Fetus

«14» октября 1934

Том закрыл глаза, перебирая вспышки ярких воспоминаний других детей, но никак не мог выцепить из этой толпы мысли Айлин. Его постигал крах каждый раз, когда он пытался настроиться на ее «волну». Он видел обрывочные воспоминания Гиббс, их разговоры, но все было не то. Совсем не то. Голубая луна выглядывала из-за туч, кидая на пол холодный отсвет. — Никого нет хозяин, — зашипел его любимец, проскользнувший в приоткрытую дверь, а это значило, что старая карга вновь смешала сонные капли с алкоголем, а монашка ушла на ночную службу. Путь был открыт. Мальчик почувствовал, как холодные влажные чешуйки скользнули по его ноге, поэтому наклонившись, поднял своего ужа, любовно погладив его по голове. Этот уж уже почти три года жил вместе с ним после одной летней поездки. Он нашел его возле одного утеса. Так и началось их общение. Змей обвился вокруг его шеи, словно манто, и мальчик проскользнул в коридор, оказываясь в густой холодной темноте. Том раньше боялся темноты. Окруженный холодом, презрением и ненавистью, ему казалось, что он и есть одна сплошная тьма. Разве можно бояться своей собственной тьмы, если ты во тьме? Сначала мальчик не был уверен. Но потом понял, что с тьмой лучше дружить. В ней нет ничего страшного. Да и в каждом человеке была она, как неотъемлемая часть человеческого существования. Маленький зеленый огонек появился на конце его пальцев, озаряя выложенные блестящей черной плиткой стены, такой же пол, где иногда виднелись пробоины и трещины. Он чувствовал, углубляясь по коридору к длинной лестнице, ведущей на третий этаж, что почти все спали. Только в одном помещении — комнате девочек, где жила Айлин, он слышал тихий плач. Это та девчонка… Кажется, Гиббс все еще не спала. Он остановился, собирая в голове еще одну эмоцию с ярким пятном воспоминания. Мей чувствовала стыд, за то, что она не смогла помочь, она чувствовала горечь, которая отвратительным комком встала у Тома в горле. А воспоминание: тонкий вскрик кареглазой заполняет его черепную коробку, когда серебряное лезвие ножа прорезает чужую ладонь. Кровь, ниткой жемчуга, падает на кафель крупными каплями, но Айлин улыбается. Сжимает девочку в объятьях. Мей бьется, кричит, но вскоре успокаивается, совсем обмякая. Том вспомнил тонкий розовый шрам, пересекающий левую ладонь. Айлин никогда не говорила, откуда он у нее, поэтому Том счел его не больше, чем пустяком. Но, оказывается, это была не ее тайна. А тайна сиротки Гиббс. В последний раз посмотрев на дверь комнаты, мальчик отправился дальше. Дыхание смешалось с осторожными шагами, когда он ступил на лестницу. Пусть миссис Коул спала очень крепко, когда мешала крепкую настойку и джин, но на третьем этаже жили не особо приятные ребята, которые, не смотря на всю абсурдность своего же поведения, продолжали его задирать. Он был для них костью, вставшей в горле. За что и получали. Том практически никогда не нападал первым. Ему это было не нужно — эти ребята были мусором; не больше, не меньше. Он затушил зеленый огонек, подходя к винтажным двухстворчатым дверям «Красной комнаты» и касаясь старой скважины желтого цвета. «Откройся», — Том направил на замок импульс, и тот, поддавшись, щелкнул. Мальчик положил руку на дверную ручку и повернул. Дверь с тоненьким скрипом поддалась, пропуская его. Комната была залита холодным голубым лунным светом. Но, странно, Айлин в помещении не было. Или ему казалось? Он медленно окинул взглядом комнату, замечая как из под одеяла блеснули два зеленых, ярких, как у кошки, глаза. Змея на его шее зашипела и медленно сползла на пол. Том нахмурился. Он хотел было подойти к кровати, чтобы проверить, что за «чертовщина», но странное существо с мутными болотистыми глазами, бормоча что-то и постанывая, перебежало ему путь, скрываясь в шкафу. Дверцы огромного дубового шкафа за ним громко захлопнулись. — Что это было? — невольно процедил Том вслух. С каждым разом все становилось все чуднее и чуднее. На тех существ, которых он нашел в Хрустальной пещере, это что-то не было похоже. Ведь это существо было разумным. В чем он был уверен. Только разумное существо сбежит от незнакомца. Но еще он не понимал, где Айлин, пока штора не распахнулась из-за влетевшего в окно ветра. Он увидел знакомую фигуру, сидящую на подоконнике. Распущенные волосы девочки струились по спине, точно струи водопада. Медленно он подошел к ней. Винтер, похоже, настолько задумалась, что даже не заметила его. Обычно, она всегда чувствовала его. Но сейчас Айлин, смотря на голубой диск луны, думала о глубоких морях, о высоких скалах, о мрачной Праге, о теплой Италии. Пожалуй, она бы с радостью отправилась в путешествие и посмотрела этот огромный мир. Мир их приюта был настолько ничтожно мал. Хорошо хоть, была библиотека и… Том. Из-за того, что мальчик был ужасно начитанным, с ним можно было говорить обо всем на свете. Реддл ухмыльнулся, коснувшись отливающих медью, волос. Почувствовав неожиданное прикосновение, Лин, наконец, дрогнула. Но разве мог кто-то кроме Тома навестить ее? — Марволо? — Не дергайся, — он медленно собрал ее волосы вновь, завязывая ленту. — Значит, так ты относишься к моему подарку? — а после присел рядом, также свесив ноги в пустоту холодной улицы. Айлин коснулась аккуратного банта. Эта лента спасла ей жизнь?.. А, точно, она же осталась у Тома. Верно. Том ждал чего-то. Он и сам не знал чего. Дифирамб в его честь? Вновь ее: «спасибо»? Или слова о том, что она будет благодарна ему до гробовой доски, поэтому будет с ним постоянно, куда бы не пошел. Наверное, последнее. Айлин думала как сформулировать ту горячность ощущений внутри. Он изменил ее видение. Он спас ее. — Спасибо, — Винтер неловко улыбнулась. — Помню, что уже говорила это. Но, правда, спасибо. Змей, забравшийся к ним, оплел ее руку. Том наблюдал, как зеленые чешуйки отливают почти черным. Он ожидал не этих слов, но искренность в ее словах подкупала. Айлин посмотрела в черные глаза, в которых мелькнула еле заметная искра неизвестного ей чувства. Все-таки Айлин была странной девочкой. Не иначе. Все боялись змей, с которыми порой он себя ассоциировал. — Ты, знаешь, что ты — странная?.. — надменно протянул он, озвучивая свои мысли. Айлин, фыркнула, уронив смешок: — Не больше, чем ты.

02 февраля 1935

Февраль тысяча девятьсот тридцать пятого начался с болезней. В приюте царила ужасная тишина. Многие лежали на своих койках, не вставая: некоторых настигла ветрянка, другие подхватили простуду и ангину. «Главное, что не испанка, остальное мы все вылечим», — говорила их врач, надевая марлевую повязку каждый раз, когда шла к больным подопечным. И пока взрослые вились над больными, Том и Айлин занимались домашними делами, потому что единственные не слегли. Айлин готовила, стирала, а Том, сжав зубы, нехотя мыл посуду. В последнее время Реддлу тоже было дурно, но он не хотел, чтобы об этом кто-то узнал. К тому же, разве из взрослых в этом приюте кто-то осмелится подойти к нему? Вымыв очередную тарелку, Том поставил ее в сушку, наблюдая за отражением в зеркале. Девочка, орудуя большим кухонным ножом, потрошила курицу. Вторая разделанная тушка уже лежала рядом. Взгляд ее был спокоен и сосредоточен. Айлин давно привыкла к такой работе. Кто-то же должен был ее делать. Вытянув кишечник и выбросив тот в чашу, стоящую на столе возле разделочной доски, она приступила к печени, стараясь не зацепить желчный пузырь. Том не понимал, почему девочка внезапно решила приготовить суп. Да и еще куриный. Он знал, что Винтер умеет вкусно готовить: когда была ее очередь дежурить, в столовой постоянно была толпа. Сам он, конечно, был немного равнодушен к пище — она не вызывала у него бурного восторга, но намного приятнее есть то, что не пахнет как вонючие носки или еще как-нибудь. Том вспомнил бесцветную и безвкусную жирноватую бурду, которая получалась у большинства. Даже у миссис Коул. Скривился. Девочка промыла разделанную тушку, смотря на закипающую в большой кастрюле воду. Да, возможно, теплый суп поможет одному несговорчивому мальчишке зарубить корень болезни. Она думала об этом еще с того дня, как коснулась его горячих рук. — Сегодня на ужин будет куриный суп, — сообщила она очевидное, добавив что-то ужасно странное. — Прогреешься, может лучше станет. Том внутренне дернулся. Повернулся к девочке, которая опустила, разрубленные кое-как части, в кипящую воду, сбавив огонь на плите. Прикрыла кастрюлю крышкой. В черных глазах Айлин уловила сиюминутное удивление, которое быстро потонуло в других эмоциях. Она… заботилась о нем? Она заметила? Но тогда не слишком ли близко он подпустил ее к себе? Столько вопросов. — Разве я что-то не то сказала? — Айлин всплеснула руками. — У тебя в последнее время руки горячие. — Если отравишь, убью, — цедит он, вспоминая, что суп девочка варит впервые. Она слегка усмехается, вполне понимая его беспокойство. Она сама была не очень уверена, но: — Обещаю, что будет вкусно. Миссис Дерг положила мне фенхеля, когда я в последний раз покупала у нее морковь, — говорит Айлин, надеясь, что у нее все получится. Тому эта идея казалось все еще слишком странной. Но через некоторое время, Айлин поставила на стол перед ним большую тарелку ароматного горячего супа с двумя куриными ножками, улыбнулась и скрылась на кухне, чтобы разнести еду другим. Немного поколебавшись и решив, что хуже не будет, Том взял ложку в руки. Перемешал травянистое варево и попробовал. Жар сразу же коснулся его языка. Разлился по телу, согревая вены. Что самое удивительное, на вкус суп был довольно съедобным. В меру соленый, в меру жирный. Фенхель красками играл на языке, добавляя бульону легкой остроты. Мясо было староватым, но есть можно было. Что было… удивительным. Реддл поджал губы, смотря в тарелку Айлин, которую та оставила для себя. Мяса в ее супе не было. Ни кусочка. «Дура», — подумал Том, но не мог отрицать, что это было по-своему приятно.

31 января 1935

Девочка нахмурилась, замечая, как аккуратный всегда почерк мальчика поплыл и почти вылез за поля тетради. Сегодня они делали совместный проект по литературе на тему: «Цензура и литература: свобода творчества и государственный надзор», обложившись старыми книжками в библиотеке, но она еще вчера заметила, что с ним было что-то не так. Он был более заторможен, глаза неестественно блестели и все, что поручала ему миссис Коул, он выполнял молча. Это было противоестественно. Как и розовые болезненные пятна на шее, неуклюже скрытые белым воротничком рубашки. — С тобой все в порядке? — мальчик воззрился на нее непонимающим взглядом. — Ты какой-то бледный. — Я всегда бледный, — отчеканил твердо Том, показательно фыркнув. Нечаянно посадил пятно в тетради чернилами, зашипел на змеином, а после поджал губы. Айлин покачала головой. — Дай сюда, — мальчик молча протянул ей тетрадь с их общим конспектом, и их руки соприкоснулись. Его рука была… горячей, точно при лихорадке. Айлин вздрогнула. Все-таки Том заболел. Но она была уверена, что открытой помощи он от нее не примет. Никогда. Но она тоже бывает упрямой и хитрой. Проводит рукой над пятном, чернила исчезают. Испаряются. Реддл нахмурился. И как он сам об этом не подумал?.. Все-таки сегодня нужно лечь спать пораньше. И все пройдет. Лин еще больше хмурится, вспоминая, что у нее остался один плод хурмы. Конечно, она не хотела делиться, но.. Она понимает, что видела Тома в столовой только один раз за все время. И как она забыла со всеми этими делами?.. Она кладет перед ним на стол плотный оранжевый плод. Том берет его в руку. Он мягкий при нажатии и восхитительно пахнет. Айлин знает, что Том не любит сладкое. Но сладкое сейчас то, что ему нужно. К тому же, владелица кафе прочитала ей целую лекцию о свойствах хурмы, пока она уплетала Королька за обе щеки. Дают — ешь. — Ешь, пока его не съела я, — мальчик удивленно смотрит на маленькое ярко-оранжевое солнце. Он знает, что эти ягоды дорогое удовольствие. — Где ты его взяла? — он щурится, пытаясь понять, где можно достать такой дефицит. — Миссис Черч угостила. В последнее время я у нее работаю. Это самый вкусный сорт по ее словам. Шоколадный, или Королек, — Айлин берет перо, решаясь дописать эссе за него. Она уверена, что учительница не будет против. — Она владеет небольшим кафе в центре Лондона, пробуя различные рецепты. Мальчик колеблется. Но вскоре она наблюдает за тем, как юноша впивается в ягоду зубами. — Ужасно сладко, — бормочет мальчик; Айлин слышит в его голосе лёгкую отрешенность и думает как поступить с «партизаном». «Надо бы попросить у миссис Дерг фенхеля, когда в следующий раз пойду на рынок»…

30 марта 1935

Айлин в который раз уколола палец иголкой и раздраженно вздохнула. Узор гладью, который она хотела вышить на платке, никак не выходил. А она так хотела подарить Мей хоть что-то на день Рождения. Расстроено вздохнув, девочка уронила голову на книгу, лежащую на столе, бездумно уставившись в окно. Мей Гиббс была ее близкой подругой. Мей привели к ним в приют ее собственные родители одной ранней весной тысяча девятьсот тридцатого. Они оставили ее, сказав, что обязательно вернутся, но так и не явились. Девочка ждала, упорно ждала. Не верила словам воспитателей, не верила остальным детям, дразнящим ее. Проходили года, и когда она наконец поняла, что родители больше никогда не вернутся за ней, не обнимут ласково, не заберут... решила для себя, что жизнь больше не имеет красок. Жить без любви — ужасно. Однажды попробовав ее на вкус, сложно остаться одному. Да еще и в приюте. Казалось, общая беда должна была сблизить ее с другими детьми, но слова самой старшей девочки задели Мей за живое: «Ну, иди тогда, и убейся! Задолбала ныть. И так сыро. Могу предоставить стул и мыло. Ну или нож. Что скажешь?» «Реза!!» Айлин плохо помнила, что случилось в ванной комнате, потому что все было заволочено дымкой липкого, всепоглощающего чувства страха. Не помнила, как шептала слова успокоения. Помнила лишь блеск лезвия ножа и свою кровь, пропитавшую пол и одежду Гиббс. Винтер посмотрела на шрам, оставшийся на ее ладони с той ночи. Он тянулся розовой безобразной полосой, оставаясь напоминанием для обоих. — Винтер, ты здесь? — в помещение библиотеки залетала запыхавшаяся Элли. Айлин видела каким огнем горят ее глаза, видела в них «желание». — Там тебя миссис Черч ищет. У нее корзина с чем-то ужасно вкусным… Айлин встала, откладывая в сторону незаконченную вышивку. Приколола иголку на ткань платка, на котором посередине цвели голубым колокольчики. — Иду, Элли, — она спустилась с третьего этажа в прихожую, замечая детей, которые почти свесились с перил лестницы, с завистью смотря на тяжелую корзину в руках высокой статной женщины. — Дорогая, рада видеть тебя, — расцвела владелица кафе, как только увидела Айлин. — Я тут тебе принесла небольшое вознаграждение за твою работу. Девочка почувствовала, что краснеет. Еще никто и никогда не хвалил ее так открыто. Женщина протянула ей тяжелую корзину. Айлин, колеблясь, приняла ее, заглядывая под полотенце. Бесплатный сыр всегда бывал только в мышеловке, но миссис Черч — открыто и тепло улыбающейся женщине, занимающейся благотворительностью не ради прощения грехов — она верила. — Хурма. Она же тебе понравилась, верно? Айлин моргнула. Да, конечно, она ей понравилась: — Да, миссис Черч, — зеленые глаза женщины лучились, возле ее губ были очаровательные ямочки. — Угостишь своих друзей. Вы все такие тощие здесь, аж смотреть страшно. И вот еще тебе чаевые, — женщина потянула девочку за руку, раскрыла сжатый кулачок и вложила в нее мешочек. Девочка нахмурилась. Она не хотела быть кому-то обязанной. — Я не могу их принять! — девочка посмотрела на женщину суровым взглядом, но зеленые глаза миссис Черч сверкнули той строгостью, появляющейся только в глазах учителей, когда кто-то болтал "глупость": — Можешь. Деньги, которые я плачу приюту за твою помощь сущие копейки. Я не обеднею, если заплачу на пригоршню фунтов больше. Бери, пока дают. Не ты ли это говорила мне недавно, когда я хотела отказаться от своего наследства? Айлин вздрогнула. Значит, все же она помогла ей, когда посоветовала взять свое по праву. Она не ошиблась в том, что видела. Айлин улыбнулась, ее отпустило. Быстро спрятала мешочек в карман, понимая, что теперь может купить полноценный подарок подруге. — Хорошо, миссис Черч. Я возьму. — Вот и отлично, — зеленоглазая улыбнулась, оглядывая бедный холл приюта. Айлин ощущала, что женщине здесь крайне некомфортно. Ну, оно и было понятно. — У меня еще дела, болтать особо некогда, но завтра буду ждать тебя на работе в обычное время. Поговорим за чашечкой чая с кусочком лимонного пирога. Айлин кивнула. Миссис Черч подмигнула ей, совсем как-то по-ребячески, а после скрылась за дверью, покидая их приют. Дети сразу же окружили ее. "Какие нетерпеливые". — Всем хватит, не дергайте меня. Я поделюсь со всеми, — Айлин улыбнулась, — принесите мне нож с кухни... Том, все это время сидящий в библиотеке в дальнем углу, подошел ко столу, за которым прежде сидела Айлин, смотря на вышитые колокольчики. Наклонил голову в бок. Ему ужасно хотелось насолить Гиббс за все те слова про него и горячий чай, потекший ему на колени, когда та, якобы, «нечаянно» уронила чашку. Он потянулся к платку, думая, что же с ним сделать. Но отошел, услышав быстрые шаги. Еще только не хватало попасться на глаза Айлин. Все-таки Мей, как не прискорбно, та любила.

02 апреля 1935

Мей расплакалась, смотря на набор для вязания, который давно хотела и небольшое пирожное, а после крепко обняла Айлин, не зная что и сказать. Пожалуй, это был лучший день Рождения в жизни для Гиббс с тех пор, как ее оставили родители. Вытерев слезы и получив еще несколько поздравлений от соседок и просто ребят из приюта, она съела свой «торт» и села вязать. — Я свяжу тебе красивый-красивый шарф! — карие глаза девочки светились от предвкушения. Айлин была довольна, что смогла угодить: — Буду ждать, — она улыбнулась, наблюдая за тем, как девочка, следуя инструкции, нанизывает петли. Это было довольно увлекательно и сложно на взгляд Винтер: у нее никогда не получалось вязать. Мало того, что ей не хватало терпения, так как еще и повторять одно и то же в течении долгого времени… — Разве у тебя сегодня выходной? — не отрывая взгляда от своей работы, проговорила Мей. Лин задумалась. А и правда. У нее почти всегда была работа, но эти два дня она занималась ничем: играла с Томом в шахматы, иногда они вместе пробовали новые чудачества, которые в последнее время называли магией, читала книги. Один раз она даже вышла на прогулку по Лондону с разрешения миссис Коул. Айлин растянулась на кровати. — Похоже, да… — но спокойно отдохнуть не дали. В помещение ворвался Джордж. — Там… Деннис с Билли дерутся! Мей и Айлин переглянулись. Деннис, конечно, хулиганом был, но вот Стаббс... Мей бросила спицы и побежала на нижний этаж, следом за Айлин. В тесном кружке ребят, стояли Деннис и Билли. И оба метали молнии. — Возьми свои слова назад! — возмущенно кричал рыжеволосый мальчик, сжимая кулаки. — А вот и нет! С чего бы? — Бишоп криво улыбнулся. — Все знают, что ты писаешь в штаны ночами. Малыш. Билл покраснел. Казалось, его лицо слилось с цветом его волос. Айлин закатила глаза, пробралась сквозь толпу, силясь понять, почему никто не собирается остановить этих ребят. — Замолкни! Ты, вообще, плачешь по ночам. — Хватит. Если миссис Коул узнает, она вас точно накажет, — но, похоже, Винтер никто не собирался слушать. А зря. У миссис Коул разговор со спорящими был короткий. Нужно было срочно прекратить эту сцену. Иначе всем им не поздоровится – проповеди каждую ночь это не то, что она хотела бы слушать, засыпая. — Лучше уж быть нытиком, чем ссаться. Ссыкун, — произнес Деннис; это стало последней каплей для Айлин. Девочка хотела оттащить Билли, влезая между ними, но ойкнула, хватаясь за хрустнувший нос. Билли ударил ее… Стаббс в шоке отшатнулся. Потекли красные струйки крови. Девочка ощущала как липкая горячая жидкость заливает губы, стекает по подбородку. Было больно. До мошек в глазах. — П-прости, Лин. Я не хотел... — Это... — Думать надо, а не кулаками махать. Сцепились из-за такой чепухи, — процедила девочка, запрокидывая голову назад. Билл смущенно потупился, Деннис только фыркнул, отвернувшись и сложив руки на груди. Мей хотела было подойти к своей подруге, но ее определили. Шепча что-то невразумительное на странном языке, к Айлин приблизился Том, который появился словно черт из табакерки. Все ребята отшатнулись, когда их прожгли ледяным взглядом. Все же какие они все были… недалекие. — Вставай, — прошипел мальчик, встречаясь с раздраженным взглядом голубых глаз. Она хотела сказать: «Сама знаю», но боль в носу была невыносимой. Он грубо потянул ее за руку. Айлин, фокусируя взгляд, встала. Ей срочно нужна была вата. А еще лучше зеркало. А там будет видно. Мальчик потянул ее к лестнице под гробовое молчание остальных. — Может, я ей помогу? — отважилась Мей, пришедшая в себя, но насмешливо-ядовитый взгляд Тома остановил ее дальнейшие слова: — Ты уже помогла ей однажды, Гиббс, — на его губах расцвела кривая злая усмешка. Дети вздрогнули. Мей обижено поджала губы и засопела, сжимая руки в кулаки. Айлин сердито мотнула головой. Ей все это не нравилось. Она дернулась, стараясь подняться на второй этаж по ступеням как можно быстрее, хотя голова кружилась. Зашла в ближайшую ванную комнату. Том облокотился о закрытую за ними дверь, равнодушно наблюдая за тем, как девочка направила на нос пальцы. Попытка не пытка, как говорится. — Ауч, — нос встал на место. Дышать стало легче. Айлин умылась, смывая багровую кровь. — Зачем ты постоянно разнимаешь их? — Ты хочешь выслушивать проповеди от Сестры Марты? — Том вскинул бровь. Пожалуй, лучше потерпеть нотации, чем получить в лоб. — Я вот не хочу. — А я бы с радостью посмотрел, как они все поубивают друг друга, — мальчик зло улыбнулся.