"25" июля 1935 год
Сегодня было довольно прохладно, несмотря на то, что по радио обещали жаркий денек. Но именно в такую погоду побережье было прекрасно: море с ужасным гвалтом билось об скалы, извергая морскую пену и рассыпаясь на миллионы или миллиарды маленьких капель; воздух был влажный, пропитанный солью. Дышалось свободой. Особенно чувствовалось это после горячего и пыльного Лондона, улицы которого были похожи на раскаленный муравейник, где яблоку было негде упасть: и если центральные районы жили своей жизнью – подвижной и вполне обычной для центра, в доках и более нищих районах было куда хуже. Туда стекались переселенцы из других стран. Например, в Чайна-тауне, находящемся в рабочем районе улицы Ист-Энда, процветала проституция, продажа опиума; также туда перебирались евреи, гонимые реформами нового лидера Германии. Окинув презрительным коротким взглядом ребят, играющих с громкими криками в мяч у подножия скалы, Том посмотрел на Айлин, стоящую у самого края и внимательно вглядывающуюся в бескрайние глубины. — Я думала море синее, но оно черное… — проговорила девчонка, стиснув в руках книжку с пьесами (сегодня они с Томом дошли почти до середины «Страны, желанной сердцем» Йейтса) и кутаясь в шаль от ветра, трепавшего волосы, словно мальчишка. Поджав губы и пробормотав еще что-то себе под нос — Том никак не смог разобрать — она, наконец, повернулась к нему. Хотя казалась все еще крайне задумчивой. Он похлопал рядом с собой в довольно повелительном жесте, предлагая присесть рядом с ним. Улучив его, девчонка присела рядом, оправляя складки невзрачного черного платья. Том забрал книгу у нее из рук, открывая ее на нужном месте и бегло изучая текст. Он только открыл рот, чтобы начать чтение, как неожиданный вопрос перебил его. — Как думаешь, что находится за этим морем? Какие люди? С какими традициями? — он усмехнулся, слушая эти риторические вопросы. — Есть ли где-то все еще зарытые кем-то клады? — Обычные. Такие же как и здесь. Больше, чем уверен. А насчет кладов, — мальчик ощутил как в груди нарастает самое настоящее самодовольство. — Недавно я наткнулся на очень интересное место. — Как та лавка призрака? — Айлин фыркнула, замечая искру на дне темных глаз. Их взгляды встретились. Непроизвольно, уголок губ мальчика дернулся. — Лучше. Если хочешь, и если не боишься, могу показать. Пойдешь со мной? — он протянул ей руку, словно проверяя ее, и она эту проверку прошла: Айлин крепко сжала его протянутую холодную кисть. Он в последнее время всегда добавлял в конце почти каждого предложения словосочетание: "если не боишься" с холодным, мрачным оттенком, когда предлагал очередную авантюру, поэтому Айлин привыкла. Тем более страшнее было не быть рядом с ним. — Отлично. Они встали, Том потянул ее за собой. Вниз. Айлин скользила по каменной породе из-за крайне неудобной обуви, осторожно спускаясь следом к желтому песку, отливающему перламутром в свете рассеянного и туманного солнца, заволоченного тучками. Том поджал губы, задумчиво сканируя территорию и понимая, что за ними увязались непрошенные гости. Бишоп и Бенсон. Деннис, понявший, что скрываться нет нужды, вышел из-за ближайшего камня. Маленькая девчонка, его подружка, тоже покинула свое укрытие следом за ним, смотря на них любопытным, но одновременно неприязненным взглядом. О, Том прекрасно знал что означается взгляд. Однако, сегодня в его планы не входило отвлекаться на каких-то нелепых, глупых ребят. — Куда это вы собрались? — Бишоп нахмурился, сложив руки на груди. Айлин тяжело вздохнула. И почему они не могли жить все мирно? Том же в ответ одарил мальчика бесцветным взглядом: — Исчезни, — короткий, сухой сдержанный приказ, но Деннис упрямится. Ему тоже хочется увидеть клад или что-то подобное, о чем разговаривала эта странная парочка до: — Если ты не возьмешь нас с собой, то я расскажу миссис Коул, кто вор. Интересно, что она скажет, если найдет у тебя в комнате чужое, а? — Том щурится. Айлин, чувствуя опасность, хочет влезть в раскалившуюся до бела атмосферу, но: — Хорошо, Бишоп. Твоя взяла, — говорит Реддл; Айлин вздрагивает. Она слышит в обманчиво мягком голосе, угрозу, понимая, что все это — прикрытие. Она готова поспорить, что видит как он пришел к какому-то очень «хорошему» решению. Она тихо вздыхает, но понимает, что не готова спорить с упрямством «друга». Сколько бы она не говорила, что месть — не лучший вариант, все эти слова оставались за бортом. Том ухмыляется про себя, крепче сжимая чужую руку в своей, ощущая, как дергаются чужие сухие пальцы в мозолях. Да, он не будет стирать ему память, он напугает его до дрожи в ногах, до седых волос. Это будет хуже смерти. Настолько, что этот мальчишка сам поклянется в том, что замолкнет навеки. — Пошли, — резкий взмах головой, и они продолжают путь по краю пустующего пляжа. Том, крепко сжимая кисть Айлин в своей, утягивает девчонку за собой, словно Гамельнский Крысолов. Айлин смотрит на его спину, пытаясь понять, о чем он думает, изредка обращая внимания на слова Бишопа и Бенсон, старающихся завлечь ее в разговор. —...Лин, не знаешь, будет ли завтра праздник? — Слушай, а ты помнишь... — эти ребята иногда переходят на бег, пытаясь угнаться за стремительными шагами раздраженного чужой болтовней Реддла. Айлин отвечает им очень односложно, пытаясь понять, куда же ведет их Том. Она не уверена, что видела этот ландшафт раньше. Голоса играющих детей позади вообще не слышны, словно они отошли как минимум на тридцать два ярда. Она смотрит по сторонам, замечая высокую покатую скалу в каких-то метрах от них. Том вновь останавливается, отпуская ее руку. — Это здесь, — в голосе Тома ледяное спокойствие. Он кивком головы показывает на тоненькие ступеньки из хрупкого основания скалы и почти чувствует злорадство, замечая, как бледнеет Бенсон. — Под этой скалой находится подводная Хрустальная пещера. И пока прилива нет, можно туда спустится. Глаза Реддла гипнотизируют, точно черные пучины моря. Деннис сглатывает, ощущая, как холодный пот облепляет спину. — Тогда, ты первый… — выпаливает мальчишка; губы Тома подрагивают, грозясь перерасти в злобный оскал. Он хочет поднять этого негодяя в воздух, и скинуть в воду. Как он смеет ставить ему условия?... Однако, мысль о том, что скоро настанет более страшная расплата... Именно она заставляет взять себя в руки. О, нет. Скинуть его в море — слишком легко. Правда ведь? Реддл молча и спокойно ступает по хрупким ступеням, все-таки не в первый раз. Да и он знает, что они его выдержат — под взрослыми они скорее всего провалились бы. Айлин, щурясь, идет второй — прямо следом за ним, хватаясь за колючие выступы. Переглянувшись и поборов свой страх, за Айлин следуют Бишоп и Бенсон. Они спускаются вниз. Выступы скользкие. Голые колени лижут морские волны. Они крадутся, точно коты, поджидающие дичь. — Мне страшно, — ноет малышка Эми и чуть не оступается на хрупкой «ступеньке», но Деннис успевает потянуть ее за шкирку, выравнивая. — Осторожнее, — у него и самого зубы стучат от холода воды и атмосферы, сгущающейся вокруг них раз за разом, но желание узнать, что такого нашел этот странный Реддл перебарывает чувство самосохранения, которое так и кричит ему: «БЕГИ», словно набатом в голове. Наконец Том спускается на залитый водой песок. Вода окружает его буквально по колено. Сегодня явно не погода для таких прогулок. Но тем же лучше для него и его идеи. Айлин спускается с последней «ступени», чуть поскальзываясь, из-за чего чуть не падает в воду, удерживаясь на ногах из-за чистой удачи. Ткань белых гольф сразу же облепляет голень. — Неприятно, — шипит она, замечая ухмылку-усмешку Тома, а после обращая внимание на своды огромного входа в пещеру, похожего на мрачную арку из сказок. Плюх. Плюх рядом. И Айлин окатывает водой. — А если бы вы убились? – строго смотрит она на спрыгнувших со ступеней ребят, которые только глаза закатывают. — Не будь занудой, Лин, — Деннис усмехается, хочет хлопнуть ее по плечу, но замечая короткий взгляд Реддла передумывает, убирая руку за спину. Под молчаливым командованием Тома, они погружаются во мрак пещеры. Слышно только хлюпанье воды из-за их шагов. Айлин оглядывается. Она думала, что здесь будет темно, что хоть глаз выколи — но стены, отражающие свет солнца от воды, мерцают, переливаясь всеми оттенками радуги. Деннис выбегает вперед, таща за собой Эми, и почти сбив замеревшего в центре прохода Тома, с восхищением рассматривая стены, сделанные точно из хрусталя. Выражение лица Тома — бесцветное, равнодушное, но Айлин замечает короткую, скользнувшую змеей усмешку; чувствует волну магии, которая подобно землетрясению, расползается от него по воде. Вздрогнув от холодного прикосновения к ноге, девочка отпрыгнула в сторону, смотря на Тома, лениво взмахнувшего рукой. Он молча указывал на воду с тем жутким, холодным злорадством, которое иногда так проявлялось в нем. Он словно бы говорил ей: «Смотри». Из под толщи воды, как будто по команде полководца, показались синеватые, полуразложившиеся руки, с почерневшей плотью, а потом и сами тела: наполовину-скелеты, наполовину все еще разлагающиеся. Айлин вздрогнула, когда холодная рука мальчика коснулась ее плеча. Она даже не заметила, как он подошел к ней. Честно, Винтер не совсем понимала, что она должна теперь чувствовать к Тому, взгляд которого словно говорил: «Ну что, теперь ты меня боишься?». Мимо них, ковыляя, прошел живой мертвец, не замечая, точно они были невидимками. Кто-то истошно закричал. Это была Эми, к волосам которой тянулись руки мертвецов, лица которых были наполовину обглоданы рыбешкой. Деннис, застывший рядом с ней, стоял, словно парализованный. Глаза его бегали, а сам он побелел, как полотно, хватая ртом воздух, словно рыба. Он отступил на шаг назад. — Том. Прошу. Я сделаю все, что ты скажешь, — наконец вымолвил он, но так тихо, что его слова просто потонули в стенаниях Эми, которую уже почти утащили на дно глубокой ямы. Было видно только ее голову на поверхности: — ОТПУСТИТЕ! МАМА! ПОМОГИТЕ! Том наклонил голову. Он чувствовал их страх и отчаяние, которыми готов был упиваться. Будь они чем-то существенным, он бы налил их в кубок и осушил до дна. Попробовал бы на вкус эти эмоции. Но на лице его — безразличие. Ему ровным счетом плевать, что с ними будет. — Отпустите!! — кричала маленькая девчонка, вырываясь из хладных костлявых рук, хватая ртом воздух. Ей было страшно. Сердце прыгало где-то во рту, словно на резинке, отдаваясь гулом в ушах. — ТОМ! ПРОШУ, пожалуйста, я все сделаю. ААААА, — закричала она вновь, когда Денниса затянули под воду. — ТОМ!! (Ни Айлин, ни Том не видели, как девочка потянулась рукой к Деннису, пытаясь отбиться от костлявых рук). Айлин сжимает край пиджака Тома. Зажмуривается. Ее сердце ухает куда-то глубоко в пропасть. Он, замечая ее состояние, усмехается. Пожалуй, она бы тоже могла бы быть на их месте, если не была бы... интересна. Если не была бы такой же. Молчаливый приказ, и все смолкает. Холод касается ее затылка. Винтер открывает глаза. Все прекращается в один момент. Море больше не волнуется, становясь обычным черным зеркалом. Слышится легкий всплеск. Вода будто бы убывает… Крепко обнявшись, Эми и Деннис сидят на песке, до боли стискивая друг друга. Их одежда волосы — сухи, точно все было страшной иллюзией. Лицо Эми красное от слез и холодной морской воды. На их лицах — шок, неверие, страх. Даже их тела говорят за себя, когда они смотрят на распластавшиеся на земле холодные трупы, лежащие без движения, и точно заснувшие на время. — Так что ты говорил? Напомни мне, пожалуйста, — с родительской, почти нежной насмешкой говорит Том, замечая как вздрагивают их тела каждый раз, когда он говорит. Деннис кидает на него взгляд, он пустой и безразличный из-за пережитого шока. Эми кажется совсем пришибленной — она сжимает волосы пальцами, чуть покачиваясь, словно душевнобольная. — Н-ничего… — он заикается, словно последний заика, когда Том всплескивает руками, подойдя к ним, смотря на них свысока, растягивая губы в теплой улыбке: — И разумеется я, надеюсь, что и это случившееся останется между нами. Иначе… — он сияет холодным взором, но этим ребятам теперь не нужно повторять дважды. Они кивают, все еще жмясь друг к другу, и Айлин становится их жаль. Однако, они дали ему повод, который он и использовал. Она вздыхает, смотря на труп рядом с собой. Ребята, все еще крепко вцепившиеся в друг друга, встают и проходят мимо них, почти бегом, пусть и спотыкаясь, скрываясь с глаз. Когда они уходят, Том манит ее вглубь холодных сводов. — Почему ты осталась? Ты могла бы сбежать, — в холодном голосе сквозит плохо скрытое любопытство. Сейчас он слишком доволен, чтобы что-то скрывать. — Ведь ты сейчас… упрекаешь меня?.. Нет?.. Он не понимает ее эмоции. Впрочем, как всегда. А Айлин и сама не знает. Она запуталась. Похоже, у нее напрочь отсутствует чувство самосохранения. Или его черти стали уже какими-то родными? Возможно, где-то там, в глубине души, она такая же, как и Том? И весь этот набор масок — сплошь фасад? Ведь ей все еще не страшно рядом с ним... — Нет. — Айлин криво улыбается, понимая, что возможно внутри такой же монстр. Она даже не попробовала остановить его. — К тому же, я уже говорила тебе сто раз, что месть и запугивание не самый лучший вариант... Он прожигает ее внимательным взглядом. В черных глазах на мгновение вспыхивает гнев. — Пусть боятся. Страх — куда более сильный рычаг давления, чем дружелюбие, — он кривит губы, замечая задумчивый взгляд голубых глаз, кажущихся при пыльном, мрачном свете почти сизыми. — Иногда дружелюбное отношение воздействует на других людей лучше, чем страх, — срываются с ее губ усталые слова, которые кажутся Тому забавными. Он знает, что она права. Но отчасти. Он готов согласится с ней только отчасти. Но разве он когда-нибудь в этом признается? Перед ними предстает грот с красивым ярко-синим подземным озером. Девочка не может удержать восхищённого вздоха, пусть мысли все еще тяжёлым роем вьются в голове. Похоже, ее доброта — тот же эгоизм. Том криво ухмыляется. Похоже, они застрянут здесь надолго. — Кстати, эти мертвецы... — Айлин морщится, думая о трупах, лежащих позади них. Как бы они не встали вновь. — Похоже, это работа местных бандитов, продающих опиум, — Том задумывается, касаясь спокойной водной глади. — Мои способности всего лишь оживили их. Сначала я думал, что нашел их уже такими. Но это я, — он вытягивает руку, смотря на нее. На его губах — самодовольная улыбка, из-за чего он становится похож на Нарцисса, любующегося своим отражением в воде. — Это сделал я. Айлин вглядывается в него, словно ищет что-то теплое. И находит. Где-то глубоко под коркой холодного, обжигающего льда. На мгновение их взгляды встречаются. Том смотрит тем бесцветным, ничего не выражающим взглядом, думая про себя, что не ошибся. Хотя, надо отдать должное. Он почти никогда не ошибался. С возрастом научился.01 августа 1935
У Айлин холодок шел по коже, когда она наблюдала за тем, как Том, наблюдая за ней, также растягивал губы в улыбке, когда отвечал миссис Коул, так же хмурился и строил из себя ничего не понимающего ребенка. Она прекрасно знала, что представляет из себя Том и что чувствует он, кривя губы в этой искусственной улыбке, которая казалась всем настоящей. В глаза ему никто не смотрел... а это было ошибкой. Его глаза все также оставались холодными, точно льдины Антарктики. Хотя, возможно, это видела только она, узнавшая Тома чуточку лучше, который в последнее время пробовал разные выражения, действия из книжки по этикету, а после наблюдал за ней как за подопытной крыской — как же она отреагирует. Но, к сожалению, девочка не реагировала так, как хотелось бы ему. Если новенькие девочки, пришедшие совсем недавно в приют сразу же терялись от его красоты и старались узнать о нем побольше, а через день шугались от него, как от огня (это была обычная практика), то Айлин было все равно на его внешность вкупе с очарованием и вежливостью, которые он тренировал перед ней. Том всегда наблюдал за людьми, делал выводы, искал ответы в книгах, которые были для него лучшими советчиками — тихие и молчаливые. Он любил их: шёпот старых страниц, потертые корешки, таинственность обложек. Они объясняли ему людскую суть, их пороки, поведение, переходящее из века в век, потому что люди, как подметил Том однажды, не менялись: люди были такими же, как и прежде, с такими же проблемами и запросами, запечатленные в книжных образах навеки вечные. Но когда у него появилась интересная зверюшка, надобность читать скучные романы отпала. Теперь у него был живой пример «хорошего» поведения, которое так любили взрослые и другие люди. А также возможность испытать все, что он узнал. Теплая улыбка, легкий кивок головы, или прохладная усмешка, вежливость в каждом слоге. Айлин поднимает бровь и, окинув его изучающим взглядом, подыгрывает ему. Это злит Тома до боли, но также вызывает любопытство. Наклонив голову, он наблюдает за разворачивающейся перед ним картиной, но не участвует, хотя злость топит его, клокочет яростью. Айлин, сложив руки на груди, строго, совсем как воспитательница, смотрит на двух мальчишек; один из них сжимает в руках его змею. Она видит в руках Эрика — тощего и бледного мальчишки, садовые ножницы и хмурится, строго поджав губы. — Не трогайте его. Это живое существо. — Но это же змея, — Билл хмурится, борясь с тугими кольцами чужого питомца, старающегося укусить его за руку. — Змей. Может даже такой же демон, как и этот Том. Айлин недоумевающе морщится. Каждое слово мальчишки оставляет неприятный осадок — не слова, а бред, да и только. Она смотрит на ужика, который шипит ей что-то, словно просит о помощи. — А, если, допустим, я твоего кролика убью? — выпаливает она резко, улучая удивленные взгляды ребят, переваривающих ее слова – все же они не глупые. Должны понять. — Или это другое? Стаббс замирает, даже теряясь. — М-м, — мычит что-то невразумительное, но все же отпускает змея, который шлепается на пол, сразу же подползая в сторону девчонки. — Хороший мальчик, Билли, — Винтер улыбается и треплет мальчика по волосам, отчего последний заливается румянцем, даже как-то стыдливо. Том наклоняет голову, ухмыляясь. Это что-то новенькое, а? Облокачивается на перила лестницы, подперев щеку рукой. Он ощущает как злость поумерилась, хотя где-то там внутри осадочно пляшут лютые черти. Что же сделать с бедным Стаббсом? Подставить перед миссис Коул? Губы непроизвольно растягиваются в злой кривой улыбке. Айлин поднимает змейку, вдруг вздрагивая от чужого присутствия. Невольно поднимает взор, замечая Тома. Неловко ему улыбается, испытывая странное ощущение. Она знает, что Реддл не любит, когда прикасаются к его вещам. Слава Богу, что ей удалось разрулить все до того, как за дело взялся он сам. Том не прощал ошибок. Любых. — Билли, спасибо, что послушал, — обращается она к Стаббсу, когда вдруг, кинувшись к ней, мальчишка быстро обнимает ее, а после кидается в сторону на выход из приюта. Красный и смущенный. У Тома все внутренне дергается — эта картинка, мелькнувшая у него перед глазами его не радует. Черти вновь лютуют. Он поджимает губы. Никто кроме него не вправе прикасаться к двум его любимцам. Айлин замирает на какое-то мгновение, не понимая, что это только что было. — Этот Стаббс, — почти шипит он, понимая, что готов убить наглого мальчишку. Представляет как кирпич падает с крыши. Айлин слышит крик Билли, почти что плач. Тяжелый булыжник прилетел ему прямо по плечу. «Так нельзя», — читает мальчик по губам Айлин, но лишь бесцветно кривит губы, равнодушно отворачиваясь. Она видит только его ровную спину и сложенные руки. Айлин быстро поднимается по ступеням к нему, желая отдать змея, замечая, что Том повернул к ней голову. Точно кое-что вспомнив, он сразу же спросил, окинув ее изучающим взглядом: — Зачем ты его спасла? — а какой интерес в голосе, точно далеко пойдет. Айлин задумчиво поджала губы. Том хотел узнать мотив? Разве он не знал? Ей казалось, что он прекрасно знал, почему она сделала это. Однако, крайне невыразительное лицо мальчика не говорило ничего: в его глазах сквозила обычная холодность. На самом деле Том считал, что все из-за ее доброты: она всегда помогала страждущим, протягивая им руку. Но сейчас она спасла его «питомца». — Он твой друг. Твой питомец. Разве нет? — она вскинула бровь, решив подыграть в который раз. Том сжал зубы. И почти нервно дернулся, когда она хотела протянуть ему его питомца. Не хотелось прикасаться к ним обоим после этого… противного мальчишки. — Да. Так почему? Ответь мне, — властный приказ, заставляющий вздрогнуть и посмотреть в черные омуты. — Потому что ты бы расстроился?.. Он же тебе, вроде как, дорог, — Айлин знала, что Том умеет расстраиваться так же, как и злиться. Точнее, все эмоции, которые он испытывал: страх, ненависть, печаль, грусть, у него превращались в гнев. Она заметила это однажды во время справления Рождества, когда монахиня Марта подарила ему черные розы Христа, которые он сразу же иссушил в своих руках во время праздничной вечерни. Лицо Реддла исказилось. Он выглядел так, словно бы не знал, какую маску надеть: какую эмоцию сейчас будет правильно использовать. — Однажды я говорила, что терять семью и друзей — самых важных людей — очень тяжело. Многие новенькие здесь в приюте грустят, потеряв родных. Поэтому и тебе было бы… грустно?.. — протянула Айлин задумчиво, замечая, как дернулись желваки на равнодушном лице. Мальчик отвернулся, сделав вид, что не слышал ее. Винтер слабо усмехнулась. Впрочем, ничего нового. Похоже, Тому надоело разговаривать с ней, либо он серьезно обдумывал ее слова. Он облокотился спиной о перила, просверлив потолок задумчивым взглядом. — Так каково это? Айлин, гладившая змея, с запозданием посмотрела на мальчика, сейчас смотревшего на нее изучающим красноречивым взглядом. Она задумчиво нахмурилась, подбирая слова. — Грусть — отвратительное чувство, — Айлин прекрасно знала, что такое грусть. Она испытала ее пару раз в особо сложные, ее внутреннего конфликта, времена. — Внутри словно что-то разрывается. Накатывает желание ничего не делать. Другие еще бывают плачут. — А если мне не о чем грустить? — Том не понимал. Эта эмоция была слишком сложная. Он, казалось, вот-вот что-то уловил и тут же потерял в раздражении. — Тогда лучше злись, — она криво усмехается, когда Реддл смотрит на нее внимательным взглядом. «У тебя это хорошо получается. Злость — тоже порой трусливое продолжение грусти. Намного проще злиться на кого-то, чем честно признаться, что ты расстроен», — последнее она не договаривает, замечая хмурые складки на лбу. — Ты же что-то мне не договариваешь? — говорит Том сквозь зубы, когда Айлин отводит от него взгляд и он ловит ее на понятных ему эмоциях, которые так не ненавидит. — Говори. Лгать Тому — самоубийство. Винтер давно это уяснила, наблюдая за тем, как расправлялся он с теми, кто лгал ему, стараясь подставить. Тем, кто поднимал на него руку приходилось совсем туго — сломанные пальцы за каждую ссадину, обожженная кожа и другие несчастные случаи, в которых нельзя было улучить игнорирующего всех и все Тома. Он только хлопал глазами перед миссис Коул, точно невинная овечка и задумчиво хмурился. Реддл был очень мстительным, если.. обижался или расстраивался. А эти чувства всегда перетекали в злость, которую он выплескивал. Порой, эта злость была ужасно неконтролируема. Но было еще хуже, когда он держал голову ясной. Она поняла это после случая в пещере. Холодная ярость была хуже той, что приходила внезапно. — Ты понимаешь, что значит грусть. Просто, не совсем разобрался. — Айлин говорит правду, передавая ее в более мягком варианте. И Реддл, посмотрев на нее еще раз и убедившись, что она не лжет, заторможено кивает. — Так мне нужно разрыдаться, чтобы изобразить ее? — Не обязательно. — Славно. Потому что я не умею плакать.