День, равный целой жизни

У Шермера была и другая сторона - многие называли ее «теневой стороной», а другие - более оскорбительно - «помойкой». Полицейские патрулировали эту часть города гораздо больше остальных. Среди автомастерских и мелких магазинов стояли домишки с нестриженными газонами и неухоженными лужайками. Из одного из них в холодное субботнее утро, 24 марта, вышел подросток и направился в сторону Шермерской школы. Иного способа добраться до школы, кроме как пешком, у него не было (и уж точно не было автомобиля). Многие его одноклассники доезжали на велосипедах, но он был не таким (на его парень сел бы в последнюю очередь). Юноша - а, точнее, почти мужчина, ведь ему было уже скоро 18 лет - шел, слегка сгорбившись, между почти что одинаковых домов с пыльными стеклами, изредка затягиваясь сигаретой. На завтрак у него не было апельсинового сока. Кажется, он вообще ничего не успел съесть и теперь с грустью думал о том, что, возможно, это произойдет еще не скоро. Не то чтобы он всегда голодал - его отец неплохо зарабатывал по меркам рабочего разделочного цеха на мясокомбинате. Но в то утро Джон - так звали этого парня - встал с петухами чтобы избежать столкновения с родителем, который вот-вот должен был вернуться с ночной смены. Покидая дом, он схватил с кухонного стола купюры достоинством в несколько долларов. Дорога до школы занимала пешком не меньше часа, но после стольких лет Джон уже почти не замечал этого. Он быстро проходил между домов соседей, где не выветрился ещё перегар с прошлого вечера, большое пшеничное поле и старую ферму, обманчиво считавшуюся заброшенной: по пятницам там собирались самые громкие тусовки и он был там главным. Вид этой фермы напоминал ему, что хоть где-то его ждали - пусть и раз в неделю. Когда он свернул на центральную улицу, то первым делом подошел к газетному киоску и купил банку колы, выпив ее почти залпом - как раз то, что ему было нужно после вчерашнего. Продавец понимающе кивнул ему, на что Джон слегка ухмыльнулся и пошел по главной дороге. Ему открылся красивый вид на городскую часть Шермера. Сейчас город входил сразу в два пограничных состояниях: это было раннее утро ранней весны и все выглядело свежим и успокаивающим, как банка колы после бессонной ночи. Он прошел мимо местного отделения банка, киосков, закусочных и кинотеатра. Мельком увидев свое отражение он поразился, что ночь не оставила на нем своих следов. Джон был Джоном даже после трехчасового ора под магнитофон, который притащил кто-то из приятелей. Внезапно ему пришла мысль о том о том, что такой свежий вид сохранять он будет не всегда - молодость уходит быстро. Джон также подумал о том, что он, должно быть, один из немногих детей в Шермерской школе, кто размышляет над такими вещами. У остальных учеников, кажется, просто не было на это времени - они занимались подготовкой к колледжу. Джон отсчитывал дни до окончания школы, что занимало куда меньше времени. Свернув на боковую улицу, он углядел издалека небольшую церковь, в которой был в последний раз, наверное, в третьем классе, когда мать потащила его с отцом на воскресную мессу. Если наверху и был Бог, то он, по мнению Джона Бендера, не очень его любил - как раз после третьего класса, кажется, разлюбил окончательно, когда отец потерял работу в бухгалтерской конторе из-за крупного недочета и вынужден был перевестись в мясной цех. Разницу - и не только в доходе - почувствовали все члены семьи. «Сомневаюсь, что тебя даже на комбинат возьмут. Чтобы у нас работать надо хоть какие-то мозги иметь». , - говорил отец. Джон бесстрастно взглянул на церковь и продолжил путь, однако, вспоминая, что он прикоснулся вчера к кое-чему божественному прошлой ночью - бывшей girlfriend его старого друга. С таким мыслями и чувствами Джон Бендер ступил на территорию старой школы, которую парадоксальным образом ненавидел и любил одновременно - последнее, скорее, относилось к компании его друзей. В очередной раз он задался вопросом, на кой черт он ходит на отработки, если можно, подобно его приятелям, просто сделать вид, что их не существует. Сам Джон, кстати, никогда не распространялся о том, что посещает их. А также о том, что думает или чувствует по этому и любому другому поводу. Издалека он увидел, что у школы было небольшое оживление - сразу две машины остановились неподалеку от входа. Сидеть восемь часов одному или с кем-то для него особой разницы не представляло, поэтому он совершенно спокойно прошел к парадной лестнице, попутно насвистывая какую-то песенку. Не снимая черных очков, Джон заметил как маленькая женская фигурка семенила за ним. Он галантно попытался придержать дверь расхлябанным сапогом. Однако девушка так долго шла, что, казалось, опасалась следовать за Джоном, так что он плюнул на благородство, тем более, что она явно была не в его вкусе - сгорбленная, как будто стремящаяся вжаться в саму себя. Сам он, напротив, вошел в библиотеку, как ему казалось, словно лев на территорию своего прайда. Встряхнув гривой темных, уже с проседью, волос, Джон увидел несколько таких же как он - обреченных. «Это должно быть забавным».