался длинным, как земная жизнь...» Неожиданно в одном месте искорки начали собираться в большой пульсирующий шар, и это зрелище, поначалу заворожившее своей масштабностью и красотой, начало пугать меня – уж слишком ярким и нестерпимым был испускаемый этим шаром свет. Я невольно отвернулась и прикрыла глаза рукой, чтобы защититься, как вдруг в моей голове раздался голос. Подобное чувство я испытывала лишь однажды, когда со мной таким образом заговорила леди Галадриэль, но этот голос разительно отличался от её низкого звучного тембра. Тихий нежный шёпот ласково произнёс: «День в день. Пора возвращаться, Дарина. Свет приведёт тебя обратно…» Шар неожиданно начал стремительно увеличиваться в размерах, пока не заполнил собой всё окружающее пространство, поглотив меня. Оказавшись внутри, мне моментально стало так легко и радостно… Безмятежность и покой окутали меня с головой, подобно тёплому пуховому одеялу, и мне начало казаться, что я растворяюсь в этом свете, становлюсь его частью… И вдруг, когда единение и гармония со светлой материей достигли своей наивысшей точки, резко наступила темнота. Стало холодно. Постепенно я начала осознавать, что лежу на колючей траве лицом вниз в странной неестественной позе; тело била мелкая дрожь, противные мокрые волосы липли к спине, заставляя меня дрожать ещё сильнее. С трудом приподнявшись на локтях, я, открыв глаза и несколько раз моргнув, осмотрелась. Твою мать, что за чертовщина? Пейзаж, который я увидела, совершенно не соответствовал той местности, где я находилась буквально каких-то полчаса назад. Во-первых, кругом стояла звенящая тишина, изредка нарушаемая лишь шорохом листьев, короткими трелями птичек да мрачным карканьем воронов. Во-вторых, лес. Метрах в десяти от меня возвышалась стена из довольно плотно примыкающих друг к другу стволов деревьев, кое-где перемежающихся редким невысоким кустарником. Какой, к балрогам, лес, если кругом должна быть плоская равнина, а на востоке возвышаться мрачные, окружающие Мордор Изгарные Горы? Шатаясь, я с трудом поднялась на ноги и, протянув вперёд руку, сделала пару шагов в сторону деревьев – уж очень мне хотелось убедиться в том, что они настоящие. Эта пара шагов и стала для меня роковой, потому что, не глядя под ноги, я обо что-то споткнулась, чуть было не упав и не пропахав носом землю. Ругнувшись сквозь зубы, я опустила глаза вниз и замерла: передо мной лежали моя ненаглядная, зачитанная до дыр трилогия, митенки, кожаная куртка, сапоги и... смартфон! Медленно наклонившись, я долго не решалась коснуться вещей. Разум упорно отказывался верить в то, что происходящее со мной сейчас – правда. Быть может, меня всё же успели спасти, и теперь я лежу без сознания в одной из походных палаток, и всё, что я вижу, есть лишь плод моего воспалённого воображения? Во многих книгах, где описывались подобные ситуации, приводился простой и доступный способ понять, спишь ты или находишься в реальности – ущипнуть себя. Именно так я и собиралась поступить и уже даже потянулась к плечу левой руки, как вдруг, переключив внимание на эту часть тела, едва не завопила. Обе руки до плеч были обнажены. Только сейчас я осознала, во что одета: чёрная спортивная майка из синтетической ткани, полинялые, но ещё довольно крепкие на вид тёмные джинсы… Это облачение кардинальным образом отличалось от того, в чём я была в момент нападения на лагерь. Медленно ощупав вещи и всё-таки ущипнув себя за руку, я поняла, что всё, что со мной происходит – далеко не сон и не галлюцинации. Кажется, высшие силы спустя столько времени после уничтожения Кольца и падения Саурона решили таким вот варварским способом вернуть меня домой… Осознание данного факта происходило постепенно. «Ты на Земле. Дара, ты понимаешь, что это значит? Очень скоро ты увидишь свой дом, своих родителей…» - эти мысли роились в голове, сталкивались, мельтешили и путались. Наконец я рискнула произнести вслух пугающим сиплым голосом следующую фразу: - Я больше не в Средиземье. Я вернулась обратно. Я дома… Сказав так, я неожиданно для себя самой рухнула на колени и, закрыв лицо руками, разрыдалась, сама не знаю, от чего – то ли от счастья, что снова вижу до боли знакомые, но уже слегка помутившиеся в памяти за проведённые несколько лет в другом мире виды, то ли от глухой безысходной тоски и понимания, что я никогда не вернусь обратно, не увижу своих друзей и мужа… При воспоминании о последнем рыдания переросли в какие-то жуткие завывания и всхлипывания. - А ведь я сдержала своё обещание, Тарн. Я вернулась домой. Но только не к тебе… - частично подавив поток слёз, дрожащим голосом прошептала я, икая и шмыгая носом. Тарнадил, любимый… Мы ведь не прожили в браке даже года – сейчас в Средиземье весна, конец апреля, а свадьбу мы сыграли в середине июня прошлого года, после чего сразу же отправились в Серые Гавани, чтобы передать послание лорду Элронду… Оборвав на этом моменте потянувшуюся было цепочку воспоминаний, я поднялась, постаралась привести себя в порядок, насколько это было возможно, обулась, накинула на плечи куртку и, подняв с земли книгу, пошла прочь от болота. Вскоре под моими ногами появилась едва заметная тропинка. Прежде чем ступить на неё, я медленно повернулась и окинула прощальным взглядом подёрнутую ряской и тиной мутную гладь, чахленькие деревца с редкими бурыми листочками, ярко-зелёные пятна мха... На мгновение мне остро захотелось разбежаться и прыгнуть в воду – авось снова получится попасть в тот мир? Но мне удалось отговорить себя – дважды в одну реку не входят, Дарина, так что второй шанс тебе вряд ли светит. «Прощай, прекрасная и диковинная Арда. Жаль, что я больше никогда не увижу Белый Город, не услышу пения эльфов под сенью звёзд, не почувствую на щеках вольный ветер бескрайних степей Рохана… Я буду скучать по тебе, Средиземье, и по тем, с кем мне, уходя в свой мир, не довелось проститься. Namarie». И, отвернувшись, я зашагала прочь, оставляя за спиной необычную дверь между двумя мирами. Спустя какое-то время петлявшая между деревьями и кустарниками тропинка вывела меня на полянку с самодельными скамейками, столом и лежащим чуть в стороне стволом старого тополя. Эру Всемогущий, а ведь именно здесь и началось моё приключение. Именно здесь я, читая трилогию, начала предаваться наивным детским мечтаниям о своих деяниях в Средиземье, которые потом так неожиданно обратились явью… Встряхнув головой, я медленно прошла по поляне, обогнув поваленный ствол и мимоходом погладив сухую потрескавшуюся кору, и по знакомому, исхоженному вдоль и поперёк маршруту направилась к опушке. Буквально через пять минут деревья расступились, и на горизонте показались сияющие огнями многоэтажки, а внезапно налетевший порыв ветра донёс до меня едва различимый шум машин и лай собак. «Значит, я действительно вернулась. Я дома». Эта простая мысль билась у меня в голове, как пойманная в силки куропатка. Почти бессознательно я продолжала идти к выщербленному, сто лет не ремонтировавшемуся шоссе, пока не достигла крутого, похожего на вираж с гоночной трассы, поворота и покосившегося знака «Скользкая дорога». Ступив на обочину, я поспешила по направлению к населённому пункту. Но спустя пару секунд, взглянув на небо и поняв, что день клонится к закату, я резко затормозила, поражённая простой промелькнувшей в голове мыслью - который теперь час? Этот вопрос потянул за собой следующий, и вот он-то и был самым страшным – какой сейчас год? Едва шевеля губами, я произвела подсчёты и, получив результат, похолодела от ужаса – получается, что дома я отсутствовала около трёх – четырёх лет. Мама и папа наверняка давным-давно похоронили меня и перестали надеяться на моё возвращение… Подавив зарождающуюся панику, я постаралась взять себя в руки и придумать способ, каким образом можно узнать интересующую меня информацию. Перебрав варианты с прохожим, книжным магазином и полицейским участком, я вдруг хлопнула себя по лбу и нервно рассмеялась – ну конечно, садовая голова, а телефон тебе в кармане на кой? Трясущимися руками я вынула аппарат из кармана куртки и включила его. Замерцал экран, тихонько пропиликала мелодия приветствия… Затаив дыхание, я с ужасом ждала результата. То, что я увидела, вызвало у меня одновременно шок и громадное облегчение. Высветившаяся на дисплее дата совпадала с тем самым днём, когда я неожиданным образом отправилась в увлекательное путешествие по миру Профессора, а по времени выходило, что я ушла из дома всего пару часов назад! Чёрт подери, что это за временные парадоксы? Уму непостижимо… Странным образом несколько лет преобразились в несколько часов – кажется, подобное явление я наблюдала только в «Хрониках Нарнии». Но ведь я не проходила сквозь платяные шкафы, не видела ни одного фавна или кентавра, а уж о Кэр-Паравале и Аслане вообще молчу! Сделав попытку поразмышлять на тему того, как же такое могло произойти, я решительно плюнула на это дело – бесполезно, всё равно данное явление останется для меня тайной за семью печатями. «А ведь если я перенеслась обратно, и в моём мире прошло всего пара часов, получается, что мне теперь снова семнадцать лет! - неожиданно подумалось мне, и я скорчила непередаваемую мину. – Это что же выходит – снова рамки, куча навязанных обществом обязательств… В этом отношении в Арде было намного проще». Что ж, того, что произошло, не вернуть, так что остаётся смириться с обстоятельствами и идти дальше, в прямом и переносном смысле. Убрав телефон, я по старой, дремлющей долгое время за ненадобностью в глубинах сознания привычке сунула руки в задние карманы джинс и вдруг неожиданно нащупала что-то холодное и круглое, напоминающее камень, украшенное то ли резьбой, то ли гравировкой. Крепко зажав предмет в руке, я медленно вынула её из кармана и, разжав кулак, ахнула, не веря своим глазам. На моей дрожащей ладони, чуть поблёскивая в закатных солнечных лучах, лежал серебряный медальон на витой цепочке с выгравированным на нём Белым Древом. - Эру Всемогущий… Как это возможно? – потрясённо прошептала я, не в силах оторвать взгляд от подаренного мне Элессаром украшения. Хотелось бы знать, сколько ещё сюрпризов мне уготовано? Но, поскольку ответа на этот вопрос не было, я бережно убрала медальон и снова зашагала по направлению к посёлку. Спустя минут двадцать я уже шла по главной улице, с изумлением и недоверием вглядываясь в кирпичные и панельные дома, фонари, рекламные вывески, автомобили и редких прохожих… Мне до сих пор не верилось в то, что всё это правда, что эти здания, деревья и даже безоблачное высокое небо – самая что ни на есть настоящая реальность, а не приснившийся мне красочный сон. Чтобы избавиться от этого навязчивого ощущения, я повторно ущипнула себя за руку и тут же зашипела сквозь зубы от боли. Нет, всё-таки не сон… В таком вот состоянии потерянности я добралась до ничем не приметной пятиэтажки из красного кирпича: то был мой дом. Третий подъезд от дороги. Трясущимися от напряжения руками я достала из потайного кармана куртки ключи и приложила «таблетку» к домофону. Раздалось противное пиликание. Я рывком потянула на себя тяжеленную металлическую дверь и вошла в подъезд, освещаемый одной-единственной тусклой лампочкой. Четвёртый этаж. На ватных ногах я в буквальном смысле заползла на лестничную площадку и в нерешительности застыла перед знакомой до боли деревянной дверью. Через несколько мгновений я, тихо вздохнув, перебрала находившуюся у меня в руке связку ключей, подбирая нужные. «Верхний - один оборот вправо, нижний – два влево», - машинально подумала я, отпирая замки и нажимая дверную ручку. Полумрак прихожей скрыл моё лицо с дорожками слёз на щеках. Сколько же времени я не видела эти стены… Усилием воли я подавила очередной поток рыданий и, утерев лицо ладонью, осторожно положила книгу на трюмо и наклонилась, чтобы разуться. Тем временем из зала выглянула стройная высокая женщина лет сорока в флисовом домашнем костюме и толстых шерстяных носках. «Мама…» Сердце невольно застучало быстрее, в горле встал ком, и я поспешно отвернулась, делая вид, что достаю что-то из кармана куртки. - Дарина, ну где ты ходишь? – недовольно воскликнула она. - У тебя зачёт по обществознанию завтра, ты об этом ещё не забыла, надеюсь? Иди на кухню, поешь, пока ужин не остыл, а потом марш к себе, готовиться! Год только начался, а мне уже надоели жалобы учителей на то, что ты на занятиях дурью маешься! - Да, мам, - кое-как выдавила из себя я и поплелась в ванну умываться. «Снова школа. Снова уроки, контрольные, а там экзамены и поступление в институт не за горами, - думала я, держа руки под краном и, как завороженная, глядя на льющуюся мощной струёй воду. – Как заново привыкнуть к этому? Как притвориться, что ничего не было, и жить по-прежнему?» С этими же мыслями я зашла на кухню, с некоторым недоумением разглядывая обстановку родного дома. Как странно… Вместо каменных стен - зелёные обои с растительным орнаментом, вместо пышущих жаром печей, чугунных котлов и глиняной посуды - чайник, газовая плита и микроволновка, вместо погреба со льдом – холодильник… Медленно, как замороженная, я разогрела себе вчерашний суп, с трудом восстанавливая в памяти доведённые прежде до бессознательного автоматизма действия, поужинала и, сполоснув тарелку, отправилась в свою комнату. Застыв на пороге, я неверяще изучала небольшое помещение, в которое чудесным образом смогли втиснуться шкаф, полка с книгами, компьютерный стол с одиноко лежащей на нём толстой тетрадью, небольшое трюмо и диванчик, на котором, чуть склонив набок голову, гордо восседал большой плюшевый медведь. Да уж, после Цитадели мне долго придётся привыкать к обстановке и масштабам обыкновенной квартиры… На полу посреди серо-голубого ковра с геометрическим орнаментом валялся раскрытый учебник обществознания. Подойдя к нему, я наклонилась и подняла книгу с пола. Разогнувшись, я на несколько мгновений замерла, задумчиво разглядывая лежащую на столе тетрадь, а затем, поддавшись внезапному порыву, вынула из кармана джинс медальон и положила его на глянцевую зелёную обложку. Есть одна мыслишка, на осуществление которой у меня впереди ещё много времени – главное, чтобы память не подвела. Ну а пока… - Что ж, Дарина, - криво усмехнувшись и хмыкнув, вполголоса проговорила я, с размаху плюхнувшись на диван и, поёрзав, устраиваясь поудобнее, - хочешь ты того или нет, а придётся окончательно возвращаться в серую реальность. На чём я тогда остановилась? – нахмурив лоб, я перевернула несколько страниц учебника и, найдя нужный мне абзац, принялась бубнить, стараясь вникнуть в смысл текста: - «Экономический рост - это рост реального ВВП как в абсолютных единицах, так и в расчёте на каждого жителя страны»… *** Тем временем в Средиземье… *** - Государь Элессар! Государь! Срочные вести! – распахнув двери, глашатай ворвался в тронный зал, с совершенно диким выражением лица озираясь по сторонам. - В чём дело? – отозвался король, оторвавшись от трапезы и вопросительно глядя на того, кто посмел столь грубо нарушить его уединение. – Какие вести? - Тот отряд, что вы послали в Эрин Ласгален на переговоры… Он уничтожен, - пытаясь отдышаться от быстрого бега, выпалил глашатай. Сглотнув, он продолжил дрожащим голосом: - Ночью возле Гиблых Болот на них напал вооружённый отряд орков. Спастись удалось только одному солдату. Государь застыл, как каменное изваяние, услышав страшные слова. Пальцы, сжимавшие вилку, безвольно разжались, и она в полной тишине с громким звоном ударилась о мраморные плиты пола. Оставаясь абсолютно неподвижным, Элессар хрипло спросил: - Где он? Где этот воин сейчас? Я хочу говорить с ним. - В Палатах Врачевания, мой господин, - залепетал глашатай, - он очень слаб после ранения, не думаю, что лекари разрешат ему разговаривать… - Мне всё равно, - отрезал король. – Я - в Палаты, а ты найди Тарнадила и пришли его ко мне немедленно. - Слушаюсь, государь, - глашатай поклонился и исчез. Через несколько минут Элессар, доселе сидевший неподвижно, встрепенулся, словно сбрасывая с себя наваждение, поднялся на ноги и вышел из тронного зала. Его путь лежал вниз, на шестой ярус. Король стремительно приближался к Палатам Врачевания, совершенно не обращая внимания на удивлённые и приветственные возгласы горожан. В его голове набатом звучал один-единственный вопрос: «Как? Как это произошло? Не могу поверить… Опытные воины, разведчики – и такая промашка! А ведь, помимо них, погибли Берегил и Дарина… Я утратил лучшего из своих советников и помощников. Гватель… Как я скажу Тарнадилу о случившемся? Какие слова я должен подобрать, чтобы сообщить ему о смерти жены?» За такими размышлениями Элессар и сам не заметил, как добрался до парадного входа в Палаты. Навстречу ему спешил главный лекарь, которому уже успели вкратце рассказать о том, что произошло. - Государь, - мужчина коротко поклонился. - Не ожидал, что вы прибудете так скоро. Идёмте, я провожу вас. Арагорн, не говоря ни слова, согласно кивнул и направился следом за целителем. Пока они шли, лекарь наставлял короля: - У этого воина серьёзная рана – повреждено лёгкое, так что постарайтесь задавать ему как можно меньше вопросов и давайте ему периодически молчать и отдыхать. Сказав так, целитель остановился у одной из многочисленных дверей Палат и тихонько отворил её. Элессар, помедлив, вошёл внутрь и остановился, глядя на стоящую у окна кровать. На ней, тяжело дыша и периодически заходясь в кашле, лежал обнажённый по пояс светловолосый полноватый мужчина. Услышав, что кто-то вошёл, он повернул голову и, увидев короля, сделал попытку приподняться, но тут же обессилено рухнул на подушку. Целитель, неодобрительно покачав головой, удалился. Арагорн же, подойдя к кровати, негромко произнёс: - Лежи, не двигайся. Как твоё имя, воин? - Дерен, мой король, - прошептал солдат и снова зашёлся в приступе кашля. - Умоляю тебя, расскажи, не утаивая ни одной подробности, что произошло, - Элессар осторожно присел на стоящий рядом с кроватью, жалобно скрипнувший под весом мужчины трёхногий табурет и взял Дерена за руку, жадно вглядываясь в его лицо. - Я мало что могу поведать тебе, государь, - тихим голосом начал Дерен. – Знаю лишь, что эти твари напали перед рассветом, пока мы спали. Разумеется, вокруг лагеря стояли часовые, а накануне вечером по приказу советника разведчики прочесали местность на несколько лиг вокруг - всё было тихо. Что касается меня, то я после ужина ушёл спать к себе в палатку. Пробудился посреди ночи от криков. Сразу стало понятно, что творится неладное. Выглянул наружу потихоньку – точно, так и есть. Ну я, разумеется, за меч схватился, товарищей растолкал и как был в одних подштанниках, так и ринулся в бой, - тут воин прервался, начав надрывно кашлять. Откашлявшись, Дерен с явным отвращением сплюнул в стоящую на прикроватной тумбе глиняную миску и, вытерев рот, виновато посмотрел на Арагорна. Тот успокаивающе произнёс: - Не спеши. Помолчи, переведи дух – лекарь сказал, тебе вредно много говорить. Я подожду. - Да больше и рассказывать, собственно говоря, нечего, - прохрипел солдат. – Мы славно крошили этих ублюдков, несмотря на то, что они были верхом на своих вонючих псинах, лишь внезапность давала им преимущество. Один из этих вон, метку мне на память оставил, - тяжёло выдохнув, Дерен показал на свою перебинтованную грудь, – я так и свалился без чувств, как красна девица. Очухался – кругом тишина, палатки догорают, кругом мертвецы, наши вперемешку с этими. Я давай звать – ни одна душа не откликнулась. Понял я тут, что один живой остался, надо, значит, возвратиться да сообщить, что случилось. Кое-как на ноги поднялся, думал поначалу пешком идти, сколько смогу, хотя бы до границы, а там бы меня дозор подобрал, да только повезло, что несколько наших коней неподалёку от места боя обнаружил. Одного споймал, другого в повод, да сразу в столицу. Не знаю, каким чудом смог с такой раной доехать и живым остаться – семь дней и ночей в пути… - тут рассказчик снова прервался, хватаясь рукой за грудь и захлёбываясь диким кашлем. В этот момент в комнату, с грохотом распахнув дверь, ворвался капитан королевской стражи. Следом за ним, ругаясь и причитая, спешила одна из знахарок, на которую воин не обращал ни малейшего внимания. Поняв, что достучаться до этого «неотёсанного мужлана» равносильно добровольному прыжку в пасть варга, женщина отстала и, демонстративно возмущаясь, удалилась прочь. Запыхавшийся капитан тем временем, увидев короля, коротко отдал честь и выпалил: - Государь, простите мне мою дерзость… Я знаю, произошло что-то ужасное, но все отказываются что-либо объяснять! Вы искали меня для этого, государь? - Да, Тарнадил, именно для этого. Прошу, успокойся и выслушай меня. То, что я сейчас скажу, станет для тебя ужасным потрясением. Недоумевающий воин моментально напрягся. Но, пока Элессар подбирал слова, чтобы рассказать о произошедшем, Дерен, мучимый кашлем и болью в груди, прочистив горло, ровным голосом проговорил: - Отправленный на переговоры к эльфам отряд уничтожен. Орки вырезали всех подчистую. Выжил я один. После его слов капитан королевской стражи пошатнулся. Арагорн вскочил было с табурета, чтобы поддержать его, но воин отмахнулся и прерывающимся от напряжения голосом спросил: - Гватель… Дарина Гватель, что стало с нею? – Тарнадил старался казаться спокойным, но Арагорн видел, что он едва стоит на ногах, а в глубине его карих глаз плещется страх. Дерен долго собирался с силами, прежде чем ответить, а затем прошептал: - Она доблестно билась наравне с мужчинами, но… Вы должны винить меня в её смерти. Я не успел спасти её… И тут силы окончательно покинули Тарнадила. Он медленно осел на пол и тихо разрыдался, прикрыв лицо ладонью. Элессар впервые видел своего соратника таким – раздавленным, сломленным, жалким подобием того доблестного воина, каким его знали. Не сдерживая более своих душевных порывов, король в пару шагов приблизился к капитану и, протянув руку, помог ему подняться. Шатающийся, не помнящий себя от горя мужчина с дорожками слёз на щеках… Ужасное зрелище. - Единственное, что я могу сказать в своё оправдание и на утешение вам, капитан – она погибла не от меча, и её тело не стало добычей варгов и жадных до свежей человечинки орков, - сморгнув слёзы, просипел Дерен, не в силах смотреть на человека, доблестью и отвагой которого восхищались многие воины Цитадели. - Как же тогда она умерла? – глядя прямо перед собой, ровным глухим голосом проговорил Тарнадил, и Дерену сделалось страшно. Сглотнув, он сказал: - Одна из тёмных тварей загнала Дару в болото. Орка-то я успел прикончить, а вот вытащить Гватель – нет… Было уже слишком поздно. Арагорн прикрыл глаза. Сердце его колотилось, норовя выпрыгнуть из груди, а душа медленно разрывалась в клочья. «Несчастная Дара… Погибнуть такой нелепой смертью», - думал король, положив руку на плечо капитану, который, в бессильной ярости сжимая кулаки, бессвязно шептал: - Я отомщу им. Я найду и убью их всех. Моя жена… Моя дорогая Гватель… - Увы, Тарнадил, убивать там уже некого. А вот достойно похоронить павших и воздать им последние почести – этот наш долг, который мы обязаны выполнить во что бы то ни стало. Дерен, ты можешь описать место, где произошло нападение? - спросил Элессар, подойдя к кровати раненого. - Разумеется, мой король, - откашлявшись, ответил солдат. - Мы разбили лагерь в трёх днях пути к северо-востоку от основного тракта – там как раз равнинная местность с редким кустарником, очень хорошо просматривается. Сам не пойму, как при таких обстоятельствах наши часовые всё проморгали… Благодарно кивнув, Арагорн повернулся к Тарнадилу: - Капитан, собирай людей. Мы немедленно отправляемся к Гиблым Болотам. На следующее утро возглавляемый королём отряд выехал из врат гондорской столицы и направился на север. Не прошло и пяти дней, как они достигли того самого места, которое описал Дерен. Обнаружить остатки лагеря на открытой местности не составило никакого труда: остовы сгоревших палаток, какая-то утварь, оружие, а самое главное – страшно смердящие, уже начавшие разлагаться тела гондорских воинов, валяющиеся вперемешку с орочьими трупами и тушами варгов. Быстро рассредоточившись, солдаты первым делом принялись собирать тела павших – по решению государя их было решено захоронить в братской могиле, а над ней возвести памятную стелу. Орков и варгов же оттаскивали в сторону и сваливали в кучу – их предстояло сжечь, как простую падаль. Покончить с этой грязной и неблагодарной работой удалось только к середине второго дня. Затем, как следует отдохнув, люди принялись бродить по пепелищу в надежде отыскать уцелевшие вещи, оружие, части доспехов – то, что можно было бы возвратить родственникам и друзьям погибших. Элессар наравне с простыми воинами не чурался таскать тяжеленные вонючие туши варгов и трупы орков, старательно рыл огромную яму, которой предстояло стать могилой для трёх десятков солдат (тело же советника по просьбе его безутешной вдовы должны были в закрытом ящике доставить в столицу)… Теперь государь, как и остальные, активно приступил к поискам – но искал он вещи лишь одного человека, и, думаю, нет нужды прояснять, чьи именно. Роясь в земле и золе, Элессар неожиданно услышал, что его окликнули: - Государь, взгляните! Арагорн обернулся. К нему быстрым шагом шёл один из воинов, держа в руках что-то похожее на мешок. - Нашли в одной из сгоревших палаток под остатками мехового плаща – странно, но она почти не пострадала, только с одного бока подпалена. Это дорожная сумка Гватель, государь. Мы её осмотрели, нашли там типично женские вещи, так что вывод напрашивается сам собой – больше ведь девушек в отряде не было. Арагорн молча принял из рук солдата мешок и крепко сжал его в руках, борясь с желанием разворошить вещи Дарины и выудить себе на память хоть что-нибудь – гребень, перчатку, да хоть какую-нибудь ерунду вроде носового платка! Но он сдержал себя. «Сумку надо передать Тарнадилу», - с тоской подумал Элессар, бездумно пнув носком сапога подвернувшийся под ногу камешек. Неожиданно в голову королю закралась слегка безумная затея: ему до смерти захотелось увидеть то самое место, где нашла своё последнее пристанище Дарина Гватель. «Быть может, я велю установить там памятный камень с её именем. Героев не должны забывать. А она сама бы наверняка сейчас возмутилась при упоминании о героизме»... – горько усмехнулся Арагорн, медленным шагом приблизившись к краю болота и пристально вглядываясь в мутную, подёрнутую ряской и тиной воду. Внезапно прямо у ног Элессара замерцал крохотный огонёк. Король от неожиданности отпрянул. Тем временем рядом с первым огоньком зажёгся второй, затем третий, четвёртый, пятый… Цепочка маленьких искорок тянулась вдоль берега, исчезая в густом тумане. - Куда вы зовёте меня? – негромко спросил Арагорн, но ему, разумеется, никто не ответил. Огоньки не казались враждебными – они указывали дорогу. И король решился. Идти пришлось недалеко. Вскоре огоньки привели Элессара к нагромождению мшистых валунов, часть которых была наполовину погружена в воду. Здесь светящаяся цепочка обрывалась, и Арагорн остановился, не понимая, с какой целью она указала ему путь сюда. Немного постояв, он уже собирался было уходить, решив, что поддался болотному мороку, как вдруг рядом с одним из валунов что-то нестерпимо ярко сверкнуло. Моментально насторожившись, Элессар, тем не менее, рискнул подойти ближе, и обомлел. К валуну был прислонен меч с оплетенной кожей рукоятью и украшенным изумрудом навершием, а рядышком скромно примостился слегка изогнутый кинжал, под которым белел плотный лист пергамента. Не веря своим глазам, Арагорн опустил мешок на землю, протянул руку к листку и, крепко ухватив его двумя пальцами, осторожно потянул на себя. С тихим шелестом сложенный вдвое пергамент оказался в руках государя. Развернув записку, король с удивлением обнаружил там текст следующего содержания: «Не точи своё сердце печалью и тревогой, сын Араторна. Та, кого ты оплакиваешь, не ушла на внешние круги мира. Её предназначение здесь было исполнено, и она вернулась туда, откуда явилась в Арду. Гватель вернулась домой. На долгие годы станет она светлым воспоминанием для истории этих земель, и пусть это послужит тебе утешением, первый король Воссоединённого Королевства». Едва только государь дочитал последнее слово, как плотный пергамент рассыпался у него в руках, а внезапно налетевший порыв ветра развеял мельчайшую пыль, уничтожив все признаки того, что послание существовало на самом деле. Несколько мгновений Элессар стоял, глядя на свои руки и не понимая, что произошло. А после его лицо исказила горькая усмешка. Подняв лицо к небу, государь вздохнул и вполголоса произнёс: - Не так я хотел попрощаться с тобой, Дарина, дитя иного мира. Но кто же мог знать, что так сложится судьба… Постояв ещё немного, Элессар снял с себя заляпанный грязью дорожный плащ, осторожно взял оружие, словно оно было хрустальным, и бережно завернул его в грубую ткань. Пора было возвращаться обратно, пока его не хватились. Подняв мешок свободной рукой, Арагорн, последний раз окинув взглядом замшелые валуны, направился к остальным. Первое, что, возвратившись, сделал государь – попросил первого попавшегося воина прислать к нему Тарнадила. Когда тот явился, Элессар молча отдал ему свёрток с оружием и дорожный мешок Дары и, положив онемевшему от горя капитану руку на плечо, тихо добавил: - Наши поиски окончены. Собирай отряд. Пора возвращаться в Минас-Тирит. Когда король и его воины возвратились в столицу, бродившие в народе слухи получили официальное подтверждение. Несколько недель город носил траур по погибшим в жуткой стычке, искренне оплакивая павших и выражая сочувствие семьям тех, кто потерял кого-то из близких. Разумеется, Арагорн рассказал о случившемся супруге и отправил послания ближайшим друзьям – Леголасу и Гимли. Ундомиэль, выслушав мужа, задумчиво проговорила: - То, что ты поведал, печалит моё сердце. И, тем не менее, я чувствую, что ты что-то скрываешь от меня. Но я не стану бередить твои душевные раны и умолять рассказать всю правду, мой государь. Я лишь смею надеяться, что с той, по кому ты скорбишь, всё будет хорошо, - тут королева, к немалому удивлению Элессара, легко улыбнулась. Эльф и гном прибыли в столицу Гондора спустя несколько дней после того, как получили от друга письма, и немедленно испросили аудиенции. «Сегодня вечером у меня в кабинете», - таков был краткий ответ короля. В тот же день они сидели втроём при мерцающем свете камина и потягивали вино из кубков. Элессар только что закончил свой рассказ о том, что произошло, и теперь сгорбился в своём кресле, уронив голову на сложенные домиком руки; в комнате воцарилось тягостное молчание. Первым тишину решился нарушить Леголас. - Воистину ужасны вести, что ты сообщил нам, и душа моя наполняется горечью при мысли о безвременно покинувшей этот мир Дарине. Но такова жизнь, mellon nîn, - печально склонив голову, добавил эльф. - Что-то появляется, что-то неизбежно уходит. Ей был отмерен короткий срок даже по людским меркам, но согласись, она прожила его ярко и достойно. - Дружище, поверь, не ты один скорбишь в этот час. Мы с тобой, - хриплым голосом поддержал друга гном. – До сих пор не верится… Едва Гимли умолк, как снова повисла гнетущая тишина, которую спустя несколько минут острым ножом рассёк голос короля Гондора. - Тарнадил отдал мне её оружие. Сказал, что не может смотреть на него – сразу же начинает винить себя в том, что вообще позволил Даре взять его в руки после свадьбы, ещё и отпустил жену в эту роковую поездку, - глухо и отрывисто проговорил Элессар. – Да и по правде сказать, мне самому тошно – ведь это я когда-то обучил её владеть клинком и позволил вмешаться в то, во что ей совершенно не следовало встревать… - Но кто знает, каким бы был наш Поход и наше будущее без неё? - осторожно возразил Леголас. Гимли, мрачно уставившись в свой кубок, кивнул, подтверждая его слова. Король поднял голову и посмотрел на эльфа. Тот едва не отшатнулся – в глазах человека была бездонная пустота. - Ты прав, о Походе мы не знаем. Но моё будущее будет гораздо мрачнее без Дарины. Живой Дарины… Правду о том, что он видел, Арагорн предпочёл никому не рассказывать, сохраняя эту тайну в глубинах своего сердца.