Я скучаю тобой

Если бы кто-то сказал Момо, что чанма в этом году не будет заканчиваться вплоть до середины августа, она бы точно по максимуму оставалась дома и выходила исключительно для того, чтобы приехать на работу и поехать назад. Это всё равно не изменило бы ничего, но могло бы хоть немного оттянуть неотвратимое, от которого она не смогла убежать. Ни разу так и не смогла убежать. Ни тогда, в апреле, когда на неё обрушился хейт за раскованные танцы в её блоге, ни сейчас. Сначала это было притянуто за уши, потому что она имела право танцевать всё, что ей заблагорассудится, и на карьере Ёнджуна не лежала тень. Его, кстати, пригласили стать ведущим на развлекательно-музыкальном шоу для айдолов, которое стало невероятно рейтинговым с первого же выпуска. А Момо теперь все знали, как его девушку, ведь он ничуть не стеснялся выкладывать их совместные фото в тот же Инстаграм. Против были только корейские нетизены, но хорошо, что их очень быстро попустило. В этот раз людей не попустит ещё долго, а Ёнджун не сможет держать оборону перед такой толпой. К тому же, имея за спиной агентство, с которым заключил контракт в начале июля, будет сложно действовать, исходя из своих желаний. — Кажется, мне надо остаться в Сеуле ещё хотя бы на несколько дней. Напротив сидела Мина и поджимала губы, глядя в свой телефон. Все новости только об этом и говорили. Сана и Суджин, которые сидели рядом, вообще ничего не могли сказать, потому что просто не было слов. Да и откуда бы им взяться, если на это иначе, как «бред», больше ничего и не скажешь?! — Разве у тебя нет расписания, которому ты должна следовать? — закатила глаза Хираи, берясь за чашку с горячим чаем. — Я не маленький ребёнок, к тому же, со мной всё ещё остаются девочки. — Я просто не понимаю, как только нахальства хватило! Хоть Мина и пыталась не сильно кричать, да и сели они специально подальше ото всех, но всё равно не могла прекратить злиться. Её распирало от гнева. Приехала на несколько дней, чтобы увидеть подругу, и будто привезла из Японии гнетущее прошлое, от которого та так отчаянно убегала. — Но она права, — пожала плечами Момо. — Масаки изменял ей со мной. Наверное, будь Хираи на месте Минами Юки, тоже сгорала бы от боли, разрывалась от чувств изнутри. Хотя, скорее всего, Момо бы не хватило смелости и злости рассказать всем, что ей изменяли с кем бы то ни было. И самым страшным было то, что об этом узнали родители, позвонили уже трижды каждый, но девушка так и не подняла трубки. Ей и ответить-то было нечего. Они знали Масаки лично, общались с ним и постоянно приглашали на семейные ужины. Да, они не спрашивали, почему пара разошлась, став на сторону Момо, которая ни слова не проронила, но сейчас были в полном шоке от того, что буквально творилось за их спинами всё это время. — Она же в курсе, что портит жизнь не тебе, а твоему парню? — причитала Мина. — Хотя, я догадываюсь, чего именно она добивалась. Но она же не получит это, правда? Момо отвела взгляд, уставившись куда-то в стену. Такая ровная, идеально прокрашенная… И совсем пустая, как и Хираи внутри. Откуда там чему-то взяться? Выжженная пустыня с перемолотыми костями, чувствами и одним простым вопросом: «за что?». Нет, девушка понимала, за что ей так прилетело, но разве она уже не покончила с этим? Не покончила с ним, стоило ей узнать о том, что, сама того не подозревая, наворотила? Одна встреча с Минами — навеки оборванные связи с Японией. Момо тогда долго в себя приходила, Мина не даст солгать. Но женщине этого оказалось мало. Слишком мало, чтобы не попробовать ещё хоть что-то, чтобы показать, какое же у Хираи гнилое нутро. Какое оно ещё может быть, если она влезла в чужую семью? Даже если не знала, что там вообще была семья. Ей об этом не сказали, не предупредили, не дали возможности даже заподозрить что-то недоброе в мужчине, в которого влюбилась. Когда вчера эта новость появилась во всех СМИ, и те начали её раскручивать, Момо не проходила все стадии — приняла сразу. С первой строчки, с первого удара сердца, которое ухнуло куда-то вниз с намерением никогда больше не подниматься. В груди просто беспощадно болело, выжигая ту же бескрайнюю пустыню, от которой даже укрыться было нельзя — только вырвав изнутри вместе с опалённым сердцем. Как убежать, если пустыня в тебе? От себя не убежишь, даже если будешь самым старательным человеком, лучшим бегуном в мире. — Не знаю, — пожала плечами Момо, не слишком сосредоточиваясь на словах и вопросах подруги. — Так говоришь, будто это мне решать. — А кому? — моментально сложила руки под грудью Сана. — Это ваши с Ёнджуном отношения, поэтому вам и решать. — Его агентству, — покачала головой Момо. — Ты же и сама понимаешь, что я могу всё испортить, если даже просто буду маячить около него. Ему этого не простят. — И кого это волнует?! Ну вот Хираи, например, волновало. И ещё двести пятьдесят тысяч людей, которые были подписаны на Ёнджуна в Инстаграм; приблизительно три тысячи человек, которые оставляли комментарии под фото и видео Момо; десять тысяч, которые лайкали комментарии в статьях о девушке на Naver. Но какой смысл доказывать, что-то говорить, когда всё и так понятно, правда? — Ты сейчас в его агентство поедешь? Суджин была единственной, кто воспринял эту новость достаточно спокойно. Она просто молча поддерживала любое решение подруги, не пытаясь влезть со своим мнением. На самом же деле, у Со просто не было даже мыслей касательно всей этой ситуации. Разве нужно что-то говорить, когда человек в этом не нуждается? Будто Момо и сама не знала, как шли дела. Вот только кто-то, кто вправлял бы мозги, тоже нужен. У Хираи таких «кого-то» целых две. — Машина должна подъехать через пять минут, они наберут, — кивнула Момо. — Мне иногда кажется, что я ожидала этого, такого конца. Просто хотелось верить, что счастье продлится чуть дольше. — Твою же направо, ну когда ты стала такой пессимисткой? — закатила глаза Мина. — Почему после того, как вы разошлись с Масаки, ты превратилась вот в это? Где та, кого я знала? Сильная и независимая, которая не прятала голову в песок? Или у тебя просто такой период? Момо опустила взгляд на чашку. Как бы ей хотелось опять оказаться в объятиях Ёнджуна в этот момент, проснуться от того, что её целуют в нос, ощутить, как на неё смотрят искренне-влюблённым взглядом. Как в глазах напротив плещется целый океан нежности и бескрайнего желания её дарить. Надо мыслить позитивно, так? Недолгую тишину, пока все ждали ответа Момо, разорвал вовсе не её голос, а привычный звонок айфона. Хираи даже трубку поднимать не требовалось, на экране было видно, что звонил менеджер из агентства. Поэтому она просто выключила звук и в пару глотков допила свой чай, успевший остыть до комнатной температуры. — Мне пора. Она обязательно наберёт потом и выплачется, если будет нужное настроение. Но сейчас его нет. Возможно, она просто ещё не дошла до этого момента? После стадии принятия, какая стадия будет следующая? Или это конечная станция и Момо надо сходить на перрон, чтобы пересесть в другой поезд? Менеджер не говорит ни единого слова, молча довозя девушку до нужного здания. Специально к чёрному входу, чтобы не встретить журналистов или фанатов, которые бы в момент забросали её чем-нибудь не слишком приятным. И дело не только в запахе, но иногда даже и в весе, который мог бы стать причиной серьёзной травмы. Пока Хираи поднималась на нужный этаж, проверила телефон, где руководитель студии в чате просила взять неоплачиваемый отпуск на неопределённый срок, пока всё не придёт в норму. Момо просто отписалась сухим «окей», а про себя подумала, что было бы неплохо и правда полететь куда-нибудь в отпуск. Может, в Италию? Хотя нет, она ещё ни разу не была в Праге. Прошлась бы по Карловому мосту… В комнате, куда привёл её менеджер — а сам убежал как можно быстрее, будто вор с места преступления, — сидел только Ёнджун. Нервно отстукивал пяткой по полу, кусал большой палец, держа в другой руке телефон и будто вчитываясь в бесконечные комментарии. В каждый из них, словно это поможет ему уничтожить их силой своего взгляда. Не поможет, Момо уже просидела так вчера часа четыре перед сном, поэтому проснулась с мешками под глазами и огромным желанием не вставать с кровати, пока всё это дерьмо не закончится. — Джун-а? Тихо, но уверенно. И Ёнджун повернулся к ней, реально не услышав, как открылись двери и кто-то зашёл внутрь. Вообще, он думал, что это персонал, ну или директор, потому что тот должен был тоже прийти где-то в эту минуту. Чхве не ожидал, что Момо приедет. Вообще не рассчитывал, что ей придётся через всё это проходить. Он просто не знал, как справиться со всей той лавиной, которая упала на него и намеревалась раздавить до мокрого пятна. — Мо! Ёнджун подорвался со своего места. Они не виделись лишь три дня, а его разрывало на части. Будто, когда ехал на Чеджу со съёмочной группой, что-то чувствовал, знал, что надо было остаться. А теперь выгребал. Ткнулся ей носом в ключицу, прижимая собой к закрытым дверям. Это ещё и хорошая попытка никого не впускать. Обнял, едва не сдавливая лёгкие, так, что рёбра начали болеть от такого внешнего напора. — Мы всё решим, — пробурчал, опаляя обнажённую кожу дыханием. — Момо, пожалуйста! — Я ещё ничего не сказала. — А я уже всё понял. Наихудший страх, который брал за несуществующие жабры и вырывал их с корнем. Чтобы больше не отросли, как вторая кожа у ящерицы. Чтобы навеки оставить без права выбора, даже если где-то ещё теплилась скупая надежда. — Я уже говорил по телефону с директором, они решают вопрос. Мы сможем это преодолеть, правда! — Ёнджун оторвался от Момо, чтобы заглянуть ей в глаза. — Просто поверь мне, хорошо? Ты же веришь мне? Взгляд щеночка, которого могут бросить в любой момент, будто он чувствовал это где-то на подкорке. Просто знал, что такое могло случиться, потому пытался всеми правдами и неправдами заверить, что он исправится и будет лучше в будущем. — Верю, — моргнула Момо и моментально опустила взгляд. — И каким будет решение? За ручку двери дёрнули, давая сигнал, что кто-то хотел зайти. Ёнджун вынужденно отошёл, утягивая за талию Момо, но так и не отпуская от себя до конца. В помещение влетел директор Ю, хмурый, уставший и не желающий вести длинные разговоры с кем бы то ни было. Но этот разговор провести должен был. У него просто не было выхода, сам же пригласил сюда Момо, да ещё и Ёнджун приехал специально пораньше со съёмок. — Может, присядете, или вам с порога рассказывать последние новости? Хираи кивнула и потянула своего парня на диван. Директору Ю всегда нравилась эта серьёзность и некоторая профессиональность в девушке, с которой его познакомили ещё месяц назад. Такая могла бы покорить немыслимые высоты, но сразу сказала, что хотела бы куда более тихой жизни, чем ей предлагали. — Для общественности вы разойдётесь уже сегодня, — припечатал директор Ю. — Они требуют этого. Также это поможет Ёнджуну, а Момо комментаторы и фанаты оставят в покое… спустя какое-то время. Хираи знала. Подозревала, что именно так и будет. У этого есть и светлая сторона, а тёмная — видеться станет намного сложнее. Ёнджун сильнее сжал девичью ладонь и на секунду Момо почувствовала, как он задрожал. То ли от злости, то ли от неожиданности. Неужели он не понимал, что как минимум при всех им теперь не удастся быть парой? — Но вы говорили… — Ёнджун, вы сможете видеться, жить вместе, когда вам заблагорассудится. Просто теперь это надо будет делать тайно и тихо. Без той громкой огласки, которую ты делал в Инстаграм. Теперь понимаешь, почему никто и никогда не выставляет своих отношений на показ? — Я имею право это делать! Я не принадлежу своим фанатам, даже если они платят за какие-то товары или мерч. Я живой человек! — Ёнджун, прекрати, — осекла его Момо. — Это действительно лучшее решение. Или ты хочешь разойтись вообще? Лучше тихо, чем потом выхлёбывать последствия в виде массовых бойкотов и травли. И Джун это знал. Не мог смириться с этим, но прекрасно знал. Просто, наверное, надеялся, что ему дадут ещё варианты, в которых найдётся один, тот самый, который сможет привести его к наикратчайшему решению проблемы. Просто встал — при этом осторожно разжимая ладонь, чтобы оставить девичью покоиться у неё на коленях, — и вышел из кабинета. Ему нужно было время, чтобы привести свои мысли в порядок. Вот кто находился на стадии переговоров с этой новостью. Новостями. И старой, и новой — обоими из них. — Прости, — вздохнул директор Ю. — Вы не должны извиняться, — прикрыла глаза Момо. — Благодарю, что не стали уговаривать разойтись со мной по-настоящему. Хотя, наверное, это тоже скоро случится, просто выжидаете правильного времени, когда Ёнджун смирится с этой мыслью. — Он не айдол, чтобы я лез в его личную жизнь, если оно не мешает его карьере. Да и этот скандал можно повернуть в свою пользу, но надо, чтобы он взялся за ум. Прошу, приведи его в норму. — Не будете приказывать? Директор Ю только вздохнул. Что он мог сказать? Ёнджун — ведущий шоу, агентство только начало договариваться о первых рекламных контрактах. Через несколько лет из этого парня мог бы вырасти очень крутой артист телевидения, готовый коммерческий продукт, вот только директор всегда видел в каждом подопечном своих детей, или друзей, если те были его возраста. Да и он вообще не специализировался на тех же айдолах, потому не знал их историй и как с ними справляться. — Это решать вам двоим, я не буду лезть. Но сейчас готовят новость, что вы рассорились ещё три дня назад и разошлись. Прости, но некоторое время тебя всё равно будут ненавидеть все вокруг. — Я понимаю, — пожала плечами Момо. — Если так лучше для него, то всё хорошо. Нет, не хорошо. Уже вечером её будет выворачивать, колотить и снедать. Но это позже, а сейчас Хираи уверенно шла по коридору, продумывая, что сказать Ёнджуну, чтобы он согласился. Ками-сама, но она никогда не думала, что её занесёт в такие дебри, из которых не вырваться. Семья и дети? Ага, как же! Правду всё-таки говорят, шоу-бизнес не приносит счастья в личную жизнь, а только уничтожает её окончательно. — Мам, прекрати! — послышался за одной из дверей голос Джуна. — Я не собираюсь расходиться с Момо. Я люблю её, говорил же! Приятно. Совсем немного. Где-то там, где-то очень глубоко. Но ближе к поверхности обидно, что услышала эти слова именно так, а не лично. И совсем внешне — абсолютный шум в голове с чётким желанием повеситься где-то неподалёку. Момо же даже не познакомилась нормально с родителями Ёнджуна! У них встреча была запланирована только через несколько дней, когда, согласно расписанию, Джун возвращался со съёмок в Сеул. А здесь всё переигралось. Знакомиться они, видимо, уже не поедут. Конец пьесы. — Мам, пожалуйста, я прошу тебя. Сколько раз говорить, что ты просто не знаешь всю правду? Я? То есть ты реально считаешь, что она мне об этом не рассказывала? Не рассказывала, даже поверхностно не касалась той истории. Странно, но с Ёнджуном просто не могла. Он не знал ни одной подробности, а ей просто не хотелось вспоминать это при нём. Это как какое-то криминальное прошлое, о котором любимому человеку рассказывать не хочется, потому что прорвёт плотину и не вывезешь такого напряжения. Придётся говорить о каждой детали, а не просто сказать, что «ну, да, что-то там было». Оно не просто было, оно оставило след в Момо. На всю жизнь. И она, действительно, была виновна. — И не делала она этого. Просто выслушай меня, вам надо встретиться, и она сама тебе всё расскажет. Она очень хорошая и заслуживает хотя бы того, чтобы ты выслушала её. Ага, как же. Момо вздохнула, прислонившись головой к стене. Ёнджун стоял спиной, жестикулировал свободной рукой, а в голосе было слышно заметное дрожание. Он боялся. Реально не знал, что именно там случилось, но пытался оправдать свою девушку. Не перед матерью. Перед собой. Послышался смачный мат, который сопровождал сброшенный звонок матери. Она точно не захотела его слушать. Наверное, и правильно сделала, не так ли? — Всё, что говорила та женщина — правда. Ёнджун обернулся на голос Момо, моментально поднимая брови и удивлённо глядя на неё. Он не спрашивал, просто верил ей без слов. Вот только зачем, если можно спросить и получить чёткий ответ? Хираи бы не молчала. Но почему-то у них и разговоры никогда не заходили про бывших, а в этой ситуации Джун, наверное, просто не успел. Так заверяла себя девушка. Так хотел бы верить Ёнджун. — Ты бы никогда не разрушила чужую семью. — Ты просто слишком хорошего мнения обо мне, — Момо подошла ближе к своему парню. — Я не знаю, что нам делать дальше. Просто не представляю, как оно пойдёт. Поэтому колеблюсь, нужно ли оно нам вообще? Убегала. Точно убегала. И делала это снова и снова. В следующих отношениях, стоит только прийти какой-нибудь проблеме — повторит заученное действие? Идиотка. Кто там говорил, что она сильная и независимая? Мина? Теперь впору было бы поспорить. Сломленная, слабая и вовсе не желающая делать попытку спасти то, что осталось, женщина. А так хотелось простого и тихого счастья! Так в какой момент, выбирая того, с кем всё это будет в стопроцентной вероятности, случилось так, что всё полетело к чертям? Надо было оставаться одной. А может, просто накручивала себя, и сейчас это делала особенно успешно? Услышала разговор Ёнджуна с матерью и сделала свои выводы? Пришла к решению, которое считала самым правильным? Таким, которое никто оспорить не сможет? — Что? Джун глупо моргал ресницами, не веря в то, что говорила Момо. Открывал рот, будто рыба, которую выбросило на берег. Только на этот вопрос голосовых связок и хватило. А она стояла непреклонно, уверенно и уставше. И единственный вопрос при попытке заглянуть в её глаза был: «А ты меня любила?». Наверное, нет. Просто Ёнджун считал, что его любви хватит на двоих. Да, именно так и считал. — Сначала я думала, что лучше будет разойтись для всех, при этом всё равно оставшись вместе. А теперь понимаю, что меня не примут и через год, и через несколько лет. Не хочу, чтобы ты выбирал между мной и карьерой, — между ней и его семьей, хотя и не сказала этого вслух. — Потому выбираю за тебя. Спасибо за эти месяцы, я была самой счастливой девушкой на Земле. Главное — уйти, пока Ёнджун в шоке. Пока не пришёл в себя и не сделал попытку остановить её. Пока стоял и не шевелился, только бегая глазами по комнате. Вот так, из стороны в сторону, будто колёсики в голове пытались пропустить всю информацию через себя и выдать конечный результат. Момо успела, забежала в лифт, вышла через чёрный ход и опустила козырёк кепки пониже, чтобы было не видно глаз. Маску повыше и сделать вид, что тогда её точно никто и никак не узнает. Ну да, очень смешно. Большинству людей многомиллионной столицы она не нужна, это прятки скорее для тех, кто ею интересовался и мог что-то сделать. Интересно, это было бы по заслугам? Хираи закатила глаза, заметив Ёнджуна, застывшего в дверях. Голого по пояс, в одних только домашних шортах, с горящими глазами. Это был первый раз, когда она ночевала у него, а он всё проспал утром. Ругал себя за это, потому что хотел сам приготовить завтрак, но вместо этого наблюдал, как ту самую футболку, которая была на нём вчера, нагло украли и надели на своё голое тело. Голое, потому что видел, что Момо положила вещи в стиральную машину. — Проспал всё на свете, — причитал Ёнджун, подходя ближе к девушке. — Могу я чем-то помочь, хотя бы? Момо покачала головой. Ей не нужна была помощь, потому что она уже мешала салат, успев приготовить всё остальное ещё раньше. Хотя, можно было попросить его, чтобы развесил бельё. Закончив с едой, девушка опустила взгляд вниз, туда, где покоились руки Джуна. Тонкие пальцы, такие длинные, что хотелось спросить, не играл ли он на фортепиано, как Суджин. Момо хорошо помнила, что когда-то у него был свой фанклуб, и они всем рассказывали, что парень умел буквально всё, за что бы ни брался. А ещё вспомнилось, что именно из-за своих фанаток Чхве её и бесил. — Чего смеёшься? — положил голову ей на плечо Ёнджун. — Да так, — повернулась к нему Хираи, из-за чего парню пришлось немного отодвинуться. — Интересно, твои фанатки из универа ещё следят за тобой? — Да, в соц сетях, — не задумываясь, ответил Джун, вызывая удивление быстротой реакции. — Они мне периодически пишут. Недавно поздравляли, что начал встречаться с тобой. Просили передать, чтобы ты меня берегла. Серьёзно? Вот так просто взяли и написали? Какие сознательные и добрые девочки, а она на них наговаривала. Или очень скоро всё изменится и встанет на свои места, где Момо опять станет плохой и неугодной? Хотя, у них уже точно есть свои парни, если они вообще не повыходили замуж. — М-м-м, так может, — Хираи облизала губы, проводя рукой по торсу Джуна, чтобы добраться до шорт, — я присвою тебя себе ещё один раз? Как думаешь, твой стол выдержит? Ёнджун удивлённо моргал, то опуская взгляд вниз, то снова поднимая его к губам Момо. Она говорила странные вещи. Нет, он был согласен на всё, что она предложит, но вот так прямо… Если честно, Джун был вовсе не готов, представляя себе, что она будет застенчивой в большинстве случаев, но она скорее была прямолинейной и решительной, иногда даже ненасытной в своих желаниях. У Чхве никогда не было таких девушек. Поэтому он просто следовал за ней туда, куда она вела. Без сопротивления, с полной уверенностью, что Момо привести может разве что в Рай, не меньше. Слишком влюблённый был. Кивнул и подхватил за бёдра, чтобы сделать несколько шагов назад и обернуться к столу. Посадил Хираи и поцеловал. Словил озарение, что ещё не почистил зубы, но её почему-то это не волновало, потому что она отдавалась ему всецело и без оглядки. Целовала в ответ, зарывалась пальцами ему в волосы, оттягивая прядки, чтобы отодвинуть немного его губы и ухватиться за подбородок. Пройтись поцелуями вниз по шее, невесомо коснувшись кадыка. Пока он дрожащими руками поднимал её футболку и пытался вспомнить, в котором из карманов презерватив. Момо нашла сама, и не думая останавливать поцелуев. Сама раскрыла, пока он приспускал шорты, а потом — проходился пальцами по внутренней стороне её бёдер. Почувствовал, что она влажная, проскользил ребром ладони, обрисовал круг вокруг клитора. Словил дыхание, которое так и норовило сорваться. Ожидал стона, не давая возможности приблизить себя к его телу. Молча уговаривал дать ему желаемое. Получил, когда на пробу прошёлся от лобка и до входа. Тогда и сорвался. Сразу на свой любимый темп, не отдавая отчёта даже себе самому, почему его так понесло. Почему спятил в одну секунду, когда увидел огоньки в глазах напротив. Держал специально под коленями девичьи ноги, изменив угол входа, чтобы ей было приятнее. А она голову запрокинула, соседей будила своим голосом, если те ещё не проснулись. Хваталась пальцами за плечи Ёнджуна, чувствуя, как во рту становилось адски сухо, потому и пыталась притянуть своего парня ближе, чтобы опять поцеловать. Уже в который раз. До дрожи в руках и всём теле. До белых пятен перед глазами, что буквально под закрытыми веками выглядели кругами, шедшими по воде от капель. — Блять… блять… Всё, на что её хватало. Потому что больше не было сил вообще ни на что, даже если очень постараться. От такого напряжения только сильнее его сжимала, от чего Ёнджуну хуже становилось. Вело ещё больше, выключая тормоза и находя в нём буквально последний край, за который ступить — легче не придумаешь. Симфония из голосов почти в унисон. Ёнджун держал крепко, хотя чувствовал при этом, как мышцы рук отказывались работать. Если бы не держал, Момо точно бы уже упала спиной на стол и, скорее всего, свалила на пол несколько пиал с какими-то конфетами, подставку для салфеток и перечницу. А Джун оставлял короткие отпечатки губ на девичьей коже и прижимался своим лбом к её, заглядывая прямо в глаза. — Кажется, машинка выключилась, — продышалась Момо. — Развесишь? А я пока накрою на стол. Она не хотела плакать. Только забыться, и всё. Забыть обо всех, что они вообще существуют в этом мире. Разве это так трудно? Это же максимально просто, даже если не просто представлять, а реально делать что-то для этого. Выдохнула, ещё больше натянула на глаза кепку и пошла. Просто шла, надеясь, что дождь, который едва закончился, не нагрянет опять, потому что она была без зонта. Завернув по неизвестному маршруту, девушка заметила женщину впереди, которая тянула за собой две больших сумки. Точно из магазина шла. Вот только непонятно, почему не попросила кого-то помочь? Неужели некого? Момо всегда делала что-то подобное, когда у неё было плохое настроение — не убиралась, как все другие, — шла в продуктовый магазин, покупала кучу всего и тянула всё на себе вплоть до самого дома. А потом ехала в зал, чтобы потанцевать. Или в клуб, где можно было бы просто развеяться и выбросить все лишние мысли из головы. Вот только эта женщина точно покупала продукты не для этого. А Момо могла бы понести и проветрить голову. Классно же придумала, правда? — Вам помочь? Женщина удивлённо перевела взгляд на Хираи, которая специально приспустила маску, чтобы было видно лицо. Девушка даже не присматривалась, как та одета. А оказалось, что очень хорошо. Тогда почему не взяла такси? Или Момо чего-то не понимала? — А тебе самой не трудно будет? — Всё нормально, не переживайте! Давайте я понесу, говорите, куда идти. Женщина не спорила, отдала одну из сумок в руки девушки и пошла дальше. Присматривалась минут с пять и не хотела давать и вторую. Причитала, что молоденьким такое точно носить нельзя, потому что потом это может вылиться во что-то плохое. — Хотела пойти только за некоторыми продуктами, — продолжала женщина, миссис Хан. — Как назло, там были акции, и я не удержалась. Надо было позвонить мужу, но телефон забыла дома, потому даже такси вызвать не вышло, а ловить по пути не показалось мне хорошей идеей. Раньше и выхода не было, и жили по молодости в маленьком городке, где все друг друга знали, потому помочь каждый вызывался. А в Сеуле людей много, но облегчить жизнь старушке только ты и предложила. — Не такая вы и старушка. Момо впервые за этот день улыбнулась. Тепло разливалось внутри от простого отношения этой женщины к девушке, которая просто помогла донести одну из сумок. Сколько миссис Хан лет, интересно? Приблизительно пятьдесят? Она выглядела достаточно молодой, если в действительности и была старше. — Мне шестьдесят в этом году исполнилось, — гордо сказала она. — Сын приехал поздравлять с внучками. Брат мужа с племянниками тоже. Мы почти с детства с мужем и его братом дружили. Донсоль бегал за нами хвостиком, пока маленький был, а потом вымахал, бизнес свой открыл, брата заставил тоже этим же заниматься. Так и в Сеул переехать пришлось. У меня из семьи лишь только мама с папой и были, а теперь вот какая семья большая. Надо будет собраться ещё хоть один раз как-нибудь вместе. Скоро у племянника день рождения, вот и устроим праздник. Единственное, что нам никогда не хватало девочек в семье, одни только мальчишки и рождались. В таких разговорах Момо довела женщину домой, наконец радостно улыбаясь. Можно было забыть обо всех своих проблемах, когда кто-то таким образом рассказывал о своей жизни. Старшее поколение всегда любило делиться как можно большим количеством историй, смешных, уютных или даже чуть грустных. Будто пытались передать наследство в виде собственных ошибок и интересных счастливых моментов. — Заходи в дом, я тебе чаю налью. Хираи не отказывалась. Не видела смысла, это же всего лишь чай. Пока она будет его пить, можно будет просто послушать ещё историй, или даже… Да, где-то на середине чашки рассказала свою. Не во всех подробностях, просто о том, что разрушила чужую семью. Может, и непреднамеренно, но сделала это. Ожидала, наверное, что её выгонят или просто проведут воспитательную беседу. А увидела только хмурый взгляд и качание головой. — Сама же сказала, что не знала, — миссис Хан пододвинула к Момо пиалу с печеньем. — Обвиняешь себя, но вообще не знаешь, что в действительности творилось в отношениях тех двух. Мужчины никогда не уходят к любовницам просто так. Женщин это тоже касается. Мы все в этом имеем общую черту — предаём только тогда, когда уже больше не можем находить любимое в человеке рядом. Ладно, не прямо все, но точно большинство. Прекрати винить себя. Миссис Хан хотела познакомить Момо и со своим мужем, говорила, что надо доложить, что не измельчали ещё добрые люди среди молодёжи, а тот, как оказалось, спал. Попросила зайти к ней как-нибудь обязательно, рассказать, как дела, и послушать ещё её историй, потому что внуков привезут только завтра, ибо выходной. Но вообще, их только на выходные и привозят. Пообещала, что познакомит как-нибудь с племянником, будто он по возрасту Хираи подходит, хотя девушка представляла себе кого-то старше, чем надо. Может, потому Момо стало легче на душе за этими тёплыми разговорами? Они даже номерами обменялись. Может, потому Хираи смогла дойти домой с лёгким сердцем и собраться? Поскольку рядом больше не было светлой миссис Хан, девушка стала чувствовать, как сумерки опять находили на неё, как опять появлялись плохие мысли и обвинения себя. Поэтому бар и стал лучшим решением, чтобы просто напиться и приехать в квартиру, чтобы вырубиться где-то на кровати, даже не раздеваясь. Зонтик с собой не брала, потому что собиралась ехать на такси. И в самом баре не разговаривала ни с кем, хотя были претенденты. Быстро отходили, увидев, как у девушки в очередной раз закатывались глаза, или она прямо просила её не трогать. Видели, что ничего не выйдет, потому просто шли к кому-то другому. Даже бармен, привыкший разговаривать со своими клиентами, просто молча наблюдал и не нарывался. Знал, что если захочет — сама расскажет, так все делали. А он положит эту историю в свою копилку, чтобы потом написать новую песню. Очень ему нравилось писать произведения, но пока собирал и никому не показывал. Даже когда Момо уже была достаточно пьяна, не позволила никому набрать, чтобы забрали её. Уверенно сидела и пила, положив подбородок на внутреннюю сторону ладони. К ней больше никто не подходил, наверное, поняли, что это как минимум не имело смысла. Все, кроме… — Так держишь лицо… боишься, что оно упадёт? Как у тебя вообще пить выходит, если оно, походу, к руке прилипло? ...Чимина. А он здесь как появился? Ещё и так нагло, что просто слов не было! Момо поискала взглядом какую-то женщину или, может, кого-то из его друзей, но не было ни одного. Вообще никого рядом с ним, только он сам. — А где все? — Интересный вопрос, — кивнул Чимин. — Тебя кто именно интересует? — Те, кто с тобой пришёл. — Друг должен был приехать, — Пак облизал губы и выдохнул. — Я приехал раньше и, увидев тебя, набрал ему, что сегодня не выйдет. — А причём тут я? Потому что Чимин видел новости. Каждую из них прочитал. Потому что, увидев девушку в баре, понял, что не сможет просто пройти мимо неё и сделать вид, что они незнакомы. Она бы его даже не узнала, потому что очень пьяна, но все же. — Поехали, я отвезу тебя домой. Хорошо? — Нет, — покачала головой Момо и схватилась за стакан. — Надо было идти в какой-то маленький магазинчик и пить соджу. Там бы точно не встретила вообще никого. Кроме возможных фанатов, которые бы или издевались над ней, или засняли и выставили в соц сети. Оба варианта плохие настолько, что Момо приехала сюда. Выбрала такой бар, чтобы не встретиться ни с кем. Хотя, кому она врала, Сеул хоть и наполнен миллионами людей, но слишком маленький, чтобы с кем-то из них не пересечься. — Тебе надо домой, Момо. Если ты свалишься прямо здесь, так и знай, отвезу тебя к себе. Будешь спать на диване с открытым балконом, чтобы на утро комната не пропахла перегаром. Он, может, и угрожал, но это было так смешно! Вот Момо и засмеялась, а бармен почему-то нет. Наверное, не расслышал. А может, не знал всю историю этих двух. Нет, точно не знал, потому Хираи больше не искала короткими взглядами у него поддержки. — Забирай меня к себе, — сделала попытку встать Момо, едва не свалившись, если бы не вовремя поймавший её Чимин. — Забирай и помоги забыть всё. Ты же со мной тоже изменял. Ками-сама, неужели мне действительно так не везло на мужчин, что я выбирала одних только мудаков, которые не любили своих жен? — Не кричи, людям подобные шоу в барах не нравятся. — А ты отвезёшь меня к себе? И так тяжело выдохнул, глядя на неё грустным взглядом. Хотелось бы ему обо всём поговорить и заверить, что ни в чём не виновата. Но она же уже сама всё решила! И её бы к Ёнджуну отвезти, только Чимин не знал, где тот живёт. — Мы расстались, — ответила на немой вопрос Пака Момо. — Я свободна, поэтому теперь мы можем спокойно целоваться. Стоп, а ты всё ещё с той… бля, а я не знаю её имени. Как её зовут? — Прекрати, — Чимин удерживал девушку за талию и заглядывал в пьяные, тёмные, большие глаза. — Хочешь ко мне — поехали ко мне.