В длани моей

      — Дюжина.       Жгучие кубики в полутьме переливаются золотым. Герман почти незаметно поджимает губы, Ланто прикрывает глаза. Заминка сглаживается сама собой.       — По всему выходит, объяснений мне придётся подождать, — старый недруг находит силы на вежливую улыбку, — Каким рассказом порадовать вас, леди Валентайн?       — Это просто, — пустой стакан притягивает пальцы, а останавливаться, показывая слабость, глупо. Янтарная жидкость плещется в стекле и говорить загадочным образом становится проще, — С моего возвращения из путешествия только ленивый не прислал на мой корабль весточку. И все они, до самого последнего проходимца, считали своим долгом сообщить, какую огромную поисковую компанию развернули на Островах и в Империи.       — Вышло масштабно, правда на их стороне, — Герман кивает, за компанию обновляя свой напиток, подтягивает ближе тарелку с закусками, — А сколько денег ушло и вспомнить страшно! Казна Империи, к счастью, ещё не опустела, иначе даже не знаю, как мы с Валентайном выкручивались бы.       — И всё только ради того, чтобы найти меня.       — Вот видишь, какими щедрыми мы можем быть, — он умудряется изобразить галантный поклон не вставая с кресла. Впечатление портит разве что зажатая в пальцах вилка, с которой ехидно свисает ломоть сыра, — Если, конечно, есть такая необходимость.       — Четверть века её не было, а стоило уплыть подальше, как тут же появилась, так выходит? Нет, дорогой мой Герман, что-то не сходится. Мой вопрос таков: для каких целей вы разыскивали меня по всем известным морям на протяжении последних трёх лет?       — Ты умеешь выбирать правильные вопросы, — пират не удивлён, — Честно говоря, я планировал растянуть эту историю на несколько вопросов. Но не судьба, видимо.       Грегор Валентайн, мой деловой партнёр, оказался человеком хватким, а вдобавок обладал прекрасным чутьём. Я перестал сомневаться в его талантах после той истории с титулом. Новоявленный герцог был честолюбив, жаден до власти и славы, при всём этом не слишком заботился о деньгах — мы прекрасно сработались. Всего за десять лет из никому неизвестных барона и мятежника, общими трудами мы поднялись к самому верху Империи, столичной канцелярии. Я остался доволен и в целом не хотел что-либо менять. От разлагающейся державы бессмысленно хотеть большего, чем я уже сумел получить.       Однако герцог думал иначе. Деньги и прочие личные выгоды, повторюсь, для него всегда стояли на втором месте. Валентайн мечтал о другом. И, как положено хорошему политику, замечал любые возможности, ведущие к желаемому. Он тянул за ниточки, врал, создавал и сам же раскрывал заговоры, убивал. А однажды пришёл ко мне с очередным предложением. Не стану спорить, замысел его отдавал неким сумасшествием, но пираты жить не могут без благородного безумия, это ты знаешь и сама. К тому же Грегор ни разу не дал повода усомниться в принимаемых им решениях. Он хотел стать правой рукой короля.       Серхио молод, говорил герцог, но при этом — тяжело болен. Сознание и память отказывают королю, все решения давно уже принимают ближайшие родственники — Совет. Их совсем мало, его слова казались через чур быстрыми, но не теряли чёткости, избавиться от них проще простого, у меня есть проверенное средство. Всё пройдёт отлично. Каюсь, я и сам не понял, что Грегор попал в ловушку своего самолюбия, не опознал за азартом лихорадку безумца. И согласился с его идеей. В конце концов, кто не мечтал в детстве родиться правителем — только те, кто мечтал правление захватить.       Ночь была удивительно тёмной, ни месяца, ни звёзд на низком чёрно-синем небе. Валентайн шёл к королю, сообщать о прискорбной кончине его родственников и предлагать свою собственную помощь, ведь обе его супруги приходились императорской семье дальними родственницами, и он не мог оставить сюзерена и друга в такой тяжёлый, ответственный момент. Вообще-то у него вполне могло получиться.       Только Серхио оказался отнюдь не слабоумным дураком. Напротив, он собирался исправить Империю, пришедшую в упадок за время правления его отца. Они говорили на открытой всем ветрам террасе, я не собирался вмешиваться, моя часть сделки уже завершилась, и поэтому оставался в тени. Наслаждался, можно сказать, прекрасной погодой.       — Нет, — король прервал заготовленную речь Грегора слишком властно для безумца, — Это вы меня не поняли. Слухи, о которых зашла речь, господин герцог, есть ни что иное, как приманка. Для людей, желающих прибрать к рукам то, что им не принадлежит. Людей вроде вас, как оказалось. Мне жаль, однако с этого момента вы освобождены от занимаемой должности и должны немедленно вернуться в своё поместье, где и останетесь до завершения разбирательства и вынесения приговора.       Король был горд, умён и честен. Со своего кресла он смотрел на собеседника с небрежной брезгливостью, как на насекомое, по оплошности слуг попавшее на блюдо. Серхио спокойно ждал, пока испорченный обед заменят, а Грегор закипал. По-хорошему, стоило ему помочь. Если бы за его дело взялись всерьёз, быстро обнаружилась бы и моя причастность к событиям, попадающим под юрисдикцию военного трибунала.       Досадный просчёт, думал я, следующий раз нужно быть осмотрительней, не доверять так просто заигравшимся во вседозволенность дворянам. Примерный план дальнейших действий в моей голове уже оформился. Герцог со своими проблемами пусть разбирается сам, но жизни на Исте это ни коим образом навредить не должно. Я успел сделать несколько шагов к выходу, когда Грегор очнулся.       — Не смейте так на меня смотреть, — бесцветный, в момент охрипший голос звучал страшно.       — Не забывайтесь, — Серхио не изменился в лице, только потянулся рукой к колокольчику, позвал охрану.       — О, не стоит, — Валентайн сделал шаг вперёд, — Они все мертвы. Как и вы.       Король был слишком молод, ему не приходилось иметь дела с загнанными в угол. Он не успел даже испугаться, так и упал на мозаичный пол с лицом, полным искреннего недоумения. Герцог смеялся долго. Думаю, Серхио был первым, кого он убил руками. На удивление, смерть привела его в чувство. Оказалось, Валентайн с самого начала не планировал размениваться по мелочам — Совет и личная охрана короля умерли от яда ещё до того, как мы отправились на аудиенцию.       Оставшиеся в живых вельможи оказались в весьма затруднительном положении. Часть из них погрязла в обязательствах и долгах перед герцогом, многие законно боялись за жизнь, а остальные не могли поверить в дерзкий переворот и подпитывали слухи о убийстве врагами государства. Под подозрение в первую очередь попали Вольные Острова.       Так или иначе, Герард без труда возглавил новый Совет, по сути — временное правительство. Ситуация между тем только накалялась, неизбежность взрыва была очевидна каждому. Империи требовался лидер, однако королевская семья погибла, армия и колонии отказывались принимать смену династии, а церковь в столице имела достаточно сил, чтобы подтвердить или опровергнуть кровное родство. Магию словами не обмануть.       Всё разрешилось бы гораздо проще, останься Серхио жив. Но Валентайн не отчаялся. У него ведь остался один отличный вариант, настоящая носительница королевской крови, используя которую можно забрать всю власть на законных основаниях. К тому же, все знали печальную историю о похищенной в детстве пиратами дочери Герарда Валентайна. Он ещё раз повторил рассказ о похищении и объявил, что Временный Совет ставит перед собой новую цель — возвращение из плена настоящей наследницы. Совет и регентство на время этой несомненно благой миссии остался под властью герцога. По счастливому совпадению я точно знал, что ты жива Кларисс. Мы ведь виделись совсем незадолго до этих событий.       Герцог поверил мне легко, у него, кстати, тоже нашлись некоторые доказательства того, что ты не сгинула в пучине. За несколько лет до этого на него напали некие люди, забравшие фамильный перстень Валентайн, а заодно и его палец. Я знал, что убедить тебя сотрудничать будет не просто, но попытаться стоило. Я отправил корабли на Кэно и Аллерию, к дальним колониям… Искал во всех обитаемых морях. Однако ты так удачно исчезла, что вся флотилия не смогла найти ни следа. И только месяц назад пришла, наконец, весточка. Корабль, похожий на твою Туманницу. Видели у берегов Цитры.       — Поэтому я и отправился в Талькату, — Герман выпрямился, — Ты не могла не заглянуть в этот порт, а меня уже давно гложет любопытство: где же ты так искусно пряталась? И от чего, если об истории с престолонаследием не знала?       — Так почему не спрашиваешь? У тебя было достаточно возможностей, разве нет?       — Я всё ещё уверен, что успею узнать всё, что хочу, дорогая.       — Как знаешь, — я усмехнулась, — Только вот мне в твоём рассказе кое-что непонятно.       — Что именно? Я с удовольствием поясню, — мне казалось, что Герман и сам иногда путается в своих играх, забывает о выбранной роли.       — Ты говоришь, что искал меня вместе с герцогом Валентайн, чтобы вернуть в Империю, а также — что прибыл на Кэно, когда узнал, что я здесь. Значит ли это, что по завершении партии мне стоит ждать конфликта? — усмешка, приподнятая бровь, размеренный тон. Всё это так привычно, и так отвратительно, что зубы сводит. Пират напротив смеётся свободно.       — Нет, Кларисс, не стоит. Всё же прошло три года, люди Империи привыкли к твоему отцу, да и мне интереса в общих делах с ним больше нет, — он наклонился к столу, до краёв наполняя свой стакан, — Впрочем, если ты захочешь убить заговорщика и вернуть себе законную корону, армия Иста к твоим услугам, при этом на вполне приличных условиях, — он пил, а глаза горели азартом. С некоторым ужасом я поняла, что предложение его не было шуткой.       — Благодарю за предложение, но нет, — я хмыкнула подбирая слова, — Управление континентом не входит в мои приоритеты.       — Ну, моё дело предложить, — он пожал плечами, — Если вдруг передумаешь, я к твоим услугам, только напиши.       — Это вряд ли, — перспектива если и не править, то хотя бы украсть имперские регалии, казалась заманчивой, но совершенно не вписывалась в планы.       — Так и знал, — Герман подкрутил усы, — У Валентайна проблемы с самоконтролем и методами, ты в этом плане куда последовательнее, но я всегда знал, чего хочет Грегор, а твои мотивы, Кларисс, всё ещё загадочны. Такой, знаешь, ореол тайны. Почти романтично.       — С выпивкой тебе пора заканчивать, Герман, — я демонстративно забрала бутылку с общего стола, — Того и гляди глупостей наделаешь.       — Не путай меня с Саймоном, — он отмахнулся, — Правда за правду, та ситуация с кольцом, — он выразительно глянул на мою руку. Изумруд в перстне был заметен даже в полутьме, — Герцог до сих пор уверен, что тех разбойников подослала ты. Он прав?       — Нет, — привычным жестом кольцо провернулось на пальце, брызнул в глаза зелёный отсвет, — Это были не мои люди. И не мой приказ.       — А что тогда это было? — Герман поддерживал тон.       — Подарок.       — Прекрасно, — он кажется не знал, что сказать, — Кольцо с отрезанного пальца, вполне в твоём вкусе.       — Почему же только кольцо, — разговор отвлекает от неприятной задумчивости, — Палец тоже.       — Ты специально говоришь так, леди Валентайн, — всем своим существом он выражает недоверие, — Зачем человеку в ясном уме хранить чужой палец? Он, в конце концов, очень быстро сгнил бы. Или ты не имеешь ничего против аромата мертвечинки?       — Ты предлагаешь выбросить трофей? Буквально частичку старого врага? Не одобряю, Герман. В конце концов, это было бы просто невежливо по отношению к дарителю.       — Допустим, с моральной стороной вопроса у тебя проблем не возникло, — скепсиса в голосе не убавилось, — Но ты ничего не сказала про запах и… срок хранения.       — Не вижу проблемы, для этого есть бальзамирование.       — Опять языческие обряды, — ему не удаётся скрыть отвращение, — Ненавижу всю эту возню с мертвецами.       — Какая предвзятость, — голос спокоен, — Всего лишь раздел медицины.       — Может ты и права, но всё равно это слишком похоже на традиции Цитры.       — У тебя не очень хорошо с памятью, да? Помнишь мой флаг?       — Покровительство Цитры не то же самое, принцесса. Несколько лет с королём Рокото и, тем более, Саймоном, не сделают тебя аборигенкой. Я уважаю твой талант, капитан Кларисс, но не думай, что этого достаточно и ты перестала быть глупой дворянской девочкой с континента, — глухая ярость за секунды сжигает установившееся было перемирие.       — Следи за языком, — правила правилами, а рука так и тянется к револьверу. Наука Джина не прошла даром.       — Господа! — Ланто поднимается, — Не забывай, где вы и чем вы заняты. Кларисс, оружие неуместно. Герман, ваш черёд бросать Кости.       Пират сверкнул чёрными глазами, с трудом сдерживая подобающие случаю слова, я тоже не спешила расслабляться — как и оставлять знакомую рукоять револьвера. Ланто кое-как удерживал ситуацию в рамках. Спокойно констатировал девятку и пятёрку. Четырнадцать. Герман сжал челюсть, поднял вопросительный взгляд.       — Ты убил Салли? — смысла выжидать нет, а вопрос зрел давно. Герман растягивает губы в кривом подобии улыбки.       — Нет, не я.       Замолкает. Подталкивает ко мне кубики, ждёт. Выпадает девятнадцать. Ланто озвучивает положенные слова, поворачивается к моему недругу. Лицо выдаёт пирата. Слишком порывист, забывает о цели, не хочет контролировать эмоции, поддаётся. Хочет задеть за живое.       — Расскажи про свой роман с Саймоном, — мне хочется рассмеяться. Опять угадала, Клари.       — Не было ничего подобного.       — Да неужели? — вскакивает с кресла, сшибает неверным движением какую-то вазочку.       — Не веришь собственным Костям? Как глупо.       — Достаточно! Вы оба, — Ланто имеет право злиться, но выглядит всего лишь усталым, — Если бы кто-то из участников соврал, об этом стало бы известно в ту же минуту. Покажите мне свои метки.       Раскрытые ладони светятся жёлтым. Мой помощник долго смотрит на Германа, пока тот не сдаётся, широким шагом отходит к окну.       — На этом четвёртый кон объявляю законченным. И настоятельно рекомендую, — он выделяет голосом последние слова, — Вам обоим взять небольшой перерыв.       — Не возражаю, — спорить с ведущим бесполезно, а Глёйнхе на пределе. Всегда легко заводился.       — Полчаса, — пират не оглядываясь вышел из комнаты.       — Ну и зачем ты его провоцируешь, Клари? — Ланто перетащил освободившееся кресло поближе к моему и уселся на подлокотник, — Рассчитываешь, что он нарушит правила, и всё закончится?       — Да нет, вряд ли. Он слишком сильно верит в силу костей. Не решится.       — Тогда зачем? Я ведь не как ведущий спрашиваю, а как друг.       — Отвечу как другу — ты слишком волнуешься. И ищешь скрытый смысл там, где его нет. Не думал, что Герман может просто мне не нравится? Причин достаточно, — старый шрам на груди ответил на промелькнувшие воспоминания неприятным зудом, — Даже если забыть о Мэри.       — Я говорю к тому, что он может и не сдержаться. И Кости вполне законно решат, что ты виновата в конфликте не меньше, а их магия не шутка. Уверена, что хочешь встретиться с последствиями?       Ланто суеверен, но спорить ещё и с ним нет настроения. Чем лучше мои собственные убеждения? Разве только тем, что проверены не в теории, а на собственной шкуре. На шее, чуть ниже ослабленного ворота, покачивается от движений ожерелье, привычка снова берёт своё. Бусины оказываются в руке. Дюжина обкатанных морем стёклышек, три прозрачны, остальные зелёные — Симон говорил, это на удачу — и выбитая из каменного дерева фигурка. Согретая теплом тела, она будто пульсирует в пальцах. При свечах смеётся белый череп лица, за окнами вновь мерещится тихий танцующий шаг, а Ланто, склонившийся было ко мне, инстинктивно отшатывается назад.       — Думаю, один раз я переживу даже при самом неблагоприятном исходе, — я тихо смеюсь, возвращая фигурку Ди обратно, поближе к сердцу, — Лучше дай мне воды. Смотреть на ром уже тошно.       Гранёный стакан с водой — даже слегка прохладной — воплощает счастье, а заодно скрашивает ожидание. Впрочем, ждать долго не приходится, в этот раз Герман приходит вовремя. Молча возвращает в исходное положение кресло, аккуратно садится, даже разглаживает быстрым движением манжеты, открывает шкатулку костей. Его лицо неподвижно.       Можно подумать, пират и правда успел успокоиться за прошедшие минуты. Но я хорошо вижу, как нервно напряжена венка у него на виске. Однако, он и правда старается, в меру своих сил, естественно, соблюдать установленные правила. Такой подход достоин уважения. Когда кубики уверенно останавливаются на двадцати трёх, я остаюсь спокойна.       — Слушаю тебя, — возможно, вечер действительно стоит вернуть в мирное русло. Такое возможно. Если, конечно, Глёйнхе захочет приложить ответные усилия.       — Прекрасно, — он не отводит взгляд от стола, до белизны сжимает кулаки, — Мне хотелось бы услышать о том, каким образом ты выжила. Я говорю о том случае двадцать лет назад, когда мы встретились в бою.       — Хорошо, — я пожала плечами. Эта ситуация была достаточно известна, а кроме того практически не касалась моих тайн. Так вышло, что самую загадочную часть я и сама знала только с чужих слов.       История, неожиданно заинтересовавшая Германа, а так же ставшая, по сути, нашим первым официальным знакомством, случилась в год, когда мне исполнилось двадцать два. По причинам, никак не связанным с этим сюжетом, за два года до мне пришлось уйти с корабля Джина Рокотомала. Симон же, по счастливому совпадению, примерно в это же время вернул Мэри. Своих людей у него по-прежнему не было, поэтому увидев в толпе на Кэно знакомое лицо, он позвал меня в команду.       Цитра принесла мне много опыта, карты дядюшки Салли сохранились в прекрасном состоянии — из меня вышел хороший навигатор. Поначалу, правда, мне было очень, очень неловко. Три года назад я сбежала, бросив Симона одного. Пусть тогда решение это казалось мне единственно верным, успокоившись и снова встретив капитана, я устыдилась.       Он ни капельки не изменился — всё те же неуверенные, хоть и ловкие движения, привычка ждать до последнего, болтать ни о чём и злоупотреблять алкоголем, каким-то чудом не притуплявшим его острый ум… Симон не был создан для роли капитана. Он плохо ладил с людьми, вечно нарывался на конфликты, но при этом мог из ничего создать приключение. Планы капитана часто отдавали не авантюризмом — самым настоящим безумием — но они работали. Чистое веселье на грани. Это захватывало.       Плавания с ним заметно отличались от того, что делал Джин. На кораблях короля всегда царил порядок, каждый выполнял свою работу и боялся перечить лидеру. Симон же поддерживал порядок в команде в основном благодаря своему сказочному везению. И, немного, стараниями товарищей. В тот год на Мэри, кроме меня, ходило ещё двое его знакомых — боцман и канонир. Вместе у них получалось держать дисциплину.       Один раз ситуация всё же вышла из-под контроля. Корабль пополнял запасы на одном из мелких островов, и старшие товарищи сошли на берег — мы с капитаном остались на борту одни. Тогда пара ребят из новеньких решила повторить старый подвиг Германа Глёйнхе — захватить корабль. Пришлось стрелять. Цитрийские разрывные пули резко сократили число охотников за наживой, привлекли людей с берега, а заодно подняли мой личный авторитет. Джин точно знал, чему учить в первую очередь.       С тех пор никто не пытался устраивать сцен, если на корабле с Симоном оставалась я. А капитан… Он, конечно, сказал над трупами пару ласковых прощальных слов, но почти сразу отвлёкся, возвращаясь к деталям своего чудесного плана по добыче сокровищ. Тогда я поняла окончательно — сердиться на него дело бесполезное. Просто такой вот он человек — в чём-то гениален, а с чем-то без посторонней помощи справиться не может.       Два года мы странствовали по всем морям. Команда часто менялась, пока наконец не подобрались люди, способные по достоинству оценить хорошую авантюру. Я стала первым помощником — потому что время идёт, а карты и пистолеты творят чудеса. Симон был счастлив — большая часть его планов приносила плоды, трюмы полнились, жизнь налаживалась. Мы часто сидели вместе в каюте — долгими ночами разговаривали обо всём на свете — и однажды я спросила, не держит ли он зла за тот случай.       — Не думай о пустяках, Клари, — он рассеяно улыбнулся, — Тогда у меня действительно не было корабля, оставаться было бессмысленно. Однако я ценю, что ты со мной сейчас — в качестве товарища, а не бунтаря. Ты ведь легко могла бы застрелить меня и забрать Святую Мэри, знаешь?       — Да ну тебя, — капитан смеялся, но поддерживать шутку совсем не хотелось, — Мне больше нравится работать с картами, чем придумывать, кого и как ограбить. У тебя это лучше получается.       — Отлично, вот и договорились. С меня идеи, с тебя всё остальное. Из нас выйдет прекрасная команда! А пока вот, держи, — он протянул мне зелёную бусину на толстом шнурке, — Носи с собой, она будет символом успешно завершённого дела.       Бусинка оказалась обычной стекляшкой с неаккуратно пробитой дыркой — на верхней стороне поблёскивал скол. Но я оставила её. То ли слова капитана звучали слишком хорошо, то ли просто хорошей приметы не хватало, не знаю. Так или иначе, во время беседы Симон не был трезв, и я была уверена, что он забудет обо всём к утру. А он не забыл. И исправно приносил мне цветные стекляшки перед всеми важными затеями. К моменту встречи с кораблём Германа их вполне хватало на короткие бусы.       Так вот, однажды утром, недалеко от побережья Островов, Мэри нагнал корабль. Команда незнакомцев выглядела неприветливо. Симон, по такому случаю вызванный из каюты, смешно ругался, настраивая подзорную трубу, но резко стих, увидев чужого капитана. Оказалось, неприятный человек, однажды похитивший Мэри, не смог успокоиться и вернуться к размеренным грабежам. Он влюбился в наш корабль и собирался вновь его присвоить.       Ну, стычка в море ничем новым для меня не была. Команда Мэри оказалась сильней людей Германа, мы побеждали. Только самого капитана чужого судна победить никому не удавалось, всех встреченных пиратов он без труда раскидывал в стороны, уверенно пробираясь к мостику. Что сказать? Я всегда чувствовала себя увереннее в стрельбе, чем в ближнем бою, но постоять за себя могла. Юность, неопытность и азарт сделали своё дело, я попыталась остановить наглеца. Вышло так себе.       С одной стороны пират замедлился достаточно, чтобы Симон смог прицелиться и выстрелить, с другой — я вдруг упала, обнаружив, что не могу вдохнуть. Германа с остатками команды бросили на корабле с перебитой пушечным выстрелом мачтой, их добычу присвоили, но я этого не видела. Сабля неудачно прошла сквозь лёгкое, крови было целое море. Могу точно сказать — дыра в груди заставляет здорово пересмотреть свои взгляды на жизнь. О том, что произошло дальше, я знаю лишь из рассказов, так что за правдивость ручаться не могу.       Я слышала, Симон направил корабль на остров неподалёку. Там, в уединении, уже не одно десятилетие жила старая подруга его матери — ведьма с тёмным прошлым. У неё нашлось средство, сумевшее достать меня практически с того света. Это, поверь, не преувеличение, я знаю медицину и могу сказать точно — с такими ранами долго не живут. Самым странным, тем не менее, оказалось не моё исцеление — мало ли, какая магия в мире есть — а то, что ведьма не взяла платы. Только обещание, что и я и капитан однажды выполним её просьбу.       — До сих пор она так ничего и не потребовала, — я тихо выдохнула, — На этом всё.       — Занятно, — Герман, кажется, успел слегка расслабиться, — Честно говоря, я рассчитывал узнать больше подробностей об этой ведьме, но вопрос очевидно не по адресу.       — Боюсь, ты прав.       — Ещё один момент, — пират наконец посмотрел мне в лицо, — Я хорошо помню те дни, Кларисс, и не могу понять, отчего ты не умерла сразу. Уверен, что мой удар должен был повредить твоё сердце, — я поморщилась.       — Врождённая патология, — отвечать не хотелось, но уточнение интересующего вопроса правилами позволялись, — Мои органы расположены зеркально, сердце, соответственно, справа. Не удивительно, что ты не попал.       — Да уж, леди, умеешь удивлять, вся семейка со странностями, — Герман тихо фыркнул, закашлялся, пытаясь унять непрошенный смех, махнул рукой и рассмеялся в голос. Вышло на удивление безобидно.       В дверь вежливо постучали, Ланто поспешил открыть. За порогом обнаружился слуга расторопной хозяйки. Как оказалось, рассказ я закончила вовремя — нас ждал ужин — и пахло, надо сказать, великолепно.