Жизнь взаймы

две недели назад Восьмое января ознаменовалось двумя событиями. Гермиона едва успела разлепить глаза, когда бесцеремонно ворвавшийся в комнату Гарри стащил её с кровати вместе с одеялом и подушкой, в которую она вцепилась мёртвой хваткой. Благо, в процессе его суетливой беготни вдоль коридора в поисках спальни Сириуса ей удалось натянуть джинсы и растянутый свитер, что висел на стуле. Из соседней комнаты раздавались сдавленные жалобы Блэка по поводу столь раннего визита, но Поттер не слушал, словно цунами проносясь по дому и оставляя за собой разбросанные по полу одеяла и жутко недовольных волшебников, плетущихся за ним подобно парочке зомби. В больничной палате было душно и темно, поскольку зимний рассвет едва озарял горизонт, разбрасывая причудливые тени по палате. Вздохнув, мисс Грейнджер прошла вперёд. Никаких внешних изменений за Фредом не наблюдалось, если не принимать во внимание привычной уже бороды и значительно отросших волос. Тем не менее, врачи были воодушевлены резким прогрессом в мозговой активности и прогнозировали пробуждение сознания юноши в ближайшее время. Воспользовавшись суматохой, воцарившейся в палате от столь многообещающего заявления, Гермиона выскользнула вслед за медиками, дабы задать один чрезвычайно важный вопрос, волновавший её вот уже несколько недель. Полученный ответ, однако, пуще прежнего погрузил девушку в раздумья. Всё ещё витающая в собственных мыслях Гермиона не сразу заметила, что большинство посетителей покинуло палату. Внутри оставались лишь самые близкие. Остановившись у изголовья, она легко коснулась отросших рыжих прядей покоящегося на белоснежных простынях гриффиндорца, медленно проводя пальцами вдоль виска, пока на почувствовала на себе чей-то взгляд. Стоило ей вскинуть голову, как бледно-голубые глаза Луны чуть расширились, скользнув куда-то в сторону. Её лицо озаряла печальная улыбка, без капли укоризны, но неловкость сковала движения мисс Грейнджер, вынуждая отдёрнуть руку от близнеца, сжав пальцы в кулак. Уж не эта ли гостья стала причиной неожиданно прогресса в его состоянии? Но озвучить свои мысли она не могла, особенно теперь, когда воспоминания проносились в голове подобно нескончаемому потоку лавины. Почему-то лишь в этот момент она заметила отсутствие главного героя своих хаотичных мыслей. В палате его не было, равно как и в коридоре, что уже настораживало. - Постойте, а где же Джордж? - синхронно отвёрнутые лица, избегавшие встречаться взглядами лишь подливали масла в огонь. Мгновенно воцарившееся молчание угнетало, потому мисс Грейнджер раскрыла было рот, намереваясь добавить что-то ещё, когда Рон слегка коснулся её плеча, прерывая затянувшееся молчание. - Ты снова нужна ему, - тихо произнёс парень, глядя ей прямо в глаза, отчего Гермионе стало не по себе. Энергия, что исходила от него, холодила кожу. Казалось, ему известно больше, чем он может позволить себе сказать. Она не смогла бы ответить, что именно наводило на подобные мысли. Что-то изменилось в его взгляде и жестах, что-то неуловимо важное. Словно подавляемое знание обременяло его сознание, отчаянно желая вырваться. Спросить об этом, не вызвав подозрений, она не могла, потому лишь одарила друга выразительным взглядом. Тот покачал головой, умоляя отложить разговор на потом. Сейчас не время. - Пойдём со мной. Гриффиндорка кивнула, принимая условия и позволяя вести себя по пепельно-белым коридорам огромного комплекса. Джордж нашёлся на скамейке во дворе, сгорбившимся так, словно вся тяжесть мира сошлась на его плечах. В какой-то мере, так оно и ощущалось, подумала Гермиона. Заметив младшего брата, Джордж выставил руку, не подпуская того ближе. Рон остановился на расстоянии, пропуская подругу вперёд. Гермиона кивнула ему в знак благодарности, не позволяя себе задуматься о том, что в свете рассветного солнца он выглядел ни чуть не лучше близнеца. Сделав глубокий вдох, дабы собраться с мыслями, она присела рядом, приобнимая плечи Джорджа и разворачивая его лицом к себе. Именно эта встреча спровоцировала второе событие, определившее действия мисс Грейнджер на две недели вперёд. Несмотря на усиливавшуюся непогоду, они отправились домой пешком, в надежде, что это поможет прояснить помутившийся разум близнеца. До Норы оставалось пять минут медленной ходьбы, когда Джордж остановился посередине едва различимой тропы. Он сделал пару широких шагов в сторону, а затем уселся на снег аккурат у подножия холма, что отделял их от Норы. Слегка опешившая и совершенно ничего не понимающая Гермиона последовала его примеру, опускаясь рядом с одной лишь целью - выяснить, почему они не могут поговорить дома. - Что они сказали? - он говорит тихо, словно громкий голос может потревожить безмолвие укрытых снегом холмов. Гермиона догадывается, что причина отнюдь не в этом. Откинувшись назад и подложив скомканный капюшон под голову, она поворачивается к нему лицом. Джордж удивлённо оборачивается, очевидно, принимая её за полоумную, но она лишь слабо улыбается, жестом призывая его последовать её примеру. Не придумав ничего лучше, он ложится на бок, позволяя холодному снегу успокоить разгорячённую кожу. - Он проснётся, - Джордж облегчённо выдыхает, и Грейнджер успокоилась бы на этом, но на сотую долю секунды ей кажется, что выражение его лица сменяется. Он быстро приходит в себя, растягивая губы в широкой и, на первый взгляд, исключительно счастливой улыбке, но теперь за ней Гермионе видится страх. Безграничный и всепоглощающий, хоть и совершенно необъяснимый. Время будто замедляется в её сознании. Протянув руку, она берёт его пальцы в свои, чуть сжимая, потому как не имеет представления, что ему сказать. Ощущение неправильности всего происходящего накрывает её с головой, мешая дышать. Джордж всматривается в её глаза, слабо улыбаясь в благодарность, но вдруг словно срывается, приподнявшись на одном локте и нависая над ней. На секунду он останавливается, давай ей шанс оттолкнуть себя, но голос разума не успевает достучаться до окутанного сомнениями сознания Гермионы вовремя. Резко опустившись, он накрывает её чуть приоткрытые губы своими, окончательно выбивая остатки воздуха из её лёгких. Она не реагирует, продолжая лежать как истукан в нервном параличе, а Джордж резко отстраняется, ожидая, в лучшем случае, подзатыльник или пощёчину. Примерно это она и делает, упираясь ладонями ему в грудь и с силой толкая в сторону от себя. Близнец падает на снег, даже не пытаясь смягчить удар. Гермиона же подскакивает с места, мотая головой из стороны в сторону, будто отрицание способно что-либо изменить. В глазах рябит, но ощущение его губ никуда не исчезает. - Это невозможно, - она шепчет лихорадочно, пускаясь наутёк в обратном направлении от Норы. Естественно, побег ничего не решит, но ей необходимо подумать, хотя бы потому, что оглушительный набат грозит раздробить голову на тысячу осколков. Хотя, это не было бы столь уж неприятным исходом в её положении. - Грейнджер, что ты... - ошарашенный её реакцией близнец не успевает озвучить свой вопрос, когда девушка резко разворачивается. Её лицо искажено, но на гнев это совсем непохоже. И это пугает его сильнее, чем любая ярость. Всё ещё не решаясь подойти, он делает шаг назад. - Ты психопат, - её шёпот едва различим, но он прекрасно всё слышит. Правда, не понимает ровным счётом ничего. Грейнджер продолжает стоять поодаль, пытаясь сказать что-то ещё, но слова застревают в горле. Она прикрывает рот рукой, закусывая палец дабы не разреветься. Джордж бледнеет, останавливаясь на полушаге, что собирался сделать в её направлении. Ей кажется, что он начинает догадываться о причинах её слов, потому что его лицо вновь накрывает маска напускного безразличия. Гермионе хочется залепить ему пощёчину, накричать на него, а затем ещё и наградить каким-нибудь малоприятным заклинанием, но всё это может подождать. Сначала ей нужно убедиться в собственной правоте. Близнец, наконец, решается, делая шаг в её сторону, но Гермиона трансгрессирует прочь прежде, чем он успевает вымолвить хоть слово.

***

сейчас Ветер завывает за окном, грозя сорвать покачивающуюся вывеску с петель, когда Гермиона Грейнджер осторожно ступает в спальню старшего близнеца. Осмотревшись, она стягивает с плеч пустой рюкзак, принимаясь собирать в него всё, что сойдёт за вещественное доказательство её теории. Будучи особой обстоятельной, она основательно подготовилась, даже захватив мягкие перчатки, дабы не оставлять следов на уликах. Как самый настоящий следователь. В конце концов, она не считает себя воровкой, несмотря на то, что собирается именно что выкрасть вещи, принадлежавшие небезызвестному тандему Уизли. Отыскав всё необходимое, она аккуратно убирает улики в рюкзак, осторожно перебегая в соседнюю комнату. В доме никого нет, но девушка опасается того, что из соседних домов могут заметить её присутствие. Конечно, никаких проблем с законом не предвидится, но всё же попасться и уж тем более раскрыть карты раньше времени крайне нежелательно. Когда комната Джорджа оказывается так же разграблена, мисс Грейнджер быстрым шагом спускается по лестнице, покинув заброшенный вот уже несколько месяцев магазин и перебегая улицу. Она натягивает капюшон пониже, ощущая себя истинной преступницей, несмотря на то, что иного способа незаметно выявить правду у неё просто не было. Зародившийся с момента пробуждения Джорджа тревожный звоночек в подсознании становился сильнее с каждым днём, в последние несколько недель обернувшись истинным набатом, что раскалывал голову, побуждая к действию. Возможно, стоило первым делом поговорить с близнецом, но ей хотелось убедиться в том, что она права, прежде, чем будет достигнута точка невозврата. Учитывая всё, что происходило между ними последние несколько месяцев, кульминацию стоило ожидать. Даже если Гермиона не была готова столкнуться с ней лицом к лицу. В максимально буквальном смысле. Квартира на площади Гриммо встречает её безмолвием. Собственно, ради этого гриффиндорке и пришлось отложить эту вылазку на две недели, вопреки жгучему желанию наломать дров. После того поцелуя она сразу заявилась на порог магазина вредилок с намерением расставить все точки над i, но первичный шок спал, а вслед за ним наступило осознание двух немаловажных фактов. Во-первых, Гермиона Грейнджер намеревалась вторгнуться в запертый магазин близнецов Уизли при свете дня и толпе снующих прохожих. Во-вторых, даже если бы взлом прошёл удачно, оставаться внутри продолжительное время было бы чревато. Именно по этой причине предусмотрительная гриффиндорка была вынуждена отсрочить операцию. Как назло, Гарри и Сириус всё не желали никуда уходить, а ей не хотелось ставить их в известность раньше времени. Совладав, наконец, с замком, она скидывает куртку, на ходу стаскивая ботинки. Не теряя ни минуты, она проходит на кухню, наливая себе кружку горячего кофе и принимаясь раскладывать выкраденные предметы на стол. Нетерпение охватывает её, сковывая движения и вынуждая хватать ртом воздух. Ей заведомо известен ответ, но взявшееся из ниоткуда волнение закладывает уши, создавая в голове вакуум, в котором она слышит лишь собственные мысли. Когда стройный ряд замыкается, кружка вылетает из ослабевших пальцев юной волшебницы, разливая горячий напиток на ступни и пол. Зашипев, она подпрыгивает на месте, принимаясь убирать осколки и пролитую жидкость. Вернувшись обратно, она опирается на стол, распластав мелко дрожащие ладони по прохладной поверхности. Колени невольно подгибаются, когда сделав глубокий вдох, она снова окидывает взглядом выложенные на столе предметы. Будто что-то могло перемениться за те пару мгновений, что она отвернулась. Слагаемые всё те же. Два флакона с парфюмом - синий с элементами волн по бокам, что она вытащила из ящика Джорджа, и украшенный кусочками дерева янтарный, найденный в спальне Фреда. Пара бордовых варежек младшего близнеца и кожаные перчатки старшего. Её не самая удачная фотография со Святочного бала (лучше б у меня попросил, честное слово). Забытые в Норе очки Луны Лавгуд, которые Джордж по неведомым причинам решил не возвращать. Хотя, как раз о его причинах гриффиндорка догадывалась достаточно давно, расположив очки аккурат рядом со своей фотографией. Добравшись, наконец, до подаренного Фреду плеера с давно уже неработающими батарейками, она взмахивает палочкой, приводя его в действие и замирая на месте, стоит ей услышать мелодию, доносящуюся из наушников. Перед глазами мелькает сначала чердак, на котором они с Фредом танцевали под неё, а затем - гостиная дома на Гриммо 12 и немного перебравший пунша Джордж, напевающий себе под нос знакомый мотив, пока Гермиона в тысячный раз протирает журнальный столик. В конце воспоминания сливаются, вырвавшись наружу одним всхлипом. Перед глазами плывёт, потому она придвигает стул, шумно опускаясь на него и прикрывая рот руками. Несмотря на все несоответствия и все совпадения, все знаки, что не давали ей покоя, Гермиона не желала этого признавать. До самого конца, пока была возможность отрицать очевидное, она с завидным упорством это делала, не в силах принять правды. Ей хотелось верить, что всё это лишь плод её больного воображения. Она, должно быть, окончательно выжила из ума или потеряла сознание ещё там, в квартире близнецов. Прижав ладони к глазам, она больно надавливает на веки, словно это способно изменить то, что они видят перед собой. Но картинка не меняется, как не меняется и ряд предметов, сложившихся в чудовищный пазл. Собрав, наконец, все обрывки в одну более-менее цельную мысль, она бежит в свою спальню, принимаясь копаться в шкатулке, пока не выуживает из неё брелок в виде маленького дракончика, подаренный Фредом перед тем, как они с близнецом покинули школу. Чтоб оберегал гриффиндорскую принцессу в его отсутствие и не выпускал из замка без особой на то причины. Сжав его в кулак, Гермиона аппарирует, не удосужившись даже убрать выкраденные вещи с кухонного стола. Найти близнеца не составляет особого труда. Он сидит на небольшом диванчике на новой террасе Норы, словно поджидая её. Остальное семейство уже в больнице, догадывается Гермиона. Теперь, когда состояние его брата значительно улучшилось, они часто навещали юношу, надеясь пробудить его сознание своим присутствием. Джинни вновь принялась за изучение восстановительной магии в надежде помочь брату с реабилитацией, Рон же подозрительно часто приводил с собой Луну, вызвав бурные обсуждения их отношений в газетах. Ни девушку, ни самого Уизли пустые разговоры ни капли не беспокоили, а мисс Грейнджер лишь сейчас озарило, что её лучший друг, должно быть, понял всё значительно раньше. Сделав мысленную заметку наорать поговорить с ним при первой же возможности, она пересекает небольшой дворик, остановившись напротив рыжеволосого юноши. - Доброе утро, - хмуро тянет грозовая туча, величающая себя Джорджем. Гермиона не отвечает, устраиваясь рядом и всеми силами сдерживая порыв сразу перейти к насущной проблеме. Парень же времени не теряет, с завидным упрямством нарываясь на ответную грубость. - Снова Рон прислал? Она окидывает его возмущённым взглядом, отчаянно качая головой. Почему-то теперь найти слова не получается от слова совсем. Ей всегда казалось, что силу знаний переоценить невозможно, но в данной ситуации именно незнание было высшим благом. Некоторые тайны лучше оставлять нераскрытыми. Для своего же спокойствия. Возможно, поэтому его тайну отказывалось замечать убитое горем семейство, закрывая глаза даже на явные признаки помутнения. Возможно, в этом и заключалась причина, по которой он не стал раскрывать правду ей. Даже несмотря на то, что видел её смятение и понимал собственную невменяемость. Так или иначе, озвучить свои соображения Гермиона пока не может. - Почему ты снова не с ними? - тихо спрашивает девушка, нещадно теребя дракончика на цепи. Реальное воплощение дракона безразлично водит плечами. Грейнджер сжимает фигурку в пальцах, прежде чем добавить: - Луна тоже там. Юноша в ответ лишь пожимает плечами, уставившись в горизонт отстранённым взглядом. Гермиона сидит вполоборота, чтобы иметь возможность разглядеть малейшие изменения в его мимике, которой просто нет. Его лицо похоже на атласную маску. - О них с Роном теперь судачат все, кому не лень, - заявляет мисс Грейнджер, внимательно наблюдая за окаменелым профилем близнеца. Ни тени эмоций. Словно перед ней не человек, а забытая статуя из коридоров школы. - Хотя, - как бы невзначай добавляет она, - меня и Фреда тоже многие обсуждали. Истукан внезапно оживает, будто только теперь замечая присутствие собеседницы и поворачивая голову в правильном направлении. Он оглядывает всю террасу, прежде чем остановиться на ней. Гермиона старается удержать голос ровным, но получается из рук вон плохо. На её счастье, близнец слишком занят собственными мыслями, чтобы заметить хоть что-либо. - Только я никогда не была в него влюблена, - она силится звучать спокойно, но нервное дрожание всё же проскальзывает в голос. Его взгляд приземляется на маленькую фигурку, поблескивающую между её пальцами. Проследив, куда он смотрит, она раскрывает их, являя его взору грациозно восседающего на внутренней стороне ладони дракона. В уголках глаз скапливаются слёзы. Она рвано вдыхает в попытке опустошить голову, потому что воспоминания отдаются глухой болью в солнечном сплетении, словно её ударили под дых. - Он был, - медленно произносит близнец, выдёргивая её из хаотичного бега мыслей и окончательно убеждая в верности собственных выводов. Ей до последнего хотелось верить, что она заблуждается, но он раз за разом с завидным упрямством доказывал её правоту. Гермиона невесело улыбается, про себя отмечая, что в конце концов раскусить его оказалось не так уж и сложно. Если бы она только сразу поняла, куда нужно смотреть. - Ты... - едва шепчет она, игнорируя непонимающее выражение, что застывает на его лице. Восточный ветер скидывает хлопья снега с раскидистых ветвей яблоневого дерева, вынуждая гриффиндорку сжаться подобно оголённому нерву. Едва ли этот озноб объясняется погодой, думает она, качая головой и добавляя чуть громче. - Ты был. Низкие тучи темнеют, предвещая скорую снежную бурю, а на другом конце города радостные возгласы оглашают больницу Св. Мунго. Бессильные руки тянутся к груди, на которой больше нет зелёной куртки, позаимствованной за пару минут до того, как злополучная стена погребла двух волшебников под грудой каменных обломков.