I colori dell’amore

Жизнь состоит из мелких деталей и множества различных компонентов, если ты в ней — фотограф. Для него каждый листочек на деревце — неотъемлемая часть композиции. Любая рябь на воде — важный штрих для создания общей картины. Всякая трещина в асфальте — необходимый элемент для поддержания полной гармонии. И Моника, будучи профессиональным фотографом, жила этими деталями, вырывала их крупицы с целью выдержки стиля и образа на фотографиях. Её дни никогда не проходили впустую: одарённая особенным зрением со встроенной увеличительной линзой она не отдыхала даже в выходной день. Куда ни посмотри, а девушка всегда находила новый материал, который она успевала запечатлеть на всё время стоявшем на стрёме как минимум смартфоне. Кто знает, куда может в один день пригодиться тот или иной кадр. Будни фотографа всегда были насыщенными, и сегодняшний день не стал исключением. Особенно вечер. Как всегда целый день Моника провела в фотостудии, где не обошлось без капризов клиентов, проблем со светом и технических неполадок. Однако издержки профессии — сплошной пустяк, если от работы ты благоухаешь как цветочные поляны весной. Возможно, Моника в силу своей необщительности и замкнутости не очень любила напрямую пересекаться с людьми (любимые родственники не в счёт), но работу свою она просто обожала. Она горела, полыхала ярким пламенем, едва брала в руки камеру и концертировала весь свой фокус, всё своё сознание в его объектив — портал во вселенную застывших фигур, в то же время кипящих жизнью. После обеденного перерыва Моника забрала близнецов и поехала в больницу, где лежала её сестра Глория и постепенно восстанавливалась после операции. К счастью для всех она прошло успешно; осталось только набраться терпения до полного восстановления сил. После сестринских поболтушек и обсуждения последних сплетен мира Моника отвезла племянников ко второй тёте и бабушке, не забыв погостить у последних и забрать огромный-преогромный пакет с приготовленными мамой булочками и фирменной пастой с соусом песто. Запас, естественно, годовой. Немного уставшая, но вполне себе довольная результатами продуктивного дня, Моника вернулась поздним вечером в съёмную квартиру, сходила в душ, помыла голову и, обмотав волосы полотенцем и надев махровый халат, разогрела себе мамину еду, но как только она села за стол, на улице раздался тягучий мужской возглас: — Моникаааааааа! «Что за пьянь сюда припёрлась?» — ворчливо подумала она. — «Никогда поесть не дадут!» А да ну их к чёрту, тут же махнула рукой Моника. На каждую пьяницу внимание обращать — только нервы лишний раз мотать и себе, и другим. В конце концов, Моник вокруг полно, не факт, что зовут именно её. Поэтому, как ни в чём не бывало, девушка продолжила вечернюю трапезу. — МОНИКААААА!!! Та ноль внимания, хотя и дёрнулась от внезапности. — НУ МОНИКААА! — ЧЁ РАЗОРАЛСЯ, ТЫ НА ЧАСЫ СМОТРЕЛ ВООБЩЕ?! ШЛЁНДРАЮТ ТУТ КАК У СЕБЯ ДОМА! ИДИ СПАТЬ, ПЬЯНЧУГА! — О, синьора ди Вино ещё не спит. — МОНИКААА! — настаивал голос. — Моника, ответь уже несчастному парню! — послышался голос другого соседа. — Невозможно же слушать эти завывания! — Завывания?!! Вообще-то я певец, я облюда…облади…облидатель… — Да балда ты! — высказались другие соседи. — Щас спою ведь! — вызвался незваный гость. — «L IS FOR THE WAY YOU LOOK AT ME…» «Певец?» — спросила себя Моника. — «Только не говорите мне, что это…» От этой мысли она всё же встала и вышла на балкон. Да, её сомнения подтвердились. Под окнами в немного трезвом виде горлопанил самый прекрасный баритон планеты Джанлука Джинобле. И хорошо горлопанил, собака, хоть и выпивший. — О, — расплылся в кошачьей улыбке абруццезе, — накоецц-то ты вышла! Моника, радость моя! — Ты что тут делаешь? — разозлилась девушка. — Приехал тя повидать, — чуть заикнулся Джан. — «V IS VERY VERY, EXTRAORDINARY…» — Хватит орать, ты весь район разбудил! — крикнула Моника. — «E IS EVEN MORE THAN ANYONE THAT YOU ADORE CAN…» — продолжал себе баритон. — Да заткнись ты! — не выдержала Моника и выключила пьяное радио броском тапком прямо в голову. Так девушка узнала, что она неплохой снайпер. — Ой! — воскликнул Джинобле. — Тапочки летают…Эт ты мне кинула, да? — восторженно закричал он. — Нет, тебе посылка с неба пришла! — развела руками Моника. — Но я ж знаю, что эт ты, — сквозь опьянённый смех произнёс Джанлука. — Бьёшь, значт, любишь, а? — О Боже… — обречённо вздохнула Моника. — «LOVE IS MORE THAN I CAN GIVE TO YOUUUUUUUUUU…» — Да заткнись ты уже!!! — гаркнула девушка и кинула в певца второй тапок. — Эт чё, пазл такой? Я должн собрать всю твою обувь? — чуть пошатнувшись от удара, засмеялся Джинобле. — Ты угомонишься или нет?! — не выдержала виновница вечернего переполоха. — Зачем? Я тока начал. «LOVE IS MORE THAT JUST A GAME FOR TWOOOO…» — Сейчас ты у меня допоёшься, Джинобле, — шикнула Моника и покинула балкон. Единственный способ, которым можно заткнуть неугомона, — это вырубить его и уложить спать. А для этого надо привести его в дом. И пусть для Моники это было равно пытке — привести чужого мужчину к себе в квартиру — выбора у неё не было, и она спустилась вниз в чём была, но со сковородкой, чтобы забрать абруццезского музыканта с улицы. Пока она спускалась, Джанлука продолжал бесплатный концерт. — О, — с распростёртыми объятиями встретил он Монику. — У нас будут блинчики? — спросил он, увидев сковородку. — Сейчас я из твоей морды блин сделаю! — пригрозила девушка. — Лано, ладно, — развёл руками абруццезе. — Куда поедем-то? — В вытрезвитель, — отпихнула его девушка. — Господи, как ты вообще доехал сюда в таком состоянии? — Я летел на крыльях лю… — Джанлуке не дали договорить, потому что девушка дала ему хороший подзатыльник. Рукой-рукой, не волнуйтесь. — Сё-тки любишь, да? — не унимался Джинобле. — Захлопнись и не ори! — скомандовала Моника и направила мужчину в подъезд. — Сушаюсь и повнуюсь, — пошатнулся Джан и покачивающейся походкой поплёлся туда, куда его вели. Доехав на лифте до нужного этажа на расстоянии вытянутой сковородки, Джанлука сразу пошёл на кухню. — Жрачка! — воскликнул он, когда увидел ещё не тронутый ужин девушки, и тут же принялся его уплетать. — Какого..? — не успела возмутиться Моника. — Господи, я тебя убью! Хотя, чёрт с тобой. — Так, я наелся, что буим делать теперь? — вскочил Джинобле. — Давай споём, а? «STRANGERS IN THE NIIIIIIGHT…» — Харе орать! — взбунтовалась Моника и дала ему пощёчину. — Тут тебе не сцена! — Ну чё ты злая такая? — выпятил как можно больше губку Джан. — Да залепи ты своё дуло! — рассердилась девушка. — Лучше объясни, в чём дело? Зачем ты приехал? — Ты так и не поняла? — сквозь пьяные слёзы расстроился Джанлука. — А что я должна понять?! Сижу дома, никого не трогаю и вдруг начинается ор на весь двор! — Да рравишься ты мне, дура, рравишься!!! — бил себя в грудь Джан. На мгновение Моника опешила. — …Что за шмурдяк ты пил? — отстранившись, спросила она. — А я помню? — пожал плечами абруццезе. — Несёшь всякую ересь, — фыркнула девушка. Джанлука снова выпятил губу от жалости. — Ты что, не веришь мне? Я…отчиссовосерца…признался ей в лювви!..А она не верит…«IO TIIIII AMOOOOOO E GRIDARLO VORREI…» — Ты хочешь познакомиться с моей сковородкой поближе? — приготовилась к атаке Моника. — Неееееее, ты шо? — развёл руками Джанлука. — Со скорродкой не, — помахал он указательным пальцем, явно ещё лишённый координации в пространстве, — с тобой — да. — Прекрати, я сказала! — вырвалось у Моники, которая слегка замахнулась сковородкой. — Сёсёсё, — сдался Джан, — не кипятись только. Это бобслей? — неожиданно поинтересовался он, увидев один из магнитов на холодильнике. — Да, — без эмоций ответила Моника. — Ага…А заешь…Есси так посмореть…то фся моя жизЕнь — бобслей, — потянуло певца на философские думы. — Всю жизнь баб сливаешь что ли? — съехидничала девушка. — Вот вещно ты… — поморщился он. — «Бобслей» через «о» пишется! Нищё ты не поимаешь! — печально дёрнул головой Джинобле. Такая грусть-тоска его сейчас съедала! Он же душу открывает, а она!..Сухарь! — О, — с сарказмом произнесла Моника, — пьянь, а всё туда же, в интеллигенты метит. — Кода я пьяный, я буйный, бугага! — попытался напугать её Джан. Но попытка оказалась тщетной. — А ваще, прищём тут это! — покачнулся он. — Ты пойми, — снова стучал себе кулаком по груди буяка, — я ж правда как бобслейщик… — Бобслеист. — Не суть, — махнул он рукой. — Я же тож сел… — Для пущего эффекта Джанлука и сам присел на корточки, — и покатился по жизни… — Катился бы ты уже отсюда сам, — вздохнула Моника. — Ну нееееее, — заканючил баритон. — Я ж спесально к тебе притащщился! Так неинтресно! «WE WERE JUST KIDS WHEN WE FELL IN LOVE…» — Ты прекратишь или нет?!! — взбунтовалась Моника и резко закрыла ладонью поющий рот. Что не помешало ему поцеловать руку девушки. — Фу! — брезгливо отдёрнулась она. — Всё обслюнявил мне! — Это был посселуйщик! — важно поднял указательный палец Джан. А координация пока и не собиралась возвращаться в его организм. — Это было противно! — вырвалось у девушки. — Иди уже спать! — А ты соссавишь мне компанию? — навалился мужчина на плечо Моники. — С твоей настырностью тебе составит компания только сковородка!! — завопила та. — Сё, поял, — с полузакрытыми глазами развёл руками Джанлука. — Диван там? — показал он пальцем на дверь гостиной. — Да, — скрестила руки на груди Моника. — Спокной нощи, — икнул напоследок он и летящей походкой отправился в койку. Но слегка не дошёл. Вскоре раздался грохот, на который Моника моментально прибежала. Оказалось, гость не дотерпел совсем чуть-чуть и вырубился прямо на ходу, упав лицом на пол. Однако к счастью слабое посапывание подразумевало, что клиент скорее жив, чем мёртв. Вроде худой, а тяжёлый оказался товарищ! Лишь усилие воли помогло девушке справиться с неподъёмным грузом и уложить его кое-как на диване. Тварь, даже умудрился прижаться пару раз во сне, будто чувствовал, что она рядом! Зато каким на удивление милым он показался, когда автоматически свернулся в клубочек как маленький котёнок у тёплого камина. Моника чуть было не накрыла его пледом от наплыва нежности, но потом быстро пришла в себя и передумала. Вот ещё, ухаживать тут за ним! Пришёл, обпел все углы, испортил ужин, ещё и в любви признался… Последнее сильно взволновало девушку. Неужели на полном серьёзе говорил? Или во всём виноват алкоголь? Вдруг завтра он проснётся и ничего не вспомнит из того, что наговорил ей? А переспрашивать неудобно будет, иначе он подумает, что ей не всё равно. А ей что, и правда не всё равно? Даже если он действительно испытывает к ней что-то, что это меняет? Она признается ему в ответ и станет его девушкой? Что за бред, она его даже не любит! Или?.. Нет, нет и нет! Мордашка симпатичная, ничего не скажешь, камера его любит, но на этом всё! И вообще, на этом действительно всё! Сушить голову и спать! Разговор окончен, всем спокойной ночи!