[ГУГБ СО] Упавшая звезда

      Несмотря на холодный ветер, погода оставалась прекрасной. Фрея по такому случаю повязала и Элеоноре тёплый шарф, который она сама связала.       — Такой Вера никогда не сможет сделать. Так ведь? — сказала фрау Хоффельмайер, повязывая его.       Только Элеонора не поняла — причём тут Вера. Пусть она не вяжет шарфы, но зато очень вкусно готовит и хорошо убирается.       Идти в тёплом пальто было немного сковывающим. Толстое сукно будто бетонировало её и не давало развернуться. Радовала, что ноги в ботинках были свободны Элеонора весело шуршала неубранный листьями. Скоро показался яркий фасад кинотеатра. На вывеске над входом было название нового фильма. Пестрели афиши. У входа Норхен не встретила никого знакомого. Герхард и Грета ждали внутри.       — Привет, Ноно! — поздоровалась она. — Ты уже купила билет?.       — Привет. Ещё нет. Где их достать?       — Ох, что ты, милая Грета? Я же уже купил нам всем билеты заранее. Ты можешь только вернуть мне деньги, Элеонора, — любезно сказал Герхард, протягивая ей билет. — Мы идём на фильм «Пунш из жжёного сахара».       Грата обрадовалась. Ведь так они смогут обсудить фильм. Герхард, а вернее Фалберт был доволен тоже. Так он сможет проверить наличие сил у Элеоноры, как он и подозревал. Ещё во время ужина у Хайдрихов он не смог выцепить её среди гостей. Элеонора вечно пропадала. Грета постоянно была рядом и не отпускала его ни на минуту. Поэтому ему не удалось проверить Элеонору. Теперь ему предоставлялся очень удачный шанс.       Ребята купили попкорна в маленьких бумажных стаканчиках и, показав билеты билетёру, вошли в зал. Внутри звук становился будто бы глухой. Пахло кукурузой и яблоками в карамели. Люди тихо жужжали перед сеансом. Ребята сели вместе. Герхард постарался устроится между девочками, чтобы исполнить свой план и чтобы Грета ничего не заподозрила.       Когда в зале погас свет, Элеонора почувствовала что с ней это уже было. Вероятно, она уже когда посмотрела кино на большом экране и вокруг было также темно и многолюдно. Про себя она жалела что не смогла вспомнить тех приятных мгновений из прошлой жизни. Возможно, она и правда когда-то ходила в кино и даже с отцом, а может и с мамой. Но ни образ отца, ни образ матери никак не возникали в её памяти.       На экране задрожала изображение. Появилось название кинокомпании. Вкрадчивый голос диктора уверенно стал рассказывать об обстановке на фронте. Про Сталинград не было ни слова, зато много раз было сказано о непоколебимости солдат и их стойкости. Затем показали несколько записей с пленными русскими солдатами. На вид они все выглядели уродливо: кривые носы, узкие глаза, жирные сросшиеся брови.       Элеонора смотрела на них и не понимала. В её голове возник странный диссонанс. Вера была из России, но она не выглядела такой уродливой, как утверждал фильм. Она видела несколько других девушек-остарбайтеров. У них были утомлённые лица, но они всё равно казались симпатичными. Как и мужчины-остарбайтеры, которых они с волкером видели в яблоневом саду. А был Курт — приятель Волкера из их уличной компании — низкий, полноватый, но это не делало его плохим. С ним было весело играть в футбол.       Диктор продолжал настаивать на своём, утверждая что в Красной Армии одни евреи и дикие азиаты.       — Да что ты несёшь, ирод?! Я не еврей, я грузин, — вдруг закричал военнопленный в кадре, обращаясь к диктору.       — Из меня тоже невесть что сделали. Я учителем в школе работал, а меня немытым дикарём выставляют, — возмущался второй пленный с круглым лицом и узкими глазами.       — Рассказывают какие они храбрые, какие они стойкие, а Сталинград-то не взяли, — стал откровенно издеваться третьей.       За ним подключился ещё один и ещё один. Вскоре их гул стал таким громким, что голоса диктора уже не было слышно. Военнопленные кричали наперебой, лезли лицами в кадр. Норхен не понимала. что происходит. Это и есть фильм или у неё помешательство? Только она это видит? Советские солдаты продолжали говорить. Они смотрели прямо на неё.       — Вставай, Наташ, ты нам нужна, — обратился солдат прямо к ней.       — Просыпайся, Наташа…       Плёнка оборвалась. Пошли другие титры. Сердце Элеоноры стучало как паровой молот. Её трясло. У неё потели ладони, руки дрожали от тремора. Она вцепилась в подлокотники и глубоко вздохнула. Очень вовремя заиграл умиротворяющая музыка. На экране появился нарисованный снеговик. В этот момент Элеонора почувствовала рядом со своей рукой руку Герхарда. Она её резко одёрнула.       — Тебе нехорошо? — спросил Герхард.       — Всё нормально, — заверила Норхен. — Давай смотреть мультфильм.       Фалберт с досадой убрал руку. Его попытка провалилась. Он сразу заметил её реакцию на устаревшую военную хронику которая осталась ещё со времён начала войны, потому сразу заподозрил что-то неладное. Ещё бы чуть-чуть и он бы смог взять её за руку. Если бы она оказалась носителем — цветы бузины зацвели бы на его руке. Тогда он смог бы её поймать и отправить на допрос.       Элеонора немного успокоилась. Плавная анимация завораживала. Хотелось продолжать следить за каждым движением рисованных линий и тёплой палитрой летних пейзажей. В конце снеговик пел свою последнюю песню и также плавно таял, пока за ним наблюдала заячье семейство. Мультфильм на этом кончился. Наконец-то пошли титры самого фильма.       Вместе с мультфильмом кончилось и спокойствие Норхен. Ей уже было неинтересно смотреть на почтенных мужчин, готовящих тот самый пунш из жжёного сахара. Её не интересовал главный герой — состоявшийся писатель, изображавший старшеклассника. Оказалось он никогда не учился в обычной школе. Потому ради эксперимента согласился отыграть роль обычного десятиклассника. Весь фильм показывал его приключения и шалости, шутки над преподавателями и одноклассниками. Но его проделки казались Нархен чем-то уж совсем ребяческим. Она с Волкером могла бы провернуть и что-нибудь поинтереснее.       Однако те русские солдаты не шли у неё из головы. Она сидела, подперев её рукой, погружённая в свои мысли. Никто в зале не отреагировал на это. Неужели у неё снова галлюцинации? Их не было так долго, что она про них и забыла. Норхен была в полном смятении. А главный вопрос, который её мучил — кто такая, чёрт возьми, Наташа? В голове была только пустота и никаких ответов.        ближе к середине фильма Элеонора всё же пришла в себя и увлеклась просмотром она ощутила облегчение лёгкая Атмосфера комедии смогла подействовала на неё фильм кончился чувственным монологом главного героя о важности тёплых воспоминаний о школе и преподавателях его лицо скрылось за растущим белым пламенем экран погас, включили свет. зрители стали медленно покидать зал       — Как вам фильм, девочки? — спросил Герхард.       — Это было невероятно трогательно и забавно, — ответила Грета. — Конец был такой пронзительный. Интересно, когда я закончу школу, буду ли я вспоминать о ней также?       — Несомненно, милая, — сказал он. — Только с возрастом мы поймём важность образования и того, что вкладывают в нас преподаватели. Образование — это привилегия. Этим мы и отличаемся от унтерменшей. У её быть просто не может.       — А по-моему, конец сделал фильм бессмысленным, — вдруг сказала Норхен.       — Почему? — удивилась Грета.       — Потому что Ганс Пфайффер сказал, что всё выдумал. Зачем нам тогда это всё показывали, если он не делал этого по-настоящему?       — Но ведь смысл в посыле фильма. Нам всё-таки показали ожившую фантазию, через которую хотели раскрыть идею фильма. Значит, это имеет смысл, — настоял Герхард. — Грета, милая, будь добра, принеси нашу одежду.       Грета расплылась в улыбке и пошла за их пальто. Элеонора посмотрела ей в след. От сладких слов Герхарда ей было мерзко. Ей показалось, что он обращался с ней как с декоративной собакой. А может она просто терпеть не могла его сюсюканье.       — Ты такая необычная, Норхен, — сказал Герхард подходя к ней ближе. — Очень необычная смотришь, под другим углом.       Он подошёл к ней на опасно близкое расстояние, наклонился к её лицу и готов был взять её за руку. Но радостный окрик Греты резко заставил его отпрянуть. Она передала верхнюю одежду. На мгновение Норхен заметила недоумение на её лице и раздражение на лице Герхарда.       — Не хочешь яблоко в карамели, — предложил вдруг он, резко изменив тон.       Грета сразу просияла. Элеонора почувствовал себя неловко. Она решила побыстрее сбежать. Придумав очередную отговорку, Норхен выбежала из кинотеатра. Перед глазами у неё всё ещё были русские солдаты и вопрос: Кто такая Наташа? Но в голове до сих пор не было ответов она не знала. Откуда им взяться?       Кинотеатр был не так далеко от Вильгельм-штрассе в двадцати минутах ходьбы. Норхен шла по тротуару погружённая в свои мысли, пока не услышала знакомый голос. Она сразу подняла глаза, когда услышала своё имя. К ней на велосипеде ехал Курт.       — Мы как раз искали тебя. Где ты была? — спросил он, когда они уже ехали вместе.       — Ходила в кино, потом всё расскажу. Куда едем? Ребята нашли новое место для игр?       — Не совсем, но Волкер сказал, что тебе понравится.       Они доехали до моста через реку и повернули в сторону яблоневых садов. Речные волны весело блестели на солнце. Опавшие листья плыли крошечными корабликами, боровшимися со стихией. Элеонора ехала на багажнике и смотрела на воду. Курт повернул ещё раз. За забором яблоневых садов уже ожидала вся компания. Велосипеды стояли прижавшись друг к другу. Ребята уже облюбовали ветви молодого дуба и наспор висели вниз головой.       — Парни, я нашёл Норхен! — крикнул Курт.       Все с радостным улюлюканьем побросали дела, слезли с дерева и бросились к ним. Только Ильза медленно плелась позади всех. Мальчишки окружили велосипед Курта. Как только Норхен слезла с багажника, она сразу заметила знакомые крысиные косички. Она растолкала парней и подошла к Ильзе.       — Что это с ней? — с недоумением спросил Курт.       — Девчачьи разборки, — Готфрид махнул рукой. — Где Волкер?       — Не думала, что ты тут снова появишься, — сказала тем временем Элеонора, обращаясь к Ильзе.       — Просто я узнала, что ты сделала для ребят, — не уверена начала та.       — Ну да, я стащила еду со стола богатых бюргеров. Это ты хотела сказать?       — Я хотела сказать, что ты в какой-то мере поступила по-робингудски.       Норхен изогнула бровь       — Да ладно! Если бы мы не отстегнули ей пару кусков колбасы, её бы здесь и в помине не было, — раздался насмешливый мальчишеский голос.       — Заткни свой поганый рот, Готфрид! — крикнула Эльза. — Не видишь, я пытаюсь извиниться.       Элеонора рассмеялась и крепко обняла её так что-то чуть не начала задыхаться.       — Ладно, извинения принимаются. Так где Волкер?       Все посмотрели в сторону дороги, откуда он ехал. Волкер остановился и достал из портфеля стеклянную бутылку. Все заворожённо смотрели на оранжевую жидкость внутри и на яркую наклейку Фанта. Волкер нёс заветный газированный напиток, словно дорогую реликвию, словно он нашёл сам священный грааль. Ребята расступились, пропуская его к Элеоноре. Он встал перед ней на колено и, опустив голову, протянул газировку.       — Фанта для нашей героини.       — На какие деньги ты её купил? — спросила она.       — Норхен, чёрт возьми, испортила такой момент! — завозмущался Готфрид, закрывая лицо руками. — Мы так долго репетировали!       Волкер только рассмеялся и встал, глядя на причитание приятеля.       — Помнишь пятнадцать пфеннигов, которые ты мне проспорила. Мы скинулись с ребятами и купили одну бутылку, — ответил волкер и обратился ко всей компании: — Мы будем пить по очереди, по одному глотку. Норхен — наш герой, она будет пить первые два.       — А потом соревнования — кто громче и дольше рыгнёт, — обрадовался Готфрид.       Волкер открыл бутылку. Крышечка отошла с тихим пшиком. Элеонора взяла Фанту обеими руками и поднесла горлышко к губам. Несколько пар глаз внимательно следили за тем, как она сделала первый, затем и второй глоток. Газировка защекотала горло пузырьками и ядрёный вкус апельсина словно ударил в мозг чрезмерной сладостью. Она сощурилась от непривычных ощущений.       — Продержи всё, что полезет у тебя наружу на потом, — сказал Волкер и отхлебнул из бутылки сам.       Так, протирая рукавом горлышко, каждый поочерёдно пробовал напиток, пока тот не начал кончаться. Осталась пара глотков. Ребята расстроенно смотрели на бутылку, где оставалось немного газировки.       — Могу я взять её? — спросила Норхен неловко. — Я хочу угостить свою горничную.       Она посмотрела на ребят, ожидая разрешения. Курт пожал плечами, а Волкер передал ей бутылку. Элеонора улыбнулась и кивнула в знак благодарности. Он ехидно улыбнулся в ответ, подготовился и громко и смачно рыгнул. Мальчишки громко засмеялись.       — Фу! Как омерзительно, — сморщилась Ильза.       Но тут над её ухом раздалась отрыжка Элеоноры.       — Ой, простите, — неловко осклабилась она. В нос ей отдавал вкус газировки, тяжёлый и неприятно зудящий.       — Дилетанты! — сказал Готфрид. — Смотрите, как это делают профессионалы!       Он поднял мягкое нёбо набрал воздуха в грудь и протяжно почти нараспев отрыгнул. Получилось дольше остальных друзья. Ему зааплодировали. После него совершить столь долгую отрыжку никто и не смог. В воздухе витал сладкий запах газировки. Даже Ильза, которая всё это время смотрела на ребят, скорчив рожу, не смогла сдержать рвущийся наружу апельсиновый газ. Получилось у неё даже громче. Пусти короче, но мальчики с удивлением посмотрели на неё и тоже захлопали.       После этого вся компания отправилась играть в футбол, пока у мальчишек было время перед сменой на фабрике. Ребята как угорелые носились по полю за полусдувшимся мячом. Девчонки болели за них с дерева. Элеонора играла в команде с Волкером. После часа неподвижного просмотра фильма она была как никогда рада снова двигаться.       Игра длилась до семи голов. Пока Курт, у которого были часы, не объявил, что пора идти. Ребята разочарованно стали собирать вещи. Уставшие, но довольные. Они вместе шли вдоль ограды фруктового сада. Ограда представляла из себя столбы, между которыми была натянута колючая проволока. По саду с корзинами бродили люди в серых робах. Они лениво собирали яблоки. Замученные с уставшими лицами и голодными глазами.       Элеонора остановилась, глядя на них. Компания заметила это, только когда она отстала.       — Что такое, Норхен? — спросил Волкер.       Она вздохнула, продолжая смотреть на остарбайтеров. Волкер стал смотреть с ней, стараясь разглядеть, то что возможно видит она, но не видят они. К ним присоединились остальные. Всем стало интересно и они пытались понять эту загадку.       Один из рабочих с красным треугольником заметил любопытство детей. Он только вяло помахал им. Элеонора вдруг сорвалась с места и пошла по дороге, глядя под ноги.       — Несправедливо, — сказала Норхен. Она почувствовала, как в ней закипала злость. — Они работают, а деньги получит хозяин сада.       Эта внезапная мысль вылезла откуда-то из глубин её сознания. И, как ни странно, она нашла отклик.       — Это буржуи. Они по-другому не могут, — пожал плечами Готфрид. — Как говорила мне мама, пока меня у неё не забрали, говорила так — присвоение результатов труда.       — Опять вы о своей ерунде, — фыркнула Ильза. — Герр Нойербауэр много работал, чтобы всё это получить.       — Что правда? И где же он теперь? Может пахает в саду? — Готфрид театрально стал искать глазами. — Или он сидит у себя на вилле в Альпах?       Ильза замолчала. Все тоже молча пошли по тропе. Ветер гулял верхушках яблоневых крон. В саду продолжалась работа. Слышались тихие разговоры. Их голоса еле доносил ветер. Но даже так было слышно насколько устали серые люди в саду. Их речь звучала так, будто немецкую речь записали и прокрутили обратно. Элеонора будто на подсознательном уровне понимала их.       — Надо что-то сделать, — решительно сказала она.       — Что мы можем сделать? Мы же всего лишь дети, — ответил Курт.       — Мы должны вернуть работникам сада то, что они заслужили своим трудом! — воскликнула Норхен и от её волос в стороны буквально разлетелись искры.       — То есть?..       — Вернём им собранное ими фрукты и овощи, которые они собирали.       — Но овощи и фрукты идут в магазин Нойербауэра.       — Значит мы вернём их обратно в сад, — пожала плечами Элеонора.       — Ты предлагаешь украсть их из магазина? — дрожащим голосом произнесла Ильза.       — У тебя что, нет ушей? Я же сказала — вернуть в сад, чтобы работники наконец-то смогли их есть. Ведь это они их выращивали, а не он.       — Ого! Возвращаем рабочим отчужденные от них результаты труда, — радостно произнес Волкер.       — Чего? — не понял Курт.       — Я тебе потом объясню. У нас опять новая затея есть план?       — Я подумаю и расскажу завтра и вы тоже что-нибудь придумайте.       — Обязательно. Я с тобой.       К Волкеру присоединились другие мальчишки. Только Ильза стояла поодаль и мешкалась.       — А вы не боитесь, что я могу рассказать взрослым ваш секрет? — сказала она хмурясь.       Элеонора подскочила к ней и многозначительно ответила:       — Тогда я тебя поколочу. — А потом добавила шёпотом: — Или разболтаю твой секрет гестапо.       Эльза неравно проглотила слюну и кивнула. Мальчишки уже строили планы. Они даже не заметили, как оказались на распутье у трамвайных путей. Волкер проводил Элеонору до Хекенплац на велосипеде. Оттуда она пешком добежала до Вильгельма-штрассе.       В портфеле булькнула Фанта, когда она вошла в дом. Вера как всегда готовила ужин. Норхен побежала к ней на кухню, чтобы поделиться напитком. Вере он не понравился. Она недовольна сморщилась. Закрываю бутылку, девушка заметила яркие искорки в волосах Норы но промолчала.