День, равный целой жизни

Проснувшись субботним утром, 24 марта, от звонка будильника, Клэр по привычке растянулась на одеяле, чтобы поваляться ещё немного. Медленно в ее голове возник вопрос - зачем она вообще поставила его в выходной. Вдруг ее спина похолодела: Клэр вспомнила про отработку. Ей предстояло вынести первое в своей жизни серьезное наказание. И из-за чего? Из-за какого-то прогула. Ничто в ней - как ей казалось - не предвещало такого исхода событий. Дочка влиятельного юриста, к тому же это был не первый её прогул. Но, возможно, последний в чаше терпения директора - Дика Вернона. Он не простил ей этой вылазки в бутик Frederic Fekkai. Это было даже смешно, подумала Клэр, убирая свои рыжие волосы, ведь она посещала школу в каком-то захолустном Шермере - обычном перевалочном пункте между Сент-Луисом и Чикаго. Да, её дом был красив - её отцу повезло больше, чем многим жителям города. На их улицу каждое утро приезжал молочник, мальчики на велосипедах кидали к порогам свежую прессу. У них были газоны, шелковые шторы в пол и парадная лестница. Но всё это не придавало весу и престижу школе, за прогул которой она вынуждена была отдуваться. Каждое утро Клэр ставила ноги на толстый розовый ковёр с длинным ворсом, шла умываться в личную ванную. На шкафчике у зеркала около раковины стояли баночки с кремом: по настоянию матери она уже пользовалась средствами от морщин. Впрочем, стоило ли оно того, она не знала: у неё и так пока была ровная белая кожа. Почти что южанка, она гордилась, что не сидит долго на солнце. В сочетании с рыжими волосами это был почти ангел Ботичелли. Конечно, за исключением характера. «У моей Клерри добра душа, она и муху не обидит», - всегда говорила про неё бабушка, когда внучка что-то вытворяла: дёргала за косу однокашницу в детском саду или отбирала паровозик у соседского мальчика. Девочка очень требовательная ко сверстникам, говорила про неё пожилая миссис Стэндиш, но как тут иначе, ведь она - центр семьи, единственная дочка, принцесса и всеобщая любимица. Брендон, правда, был у них единственным сыном, но такого пиетета не удостаивался. Бабушка считала, что он слишком серьёзен. Покрутившись перед зеркалом, Клэр поняла, что не может выбрать ничего из того, что было в ее шкафу. Ничего не подходило под ее нынешнее качество - популярной девушки, которая вынуждена сидеть всю субботу в школьной библиотеке. «Куда бы ты ни шла, Клэр, ты всегда должна хорошо выглядеть….. Не позорь меня»., - говорила ей мама. Дело было в том, что ей не хотелось принимать всю создавшуюся ситуацию слишком серьезно. Абсолютно ничего не должно напоминать ей о том стыде, когда утром, во вторник, она получила от завуча уведомление о прогуле, до еще и перед перед друзьями, которые - на минуточку - были вместе с ней, но (по какому-то странному стечению обстоятельств) наказание не получили. В сознании Клэр отработки получали только умственно отсталые или совсем запущенные дети. Она себя к таким, разумеется, не причисляла. И поэтому решила одеться так, как будто бы это обычный день в школе, а еще лучше - как будто бы она пойдет потом на вечеринку. Однако, ее отец, передав ей письмо, не совсем верно и толковал ее чувства. Она понимала, что прогул - это глупый поступок, место которому в начальной школе. Тем не менее стыд и прочие неприятные чувства не делали Клэр (по ее мнению) похожей на тех, для кого субботние отработки были в порядке вещей. Потом она вспомнила, что Энди Кларк тоже будет там, и ее слегка отпустило. Одно знакомое лицо - уже гораздо лучше, чем ничего.