Огонь весны

      Хеллед не в первый раз отправлялся в далекие поездки верхом на Вейнильве. Но в этот раз все было по-другому. Мысль о возможных опасностях приятно будоражила воображение. Мальчик нисколько не боялся, в нем жило свойственное подросткам убеждение в собственной неуязвимости. Грунтовая дорога лежала впереди, прямая как стрела, ровная и совершенно безлюдная, как и вся местность вокруг. Деревеньки, которые могли бы нарушить однообразие плоской травянистой равнины, располагались западнее, поближе к Миаль.       Вейнильв почти не чувствовал на себе веса Хелледа. Зато чувствовал его настроение, и поэтому торопить его не приходилось, конь мчался вперед во весь дух. День был погожим, теплым, а встречный ветер приятно холодил лицо. Кто-то более опытный и предусмотрительный на месте Хелледа придержал бы коня, поберег бы его силы, но мальчик просто отдался чувству полета.       Плоская равнина сменилась холмистой, дорога начала петлять, мальчик улыбнулся, когда топот копыт Вейнильва спугнул парочку диких фазанов, расположившихся прямо на обочине. Еще до полудня Хеллед въехал в лес, дорога сузилась, стала хуже, и все-таки пришлось с галопа перейти на резвую рысь. Вскоре впереди замаячил неприметный поворот на Кервин Эрвейдит. Старинная, местами заросшая просека вела прямиком к нему. Здесь дорога еще не успела толком просохнуть, сырую черную землю тут и там пересекали глубокие колеи от телег. Хеллед направил Вейнильва вперед, и вскоре из-за стены деревьев выступил старинный замок, окруженный рвом с водой, почти полностью скрытой ряской и кувшинками.       Ветшающие стены придавали Кервин Эрвейдит вид сказочный и поэтичный, а по мнению дарийцев, откровенно зловещий. Когда-то лес вокруг замка был вырублен, но с момента последней расчистки миновало много лет. Перед замком, в низине, еще оставалось свободное пространство, но было заметно, что по бокам деревья уже слишком близко подобрались ко рву. Некоторые стоило, пожалуй, давно срубить. Анрельд должен был позаботиться об этом, но он был ученым, никак не воином. Высокие старые деревья жалел, а к делам обороны и безопасности относился в лучшем случае с некоторым пренебрежением.       Доставив сообщение от своего отца и покончив тем самым с официальной частью, Хеллед задержался немного поболтать с Анрельдом. Того больше всего огорчило то, что если вся эта история с восстанием подтвердится, то сможет помешать очередной серии опытов, к которой он только что приступил и которая требует всего его внимания.       — Очень, очень важная серия. Если вдруг придется прерваться, это отбросит нас в наших исследованиях далеко назад, — жаловался он — Как все это не вовремя!       Заинтригованный Хеллед спросил, можно ли ему ненадолго заглянуть в лабораторию.       — В лабораторию? Ах да, в лабораторию, — пробормотал себе под нос Анрельд, глядя куда-то мимо Хелледа сосредоточенным и одновременно пустым взглядом. — Подожди, мне пришла в голову интересная мысль. Возможно, нам удастся увеличить скорость протекания…       — Анрельд? — мальчик попробовал вновь привлечь к себе его внимание. Но тот взглянул так удивленно, что Хелледу стало понятно, что его собеседник то ли забыл, о чем они вообще говорили, то ли не понимает, почему Хеллед все еще здесь.       Мальчик вздохнул, махнул рукой и отправился в главное крыло, где располагались лаборатории. Но дойти туда ему не удалось, к разочарованию Хелледа, его еще на подходе перехватили трое из сотрудников Анрельда, которые оживленно обсуждали что-то совершенно непонятное. Отдельные слова Хеллед, конечно, узнавал, но смысл беседы начисто ускользал от него. Речь шла о каких-то колонках, о небрежности, ведущей к появлению пузырьков, о линии раздела и степени чистоты. Мальчик надеялся, что все трое слишком увлечены разговором, но они решительно преградили ему путь.       — Куда это ты направляешься?       Пришлось признаться, что в лабораторию.       — Тебе туда нельзя!       — Я спросил разрешения у Анрельда! — обиженно заявил Хеллед.       Все трое развеселились, как будто это была невесть какая шутка.       — Спросить-то ты, конечно, спросил! Я так и вижу эту сцену, — отсмеявшись, сказал один из них и серьезно добавил: — Хорошая попытка, Хеллед, но тебе туда действительно нельзя. Это опасно. Сходи-ка ты лучше куда-нибудь в другое место, например, на кухню.       Пришлось отступить, хотя Хеллед не очень-то поверил про опасность — сами-то они входят и выходят. Ну что бы случилось, если бы и Хеллед заглянул туда одним глазком?       Из чувства противоречия мальчик вместо того, чтобы отправиться на кухню сразу, сперва обошел небольшой замок по внешнему периметру, примечая все его слабые стороны. А таковых нашлось немало. Оставалось надеяться, что если повстанцы и появятся на равнинах Восточного Миалкара с целью попробовать какую нибудь тарнийскую твердыню на прочность, они выберут себе целью какой-нибудь другой замок. Или просто заблудятся в лесах, заплутают и не найдут одинокий, затерянный в чаще Кервин Эрвейдит.       Хелледу пришлось еще раз напомнить самому себе о серьезности своей миссии, чтобы окончательно отказаться от затеи сунуть нос в лабораторию. А ведь можно было бы попытаться пройти по стене снаружи, перебраться на внутреннюю галерею и оттуда хотя бы заглянуть в окно…       Решительно отринув эти мысли, мальчик все же отправился на кухню, и, как оказалось, совсем не напрасно. Там обнаружились малиновые ватрушки, которые настроили его на очень благодушный лад. Теперь он сделал в Кервин Эрвейдит все, что мог, и следовало возвращаться домой. Они с Вейнильвом и так задержались, Ивлейнэ наверняка станет сердиться.       Вейнильв легкой рысью преодолел часть пути, проходившую по лесу. Хеллед нетерпеливо дожидался момента, когда дорога вырвется на открытую местность, где можно будет прибавить ходу. Наконец, деревья расступились, впереди лежала ровная, просохшая дорога, петляющая среди пологих поросших травой и мелким цветущим кустарником холмов. Хеллед пустил коня в легкий галоп и, обогнув невысокий холм с плоской верхушкой, на всем скаку вылетел навстречу пестрой колонне путников. Во всяком случае в первое мгновение ему показалась, что перед ним отряд простых путешественников, возможно, паломников… Он понял, что ошибся, когда при виде него сразу несколько потянулись к висящим за спинами мушкетам или взялись за пистолеты. Все происходило очень быстро, и из них двоих конь среагировал первым. Прежде, чем растерянный Хеллед успел оценить опасность, Вейнильв испуганно прижал уши и затормозил всеми четырьмя ногами, едва не падая при этом на бок.       Хеллед начал учиться ездить верхом вскоре после того, как научился ходить. Только многолетний опыт и спас его от падения. Мальчик действовал инстинктивно — бросил поводья и качнулся всем телом в противоположную сторону, помогая лошади сохранить баланс. В следующее мгновение Вейнильв выровнялся, резко развернулся и, провожаемый грохотом выстрелов, галопом помчался назад к лесу кратчайшим путем, прямо через холм, поросший короткой весенней травой. Его даже не нужно было направлять и подгонять, ему передался страх всадника, и он несся так, как будто и сам отлично понимал, что необходимо как можно быстрее увеличить расстояние между ними и врагами. Тарни больше всего ценили арвейтэлей даже не за стать и быстроту, а именно за подобную чуткость, за то, что те могли становиться со всадником практически одним целым.       Оказавшись на плоской вершине, Хеллед с ужасом увидел, что от кромки леса им наперерез бегут несколько человек. Даже если бы они не стреляли по ним с Вейнильвом, мальчик и так догадался бы, что они тоже принадлежат к отряду мятежников. Видно, их выслали вперед, на разведку, а сейчас они возвращались к своим и решили присоединиться к охоте. По счастью, приученный не бояться выстрелов Вейнильв все также стремительно несся вперед и даже не сбился с шага. Хелледом владело сейчас только одно желание, он стремился как можно быстрее прорваться к спасительному лесу, и Вейнильва подстегивала интенсивность этого желания так, что он уже почти летел.       Стрелки, хотя и находились в опасной близости, целили слишком высоко, видимо не желая поранить драгоценного коня, это заметил даже неопытный Хеллед. Вейнильв и припавший к нему мальчик вихрем промчались мимо них, и теперь перед Хелледом лежал лес, а враги остались позади. Хеллед уже надеялся, что все обошлось, представлял себе, как вернется в Лесной Замок, до него ведь недалеко, неся тревожную весть… Но тут над его головой прогремело еще несколько выстрелов, и Вейнильв совсем коротко сбился с шага. Конь тут же взял почти прежнюю скорость, но это не обмануло мальчика. Его сердце замерло и, казалось, сбилось с ритма, забилось резкими ударами. Еще какое-то время скачка продолжалась в прежнем темпе, а потом Вейнильв внезапно упал, как недавно, но на этот раз не поднялся. Хеллед, боявшийся и ожидавший этого каждое мгновение, вылетел из седла и мягко откатился в сторону. Он почти мгновенно оказался на ногах, нырнул в придорожные заросли и без оглядки помчался вглубь леса.       Хотя и почти ребенок, Хеллед вырос в тревожное время и умел принимать быстрые и правильные решения. Потрать он еще немного времени на прощание с Вейнильвом или на то, чтобы выпутывать из ремней привязанное к седлу ружье, и следующая пуля могла бы поразить его. Или преследователи успели бы преодолеть выигранное для него верным конем расстояние и взять его в плен. Но несмотря на свое горе и испуг, Хеллед не потерял ни одного лишнего мгновения. Он забирался все дальше в спасительную глубину леса, под прикрытие зелени, легко перепрыгивал через завалы бурелома, ловко протискивался через колючие кусты, пробегал по поваленным бурей стволам деревьев.       Городской мальчик, Хеллед вопреки всему был свято убежден, что лес создан для всех тарни — а значит, и для него — что кусты и деревья — его союзники, которые расступятся и пригнутся перед ним, пропуская вперед, защитят, укроют от врага, заслонят листьями и ветками. Эта вера поддерживала и утешала его. Хеллед бежал, бежал и бежал, а первый раз остановился и заплакал, только преодолев расстояние, исключающее даже мысль о возможной погоне, перейдя вброд небольшой лесной ручей и пройдя какое-то расстояние вверх по течению. Хеллед оплакивал не потерю драгоценного имущества, хотя чистокровный арвейтэль стоил целое состояние, а потерю верного друга. Вдруг промелькнула и обожгла мысль: «Может быть, Вейнильв только ранен?» Но он знал, что обманывает себя. Вспоминая последние мгновения их бешеной скачки, он заново ощущал боль и смертельную слабость Вейнильва. Нет, Вейнильв упал на дороге, чтобы больше никогда не подняться.       И тут мальчик обратил внимание на раздающиеся неподалеку звуки, которые могли производить только всадники, едущие через лес. Он насторожился, хотя и не очень испугался. Это никак не могли быть его преследователи, у них лошадей, насколько ему удалось разглядеть, не было, кроме того, он сделал все, чтобы его не нашли. Все же следовало затаиться. Как и любой тарни в минуту опасности, он инстинктивно искал убежище повыше и поэтому мигом оказался на широкой ветке огромного, раскидистого дерева, нависавшего над ручьем. Голоса приближались. Желая узнать, кого еще занесло в эту чащу, но при этом не обнаружить себя, Хеллед плашмя лег на свою ветку, плотнее прижался к ней животом и осторожно пополз вперед. Риска никакого не было, эта мощная ветвь была сама в обхвате почти как целое дерево и далеко простиралась над окружающим лесом. К разочарованию Хелледа, густая свежая листва окружавших ручей молодых деревьев, не таких высоких, как облюбованное им самим, все еще скрывала происходящее внизу, но зато теперь он хорошо слышал мужские голоса и даже разбирал отдельные слова. Разговаривали дарийцы, они привели лошадей к ручью, чтобы дать им напиться, и почти наверняка тоже принадлежали к повстанцам. Крестьяне и тем более горожане без крайней надобности не заходили так глубоко в лес, а уж тем более в окрестности Кервин Эрвейдит. Его хозяин слыл в народе злым колдуном, а в лабораториях замка, по слухам, день и ночь варились страшные зелья.       Лошадей было несколько, они беспокоились, время от времени нервно ржали и даже кусались, судя по долетавшим до Хелледа репликам и ругани наездников. Слышались удары хлыста, и этот звук заставил его поморщиться — в его окружении никогда не били домашних животных и от души презирали каждого, кто делал это.       Впрочем, главное для Хелледа сейчас — дождаться, пока дарийцы уйдут, и успеть попасть в Кервин Эрвейдит еще до того, как все повстанцы окажутся там. Направление он представлял себе отлично. Мальчик знал, где находится замок, точно так же, как мог бы определить сторону, в которой лежал Даль. Но до города слишком далеко, а вот в замке для него наверняка найдется подходящее задание. Судя по всему, Анрельду в ближайшее время все-таки придется всерьез заняться нелюбимым военным делом. И ему стоит подойти к этому со всей ответственностью, если он все же хочет отстоять замок!       Наконец, в лесу установилась та особенная тишина, наступления которой нетерпеливо ожидал мальчик — не мертвая, потрясенная появлением шумных чужаков, а живая тишина, которая полна пересвистывания птиц, хлопанья крыльев, умиротворенного шелеста веток, шорохов, которые создает всякая лесная мелочь, спешащая по своим делам. Это означало, что можно спускаться.       Любопытный Хеллед, хотя и торопился, но не мог, проходя мимо, не кинуть взгляд на место водопоя. На влажной черной земле, там, где ручей расширялся в небольшую заводь, отпечатались лошадиные копыта. Мальчик скользнул глазами по отпечаткам и не поверил своим глазам. Он даже присел на корточки, чтобы получше разглядеть особенно четкий отпечаток. Сомнений быть не могло, перед ним были тарнийские литеры ИД. Именно такими подковами был подкован Вейнильв и любой другой конь из цитадели. Значит, дарийцы перегоняли не собственных коней, а каким-то путем завладели арвейтэлями! И вряд ли они прикупили десяток по сходной цене на весенней Дальской ярмарке.       Решение преследовать их пришло само собой, тем более, что даже на сухой почве большая группа лошадей оставляла след, которому Хеллед мог следовать без труда. Продвигались по лесу они, конечно, очень медленно, так что Хеллед вскоре получил возможность рассмотреть тех, кого он преследовал. Трое дарийцев и одиннадцать серых коней. Три под седлом, остальные восемь привязаны друг к другу веревками. Головы лошадей замотаны мешковиной, чтобы дезориентировать их и помешать кусаться. На берегу ручья дарийцы на время снимали мешки и, видимо, поплатились за это, по крайней мере один из них, чья рука была обмотана какой-то тряпкой. Зато он и стегал своего коня чуть ли не на каждом шагу. Животное нервно вздрагивало, шарахалось в сторону и, даже с замотанной головой, выглядело глубоко несчастным.       Ружье Хелледа так и осталось лежать на дороге, но у него был с собой хороший длинный кинжал. Рука сама собой сжимала рукоятку всякий раз, как мальчик наблюдал, как грубо дариец обращается с благородным конем. Желание разобраться с ворюгой, причем немедленно, боролось в мальчике с осторожностью. Он понимал, что троих мужчин ему нипочем не одолеть. Даже то, что он следует за ними по пятам — большой риск.       Хеллед внезапно вспомнил наставления, данные ему сестрой. При мысли о том, что сказала бы по поводу его действий вспыльчивая и нетерпимая Ивлейнэ, он даже вздрогнул. И тут же сердито фыркнул. Его сестра вела себя так, как будто никогда не слышала, что женщине следует быть ласковой, терпеливой и покладистой. Ивлейнэ и покладистость — это две взаимоисключающие вещи.       Нет, он, конечно, чувствовал ответственность перед семьей. Но он чувствовал также и ответственность перед лошадьми. Не в силах оставить их на произвол судьбы, мальчик принял компромиссное решение. Продолжать красться вслед за крошечным отрядом, стараясь соблюдать максимальные меры предосторожности. Так они и продвигались вперед. Вскоре Хеллед уже не сомневался, что их путь лежит к Лесному замку. Те, кого он преследовал, наверняка собирались присоединиться к повстанцам, на которых нарвался Хеллед на выезде из леса. Когда трое похитителей остановились и устроили большой привал, чтобы перекусить и отдохнуть, Хеллед ожидал, что и лошадям дадут возможность попастись, но с них не стали снимать тряпки, даже не ослабили подпруги. Арвейтэли понуро топтались на месте, по-видимому, не понимая, что происходит и почему с ними внезапно начали так скверно обращаться.       Наевшись, дарийцы двинулись дальше. Лес стал более редким и они могли продвигаться быстрее, чем раньше. Хеллед осознавал, что теперь он все больше подвергает себя опасности, но его тянуло за лошадьми, как магнитом. Он ограничился тем, что удвоил меры предосторожности и еще больше увеличил расстояние между собой и похитителями. Мальчик перебегал от дерева к дереву, от куста к кусту, используя для укрытия овраги и бурелом, любое естественное прикрытие, и радовался, что его коричневая куртка была не той одеждой, что издали бросается в глаза.       Они явно приближались к цели. В просвете между деревьями Хеллед уже хорошо различал приземистые серые башни Кервин Эрвейдит с потемневшими от времени крышами. Те, за кем он следил, все так же гоня перед собой коней, вышли из леса, спустились по поросшему орешником и ежевикой склону и смешались с массой повстанцев, лагерь которых занял все свободное пространство перед замком. Они, конечно, не были профессиональными солдатами, были необучены и плохо вооружены, но как же их было много!       Шум и грохот стоял неимоверный. Хеллед, наблюдая за ними из кустов, только теперь понял, что на дороге он столкнулся не со всей повстанческой армией, а только с одним из составлявших ее отрядов.       Мальчику необходимо было решить что делать дальше. В замок он, конечно, уже не попадал. Но и возвращаться назад в Даль не хотелось. Тем более сейчас, когда он так устал. Да к тому же большая часть обратной дороги шла по открытой местности, и он не хотел рисковать встретиться с еще одной группой повстанцев. Кто знает, сколько их шляется по Восточному Миалкару. В тот раз только резвость Вейнильва спасла ему жизнь. Теперь он был один, пеший и практически безоружный.       Только было Хеллед окончательно решился залезть на какое-нибудь дерево и с безопасной позиции понаблюдать за тем, как будут развиваться события, как с вершины соседней рябины предупреждающе застрекотала сорока. Потом зашуршала под чьими-то неосторожными ногами прошлогодняя листва. Подходящего дерева рядом не оказалось, поэтому Хеллед нырнул в самый густой и колючий куст ежевики поблизости, умудрившись сделать это практически бесшумно. А на то место, где он только что стоял, вышел дарийский паренек, по виду немногим старше него самого, но в остальном перепутать двоих мальчиков было бы сложно.       Одет паренек был, как пугало с крестьянского огорода. Бесформенная куртка топорщилась полуоторванными пестрыми заплатами, в сквозных прорехах обоих рукавов виднелись тощие покрасневшие локти. Хелледа можно было назвать худым, тем более, он в последнее время сильно вытянулся вверх, но паренек был гораздо более тощим, что означало, что он будто состоял только из кожи и костей. Узкие и слишком короткие штаны обхватывали его худые и длинные, как у цапли, ноги. Его каштановые волосы были от природы гораздо светлее волос Хелледа, но из-за покрывавшего их слоя жира и грязи выглядели темнее. Серое от пыли лицо на щеках и лбу покрывали подозрительные пятна, впрочем, возможно, это была просто грязь. Нос был круглым, а рот слишком широким, что придавало его лицу простоватое выражение.       Хеллед сжал свой кинжал покрепче, пальцы удобно легли на ребристую рукоятку. Это был враг, а врагов следует убивать, раз уж тебе представилась такая возможность. Хоть одним противником меньше для защитников Лесного Замка. Паренек, отправленный явно на поиски топлива для костра, наклонился и принялся проворно собирать с земли сухие ветки. Он подхватывал одну за другой, что-то напевал себе под нос, и не чуя нависшей над ним опасности, двигался все ближе к колючему кусту, где затаился напряженный Хеллед.       Быстро растущая охапка, которую приходилось придерживать, чтобы она не развалилась, мешала ему смотреть по сторонам. Их разделяло не больше трех шагов. Хеллед мысленно измерил расстояние, отчетливо представил себе, как тяжелый клинок войдет сзади, между шейными позвонками, как его учили. Почти уже ощутил сопротивление живой плоти острому железу. И… не тронулся с места.       Собирая ветку за веткой, везучий дарийский мальчишка успел только немного удалиться от места, где сидел Хеллед, когда совсем рядом зашуршало и послышались несколько голосов:       — Кред, где ты там? Набрал уже?       Он тут же выпрямился во весь рост, балансируя собранным хворостом, и заорал в ответ, неожиданно звонким и веселым голосом:       — Конечно, набрал – целую гору, а вы думали! — и, придерживая на ходу высокую охапку хвороста, поспешил присоединиться к своим спутникам, судя по голосам, тоже совсем еще юнцам.       Хеллед перевел дух. Он совсем не подумал, что юный повстанец может быть не один, хотя должен был сообразить, что дарийцы избегают забредать в лес в одиночку. Сколько их там? Судя по голосам, штук восемь, не меньше.       Как истинный тарни, он редко рефлексировал по поводу уже принятых решений, но в этот раз не мог не порадоваться, что в последний момент что-то удержало его руку.