Fetus

Том окинул ее жестким, суровым взглядом, буквально впиваясь им, как краб клешнями в свою добычу. И это было недалеко от истины: потянувшись к ней, он крепко схватил ее за запястье, потянув в сторону небольшой ответвленной аллеи. Айлин молча и беспрекословно последовала за ним, ощутив от своего друга разброс разных эмоций: радость, страх, злость, подозрения: — Поговорили? — он выгнул бровь, когда они остановились и одернул руку, словно обжёгшись. — Да. Мы поговорили, — Айлин усмехнулась, ощущая, как Том сжимает зубы. Похоже, профессор был для него как красная тряпка для быка. — И? — она заметила, как мальчик сжал руки в кулаки, словно пытаясь совладать со своим непринятием профессора. — Я всего лишь сказала, что дети жестоки друг к другу, — Айлин задумчиво нахмурилась, коротко улыбнувшись. Том окинул ее изучающим взглядом — лжи от нее он не почувствовал. Она сказала ему правду. Расслабился, загораясь внезапным азартом. — Я нашел здесь одну улочку, — он ухмыльнулся, качнув головой в сторону темного переулка. — И она явно не для детей. Пойдешь? Айлин посмотрела на затемненный проулок впереди. Любопытство кошку сгубило, конечно. Но они уже были в гостях у Суини Тодда. Что может быть страшнее этого? Неизвестность манила. — Почему бы и нет? — она смотрит в пылающие глаза, и мальчишка ведет ее дальше, зная дорогу, в отличие от нее. Том завел ее, по сравнению с «Косой аллеей», в очень темный и узкий переулок, который со всех сторон сжимали здания магазинов, делая тропу еще уже. Похоже, эта часть волшебного мира была явно не туристической. Покосившаяся железная вывеска-указатель на серо-красных кирпичах гласила: «Лютный переулок». — Лютный… — прочитала Айлин вслух, немного растягивая гласные, пробуя на вкус и пытаясь понять игру слов, скрытую за, казалось, скромным названием. Смысл нашелся сразу же, всколыхнув интерес. Неужели эта аллея отвечала за ту темную сторону сказки, в которую совсем недавно они вошли?.. — Всё страньше и страньше, всё чудесатее и чудесатее, все любопытственнее и любопытственнее, — пробормотала она вспомнившуюся цитату и услышала фырканье со стороны Тома. В витринах пыльных магазинов, которые они проходили, лежали красивые винтажные украшения с большими каменьями; вывеска над одним магазином, в котором скучал старый продавец, вообще говорила: «Дистальная фаланга». И как в подтверждение, за стеклом тянулись человеческие скелеты, подвешенные на ниточках, как марионетки. Похоже, возле стойки продавца, стоял стул из человеческих костей. Айлин даже показалось, что все на этой тянущейся в неизвестность улочке, овеяно мраком. Ореолом загадочности. Вспомнилась шепчущая галерея собора Св.Павла, в котором они однажды были на экскурсии. Но магия шепота вокруг все равно не была сравнима с тем, что она видела и чувствовала сейчас. Парочка странно одетых волшебников в очень рваных мантиях, сидящих на лестнице возле «Белой виверны», весьма непрезентабельного вида, странно посмотрели на них, но ничего не сказали. Только как-то жутко улыбнулись и понимающе переглянулись. Том привел ее к старенькой лавке из заветренного дерева с разнообразными свечками на алых подушках. Черные, ядовито-лиловые, красные с изумительной резьбой, они привлекали внимание. Айлин слегка наклонилась, вглядываясь за грязное, мутное стекло, над которым висела серая, полопавшаяся и покрытая трещинами вывеска: «Ядовитые свечи: из сала и конопли», — было выведено на ней изящным витиеватым почерком. — Отравленные свечи. В прямой продаже. Любопытная вещь, правда? — Том наклонил голову, наблюдая за покупателем в лавке, который нервно дергал пальцами, воровато оглядываясь по сторонам. Мальчик скривил губы в отвращении. На что могли пойти люди ради себя любимого? Подставить, спихнуть вниз на самое дно, убить даже близкого человека. Хотя, чем он лучше, чтобы осуждать этого нерадивого клиента? Он такой же: готов сделать все, чтобы жить лучшей жизнью. Все маги — люди; а у всех людей есть амбиции, если только они не вечные амебы. Любопытство зажглось так же быстро, как и яркий ум экспериментатора. — Почти как «Синяя свеча», которая может исполнить желание человека. Или как та свеча, из эссе-рассказа «Бес противоречия». — Айлин слегка улыбнулась. Все же он прочитал ту книгу с рассказами ее любимого автора, которую она всучила ему совсем недавно. И, похоже, ему она понравилась, раз он упомянул одно эссе из нее. — Как думаешь, что будет, если я подарю такую карге Коул? Девочка вскинулась, смотря в его глаза. В который раз он испытывал ее. Постоянно давил, желая узреть от нее предательство. Однако... Айлин давно поняла, что нет смысла корить Тома за его натуру, как нет смысла грозить пальцем хищнику. Тем более, если говорить откровенно честно, даже ее порой настигали весьма ужасные мысли. Пожалуй, это было заложено в человеческой натуре с рождения. — Наверное, на ее место придет кто-то другой. И, возможно, этот кто-то будет еще хуже, чем она. Не все готовы мириться с «сиротками», — перед глазами девчонки предстал образ миловидной сестры Джейн с яркими синими глубоко посаженными глазами и отвратительными губами яркого вишневого цвета. Воспоминание о ней вызывало давно забытое неприятное ощущение. «Дети греха», — так называла она их всех. — Сестра Джейн ненавидела нас всех за то, что мы просто родились. Том поджал губы, собирая образ, вспышкой мелькнувшей в воспоминаниях. Он очень хорошо помнил сестру Джейн, ее размытый образ. То, как она смотрела на него. Или пыталась прикоснуться?.. Возможно, в то время он не совсем понимал, но чувствовал от нее угрозу на подсознательном уровне: кажется, тогда, он впервые воспользовался магией — поджог ее платье, когда она предложила ему помощь?.. Он уже не помнил. Эта женщина была такой незначительной на фоне открытия в себе того, чего не было у обычных детей. Но одно Том знал точно: внешность была его проклятьем, но в то же время и благословением. Практически все люди любят глазами: яркого фантика хватало, чтобы составить полноценное мнение, не обращая ни малейшего внимания на то, что за душой. Но с одной стороны это было выгодно. Пробиться в свет красивому человеку не составляло труда. Пока Том задумчиво хмурился, а Айлин пыталась отделаться от неприятного ощущения-воспоминания, покупатель в лавке зашел в камин, исчезнув в зеленом пламени. К ним вышла старуха-продавец, в немного рваной мантии цвета сосновых иголок. На подносе, который она держала, лежали сухие пластинки человеческих ногтей. Некоторые были деформированны и покрыты желтым налетом; другие же окрашены в разные цвета, словно на них посыпали лакмусом, йодом или каламином. Том осторожно сжал палочку в кармане своего пиджака, когда старуха, улыбаясь, посмотрела на них. В черных чужих зрачках плескалось что-то холодное, почти искаженное. — Деточки, вы заблудились? — проскрипела она; а после ее глаза расширились. Нежно, почти по-матерински улыбнувшись, она потянулась к Айлин, пройдясь по ней взглядом. Такие волосы на дороге не валяются. Сколько зелий можно создать на их основе, сколько всего… — Мерлин мой, у тебя такие прекрасные волосы. Не хочешь продать? Айлин отшатнулась, и, наверное, чуть не отдавила Тому ногу, в попытке уйти от когтистой руки, но он словно не заметил этого. Магией Айлин оттолкнула женскую руку от себя, ощутив, как желудок словно совершил сальто, и женщина остановилась, немного напрягшись, посмотрев на двух детей немного расфокусированным взглядом. Чужая давящая энергия затопила ее сознание. Что-то было неправильное в них обоих. Особенно в ребенке, который сейчас стоял сзади девчонки. Его черные глаза будто смотрели сквозь нее. А Том давил. Давил своей способностью чувствовать чужие эмоции, с интересом наблюдая за тем, что будет: как женщина, словно рыба, открывает и закрывает рот, а после потерянно сжимает поднос. Он ощущал ее легкий испуг. Желание использовать палочку, но палочки у этой женщины не было: совсем недавно она сломала ее из-за неудавшегося эксперимента с зельем. Ведьма не могла признаться сама себе, что испугалась какого-то ребенка. — Так что вы хотели? — Том одаривает женщину презрительным взглядом; в ее глазах и мыслях мелькает осознание, короткая насмешка, которая выводит Тома из себя. Настолько, что кончики его ушей краснеют. Но ведьма скрывается в магазине раньше, чем он успевает что-то сказать. Айлин слегка поворачивает голову в сторону Тома и хмурится, замечая как дернулись желваки на его скулах из-за сильно стиснутых челюстей. — Изучим улицу дальше? Том отрывисто кивает, кидая убийственный взгляд в сторону женщины, стоящей за прилавком за мутным стеклом, и теперь уже следует за Айлин, пока его не заинтересовывает лавка с вывеской «Горбин и Бэркес». Девочка выдыхает с облегчением, наблюдая за тем, как Том разжимает стиснутые зубы, увлекшись рассматриванием странных вещичек. Кажется, прилив злости отхлынул от него так же, как и пришел. Он так углубляется в свои мысли, что даже не слышит вопля из небольшого подвальчика рядом, у входа которого стоят узорные пайлоу красного цвета, совсем не соответствующие атмосфере «Лютного переулка». Сверху узорного орнамента врат, на деревянной табличке, сияли неярким светом слова, написанные размашистым почерком в стиле китайской каллиграфии: «Верные друзья на любой выбор». (Вывеска этого магазина стойко ассоциировалась с животными, а она как раз подумывала подарить Тому змею). Любопытство стянуло Айлин в плотные тиски. Однажды она была на «Международной выставке китайского искусства», проходящей в залах «Королевской Академией художеств», куда пригласила ее миссис Черч: каких только экспонатов там не было. Но больше всего ее впечатлили акварельные картины, которые казались легкими и воздушными. Умиротворяющими. Атмосфера Востока каждый раз поражала ее. И даже немного завораживала. Особенно Айлин нравилось смотреть на яркие вспышки огненных цветов, озаряющих небо осеннего Лондона, когда наступал «Фестиваль середины осени». Пожалуй, даже Том был впечатлен таким зрелищем. Каждый раз он смотрел на фейерверки вместе с ней, сидя бок о бок на большом подоконнике в библиотеке. Сглотнув от волнения, Айлин прошла через ворота и медленно спустилась по ступенькам к широким деревянным дверям, возле которых сидели каменные цилины. Их глаза двигались; от этого становилось не по себе. На мгновение девочке даже показалось, что они... дышат. Она вздрогнула, потянулась к вратам и... вдруг кто-то внезапно схватил ее за руку чуть выше локтя. Эта хватка была ей незнакома. Она обернулась. Перед ней стоял молодой человек с короткими белыми волосами, которые казались чуть желтоватыми из-за геля, нанесенных на них. Его серые глаза блестели высокомерием и каким-то отвращением, словно он увидел перед собой букашку. — Не советовал бы входить сейчас, мисс. Мой отец ведет с продавцом очень приватный разговор... Будет очень плохо, если ваша прелестная голова пострадает, — Айлин нахмурилась, вырвав руку из чужой хватки, от чего парень зашипел и раздраженно отер руку в перчатке об ажурный платок. Несмотря на прилизанную внешность и приличную мантию, этот волшебник, похоже, совершенно не знал правила приличия. Или считал себя ужасно особенным. Должно быть, даже здесь власть портила людей. Айлин поджала губы, не считая нужным отвечать на столь явную угрозу, стиснув ручку чемодана; чуть наклонила голову вбок, замечая рядом с юношей красивую статную девушку, смотревшую на нее с крайним любопытством. Она была настолько красива, что родись в Викторианскую эпоху, из которой словно и вышла (под блестящей шелковой зеленой мантией волшебницы струилось белое муслиновое платье, обшитое тканевыми пионами, в середине которых блестел розовый кварц), ее бы назвали «Английской розой», или окрестили «Ангелом в доме». Хотя, надо сказать, последний статус был популярным среди мужчин по сей день, поэтому сестра Марта постоянно учила их добродетели (выходило сплошь плохо, учитывая новые нравы и желание женщин добиться всех прав, которыми располагали мужчины). — Вальдемар, дорогой, — она заговорила таким мягким и нежным голосом, что Винтер немного передернуло. Похоже, она и правда была «Ангелом в доме». — Это всего лишь ребенок. Хватит чураться каждой тени, — парень поджал губы, но ничего не ответил девушке, продолжая сверлить Айлин тяжелым взглядом. — Пошли. Посмотрим что есть у Горбина. Девушка невинно оплела его руку своей и потянула в сторону выхода, и как не странно, но эта глыба льда, носящая имя Вальдемар, поддалась ей. Впечатление эта маленькая семейка оставила у Айлин крайне неприятное. Узнавать, что представляет из себя отец этого семейства, желания не было совсем, но желание посмотреть на магазинчик изнутри не позволило ей остаться в стороне. Девочка потянула на себя тяжёлые двери, юркнув в помещение, которое на мгновение ослепило. Потолка не было, вместо него было бескрайнее голубое небо, по которому плыли облака. Под ногами блестела в солнечных лучах трава. На высоких деревьях, с пышной темно-зеленой листвой, вились и играли райские птицы всяких разнообразных расцветок. Они прятались за красными цветами. Эти цветы напоминали крупные бутоны распустившихся лотосов, от которых исходил легкий пульсирующий холодный звездный свет. Под ногами переливались цветы, которые были... из стекла?.. Они наклоняли свои головки и звенели, словно говоря на понятном только им языке. В большом аквариуме, заполненном водорослями и галькой, с мутной водой, плавали болотно-зелёного цвета чудища с острыми рожками и длинными костлявыми пальцами. Они скалились, обнажив острые зубы. В другом аквариуме чуть поодаль сидела на камне прекрасная девушка, блестя чешуей хвоста в свете переливающейся на солнце воды. Тонкие пальцы ее меланхолично перебирали нитку жемчуга, а взгляд был спокоен и расслаблен: она наслаждалась пением странной печальной птицы, похожей на недокормленного стервятника с зеленовато-черным оперением. Парочка довольно крупных котов лениво грелось на солнце, прямо у гнезда змей с черной чешуёй. Последние тоже расслабленно лежали на камнях, никак не реагируя на возмущенные крики покупателя, стоящего у невысокой стойки. Покупателем был мужчина, почти точно такой же, как юноша, встретившийся ей только что: высокомерный, бледнолицый, с серыми стальными глазами. Разве что волосы были длинными. Терпению продавца можно было позавидовать: на его устах сияла мягкая вежливая улыбка, разномастный взгляд был до ужаса спокоен. А еще от него веяло таинственностью, некоторым очарованием. Черное ханьфу с золотой вышивкой только удваивало этот эффект. — Тогда возьмите его, — китаец открыл затейливую крышку клетки, но не успел продолжить, — беловолосый мужчина, злостно рыкнув, всунул в его руки клетку с отчаянно шипящим котом, вставшим на дыбы. — Нет уж, граф. Все ваши животные со временем сходят с ума. Он чуть не передавил всех наших павлинов в саду. Я едва успел уберечь их шеи... — Но я предупреждал, вас, мистер Малфой, — мужчина задумчиво оправляет длинные черные волосы, делая паузу, немного до ужаса драматично, — что он не потерпит других животных в «своем» доме. Вы даже подписали магический контракт с тремя правилами, которое пообещали не нарушать. Но что в итоге, мистер Малфой? Хотя... хоть с проданными мной павлинами все в порядке. Вы же ими довольны. Правда? Не желая «греть уши», Айлин старается не слушать, и вдруг вздрагивает, когда чей-то влажный нос тычется в ее ноги, обнюхивая. Она улыбается, замечая возле себя черного крупного кота с золотистыми глазищами; он дружелюбно мяукает, усаживаясь на ее туфли. И когда он только появился перед ней?.. Айлин наклоняется, чешет кота за ушами, а после слышит рядом с собой: — У Магнуса очень непростой характер. Весьма интересно, что вы понравились ему. Будете брать?

30 августа 1938 г.

Лежа на расстеленном на полу пледе и держа книгу перед лицом, Айлин читала о магических существах, зачитывая некоторые моменты вслух. Черный большой кот лежал у нее под боком, лениво жмурясь и чуть ведя ухом, внимательно прислушиваясь к двум людям. В день свершения покупок, вместе с королевской черной мексиканской змеей (которая сейчас обвивала шею Тома) ей пришлось взять и кота: он вцепился в нее намертво. Как только хозяин магазина не старался его отодрать, — ничего не вышло. Кот был упрям, прямо как Том. Мальчик не был в восторге от неожиданного питомца девчонки, свалившегося как снег на голову. Однако, вскоре перестал обращать внимание на черное пушистое существо, предпочитая изучать книги. Поэтому, сейчас, Том, сидя на постели, бегло читал «Историю Хогвартса», медленно проводя пальцами по старинным завитушкам и слушая краем уха Айлин. — ...значит Суини Тодд точно призрак. А то существо в красной комнате, Марволо, ты только послушай. Очень точное описание. Гуль, — выделила девчонка нетерпеливым тоном наименование существа, словно знатная заучка, — при всем своем внешнем уродстве не представляет серьезной опасности для человека. С виду он похож на склизкого малорослого тролля с выступающими вперед зубами, обитает чаще всего в амбарах и на чердаках магических жилищ, питается пауками и молью. Громко воет, иногда бросается различными предметами, но в целом довольно безвреден. Самое большое, на что он способен — угрожающе рычать при приближении человека... Том скривился, вспомнив то существо в шкафу. Были ли они причиной заселения этого существа в той комнате? Или в той комнате раньше проживала сильная волшебница? Столько вопросов закружилось в голове. Пока взгляд не наткнулся на гербы факультетов и описание. Эмблема со змеей затронула сознание, маня серебристой чешуей: «Слизерин. Отличительные качества учеников этого факультета: хитрость, умение добиваться своих целей любым способом. На гербе этого факультета находится змея, потому, что его основатель, Салазар Слизерин, весьма известный и сильный волшебник, говорил на Парселтанге (см. Глоссарий, стр.645)». Том нахмурился. Сердце в волнении сжалось от странного предчувствия. Дрожащими руками он открыл последние страницы старой потрепанной книжонки, взглядом ища нужный ему термин. И вот наконец наткнулся, чувствуя, как во рту становится сухо от прочитанной небольшой выдержки: «Парселтанг (от lat. Parseltang), или по-другому Змеиный язык (англ. Parseltongue) — магический язык змей. Маги-змееусты, владеющие им, способны разговаривать со змеями. Обычно, дар парселтанга передается по крови. И он очень редок. Известные маги-змееусты: Герпий Злостный (см. сноску 236), Салазар Слизерин (см. сноску 345)». «Салазар Слизерин говорил на змеином языке», — пронеслось в сознании. И голова от данного факта закружилась. Глаза мальчика загорелись. Он вернулся к странице, описывающей факультеты. Айлин видела, как задрожали его губы, и сам он словно стремился впитать в себя полученную информацию, не веря своим глазам. — Основатель факультета Слизерин, — жестко и отрывисто зачитал он вслух, — Салазар Слизерин, весьма известный и сильный волшебник, говорил на Парселтанге. На змеином языке. Том поднял голову, посмотрев на Айлин. И все его естество приняло жесткое, расчетливое выражение: — Ты понимаешь, к чему я веду? Девочка нахмурилась. Да, понимала. Как и прекрасно понимала его чуть сбитое дыхание и пылающий взгляд. Похоже, Слизерин нес в себе его корни. Змеиный язык, — редкость среди магов. Кивнула, замечая, как жестко искривились его губы. — Я поступлю туда, — он пальцами постучал по зеленой эмблеме; мысли заметались. Если он поступит на него, точно найдет разгадку. — И ты тоже. Айлин вздрогнула. В тоне мальчишки звучала холодная уверенность, почти что приказ. — Но если шляпа отправит меня на другой факультет? — Ты поступишь на Слизерин. Айлин спрятала легкую усмешку, закрывшись открытой книгой, чуть отодвинув ее с глаз. Ее удивляла его уверенность в этом: — Почему ты так уверен? — многие взрослые пророчили ей Когтевран, а Том сейчас говорил про Слизерин... Том сощурился. На его губы скользнула ядовитая усмешка. Подкинув в руке красное яблоко, он кинул его ей. Боясь получить в лоб, Айлин поймала его, грубо охватив твердую, немного восковую, кожицу, замечая каким превосходством горят его глаза. — Тебе не идет быть дурой, Винтер. Ты и сама прекрасно понимаешь. Винтер садится, откладывая от себя книгу и впиваясь зубами в угощение, смотря на Тома, который вновь увлекся описанием факультетов. Морщится: оно явно не дозрело, хотя казалось на вид довольно вкусным. «Слизерин, да?..» Она поджимает губы, вспоминая текст о темных и сырых подземельях. О родах и этикете. Как бы Айлин не была привязана к Тому, жить в сырости рядом с высокомерными аристократами она не хотела.

01 сентября 1938 года

Нашла Тома девочка не сразу — он находился в самом конце поезда. К сожалению, Айлин пришлось задержаться в приюте: миссис Коул дала ей «последнее задание», от которого она не могла отказаться. Сначала дверь купе не поддавалась, но стоило чужим чарам развеяться, взору ее предстала интересная картина. Возле Реддла сидели высокомерные, статные мальчишки, одетые с иголочки. Они словно сошли со страниц эпохи Джейн Остин и Шаролотты Бронте. И Том, казалось бы, одетый как бедная сирота в серый костюмчик из плотного сукна, совсем не выглядел лишним. Он умело подстроился под них, точно хамелеон, меняющий свой окрас. Айлин нахмурилась, ощутив на себе их взгляды. Некоторые их них смотрели на нее так, словно увидели грязь под ногтями или ничтожную букашку. Том же, посмотрев на нее и растянув губы в мягкой улыбке, такой, что Винтер всю передернуло — о, она прекрасно знала, что это улыбка фальшива, — рукой указал на нее, подманивая к себе. Выдержав чужие надменные взгляды, она села рядом с Томом, и прожигающие взгляды мальчишек впились в нее с новой силой. Один из них даже оторвался от книги. Айлин почувствовала, как вокруг расползается липкая, удушающая атмосфера. — Познакомьтесь. Это мой друг. Айлин Винтер. Айлин, будь знакома, — медленно протянул Том, показывая на каждого. — Эйвери Себастьян, — полноватый, грузный мальчишка с заплетенными в хвостик каштановыми волосами посмотрел на нее, его зеленые глаза блеснули пренебрежением, но Айлин только мило улыбнулась ему. Ее было этим не пронять: — Будем знакомы, — проговорила она спокойно, стараясь удержать лицо. И, похоже, у нее это получилось. Тому хотелось растянуть губы в ядовитой улыбке из-за того, как вытянулось лицо Эйвери и как тот буркнул что-то нечленораздельное. Однако, сдержав себя, Том продолжил знакомство. Змей, все это время свисающий на шее девчонки, зашипел, привлекая к себе внимание. Реддл посмотрел на своего питомца, протягивая к нему руку. Под восторженными взглядами мальчишек, словно вода, змей перетек к нему, оборачиваясь вокруг руки, а потом спокойно опоясав шею. Теперь Том Реддл — странный мальчишка со странной фамилией, был еще больше похож на истинного Слизеринца в их глазах. И это не могло его не радовать. В своем понимании. — Мальсибер Алрик, — Марволо указал на следующего представляемого. Юноша с черными, как ночь, волосами и с серыми глазами слегка склонил голову в поклоне. В его внешности не было ничего выразительного. Он был бледен и худ. Разве что нос, на котором сидела горбинка, был отличительной чертой?.. — Приятно познакомиться, — сдержанно произнес Алрик, и его уста тронула холодная, почти ледяная, улыбка. Айлин ответила ему тем же, обратив внимание на следующего. — Нотт Оберон, — довольно высокий для их возраста мальчик, русоволосый и голубоглазый, одарил ее задумчивым взглядом; Айлин не смогла побороть своего любопытства: — Оберон? Значит, можно отнестись к тебе как к королю фей? — она наклонила голову, и мальчик, растянув губы в приветливой улыбке, рассмеялся. Его смех был таким звонким и заразительным, что он как-то даже разрядил ту густую липкую атмосферу вокруг них. — Матушка решила так, хотя отец всегда говорит, что я больше похож на Пака, — голубые глаза блеснули весельем. — Рад познакомиться, мисс Винтер. — Лестрейндж Кардан, — представил последнего мальчика Том. И Кардан, поправив черные волосы, заплетенные в косу, одарил ее изучающим с ног до головы взглядом. Айлин могла видеть, как вращаются винтики в его голове. — Рад знакомству, — протянул он, и вновь уткнулся в книгу по зельям, понимая, что дальнейшее развитие событий его не интересует. Айлин еще раз пробежалась взглядом по компании Тома, почувствовав, как холодная рука ее друга коснулась ее плеча, слегка сжав, в покровительственном жесте: — Надеюсь, вы поладите, — казалось бы, голос Тома был спокоен и сдержан, но ребята не могли не уловить в нем легкий напор и даже угрозу. Себастьян хотел было открыть рот и сказать что-то, но сдержанный взгляд Мальсибера остановил его. Айлин заметила эти гляделки. Ей здесь были точно не рады. Хотя Нотту и Лестрейнджу было, казалось, все равно. — И так, Айли-и-ин, — задумчиво протянув ее имя, произнес Оберон, и в голубых его глазах мелькнули веселые искорки. — В какой дом ты хочешь попасть? Хотя нет. Можешь не отвечать. Наверняка в Слизерин, как и все мы. Я, смотрю, ты хорошо ладишь со змеями. Далеко пойдешь. На мгновение Айлин почувствовала, что рука Тома непроизвольно сжалась на ее плече, и довольно сильно. Она не собиралась поступать в Слизерин. Том решил, что она пойдет за ним. Следом. Что в ней есть качества, заложенные в факультет Салазаром Слизерином. Но она не собиралась поступать в этот Дом. Ее не прельщала мысль жить в сырости, холоде. И, вообще, она думала насчет Когтеврана и Пуффендуя. Где она могла бы расслабиться. Том убрал руку с ее плеча. Его задумчивый взгляд впился в Оберона. Он находил этого парня после нескольких часов общения очень умным, хитрым и крайне вспыльчивым. Он отличался от остальных. Читать его было сложнее из-за постоянных вспышек настроений. Голос Винтер, сочащийся легким ядом, оторвал его от мыслей, заставив немного удивиться: — Не сказала бы, что тот, кого я вижу перед собой — змея, — Айлин мягко улыбнулась, хотя взгляд остался беспристрастным. Играть, так по крупному. Том, сидящий рядом с ней одарил ее нечитаемым взглядом, но она чувствовала... одобрение?.. Но улыбка Оберона, сидящего напротив, стала еще шире, — змеи сдержанные и спокойные существа, — Лазарус, на плечах Тома, словно в знак подтверждения ее слов, мотнул головой. — Не льва ли я вижу?.. — Какие прелестные коготки у твоей «подружки», — Нотт замялся, хрипло рассмеявшись, замечая холодный, почти железный отблеск в черных глазах, пугающий до чертиков, — Реддл… А что еще было ожидать от его, Реддла, любимейшего питомца?.. Хотя нет, спустя долгое время проведенное вместе, Том даже повысил ее у себя в мыслях на ступень выше. Он холодно улыбнулся на комментарий Оберона, скрывая подступившее к горлу легкое отвращение. Твари дрожащие, думающие, что они — центр вселенной, эти ребята, похоже, не представляли из себя ничего. Они даже не смогли произвести на свет обычные запирающие чары для первого курса, которые он выучил за какие-то минуты. Но они были нужны ему. Всегда куда проще освоиться на новой территории, если ты уже знаком с кем-то значимым. Том погладил змея, ощущая сильное желание Айлин уйти. Ему хотелось удержать ее здесь при себе, но девчонка уже встала с сиденья, подняв свой чемодан. Ей не хотелось оставаться с ними ни секунды: — С вашего величайшего позволения, — ядовито произнесла она, — я, пожалуй, пойду. — дверь купе за ней громко захлопнулась. — Какая дерзкая грязнокровка, — фыркнул Мальсибер, а после притих: его сосед, Оберон, наступил ему на ногу, заметив взгляд их нового знакомого. Все-таки он попросил их «поладить». Он скривил губы, заметив вопрошающий взгляд друга, и вытащил из чемодана шахматы. — Оберон, серьезно?.. — простонал Мальсибер, замечая как заблестели голубые глаза. — А почему нет? Сыграем, Реддл?.. И пока Реддл делал вид, что наслаждается скучнейшими партиями в своей жизни, Винтер искала более менее свободное купе. Оно нашлось только в середине состава. В купе, дверь которого приоткрыла Айлин, сидели двое мальчишек явно ее возраста. Они играли в волшебные карты, шепчущие своим хозяевам советы, стоило им поднести их к лицу, и с одним из них она была «немного» знакома, если, конечно, про встречу в магазине волшебных палочек можно было так сказать. Похоже, сегодня ей крайне везло на мальчишек. Посмеявшись про себя из-за своих же мыслей, она заговорила, замечая как внимательно они смотрят на нее: — Могу я присоединиться к вам? Остальные купе почти заняты. — Да. Конечно. Присоединяйся. Втроем всегда веселее, — Блэквуд растянул губы в улыбке, замечая, как его друг задумчиво наклонил голову, пробегаясь по девчонке изучающим взглядом. В серых глазах незнакомца мелькнуло легкое понимание и даже сочувствие, от которого Айлин содрогнулась. Похоже, он понял, что она из приюта, благодаря крайней проницательности. Закрыв за собой дверь, она поставила небольшой чемодан у окна и села напротив ребят, ощутив себя, в некотором роде, экспонатом в зоопарке. Но Айлин понимала это любопытство: почти все волшебницы ее возраста на платформе были одеты в муслиновые платья, словно сойдя с книг по истории, описывающих факт «муслиновой болезни»; ей попались только четыре-три девочки ее возраста в новомодных платьях этого сезона, но даже от них ее скромный наряд очень сильно отличался. — Я Лоран Блэквуд, — представился златовласый юноша, разрывая первый неловкую тишину, протянув ей руку, которую Айлин пожала в ответ. — Мы уже виделись с тобой в магазине волшебных палочек. Если ты, конечно, помнишь. А этот молчаливый пенек рядом со мной — Альфард Блэк, из благороднейшего дома Блэк. Альфард раздраженно цыкнул, но все же не смог удержать улыбки. Лоран всегда был в их небольшой компании из двух человек заводилой. К сожалению, тугие правила рода стягивали его ежесекундно и ежеминутно, не давая порой нормально дышать. Вздрогнул, замечая на себе изучающий взгляд голубых глаз. Девочка смотрела на него долго, словно пытаясь понять, что он из себя представляет. Он коротко усмехнулся, встречаясь с ней взглядами. И чем он ее заинтересовал? Хотя надо отдать должное: минутой назад он без всякого стыда и стеснения рассматривал ее, чем, наверное, тоже привел в легкое замешательство. Но он не мог не отметить слишком скромную одежду, собранные крепко в строгую косу длинные волосы и немного сбитые каблучки на туфлях. Так ходят только в маггловских приютах. Он знает. Как-то общался с несколькими ребятами, когда сбежал из дома. Возможно, ее смутила его жалость?.. Айлин замечает в серых глазах Блэка голубые вкрапления, невольно отмечая, что так они похожи на темные лазуриты. А после отмечает, что Блэк кажется очень сложным, в отличие от Лорана, похожего на золотистого ретривера. — Айлин Винтер, — наконец представляется она, замечая как Лоран проглатывает интересующий вопрос, посчитав его неучтивым. Зато его задает Блэк: — Ты магглорожденная? — Лоран слегка бьет его локтем в бок, на что Альфард слегка кривится. Однако, для Айлин этот вопрос не обиден. Она не знает. О чем и честно говорит: — Я не знаю, — она криво улыбается, переводя взгляд на ничего непонимающего Лорана, который смотрит на нее так, словно бы увидел что—то крайне необычное. — Это важно? Альфард хмыкает: — Нет. Не важно. По крайней мере, для меня. Я неправильный Блэк. Но для других чистота крови может значить многое, — Айлин знает об этом факте. Вспоминает тех мальчишек рядом с Томом: заносчивые, с презрительными взглядами. Лоран раздраженно шипит, когда Блэк апатично опрокидывает волшебные карты, заявляя о своем выигрыше. Фишка на волшебной дощечке щелкает. Айлин кусает губы, смотря на веселую ухмылку Блэка. Все-таки, жизнь сложная, как ни посмотри. — Сыграешь с нами, чтобы убить время? — вдруг произносит Блэк, протягивая ей карты. В глазах мелькает азарт. Айлин хмурится. Карты в его веере совсем другого формата: на них нет привычных пик, червей, крестей и бубен. — Мы играем в нодди. Тот же самый Криббедж, если другими словами. — Я бы сыграла, но не знаю правил волшебной игры. Да и в маггловском мире карты выглядят совсем по-другому. — Все просто, — Альфард быстро сворачивает веер и перетасовывает колоду, вытаскивая карты по очереди, и показывая их Айлин. — Кубки — это червы, мечи — пики, пентакли — бубны, а посохи — трефы. Старшинство карт — от любого туза до любого короля. Туз — одно очко. Десятка, валет, дама, король — по десять очков. Все прочие карты оцениваются по числу очков на карте. Айлин улыбнулась: — Очень похоже на маггловский метод игры, — перед глазами рассыпалось воспоминание как тайно от воспитательниц по ночам они, всей комнатой, играли в Криббедж. — А еще они ужасно говорливые, — Лоран криво усмехнулся. — Всегда дают советы. Прошенные и не прошенные. Хотя шахматы тоже часто таким страдают. Умеешь играть на шесть карт? Винтер кивнула. Альфард раздал каждому шесть карт. Фишки на доске для подсчёта очков автоматически обнулились и переместились на начало. Третья фишка, которая до этого момента лежала в сторонке, скакнула на доску, и приготовилась к счету. На ней вспыхнуло ее имя. Айлин удивленно моргнула. Все-таки волшебный мир был очень дивный. — Эй, о чем ты задумался? Что сдал мне семь карт?.. — Блэквуд округлил глаза, — мне требовать с тебя очки, или как? Айлин заметила, как златовласый паренек, стараясь быть как можно более незаметным, подглядел в карты, пока Альфрад возился с подложкой для криба. — Ты к ним прикоснулся, так что никаких очков, — Блэк скривился, и даже закатил глаза. — Думал я не замечу, шулер? А мы даже криб еще не открыли. Айлин сдержала смешок с их легкой дружеской перебранки и над тем, как Лоран скривил мордашку за спиной друга, показав тому язык. Было в этом что-то такое ребяческое. Что совсем не взялось с чопорным поведением того же Блэка. — Ладно-ладно. Мы уже поняли, что ты жуткий блюститель правил, дорогой мистер-сэр-Блэк. Айлин отвернулась, вглядываясь в окно, за которым проплывали бескрайние зеленые луга, пытаясь скрыть смех всеми силами. Но, похоже, ее поймали. Альфард одарил ее лукавым взглядом, словно говоря: «Привыкай, он всегда такой». — Дорогой мистер Блэк все верно говорит, — закряхтела какая-то перевернутая рубашкой карта, пока Лоран возмущенно надулся: — Вот сразу видно, карты в Блэковскую породу. Может, я потому и проигрываю? — А может у кого-то просто туго с головой? — Альфард скептически поднял бровь. — Сдавайте в криб по две карты. Не глядя, Айлин сдала две карты в «кормушку», как и мальчишки. Лоран перевернул колоду. Верхняя открытая карта оказалась тузом мечей. Медленно начался розыгрыш. Айлин урвала себе комбинацию «пару», получив два очка, замечая на себе любопытный взгляд Лорана, который успел в своем ходе проставить королевскую тройку и получить шесть очков: — Айлин, поиграем в ответы? — Во что? — она удивленно посмотрела на мальчика, который смутился и замешкался. — Ну, или как у вас магглы называют эту игру?.. Когда незнакомому человеку задают вопрос о нем?.. Мы тоже будет отвечать на твои вопросы. Так мы неплохо скоротаем время сразу за двумя играми. — Вообще, такое обычно называется фанты, Лоран, — поправил его Альфард, думающий, какую карту поставить, но все же завершил разложенную тройку квартетом, забрав себе двенадцать очков. Лоран простонал от негодования. Похоже, он проигрывал уже несчётное количество раз. — Ну, фанты. Не такая уж большая суть. Не будь занудой, Альфард, — Лоран пожал плечами и вопрошающе посмотрел на Айлин, которая выложила карту одной масти, не заметив других комбинаций. — Не играла в такое? — Не доводилось. Твой ход. — На какой факультет хотела бы поступить? — выпалил Лоран, и только хотел положить карту, как дверь купе медленно приоткрылась: — Сладости, дорогие мои. Шоколадные лягушки, сахарные перья, нуга, грильяж, тыквенное печенье. У нас есть почти весь ассортимент известного «Сладкого королевства», — весело пропела круглолицая, довольно пышная, женщина в фартуке, но Айлин не знала и половины сладостей, которые она назвала. Альфард, заметив замешательство на лице новой знакомой, встал со своего места и подошел к женщине: — Девять шоколадных лягушек, упаковку засахаренного ананаса. Лоран, ты что-нибудь будешь? — Лоран сглотнул. Рот заполнила слюна. Совсем недавно его сестра и мать сели на диету, поэтому сладкого он не ел очень давно. Хотелось всего и сразу. — Угощаешь? — Блэквуд сощурился, как кот, выжидая ответа от друга. Блэк, пожав губы и немного поразмыслив, кивнул, чем привел Лорана в восторг: он подпрыгнул на диванчике, одарив Айлин веселым взглядом: — Лады. Тогда мне нугу и три плитки шоколада. Ох, лопну, но буду счастлив! — Еще одну нугу и три плитки шоколада, — спокойно произнес Альфард, и милая женщина, улыбнувшись, быстренько посчитала заказ. Айлин видела, как мальчишка, тряхнув копной темных каштановых волос, расплатился двумя золотыми монетами. Послышалось шуршание, и вскоре он повернулся к ним, закрыв за собой дверь. Руки его были полностью заняты разнообразными яркими упаковками. Девочка видела такие яркие и красивые коробочки впервые. Похоже, волшебники любили пестрые цвета. Минимализма в них не было совсем. Альфард аккуратно сложил сласти между собой и Лораном, сел и протянул Айлин три коробочки шоколадных лягушек: — Угощайся, — проговорил мальчик, но, заметив взгляд Айлин, добавил, чуть нахмурившись. — Отказа не приму. Поколебавшись, Айлин приняла пятиугольные фиолетовые коробочки. — Спасибо, — она улыбнулась и Блэк кивнул ей. — Шоколадная лягушка, — прочла девчонка, нахмурившись и наблюдая за тем, как Блэк открыл упаковку с засахаренными кусочками ананасов. Маленькие кусочки на подложке выглядели совсем как цукаты. — Это обычный шоколад. Просто в форме лягушек, — Лоран усмехнулся, зашуршав оберткой шоколадки. Ему не терпелось наконец-то вкусить этой невероятной сладости. Откусил, чувствуя как приятное тепло плавится на языке, заполняя чудесным вкусом. Причмокнул. Похоже, эта шоколадка была со вкусом черники. Облизав губы, продолжил говорить. — А еще в коробочке есть небольшой сюрприз. Вкладыши с великими волшебниками. Можно собрать свою коллекцию. Помню, я как-то раз так увлекся поиском карты Монтаго Найтли, что некоторое время видеть «Шоколадные лягушки» не мог. А сейчас бы с радостью узнал, что мне выпадет. Блэквуд взял одну упаковку лягушки, и вскрыл, недовольно нахмурившись, когда увидел небольшой потрет: — Ну, вы только посмотрите. Вновь изобретатель бодоперцевого зелья Главер Хипворт... Как будто бы других карточек нет. Айлин, заинтересованная словами Лорана, вскрыла упаковку. И, правда, перед ней был обычный шоколад. Просто в форме лягушки. Взяв лягушку за лапку, она откусила от нее кусочек, ожидая чего-то невероятного, однако... Шоколад был обычным шоколадом. Нежным и вкусным. Съев фигурку, девочка взяла в руки карточку, лежащую на дне коробки. С портрета на нее смотрел смуглый мужчина в хитоне и гиматии. На голове его блестел венок из золотых листьев, а шею обвивала белая змея с красными глазами. — Герпий Злостный, — прочла она, а после перевернула карточку, — древнегреческий тёмный маг, один из первых известных змееустов, создатель Василиска и первого в мире крестража. Игра в карты была успешно забыта. Лоран, раскрывший очередную лягушку, с легкой завистью посмотрел на Айлин: — Похоже, мне правда не везет. Подумать только, Герпий выпал с первого же раза... Мерлин... А мне опять Годрик Гриффиндор. В который раз. — А может это судьба? — Блэк не смог не ввернуть шпильку, сжав пальцами цукат, а после съев его. — Раз тебе постоянно выпадет Гриффиндор. — А может, — весело отозвался Лоран. — Вообще, без разницы. Только бы не вместе с сестрой. Или вечный контроль мне обеспечен. Потому что, — он похлопал глазками, и сложил руки в изящном жесте, повысив тон голоса. — «Ты обязан как старший, мой дорогой братец, который старше меня всего на две минуты». Неловкость, которую ощущала поначалу Айлин, пропала. Переглянувшись, дети дружно захохотали, а отсмеявшись, приступили к оставшимся лягушкам и ананасам. Так балуясь сладостями и болтая обо всем на свете и ни о чем сразу, попутно доигрывая партию, из которой Лоран вышел абсолютным победителем, они совсем не заметили, как небо за окном потемнело и появились первые звезды. — Охо, Слизерин по тебе горькими слезами плачет, — скривился Лоран, которому так и не достался последний цукат: Альфард утащил его прямо из-под носа друга, не желая делиться излюбленным угощением. — Хорошие ананасы вызывают эйфорию, а ты и так у нас всегда в прекрасном настроении, — беззлобно отшутился Блэк и подмигнул Айлин, которая за это время успела попробовать и лягушек, и нуги, и засахаренные ананасы и даже шоколада со вкусом черничного пудинга. Пожалуй, она ни разу не ела так много сладкого. Ни разу так много не говорила и не смеялась. Все казалось таким чудесно-волшебным... Хотя ложка дегтя в этой бочке меда была. Том. Который сейчас ехал в другом купе со своими «новыми друзьями». Это расстраивало. —...значит, кроме квиддича, шахмат и волшебных карт существуют и другие магические игры? — спросила Айлин у новых друзей, которые так много поведали ей о волшебном мире, и стоило только Альфарду открыть рот, как дверь их купе дернулась и распахнулась, открывая вид на высокого парня, облаченного в школьную мантию с вышитым на ней гербом Когтеврана. Рядом с гербом факультета поблескивал в рассеянном свете значок с буквой «С». — Я староста школы, — незамедлительно сообщил он, окинув детей равнодушным взглядом. — Пришел сообщить, что мы приближаемся к Хогсмиду. А посему, накиньте мантии. Чемоданы по прибытию оставьте в купе. Эльфы доставят их в ваши спальни. — и захлопнул дверь. Вопрос затерялся. Блэквуд поджал губы, посмотрев на своего друга и новую подругу. В том, что Айлин стала для него другом — он был уверен: — Не хочу мыслить стереотипами, но на Когтевран я бы точно не хотел, если там все такие. — Возможно, чувство власти вскружило ему голову, — Айлин пожала плечами, открыв чемодан и вытащив из нее мантию. — Все-таки Староста. А, значит, ему можно куда больше. — Например, ходить по школе после отбоя, — Альфард понимающе кивнул. — С любого другого местный завхоз уже шкуру бы спустил. Сестра всегда с удовольствием рассказывает, как нарушителей подвешивают за палец в «Зале наказаний» или хлещут зачарованными розгами. Айлин не смогла удержать удивления: — В Хогвартсе тоже есть наказания? Прямо как в маггловских школах? Альфард кивнул, рыская в чемодане. Лоран, накинувший сверху одежды мантию, скривился: — Буду благодарен, если вы будете напоминать мне о наказаниях, когда мне в голову взбредут какие-нибудь опасные идеи... — Опасные идеи? Но разве правила не созданы, чтобы их нарушать? — Айлин наклонила голову вбок, смотря на пыхтящего Лорана, пытающегося распутать узелок волос, зацепившийся за пуговицу на одежде. — Не знаю как вы, а я хочу обследовать весь замок. Встав, девочка накинула на свое скромное платье мантию, замечая, как губы Альфарда тронула мягкая улыбка; Лоран, справившийся с узлом, выглядел удивленным ее заявлением. Поезд замедлялся и замедлялся, пока совсем не остановился. Вокруг послышался топот ног и шум голосов. Ребята подождали, пока уляжется толкучка, а потом вышли из поезда. Холодный воздух неприятно окружил их. Все-таки в сентябре к вечеру становилось куда холоднее, чем в августе. Айлин поежилась, пытаясь разглядеть в темноте, освещаемой только одним фонарем, висящим на крыше станции, хоть что-то, но ничего не вышло. Она видела лишь черные силуэты стоящих вокруг первокурсников и тихий взволнованный шепот. С губ сорвалось облачко пара и утонуло в чернильно-черном небе, на котором, к удивлению, не было видно звезд. Было невероятно волнующе: стоять здесь, на краю станции и ждать чего-то. Чего-то странного?.. Чего-то волшебного. Хотя, куда еще чудеснее? Вокруг была природа. А где-то там впереди их ждала новая жизнь. Замок. Айлин так увлеклась густой тьмой вокруг, что невольно вздрогнула, когда почувствовала холодное прикосновение к своей руке. — Жаль, что созвездия Гидры совсем не видно, — прошептала она, шмыгнув замерзшим и покрасневшим от легкого ветерка носом, чувствуя, как юноша рядом вздрогнул и напрягся. Лоран, прислонившийся к стене станции, фыркнул. — Зачем тебе это созвездие, если рядом с тобой самая настоящая звезда из него. Скажи же, Альфард? Альфард поморщился, словно эта тема была ему крайне неприятна (глаза привыкли к темноте, поэтому Айлин не смогла не заметить): — Лучше помолчи, пока я не приложил тебя заклятьем немоты. Может быть я не говорил, но оно получается у меня лучше всего. — Почему тебя это так задевает? Айлин поджала губы, чувствуя, как безобидный разговор готов перетечь в ссору: она уже успела пожалеть сто раз, что ляпнула про то созвездие. Конечно, она предполагала, что имя Блэка «звездное». Но столь бурной реакции не ожидала. Пытаясь зацепиться хоть за что-то, она посмотрела вперед, замечая качающуюся вдали золотистую искру, которая становилась все ближе и ближе, словно к ним приближался один из блуждающих огоньков. — Ребята... Впереди?.. — мальчишки затихли, посмотрев туда, куда указала им Винтер. Свет становился все ярче и ярче. И вскоре возле толпы первокурсников стоял высокий, темноволосый мужчина. Свет, исходящий от палочки, отбрасывал на его живое, волевое и подвижное лицо жуткие блики. — Аполлион Прингл, завхоз, — злобно процедил мужчина, поднимая палочку в руке чуть повыше и осматривая своим белесым взглядом «новые проблемы на его голову». — Следуйте за мной и постарайтесь не отстать. Он резко повернулся на каблуках, и его черная мантия рвано встрепенулась, словно подстреленная птица. Было в его облике что-то болезненно-нечастное, несмотря на всю внутреннюю оболочку из презрения. — Значит, это он пытает за... — Лоран замолчал, так и не договорив, потому что в тишине его голос был особенно громким. Наверное, большая часть взволнованных первокурсников посмотрела на завхоза с ужасом, но объект сплетен никак не отреагировал, продолжив путь, чуть прихрамывая и опираясь на трость. Он уводил их, словно ужасный фейри Зимнего двора или музыкант Морис Коннор, в темную ночь. Все шли в полной тишине, то резко спускаясь по скользкой дорожке, то проходя через чащу. Айлин было поскользнулась и даже чуть не упала, если бы не оказавшийся рядом Том, который крепко сжал ее за локоть, потянув на себя. Она совсем не ожидала, что он вспомнит про нее. И даже найдет в этой темноте, учитывая, что он нашел новых знакомых, которые считали его чуть ли не Богом. А быть особенным в глазах людей Том любил. — Нашла новых друзей? — тихо и злобно прошептал он, чуть наклонившись к ней, когда какой-то ученик рядом чихнул от сырости, стоящей в воздухе. Тома раздражал тот факт, что она сошлась с новыми людьми так быстро, хотя… другого ожидать не стоило. Ее модель поведения всегда располагала к себе. Однако, он не мог не отметить ее компанию, потому что в едких словах Мальсибера, он услышал, что мальчишки рядом с ней – чистокровные. Она выбрала себе компанию так же, как и он. — Что ж, должен сказать, выбирать умеешь. В его тоне Айлин слышит легкую насмешку. Она хочет ответить ему, но они выходят на берег огромного озера, которое кажется черным, бездонным зеркалом во тьме ночи, и из груди невольно рвется восхищенный вздох. Остальные мысли меркнут на фоне увиденного. На другой стороне, на вершине высокой скалы, стоял гигантский замок с башенками и бойницами. Айлин моргнула, и даже ущипнула себя, чтобы проверить не спит ли, а после перевела взгляд на Тома, лицо которого приобрело немного хищное выражение. При этом он, казалось, совсем провалился в свои мысли и застыл, восхищенно осматривая замок и его оконца, из которых лился желтый теплый свет, играя бликами на черной воде и собирая с неба звезды, которые отражались в нем. Замок, который Том видел сейчас перед собой, покорил его: захотелось как можно быстрее попасть в него, обследовать каждый уголок. Чувство невероятного единства затронуло душу. Затопило с головой. Его неумолимо потянуло к нему, словно он только что выпил эля, словно ему внезапно открылся весь мир вокруг. Будто прочитав его мысли, Айлин тихо прошептала себе под нос, замечая как дернулись его пальцы на руках: — Из Страны Юных отведал я эля, и плачу, ибо открылся мне мир вокруг. Был я ореховым деревом, и висели Звезда Путеводная и Кривой Плуг. Том одарил девочку коротким взглядом, пытаясь задушить то чувство нетерпения, которое рвалось наружу, а после прислушался к мыслям детей рядом. Кто-то был напуган, кто-то восхищен, а Айлин ощущала почти то же, что и он. Желание поскорее зайти в замок, стать частью чего-то большего. У Айлин даже губы пересохли от волнения. Пытаясь отвлечься от мыслей скорее добраться до замка, она посмотрела на берег. Глаза ее расширились: возле берега, на поверхности озера, качалась целая флотилия маленьких лодочек с закрепленными сбоку на форколе фонарями, которая, похоже, предназначалась для их перевозки. Завхоз, который мрачным сгустком стоял спиной к ним, повернулся, окинув их холодным взглядом. Он заговорил тихим голосом, привлекая к себе внимание даже самых шумных: — По четыре человека в одну лодку. Подходите ко мне по очереди, помогу вам сесть. Кто первый? – он придержал концом своей трости одну из лодок, оглядев перешептывающихся детей. Никто не решался выйти первым. Том раздраженно скрипнул зубами, смотря на толпу перед ним, а после шагнул вперед, взглядом поманив за собой Айлин. Дети перед ними расступились, как волны перед Моисеем. Посмотрев на криво ухмыльнувшегося Аполлиона, Том быстро забрался в посудину. Айлин, подобрав мантию тоже аккуратно перемахнула через бортик прямо за ним, устраиваясь рядом. — Не так уж страшно, правда? — ядовито процедил мужчина, и взволнованные дети подтянулись. Вскоре с Томом и Айлин сидели знакомые им люди: Альфард Блэк и Кардан Лестрейндж. Как только мужчина помог всем первокурсникам рассесться, он сам забрался в большую лодку, находящуюся по середине. Оглянувшись и проверив, все ли сидят на своих местах, он погасил свет палочки и махнул рукой. Флотилия двинулась. Лодки заскользили по гладкому как стекло озеру. Все молчали, не сводя глаз с огромного замка. Чем ближе они подплывали к утесу, на котором он стоял, тем больше он возвышался над ними. — Пригнитесь! — крикнул Аполлион, когда они подплыли к утесу; все наклонили головы, и лодки оказались в зарослях плюща, от которого исходил медовый сладостный запах. Такой, что кружил голову. Айлин коснулась желто-зеленых венчиков с легкой нежностью: плющ всегда выручал их от гнойных ран и ожогов, а после заметила, как Том сорвал пару листочков, спрятав их в мантии. Точно на память. Миновав заросли, они попали в темный туннель, который, судя по всему, заканчивался прямо под замком, и после нескольких минут ожидания, причалили к подземной пристани и высадились на камни. Завхоз призвал огонек на конце своей палочки, и освещая все им, повел их по каменной лестнице, пока они не оказались на влажной от росы лужайки у подножия замка. Внутри все затрепетало и запело. Еще один лестничный пролет — и теперь они стояли перед огромной дубовой дверью, которую Аполлион открыл, заводя их внутрь замка. На каменных стенах — точно так же, как в замках из книг — горели факелы, потолок терялся где-то вверху, а красивая мраморная лестница вела на верхние этажи. Но, похоже, подобных лестниц там было много. И… их уже ждали. Перед ними, в пламени факелов, возле очередных больших врат, стояла высокая, стройная женщина с темно-серыми глазами в лиловой мантии. Волосы ее красила пробивающаяся редкая седина, а грозное выражение на ее лице говорило о ней как о крайне строгой и властной особе. — Профессор Вилкост, первокурсники. — Благодарю, вас, Аполлион. Прошу, доложите о том, что первокурсники прибыли и готовы к церемонии, — она сдержанно кивнула головой мужчине, который быстро скрылся в дверях зала, а после перевела свой отстраненно-стеклянный взгляд на них. Она говорила спокойно и тихо, но каждое слово заставляло слушать ее. — Меня зовут Галатея Вилкост. Я профессор Защиты от Темных Искусств. Рада приветствовать вас в стенах нашей школы чародейства и волшебства Хогвартс. Через несколько минут, перед началом банкета в честь учебного года, вас ждет распределение на факультеты, которые станут для вас домом на длинные и, уверена, счастливые семь лет обучения. Факультетов четыре. Когтевран, Пуффендуй, Гриффиндор и Слизерин, — по ее голосу было видно, что она не отдает предпочтению ни одному из перечисленных факультетов, оставаясь беспристрастной. – Распределят вас на любой из перечисленных факультетов, опираясь на особенности вашего характера. Послышался скрип и тяжелые двери в ярко освещенный зал открылись. — Встаньте по два человека в одну шеренгу и следуйте за мной. Айлин сглотнула, ощутив как в горле пересохло. Первокурсники зашевелились как муравьи в муравейнике. Прямо перед ней встала пара рыжеволосых мальчишек. И когда каждый нашел свое место, их шеренга под покровительством профессора ЗОТИ двинулась в Большой зал. — Прямо как и было написано в книге, — усмехнулся Том, идущий рядом с девочкой, смотря на плывущие вверху свечи под зачарованным потолком. Однако, одно дело читать, а другое дело видеть все самому, своими глазами. Никогда он еще не чувствовал себя таким счастливым. Можно ли жар, заполняющий его, было назвать счастьем? Он был уверен, что да. Сейчас он чувствовал «счастье», о котором когда-то упоминала Айлин. Айлин всмотрелась в звездное безмятежное покрывало, копирующее небо снаружи. Ничего более красивого она еще не видела. Особенно когда огоньки свечей бликами играли на звездах. Все вокруг так и было наполнено магической атмосферой. Покрутила головой, рассматривая четыре длинных стола, за которыми сидели учащиеся разных возрастов в черных мантиях и остроконечных шляпах. Среди них мелькали силуэты приведений: они отливали серебром, и сливались с окружением. Столы были заставлены приборами сделанными из чистого золота, а на другом конце, за таким же длинным столом, сидели преподаватели. На высоком узорном троне посередине восседал представительный старик с седой бородой. Рядом с ним по правую руку сидел знакомый ей профессор Дамблдор, который тихо переговаривался с сидящим рядом с ним мужчиной весьма чудного характера. Именно к их столу они подошли, чувствуя на себе взгляды любопытствующих. — Прошу вас повернуться к четырем столам, — спокойно произнесла Вилкост, и дети повиновались, наблюдая за тем, как завхоз поставил перед их шеренгой обычный табурет и положил на него остроконечную шляпу, которая была не только грязной, но и вся в заплатках. Похоже, именно эта шляпа была артефактом Хогвартса, и именно она проводила распределение на факультеты. Лоран наступил Альфарду на ногу, понимая, что тот просто напугал его «сражением с профессором» в качестве отбора, но последний только ухмыльнулся. Том нетерпеливо сощурился; Айлин задержала дыхание. Зал погрузился в тишину, и Шляпа шевельнулась. В следующее мгновение из складок ткани, которые были на Шляпе, словно бы сложился рот, и она запела:

Не смотрите хмурясь на меня, Пусть внешностью красивой я обделена, Я точно вам могу сказать, какой по жизни путь держать. Ты храбр и горд, готов без сожаленья прыгнуть на врага, Тогда возможно – Гриффиндор твоя судьба. Хитер, как дьявол, гладок как змея, тогда могу сказать я точно без сомненья, — Дом Слизерина ждет тебя. Есть силы грызть гранит науки ежедневно, и творческим подходом озарять, За стол орлов, отравлю несомненно, и домом станет Когтевран. А может ты трудолюбив и добр, готов стараться каждый час, факультет Пенелопы: Пуффендуй станет домом для тебя в тот же час. Так что не бойся меня, скорей надевай, Я судьбу тебе укажу — тонкой нитью свяжу.

Полубелая песня закончилась, Шляпа поклонилась четырем столам, рот ее исчез, и весь зал зааплодировал. Профессор Вилкост развернула длинный свиток. — Когда я назову вашу фамилию и имя, вы сядете на табурет и наденете шляпу. Начнем. Андерс, Патрисия! Голубоглазая блондинка вышла из шеренги на негнущихся ногах, взяла в руки шляпу, села на табурет, резко нахлобучила ее на голову и: — ПУФФЕНДУЙ! — выкрикнула шляпа. Под гром аплодисментов стола под желто-черными знаменами, девочка встала, сняла шляпу, положила ее на место и отправилась к своему столу. — Эйвери, Себастьян! — на табурет сел знакомый Айлин мальчик, который был в компании Тома. Стоило только шляпе коснуться его головы, как она выкрикнула: — СЛИЗЕРИН! Стол под зелено-серебряными знаменами живо захлопал. Вздёрнув подбородок, мальчишка направился к своему столу. — Блэк, Альфард! — ее новый друг спокойно сел на стульчик и надел шляпу. — СЛИЗЕРИН! — шляпа тоже быстро огласила свой вердикт, и мальчик отправился к своему дому. — Блэквуд, Лоран! — Лоран быстренько вышел из толпы, предварительно растолкав ребят вокруг себя, и приземлился на табурет. Надел шляпу, которая сразу же оживилась. Все с интересом смотрели за тем, как шляпа качается на его голове, словно думая куда его определить. Прошло две, три минуты и наконец шляпа выдала: — ПУФФЕНДУЙ! Коротко улыбнувшись, мальчик слез с табурета, положил шляпу и отправился к пуффендуйцам. — Блэквуд, Розалинда, — красивая девочка, близнец Лорана, вышла из шеренги. И пусть лицо ее ничего не выражало, взгляд ее казался потерянным. — СЛИЗЕРИН! — огласила шляпа, и девочка отправилась на совсем другой факультет, в отличии от своего брата. Гринграсс Моргана, Лестрейндж Кардан и Мальсибер Алрик отправились на Слизерин, Макмиллан Седрик был первый, кто отправился на Когтевран. За ним следом шляпа отправила Юфимию Мале. Мюррей Ханну Шляпа направила на Гриффиндор. Нотт Оберон, вышедший к табурету в весьма приподнятом настроении, тоже отправился на Слизерин, следом за своими «друзьями». Поттера Флимонта Шляпа направила на Гриффиндор, а следующих по списку рыжих братьев-Пруэттов разделила: Рудольфус поступил на Гриффиндор, а Игнатиус на Когтевран. Ряды первокурсников все редели и редели. — Реддл, Том, — прозвучало следующее имя, и Том ощутил, как сердце неприятно трепыхнулось. «Наконец—то», — поборов нетерпение, он вышел из толпы остальных детей к табурету. Взял с него шляпу. Сукно на ощупь было ужасно жестким и неприятным. Несмотря на потертость, этот артефакт вполне стабильно работал: было даже интересно какие на нем чары?.. Чуть скривив губы, он сел, и надел на голову артефакт, в котором сразу утонул: полы шляпы закрыли ему обозрение. И все что он мог делать — ощущать. Том прислушался и почувствовал на себе взгляд Айлин и той компании, в которой затерялся в поезде. Они все ждали, затаив дыхание, но это ощущение померкло: голову неприятно дернуло, а после, глубоко в мыслях, он услышал спокойный старческий голос. «Хм-м-м, какая любопытная голова. Сколько ума, амбиций и хитрости… но я так же вижу неуверенность и страхи, скрытые внутри. Слизерин явно поможет тебе преодолеть их и направить амбиции в нужное русло… С другой стороны, Когтевран тоже станет неплохим вариантом. Сложно», — бубнила Шляпа в его разуме. Стараясь спрятать мысли о том, что никакой Когтевран ему не подходит, Том решил направить шляпу. Он сконцентрировался на самых хитрых поступках и идеях, которые только приходили ему в голову. И, похоже, это сработало. Шляпа как-то замолкла, пробормотала: «Все-таки душа Салазара», и провозгласила: — СЛИЗЕРИН! Сняв шляпу и встав, мальчик положил артефакт на табурет, посмотрел на Айлин выжидающе-надменным взглядом и отправился к своему столу. Дамблдор, наблюдающий все это время за Томом, нахмурился, пропустив мимо ушей слова своего коллеги. Он не знал, стоит ли бить ему тревогу или просто продолжать наблюдать?.. Поджав губы, он постучал пальцами по столу, смотря на оставшуюся вместе с несколькими ребятами Винтер. Айлин вздохнула. Все-таки он добился своего, даже не смотря на то, что Шляпа думала долгих пять минут. Проследила взглядом за мальчишкой, севшим за лавку. Похоже, Тому на Слизерине были не особо рады: хлопки были жиденькие. А девочка, с которой он сел рядом, немного отодвинулась от него, одарив его неприязненным взглядом. Но Тома это не особо волновало. Теперь он был на шаг ближе к разгадке своего происхождения. На шаг ближе к обучению. И он докажет всем, на ЧТО он способен. — Реддл? — надменно протянула девчонка, прерывая его размышления. Ее серые глаза внимательно рассматривали его, пытаясь улучить в несовершенстве. Он ответил таким же острым взглядом, отчего волшебница, которая была, похоже, на курс старше, даже немного стушевалась, но гнуть свою линию продолжила. — Я не знаю твоей фамилии… Ты магглорожденный? Но ему и рта не пришлось открывать. Одна из его собачек сделала все за него: Мальсибер, сидящий напротив него, живо вступил в спор: — Вальбурга, осторожнее в словах. Распределение продолжалось. Робертсон Энн, Томсон Изабеллу определили на Гриффиндор, а Ватсон Эмили на Когтевран. — Винтер, Айлин, — произнесла профессор и девочка, все еще смотрящая на Тома за столом Слизерина, вздрогнула и посмотрела на шляпу. Волнение душило ее, и даже ободряющая улыбка профессор Дамблдора, которую она поймала мимоходом, по пути к табурету, не смогла заставить ее улыбнуться в ответ. Айлин села на табурет и надела шляпу. И стоило ей убрать от нее руки, как она встрепенулась, а в голове раздался спокойный голос: «Любопытно. Как любопытно. Сколько разных качеств. Невероятная доброта, трудолюбие; умение постоять за себя, граничащее с невероятными амбициями и хитростью. А еще ясная голова в придачу. Куда же мне тебя определить?». Айлин сжала края табурета, кинув быстрый взгляд на Тома, прожигающего ее взглядом. «Пожалуйста, куда угодно, только не на Слизерин», — мысленно пробормотала она, слыша удивление шляпы: «Уверена?.. Разве на Слизерине не находится сейчас твой друг?» «Только не на Слизерин». «Что же, если не на Слизерин… Тогда…» — ПУФФЕНДУЙ! — громко объявила шляпа, и Том, стиснул зубы, смотря, как девочка встала с табурета, положила шляпу и отправилась к своему факультету. А они же говорили насчет поступления на один факультет. Неприятное чувство заполнило его с головой, но он не мог дать ему названия. Это была не злость, к которой он привык. Что-то другое, которое неприятно жалило и задевало его. Лоран упрямо потянул Айлин за край рукава, и девочка села рядом с ним, ощущая, как темный взгляд Тома сверлит ее затылок. Было неприятно. — Айлин, это Патрисия. Голубоглазая девчонка блондинка мило улыбнулась, протянув ей руку: — Приятно познакомится, Лин. Могу же я тебе так называть? Вскоре Айлин пожала руки, пожалуй, всем, кто сидел рядом с ней. Так она познакомилась с Патрисией, второкурсницей Барбарой, Энн, Гарри, Джорджом и Гвен, старостой Фобосом. В этот раз Пуффендуй явно обделили первокурсниками. Вокруг снова стало шумно. Но не надолго. Табурет с шляпой унесли, а с узорного трона поднялся тот старик, который, похоже, был директором школы. Звон его бокала, по которому он постучал палочкой, заставил всех смолкнуть. — Добро пожаловать в Хогвартс. Прежде чем мы начнем наш банкет по случаю нового учебного года я хотел бы сказать всем парочку слов. Для тех, кто еще меня не знает, я — Армандо Диппет — директор школы, — в зале послышались аплодисменты и даже крики: «Вы для нас лучший директор!», но мужчина поднял руку, и зал утих. Айлин с удивлением смотрела как податливо ведут себя ученики. Хотя немудрено, с телесными наказаниями… — Напоминаю всем, что в школе есть правила, которым вы должны следовать: соблюдать комендантский час, не колдовать в коридорах, не ходить в лес на территории школы. За нарушение дисциплины вы будете наказаны. Я не потерплю никаких нарушений в моей школе. Ну, а теперь... Думаю, пора перейти к более приятной части. Да начнётся банкет! Он хлопнул в ладоши, и золотые блюда, стоящие посередине на столе заполнились разнообразными яствами: ростбиф, жареный цыпленок, свиные и бараньи отбивные, сосиски, бекон и стейки, вареная картошка, жареная картошка, картофель фри, йоркширский пудинг, горох, морковь, мясные подливки, кетчуп и непонятно как и зачем здесь оказавшиеся мятные леденцы. Айлин никогда не видела такого разнообразия на праздничном столе. Но не ощущала что голодна настолько, чтобы попробовать все, что есть на столе. Когда живешь в приюте, волей-неволей, да привыкаешь к невыразительности еды. Остановившись на ростбифе, нарезанном на порции, девочка приступила к трапезе, слушая Патрисию, которая оказалась очень… болтливой. Лоран и слова не мог вставить. Когда все наелись — или съели столько, сколько смогли съесть, — тарелки опустели, снова став идеально чистыми и заблестев в пламени свечей. Но буквально через мгновение на них появились десерты. Мороженое всех мыслимых видов, яблочные пироги, фруктовые торты, шоколадные эклеры и пончики с джемом, бисквиты, клубника, желе, рисовые пудинги…