***
Он солгал. Конечно, ведь правда была слишком невероятна, чтобы хотя бы в неё поверить. А уж об озвучивании на всю аудиторию не шло и речи. Безусловно, он узнал этот аромат. Не мог не узнать, потому что его обладательница стояла к нему так близко. Это был тот самый легкий, восхитительно сладкий запах, на который он впервые обратил внимание тогда, в поезде. Ее запах. Но ведь Амортенция могла ошибиться, верно? — До сих пор не понимаю, чего вы хотели добиться этой сценой в коридоре, — голос Римуса вырывает Сириуса из размышлений. — Как это, чего? Напомнить нашей дорогой будущей миссис Блэк, что она рано расслабилась, — Джеймс заваливается на кровать, от чего она жалобно поскрипывает. — Неужели тебе ее жалко? Или ты влюбился, Лунатик? Люпин закатывает глаза, уже не надеясь на благоразумие друга. Выводы Джеймса иной раз вызывают недоумение у всей компании. Хоть остальные Мародёры к этому уже давно привыкли. — Слушай, Сириус, раз уж лорд Лестрейндж и твои родители заключили такое соглашение, то, может, хватит доставать ее? Начинать семейную жизнь с ненависти — такая себе идея, знаешь ли. Блэк чуть усмехается, признавая правоту друга. Но это ведь невозможно — перестать ненавидеть кого-то по щелчку пальцев. Тем более масло в огонь подливал тот факт, что они действительно теперь привязаны друг к другу до конца жизни. С другой стороны, вины самой слизеринки в этом нет. Да и ненависть… Ненависть ли? Неприязнь — может быть, желание задеть — сколько угодно. Но не ненависть. Да ещё и весь этот бред с Амортенцией… Мерлин… Ариэлла Лестрейндж, почему с тобой так сложно?What you like most
18 января 2022 г. в 13:00
Безукоризненный внешний вид, вежливые полуулыбки на лицах, непринужденная элегантность в каждом движении и, конечно, полное осознание ответственности их должностей — именно так можно описать новых факультетских старост-девушек Хогвартса. Когда Ариэлла Лестрейндж, Лили Эванс, Селия Уинтерс и Мэриголд Уоррен объединились в одну компанию, это вызвало крайнее удивление у преподавателей. Особенно странным это казалось на фоне того, что среди них было две магглорожденных и одна чистокровная, которой полагалось их презирать.
На деле же Ариэлла уже давно не обращала внимания на то, как ей «полагалось» относиться к тем или иным людям. Примерно с того момента, как на первом курсе познакомилась с Лили, и они, несмотря на разные факультеты и чистоту крови, стали лучшими подругами. (Конечно, многие тогда пытались говорить ей, что дружба чистокровной леди из древнего рода с грязнокровками — так любили называть магглорожденных друзья отца — крайне не рекомендуется. Примерно тогда же Ариэлла поняла, что то, что одобряет общество, и то, что одобряет она сама, — это иной раз абсолютно разные понятия. И послала всю эту социально-одобряемую чушь куда подальше).
Ещё больше все бы удивились, узнав, что именно Лестрейндж стала инициатором создания этого маленького «клуба по интересам». Ведь «Девочки-старосты должны держаться вместе» — именно этой фразой слизеринка убедила лучшую подругу в целесообразности подобного решения. Зачем ей это надо? Возможно, чтобы усилить своё влияние, а возможно — просто захотелось. Но так или иначе, эта затея была воплощена в жизнь.
Они идут по коридору, идеальные, словно принцессы. Переговариваются и периодически звонко и мелодично смеются, все, даже Ариэлла. После того момента в поезде она целую неделю не могла отойти, хоть и никто, кроме Лили и Северуса, ее самых близких друзей, не знал о новом статусе девушки. Но теперь, по прошествии трёх с половиной месяцев, она воспринимала эту ситуацию не так критично.
И все это время — ах, какое прекрасное время — она вообще не видела своего жениха. Ну, то есть, видела, конечно, но он словно делал вид, что и вовсе не знаком с ней. К ее величайшей радости.
Она почти привыкла к этому восхитительному ощущению…
Вот надо же было компании Мародёров все испортить!
Питер и Джеймс проносятся между Ариэллой и Селией, практически их не касаясь, и только Сириус весьма ощутимо задевает слизеринку. Настолько, что из ее рук выпадает книга, которую она держала.
Но вместо извинений и прочего, что там обычно принято говорить в подобных ситуациях, она слышит от него только:
— Не стой у меня на пути, Лестрейндж.
Идиот. Самодовольный идиот, от которого ее тошнит.
Ариэлла переглядывается с Лили, и гриффиндорка яростно сжимает кулаки.
— Минус пять очков Гриффиндору за умышленное причинение вреда старосте иного факультета, — шипит Эванс, прожигая врага ее лучшей подруги ненавидящим взглядом.
Но и не вполовину настолько ненавидящим, как тот, который кидает на жениха сама Ариэлла.
— Плюс пять очков Гриффиндору за своевременную помощь старосте иного факультета.
Римус Люпин, бегущий последним, останавливается рядом с девушками. А после наклоняется, поднимает оброненную книгу и всовывает в руки оторопевшей слизеринке. И вздыхает так, как будто бы ему было даже немного стыдно за выходку друга. Впрочем, Лестрейндж бы скорее поверила в существование Санты Клауса, чем в наличие совести хотя бы у одного из этой компании.
Мародёры уносятся по своим, только им ведомым делам, и, черт, как же Ариэлле хочется послать им вслед какое-нибудь малоприятное заклинание. Но делать это посреди коридора, где ее увидит столько людей? О, нет, она же староста, она должна подавать пример правильного поведения.
Однако это совершенно не помешает ей отомстить им позже. Исключительно для собственного морального удовлетворения.
— Этот Блэк совершенно невыносим! Словами не передать, как я соболезную его будущей невесте, — брезгливо морщит носик Селия.
И Ариэлла едва удерживается от театрального реверанса и фразы «Приятно познакомиться». Хотя… какое уж там «приятно».
Лили кидает на подругу сочувственный взгляд, но Лестрейндж только качает головой.
Ее солнечное настроение испаряется, словно его и не было. Но ведь никому не объяснить причину столь резкого перепада. Как бы там ни было, а Ариэлла не собирается посвящать всех в тайну того, чьей невестой ей не посчастливилось оказаться.
А Сириус Блэк… Как же она его все-таки ненавидит.
Как назло, следующая пара оказывается именно с гриффиндорцами. Несмотря на то, что обычно зельеварение поднимало Ариэлле настроение, в этот раз ей ужасно хочется, чтобы занятие побыстрее закончилось.
Амортенция в котелке Лестрейндж переливается перламутровым блеском, который так нравится слизеринке. Пусть она и не понимает, почему профессор Слагхорн выбрал именно это зелье в качестве практического задания — все же рецепт довольно трудный, а большинство здесь присутствующих до сих пор не в состоянии на глаз отличить медовую воду от настойки полыни.
— Слушай, ну, давай я ему просто в глаз дам, — предлагает Северус, и это уже, наверное, пятый способ отомстить Блэку за сцену в коридоре, озвученный слизеринцем.
Нет, шестой. Первый — наколдовать неприятелю импотенцию — лучший друг Ариэллы озвучил ещё перед парой, остальные — уже после. Во время занятия ни Снейп, ни Лестрейндж на болтовню никогда не отвлекались, наверное, поэтому и делали всегда все быстрее всех и на высший балл.
— Сев, у тебя своих проблем с ними хватает, не надо нарываться на новые из-за меня, — девушка качает головой, наблюдая за завитками поднимающегося над котелком пара.
Она, безусловно, очень ценит готовность друга помочь ей, но подставлять его? О, нет, Ариэлла никогда бы на это не пошла. А о взаимной ненависти Северуса и шайки Мародёров знал весь Хогвартс.
Но ответить ей слизеринец не успевает.
— Превосходное, идеальное зелье, мисс Лестрейндж, мистер Снейп, двадцать очков Слизерину!
Ариэлла чувствует руку профессора на своём плече и — не без гордости — улыбается. Блэк может сколько угодно кичиться своими умениями на квиддичном поле, но здесь, в аудиториях, он не превосходит ее ни по одному предмету, и…
Стоп. Почему она вообще думает о Блэке? Лестрейндж взмахивает волосами, как если бы это простое действие могло избавить ее от мыслей о враге.
— Что же, мисс Лестрейндж, расскажите, чем для вас пахнет Амортенция, — Слагхорн с энтузиазмом потрясает руками.
Слизеринка вдыхает витающий над котлом аромат и мечтательно прикрывает глаза.
— Белые пионы, — ее любимые цветы. Конечно, цвет практически невозможно определить по запаху, но в данном случае Ариэлла точно знает. — Моя парфюмерная вода, — этот лёгкий, так ей подходящий запах — сочетание ванили, маракуйи и миндаля — она не спутает ни с чем. — И… розовое вино.
Возможно, произносить этого не следовало, но, в любом случае, уже поздно. С последних парт раздаётся громкое «У-у-у», и слизеринке не нужно даже догадываться, кто именно выдал подобную реакцию.
Девушка закатывает глаза, мысленно сетуя, что вообще знакома с этими людьми.
Однако профессор только подбадривающе похлопывает ее по плечу, мол, все в порядке, и обращает внимание на компанию Мародёров. И его голос при этом звучит далеко не так доброжелательно, как в разговоре с Ариэллой.
— Что ж, мистер Блэк, мистер Поттер, раз вы оказались не в состоянии сварить пристойного вида зелье самостоятельно, то, полагаю, вы сможете хотя бы подойти и рассказать, чем Амортенция пахнет для вас.
Слизеринка прячет довольную усмешку.
Определённо, есть плюсы быть у Слагхорна в любимчиках.
Возможности отказаться для гриффиндорцев, конечно же, не подразумевалось. А потому двум главным задирам всея Хогвартса приходится пройти к рабочему месту Лестрейндж и Снейпа. К вящему неудовольствию всех четверых. При этом встают Блэк и Поттер демонстративно подальше от Северуса, а значит, ближе к ней. И Ариэлла едва удерживается от повторного закатывания глаз.
Начинает Поттер. В своей обычной издевательски-насмешливой манере он сообщает, что для него Амортенция имеет запах яблочного пирога с корицей и Лили Эванс, на что гриффиндорка густо краснеет и жестами обещает этому шутнику долгую и мучительную смерть. А ее лучшая подруга в который раз поражается способности Поттера строить из себя клоуна в любой ситуации.
А после над ее котелком склоняется Блэк. И все благодушное настроение Ариэллы исчезает без следа, оставляя вместо себя привычное раздражение.
— Дождь, крепкий чёрный кофе и… — гриффиндорец принюхивается и удивленно замирает. Всего на мгновение, никто бы и не заметил, если бы не смотрел на него пристально. Но внимание слизеринской старосты в этот момент было сосредоточено именно на нем. И его голос чуть хрипит, когда он продолжает. — Полагаю, мисс Лестрейндж допустила какую-то ошибку. Я чувствую духи своей матери, которые лет с десяти не вызывают у меня никаких положительных эмоций.
И пока профессор объясняет про глубинные воспоминания и ассоциации с детством, а также заверяет девушку, что она все сделала идеально, Блэк отходит на своё место. А уже оттуда посылает слизеринке, прожигающей его ненавидящим взглядом, насмешливую полуулыбку.
Ариэлла сжимает кулаки, пытаясь унять разбушевавшиеся эмоции.
Мерлин… Пусть он просто умрет.