Fetus

«16» августа 1934

Дружба. Это было странное для Тома слово. Крайне странное. Непонятное. Он видел его в романах и сказках, на эту тему было сказано много-премного слов. Он все еще не понимал. Но эта странная девочка теперь была практически постоянно рядом: на завтраках, обедах, ужинах она садилась напротив него, совершенно не заботясь об обращенных в ее сторону напуганных взглядов и шепота за спиной; даже на церковных уроках она садилась с ним за одну парту, хотя обычно всегда сидела одна. Реддлу было даже интересно посмотреть сколько она продержится — теперь другие обитатели приюта говорили с ней крайне редко. А если и говорили, не забывали спрашивать: «не ударилась ли она головой, не заболела ли». Айлин такое поведение других ребят даже немного раздражало, но не расстраивало. «Это их право», — говорила сама себе девочка, замечая какой бледной выглядит миссис Коул, когда смотрит на нее. Честно говоря, Айлин сама была удивлена, когда предложила ему дружбу. Это было крайне спонтанное и довольно легкомысленное предложение, которое Тому, скорее всего, было не нужно. Он всегда был одиночкой. Но раз они особенные, разве не должны держаться вместе?.. Намного проще общаться с тем, кто хоть чем-то, но похож на тебя. Особенно, странностями. Да и ее, правда, не волновало, что говорят о ней за спиной: Айлин никогда не обращала внимания на сплетни. Порой, из всего лишь одной фразы могли раздуть слона, а слухи в маленьком приюте разрастались и полнились, точно ветер. Перед глазами из пепла восстало воспоминание. Девочки-соседки: Элли, Милли, Лизи и Мей окружили ее, когда она, сидя на кровати, читала «Большую Энциклопедию Религии». — Ты не боишься его? — Элли смущенно потупилась. — Правда, не боишься? — Кого? — девочка сначала не совсем поняла, о ком они ведут речь, все еще погруженная в истории Египетских богов. — Как будто ты не знаешь, — вспылила молчащая до этого Лизи. — Тома Реддла. У нас что, много Томов Реддлов в приюте? — Ммм, нет, — протянула Айлин очень содержательно, чем разозлила Лизи еще больше: — Хочешь пострадать от его рук, пожалуйста! — и вылетела из комнаты, громко хлопнув дверью. Айлин подавила в себе желание зевнуть. Она видела как карие глаза Мей смотрели на нее настороженно. — Он пугающий. Не стоит тебе с ним общаться, — Мей нахмурилась. Айлин покачала головой и поставила жирную точку в этом разговоре: — Том хмурый, может, несколько холодный, но с ним интересно, — она пожала плечами. — Помните как писал По: «Начните достойного человека клеймить как мерзавца и вы наполните его стремлением доказать вам, что вы не ошибаетесь». — Лин, ты видимо головой ударилась, — Мей еще больше нахмурилась и даже проверила, нет ли у Айлин температуры. Все это ужасно раздражало. Словно она лезет в пасть ко льву. Хотя, возможно, так и было, учитывая, что недавно Том одарил особо шумных ребят, полезших к нему, ожогами. Болезненными ожогами. Кожа там, где он прикоснулся – слезла и обварилась, пузырясь язвами. Мальчика за этот проступок наказали, заперев в комнате и оставив без еды. «Священник принес миссис Коул очень красивые яблоки в кабинет»… — А может ты в него влюбилась? — пискнула молчащая до этого Милли, покраснев, как помидор. — ЧТО? Боже, нет… — голубоглазая нахмурилась, отвлекаясь от своих мыслей и шокировано посмотрев на свою соседку. — О чем ты вообще думаешь? И впервые девочки рассмеялись; Айлин неловко улыбнулась. Ей казалось, что разговаривать о любви в их возрасте ужасно глупо и нелепо, но Милли, вспыхнув как маков цвет, призналась, что ей вот нравится Колл, ведь он такой симпатичный. Дальше разговор перетек в обычный, ничего не значащий разговор, хотя девочка не могла не заметить, как смотрит на нее Мей. В темных глазах застыло опасение и легкое недоверие. Айлин прямо ощущала тот липкий страх, который душил ее соседку по комнате. Воспоминание расплылось, как дым. Айлин нахмурилась, смотря на расстановку фигур. Том уверенно загонял ее в хорошо подготовленную ловушку, но она видела. После нескольких партий «в поддавки» девочка запомнила все его ходы и стратегии. Уж что-то, а похвастаться прекрасной памятью она могла. Переместив ладью на клетку В6 она ввела Тома в ступор. Девочка прекрасно «видела» как в его голове «поворачиваются винтики» — желваки дернулись и заиграли, так сильно он сжал челюсти от раздражения. Похоже, он не ожидал, что после стольких проигрышей она вцепиться в несколько победных ходов зубами. Лин усмехнулась, наблюдая за тем, как черный взгляд мечется по доске. Она ощущала некую гордость за себя и легкую насмешку из-за того, что мальчик не хотел уступать. Она еще с первой партии заметила, что Том очень любил выигрывать. И было не важно сильный ли соперник или слабый. Реддл одарил ее ледяным взглядом, поджав губы. Проигрывать он не любил, а исход в этой партии был предрешен: либо он с треском проигрывает, либо выбирает ничью. Второй вариант выглядел куда более занимательным для его уязвленной гордости. Конечно он знал, что Айлин далеко не дура. У девчонки были хорошие отметки по предметам, она легко воспринимала информацию, раз могла цитировать Шекспира наизусть, но все же ему хотелось верить, что она наивная простачка, раз так носится с остальными. Он всегда говорил себе, что любовь и преданность — сказочки, не более. Но… она носилась так и с ним. Первого августа. Да, это произошло именно тогда. Тогда Том почувствовал то, что никогда ни от кого не хотел и не думал получить. Тепло и заботу.

«1» августа 1934 г.

Миссис Коул отчитала Тома за нанесение травм другим обитателем приюта, но так как Том отказался извиняться (на чем настаивала бледная воспитательница) — он не горел желанием, да и в голове пульсировала холодно-раздраженная мысль «заслужили», заперла его и оставила без еды. Весь день он наблюдал за тем, как шипя всякие проклятия, уж караулил мышь, которая совсем недавно завелась в стенах его комнаты. Ближе к ночи в замочной скважине послышался щелчок, дверь медленно отворилась. Том напрягся, нахмурился, резко сев на кровати. Змея в углу его комнаты тоже приготовилась к броску. Но из-за двери показалась русая голова Айлин. Она кинула ему красное, спелое и румяное яблоко, которое Том на автомате поймал. Он вскинул бровь, смотря на девчонку. — Что это? — он посмотрел на плод. День голода скрутил внутренности. — Яблоко, Том. И там, где я его нашла, его уже нет. Так что ешь. — Ты знаешь, — надменно протянул он, желая посмотреть, как среагирует девчонка на последующие слова. Совсем недавно он закончил читать «Мифы Рима и Древней Греции», там он прочитал о яблоке кое-что крайне интересное, — что в Древней Греции мужчины признавались таким методом прекрасным особам в любви? И если та ловила плод, то она принимала его чувства. Надеюсь, это не признание? Том скривился на последних словах. Это звучало дико, но он видел, что в приюте творится черти что. Некоторые дети буквально приклеивались друг к другу. Он посмотрел на красный плод, потом блеснул глазами в ее сторону, подкинув яблоко и поймав его на лету. — Знаю, что есть такое. Но мы не в Древней Греции. И, вообще, главное, что я не принесла тебе плод из холма фейри, — Айлин закатила глаза. Похоже, кое-кому было плевать, что ее могут поймать в любой момент. Наведываться в комнату к мальчикам после десяти вечера запрещалось, как и воровать. Миссис Коул всегда наказывала воров двадцатью ударами плетью по ногам, а особенно непослушных запирала в «Красной комнате». Винтер не испытывала это на себе, да и никогда не хотела. Но только что она нарушила с десяток правил этого приюта... «Украла плод, ключ; разговариваю с «наказанным»», — считала она у себя в голове, чувствуя странную волну веселья. Все же нарушать правила было так волнующе и интересно. К тому же, не могла же она оставить своего «друга» одного. Мальчик, все еще смотря на нее, впился зубами в сочный плод, отгрызая кусок с громким хрустом. Айлин фыркнула. Он ее не смутит, ни за что. Том вздрогнул. Было сладко. Ужасно сладко. На губах и во рту стоял приторно-кисловатый вкус мякоти. Яблоко было словно сделано из сахара и нектара. Том поморщился, вытирая губы платком. Он был уверен, что ни за что не забудет этот вкус. Это яблоко почему-то напомнило ему ее. Он взглянул на девочку, которая вдруг заскочила в его комнату, прижав палец к губам. Послышались шаги. Айлин закрыла глаза, спиной чувствуя, как женщина, словно кого-то ищет. В голову прокралась ужасная мысль, что ее заложили. Ее сердце стучало, как барабан. Во рту собралась вязкая слюна. Она посмотрела на Тома. Он был абсолютно спокоен. Положил плод на стол. Она видела, каким мрачным огнем горят его глаза. Он мог сдать ее, но, ухмыльнувшись, мальчик взглянул на дверь. Послышался слабый щелчок. Это дверь закрылась по его желанию. Подвыпившая миссис Коул, взялась за ручку, повернула и потянула, но дверь не поддалась. Пьяно проворчав что-то, и еще раз дернув ручку — безрезультатно, воспитательница развернулась и направилась в сторону своей спальни. — Спасибо, — тихо прошептала девчонка, чувствуя невероятное облегчение. — Ты все время забываешь, на что ты способна, — сказал Том и криво ухмыльнулся, когда она смущенно улыбнулась ему. Голубые глаза лучились и напоминали в лунном свете озерца. Мягкие и безмятежные. Реддл напрягся, опустил глаза в пол. Ему казалось, что он во сне. Так не бывает. Но нет. Спелый надкушенный плод с пожелтевшей сердцевиной все еще лежал на столе в его комнате, когда он проснулся поутру.

«16» августа 1934

Возможно, именно поэтому сейчас она сидела напротив на ЕГО кровати, гладила его ужа и с любопытством взирала на расстановку фигур. Он срубил ферзя конем. Девочка поморщилась, но после на ее устах расцвела теплая улыбка. На мгновение Реддлу показалось, что сейчас она видит его насквозь. — Ничья — еще не проигрыш, Том, — звучало так откровенно поучительно; мальчик скривился. Еще больше его, наверное, раздражало, как она его называла. Томом. Она постоянно звала его Томом. Но ведь в приюте появился еще один Том — немного младше его, и она звала его также. Томом. Мягко и ласково. Мальчик никогда не испытывал любви к этому имени. Томов вокруг было пруд пруди. А теперь он не любил его еще больше. Из-за нее. Он каждый раз вздрагивал, когда она произносила, казалось бы, его имя, но обращалась к новенькому зашуганному чужаку. — Не называй меня этим именем, — процедил Том сквозь зубы. Айлин задумчиво оглядела его. Девочка могла только догадываться, какие черти пляшут в его душе. Склонила голову, точно кошка, с интересом смотрящая на мышку. — Мне называть тебя Марволо? — неуверенно произнесла она, когда же мальчик жестко и отрывисто кивнул. — Тебе оно больше нравится? Реддл не был уверен, что оно ему нравится. От второго имени веяло загадочностью, какой-то силой. Оно подчеркивало его исключительность. Но… было одно «но». Том замешкался. Айлин, заметив его разрозненные чувства, сложила два и два. — Я буду называть тебя Марволо здесь. За стенами этой комнаты — Томом, — он поднял взгляд черных глаз на эту странную девочку, испытывая смешанные эмоции. Она улыбнулась ему, вновь расставляя белые фигуры на своей стороне. — Это будет наш секрет. Ну, так что, еще партию, Марволо?.. Он ухмыльнулся, махнув рукой. И черные фигуры ловко приземлись на доску, заняв свои места. Айлин сложила руки на груди. «Какой пафос, ну, правда».

«12» октября 1934

Айлин нахмурилась, окинув взглядом бледного мальчика, склонившего голову над книгой. Конечно, он всегда был бледен, но, казалось, будто сегодня ночью к нему пришел вурдалак из книги и высосал из него всю кровь. Черные глаза всегда опасно блестевшие были блеклыми и безразличными, а губы бескровны. Он даже не реагировал, когда она звала его. Он был где-то далеко-далеко в своих мыслях. Размышлял, планировал. Она домыла пол в его комнате, собрала инвентарь и вышла, столкнувшись в миссис Коул. Поджав губы, женщина коснулась ее плеча. — Миссис Коул? — опасливо пробормотала она, встречаясь взглядом с ее глазами. Что-то было такое там, в темных глазах, что напугало ее. Нет, она видела это уже однажды. Вчера во сне. — Приехал фермер. Просит помощи с хозяйством. — Айлин сглотнула. Очень часто дети после таких приездов людей не возвращались. А если и возвращались, то словно лишались жизни. — Сказал, что хорошо заплатит. Я ему предложила пару крепких мальчишек, но он сказал, что хочет, чтобы ты помогла ему. Рука на ее плече сжалась. — Оставь вещи здесь. Я поручу Мей убрать их, — она направила девочку вперед по коридору, прямо к своему кабинету. — Миссис Коул, я могу отказаться? — голос Айлин сел, она практически шептала. Ее вели на убой. Нехорошее предчувствие поднималось в душе где-то там. Все повторялось. — Нет, — девочка остановилась как вкопанная. Выдавила улыбку. Да. Все так, как видела она. Сегодня она убьет человека, когда над ней надругаются. Это был ужасный сон. Отвратительный, ужасный, липкий и кровавый. А человек ли вообще тот, кто любит маленьких девочек и мальчиков?.. Ну, да. С сиротками всегда проще. Она скривилась, повторяя про себя: «Главное, не плакать». В душе разливался пожар, мысли разбегались. Она уже надумывала бежать, ища пути отступления. — Могу я попрощаться с ребятами? — липкий страх окутал ее. — Что за чушь ты несешь? Это на один день и одну ночь, — и воспитательница втолкнула ее в кабинет. Девочка видела, какой маслянистый взгляд кинул на нее этот старый потасканный дядечка, жующий серу и отвратительно чавкающий, поэтому быстро опустила голову. Сжала кулаки, дыша через раз. От него пахло потом и алкоголем. Он был отвратителен. — Никого постарше нет? — фермер пробежался по Айлин взглядом. Он хотел коснуться ее подбородка, чтобы поднять лицо, но не тут-то было. Девочка почувствовала легкий холодок, и зеленая лента, которая вдруг стала пестрой, сорвавшись с ее волос, оплела руку мужчине, вцепившись в нее зубами. Девочка расширила глаза. Перед ней была самая настоящая обыкновенная гадюка. Ядовитый вид. — АААА, — закричал фермер, пытаясь сбросить с руки змею. Миссис Коул бросилась на помощь, а Айлин оторопело смотрела на все это. — ЧТО ВСЕ ЭТО ЗНАЧИТ? Он бросил змею в стену, и та, ударившись и зашипев, выползла в приоткрытую дверь. Девочка моргнула, заметив в темноте коридора два сверкающих глаза, слышала знакомое шипение. Это был Том. Конечно. И он был зол. Она должна быть рядом. Рядом с ним. Никто не смеет забирать ее. У этого мужика были отвратные мысли. Настолько, что его тошнило. Его словно окатили помоями. — Простите, сэр. Она у нас немного странная в последнее время, — пролепетала воспитательница, бледнея. — ПУСТЬ УБИРАЕТСЯ! ГЛАЗА МОИ Б ЕЕ НЕ ВИДЕЛИ! — Айлин не надо было повторять второй раз. Она выбежала из кабинета, все еще на дрожащих ногах от пережитого страха, наталкиваясь на Тома. Гадюка все еще была при нем — она обвивала его шею, а после превратилась в ее зеленую шелковую ленту. — Пошли, — сухо процедил он в приказном тоне, схватил ее за запястье и грубо потянул в сторону своей комнаты. Холодное прикосновение его руки сейчас не обжигало, потому что она сама была холодна как лед. Айлин все еще била легкая дрожь. Том чувствовал... как отвратительный мужчина корчится на полу в агонии от яда, испытывая мрачное удовольствие. Как же он ненавидел их всех. Желчь подбиралась к мыслям, пятная разум алым. — Вы оба наказаны! — сзади них выросла разъяренная миссис Коул. — Неделю будете драить полы и мыть посуду! Девочка застыла на месте. Приросла к полу. Ярость подступала к горлу и скручивалась в животе. Она развернулась к миссис Коул. Пальцы покалывали. Реддл сжал зубы – он впервые так явственно ощущал ее силу. Он буквально до боли стиснул ее запястье, но было поздно. Шарик терпения внутри нее лопнул. — Причем тут Том? — вдруг внезапно вскрикнула девчонка, смотря на воспитательницу. Да, Том был виновен. Еще как. Но как можно обвинять человека без доказательств?.. Миссис Коул замялась. Она впервые видела у этой девочки настолько дикий взгляд. Голубые глаза не лучились как раньше, они были тусклыми, и даже отливали сталью, стали почти блеклыми. Том еще сильнее сжал ее запястье, пытаясь остановить. Вокруг собирались стайки перепуганных детей, которые никогда не видели, чтобы Айлин кричала или повышала голос. — Как вы смеете наказывать его ни за что? Как вы смеете отдавать детей куда попало? Или проще выпить и забыть обо всех проблемах, а? Хлесткая пощечина. Щеку обжигает красная отметина. Том шокировано смотрит на красный след. Голова Айлин невольно поворачивается в сторону. Дети ахают. Напугано перешептываются. Но девочка лишь смеется, хотя в глазах женщины есть намек на горячие слезы. — Иди в «Красную комнату» и не выходи оттуда неделю. Не давать ей еды. Только воду. Если я увижу, что кто-то носит ей еду, заставлю мыть туалеты. А ты, — женщина дрогнула, смотря на мальчика, прожигающего ее взглядом. Следующее слова дались ей очень тяжело, но она все же выдавила их. — Том, прости, я ошиблась в тебе. Рука Реддла разжалась. Девочка, фыркнув и откинув назад растрепавшиеся волосы, гордо вскинула голову, посмотрев на обиженную воспитательницу. — Отлично! — она не видела, но в темных глазах Тома проскочило уважение. Все-таки Винтер оказалась не такой простачкой, как казалось на первый взгляд… …Двери «Красной комнаты» за ней закрылись. Это было просторное, прохладное помещение. На окне висели красные, словно кровь, шторы. Была кровать и небольшой пуфик возле стены. Обычная комната. Может, чуть мрачная. Она недоуменно пожала плечами, не понимая, что в ней страшного. Ведь все остальные дети ее ужасно боялись. Здесь стояло даже черное пианино. Она села за него, нажала на несколько клавиш, с которых сорвались унылые расстроенные звуки. Вздохнула. В шкафу что-то стукнуло и застонало. Девочка подпрыгнула, посмотрев на шкаф. Стук прекратился. Дело клонилось к ночи. От скуки девочка перебирала странные флаконы от духов на полке возле кровати, как услышала тихий голос Мей. — Лин, ты там? С тобой все в порядке? — Айлин подтащила пуфик к двери и села на него, прислонившись головой к двери. — Да. — Я же говорила тебе не общаться с Томом. Что он опасен, — Мей села на полу с другой стороны, воровато оглядываясь. Прислонилась спиной, стараясь говорить так, чтобы слышала подружка, но не услышал никто другой. — Мей, я сказала все от чистого сердца, — девочка за дверью устало вздохнула. Мей поморщилась. Она не понимала ее. — Помнишь Мередит? — Конечно. У нее были яркие рыжие волосы и красивые голубые глаза, как море. А еще она была веселой… — кареглазая застыла. Они никогда не разговаривали о ней с того дня. — Было приятно, когда принесли ее тело? — в голосе Винтер сквозил яд. Мей вздрогнула. Мередит Паулс. Девочка-солнце. Ее взял летом фермер на огороднические работы, но все что вернулось — это ее тело. Души не было. Мей было ужасно больно, когда она смотрела в застывшие, остекленевшие глаза своей лучшей подруги. Тогда она осознала смерть. Все они осознали смерть, прощупали ее. Страх смерти был с ними буквально постоянно. Там, где-то под коркой мозга. — Нет. — Помнишь, как мы со страхом шли каждый раз работать, думая, что не вернемся, пока миссис Коул пропивала заработанные нами деньги? — это был риторический вопрос, на который девочка, сидящая в Комнате, не требовала ответа. Кризис закончился, но приют, казалось, из него почти не вылезал. — Правильно, что Джейн свалила отсюда, — Айлин слышала горечь в хриплом голосе Мей. А после пробормотала, напуганная чужими шагами. — Каждую ночь, в это время. Обещаю. — И улизнула. — Айлин, с кем ты разговаривала? — послышался взволнованный голос Марты. — Сама с собой. Цитирую вслух «Озеро». Не хотите послушать? — Айлин лгала, но Марта этого не чувствовала. Монахиня испытывала вину перед этой девочкой. Перед всеми детьми, проживающими здесь. Ей было жалко Шарлотт, которая все чаще и чаще пропускала стаканчик-другой в своем кабинете. Только тяжелых стихов ей еще не хватало. — Н-нет, спасибо, Айлин, — она перекрестила дверь, ощущая, что вот-вот заплачет. — Да отпустит тебе Господь грехи твои и благословит душу. Аминь. Айлин, испытывая безграничную нежность, улыбнулась, прикладывая руки к груди. Марта всегда нравилась ей. — Аминь, — глухо отозвалась девочка и легла на пыльную постель, смотря в потолок. Закрыла глаза. Только на второй день она поняла, почему другие дети так боялись этой комнаты. В шкафу сидело странное существо и поедало насекомых. Она почти закричала, когда зелено-блеклые глаза с вытянутыми зрачками уставились на нее.