Звездные

      — Вероника!       Болезненный тычок пришелся девушке в бок, выдернув ее из сладостной страны грез, где она сражала уже десятого дракона своей невероятной силой и магическим мечом. Труп дракона рассыпался в прах, меч исчез, триумф закончился — Вероника вынырнула из плена снов. Остались только тьма, легкая прохлада и глухой рокот где-то на периферии сознания.       — М? П-пап?       С огромной неохотой Стивенсон разлепила глаза. Лицо Михты смутно вырисовалось в черноте, захватившей комнату, и только изумруды его глаз испуганно сверкнули в чернильном мраке.       — Что… Ты чего?       — Вставай! Нам нужно выбираться! — судорожно осматриваясь, Михта схватил гостью за руку и рывками потащил с кровати, вынуждая полусонную девушку зашевелиться.       Впрочем, та и сама почувствовала неладное. Причем «неладное» — это еще слабо сказано! Дом дрожал, как больной в приступе лихорадки, подпрыгивая на пару с танцующей в припадке землей. Невероятный грохот и треск разламывающегося дерева заполнили собой все. Столбы пыли взлетели в воздух и задрожали вместе с ним от очередного мощного толчка, уронившего и перевернувшего и Михту, и кровать с тумбой, и саму Веронику. Ничего не понимая, Стивенсон с тихим писком закуталась в одеяло, прижав к груди ударенную при падении руку и осоловело осматриваясь, пытаясь во тьме найти источник страшной дрожи земли. Дыхание ее сбилось, и только хриплый кашель сорвался с задрожавших губ.       — Вероника! — чертыхнувшись, Михта подполз к гостье. Его горячие ладони легли на плечи девушки, стискивая их в железной хватке. — Нам надо уходить!       — Что происходит?! — срываясь на визг просипела та.       Что еще случилось в ее жизни, и так слишком быстро меняющейся и приносящей все больше и больше внезапностей день за днем? Что опять нарушило хрупкий, еще не устоявшийся после утреннего пробуждения не-дома покой? Очередной толчок заставил Веронику усомниться в собственной любви к волшебным приключениям и невероятным событиям.       — Ты правда хочешь узнать это сейчас?! — взревел Михта, с трудом поднимаясь на ноги и заставляя подняться и Стивенсон. — Пошли, покуда живы!       Ноги держали Веронику с трудом. Едва проснувшаяся, ничего не понимающая, до истерики напуганная неизвестным «нечто», ломающим всю идиллическую картину жизни в параллельной реальности, она едва ли могла двигаться самостоятельно, совершенно онемевшая от шока. И Михта быстро понял это: в тот момент, когда толкнул Веронику, пытаясь заставить ту бежать. Вместо того, чтобы рвануть вперед, девушка упала на пол, вновь зашедшийся в судороге, сжалась в комочек, накрыла голову руками и завыла:       — Папа! Папочка!       На месте Михты многие бы сдались. Дом рушился. Надо было спасать свою жизнь, а не носиться с напуганной до поросячьего визга девчонкой, с которой ты знаком всего лишь день и которая даже не может взять себя в руки ради себя самой. Вероника это прекрасно понимала даже тогда, когда не понимала ничего другого. И каково же было ее удивление, когда вместо того, чтобы уйти, Михта терпеливо нагнулся к ней, заставил подняться, а затем обхватил желающую спрятаться куда подальше и поглубже девушку и буквально потащил ее к выходу. Вероника от такой смелости даже затихла и перестала трястись, покорно последовав за своим спасителем. В голове ее, и так все еще мутной ото сна, не осталось ни одной мысли, начинающейся не с «почему», но ни одна из них не сорвалась с ее языка. Все, что она могла делать, — брести вслед за Михтой, силясь не упасть вновь.       — Сынок! — только срывающийся крик Фарии смог вывести Стивенсон из этого состояния.       Заслышав его, девушка словно второй раз проснулась. Взглянув на Михту широко открытыми глазами, она выбралась из его хватки, схватила парня за запястье и сама потащила его через гостиную к пламенеющему просвету выхода. Там их уже ждала хозяйка дома, сжимающая в руках какую-то кувшинку с ярким огоньком над ней и в нерешительности мнущаяся на пороге. Прямо ей в объятия и выпрыгнули спаситель и его гостья, все серые от пыли и грязи.       — Михта, мальчик мой!.. — всхлипнула женщина, тут же прижив сына к груди и вцепившись в него, как в последнюю надежду.       Вероника хотела было отблагодарить спасителя… Но на беду обернулась глянуть на дом. И тут же воздух выбило из ее легких вместе с надрывным выдохом, а сердце екнуло в груди, словно бы оцепенев наравне со всем остальным телом девушки.       Из мрачных глубин густых джунглей на них шло нечто. Огромное в рост и в ширь, оно словно было соткано из самой тьмы. Глаза его желтыми фонариками сверкали во тьме ярче звезд и ночного светила, пронзая окрестности пристальным диким взглядом. Шерсть клоками свисала с покатых боков, делая и без того не малую фигуру еще больше, а из распахнутой пасти по длинным клыкам стекала слюна, путаясь в грязной, словно бы слиплой шерсти на подбородке. Вот тварь подняла свою огромную лапу, сверкнув белоснежными когтями…       Шаг — и не стало нескольких деревьев-великанов с листьями-перьями. Они смялись и захрустели, пав жертвой гиганта. Земля затряслась так сильно, что Фарию, Михту и жмущуюся к матери Нию бросило наземь. Вероника хотела было побежать, куда глаза глядят, но ноги подогнулись. Она упала в грязь, замарав сорочку и волосы и больно ударившись коленом и боком. Женский крик был заглушен грохочущим шагом и воем твари. От этого звука, леденящего душу, Стивенсон затрясло с новой силой. Пересилив себя, она села, не способная отвести взгляда от монстра, идущего… Прямо на них!       «Что это? Что это такое?» — вот все, о чем могла думать Вероника в этот страшный миг, в который сама ночь, казалось, испуганно сжалась перед мощью исполинского зверя.       — Вероника, нам надо уходить! — и вновь Михта замаячил перед глазами девушки.       Вновь пальцы его сжали ее плечи, вновь руки потянули вверх, силясь оторвать от земли.       — Что это такое? — севшим голосом озвучила Вероника свою единственную мысль, словно бы ответ на нее был заклинанием, способным спасти ее от этого ужаса.       — Теурст, — буркнул Михта, надеясь видно, что Стивенсон его поймет. Она не поняла, хоть и не сказала ни слова. — Только еще больше, чем обычный.       Повинуясь воле Михты, Вероника поднялась с земли, силясь удержаться на дрожащих ногах. Ей казалось, что она вот-вот сойдет с ума. Или уже сделала это. Не суть важно. Куда важнее то, что такая тварь не могла существовать ни в одной обозримой реальности! Вероника только читала о них, огромных лесных монстрах, уничтожающих поселения одним взмахом лапы. И все они гибли, сраженные руками смельчаков из героических книжек. Но теперь она сама встретилась с тем, что так удачно убивали настоящие герои. Однако… Вряд ли ее можно было считать героиней. Стивенсон, конечно, задирала нос в своих мыслях, заранее мечтая о воинской славе… Но ведь она — просто девчонка! Глупая, немного эгоистичная, разбалованная девчонка, которая попала в этот мир всего день назад! Какие ей сражения с монстрами? У нее кроме собственных рук и страха и не было-то ничего!       Что она может сделать с этим «теурстом»? Оплевать его? Как ей избавить эту деревеньку от врага? Как спасти этот день, не отдав коньки при исполнении? А должна ли она вообще что-то делать? Ведь если она не героиня, то и спасать всех не должна. Нет, что за глупости, конечно она должна! Ведь зачем-то же ее отправили в этот мир. Не дав ничего и оставив почти нагишом перед зверем размером с гору…       Это во снах она была воительницей со страниц той странной книги — смелой девой, облаченной в зеленые доспехи и идущей в бой с неравными силами врагов наперевес с мечом из лиан. Но сон, казавшийся таким сладостным и долгожданным, обратился реальностью. И лучше бы ему было так и оставаться сном. Потому что настоящая Вероника понятия не имела, как сразить гигантского и явно не очень дружелюбного монстра. А еще — очень боялась.       — Мама, стой! — в перерыве между все приближающимися шагами Стивенсон услышала голос Михты, сумевший прорваться через завесу паники.       Как в замедленной съемке, Вероника повернулась в сторону семьи Деланаж. Фария рвалась к дому, крича что-то про золото и драгоценности, а Михта отчаянно держал ее за подол платья, не пуская к разваливающемуся дому. Ния бегала вокруг них, не зная, кого поддержать: мать или брата. Страх разлился в воздухе, удушающей тяжестью обрушившись на всех участников разворачивающейся трагедии.       Вероника не знала, что должна была сделать, но понимала, что стоять в стороне права не имела. Как в тумане, она, пошатываясь, подошла к женщине и, прежде чем Михта успел остановить ее, слегка хлопнула старушку по лицу. Та так и замерла — плачущая, испуганная, растерянно прижавшая руки к груди и смотрящая на мелово-белую гостью широко раскрытыми глазами.       — Плевать на деньги, — выдохнула Вероника, изо всех сил стараясь выглядеть уверенной. — Ж-жизнь… Она ведь важнее.       Пусть Стивенсон не могла сразить чудовище, идущее на них. Зато она могла удержать добрую хозяйку, приютившую и выходившую ее, от самоубийственной затеи. И хоть это и было ничтожно, стоять в стороне и трястись было бы еще ничтожнее.       — Ния! — однако в своих мыслях кое-кого Вероника упустила.       Малышка Ния, устав от причитаний матери и криков брата, сама сорвалась в дом. Мелькнула во тьме копна алых волос и белая сорочка, затихли дробные шаги, утонув в грохоте, и дверной проем поглотил маленькую отважную девочку. Фария сорвалась на истошный визг, Михта рванул было к дому, собираясь спасти сестру. Но зверь был уже совсем близко. Его огромная туша смяла последние деревья перед хижиной семьи Деланаж. Золотые глаза блеснули во мраке предвкушением. Добыча была уже близко.       Парализованная страхом, Вероника застыла, беспомощно наблюдая за последними секундами жизни Нии и спешащего ей на помощь Михты. Она не могла допустить этого! Не могла позволить брату и сестре умереть! Она ведь не могла оказаться в этом мире для того, чтобы просто молча наблюдать за тем, как гибнут спасшие ее люди!       — Нет… — выдохнула Вероника, ощущая поднимающуюся в груди злость на несправедливое мироздание, заставляющее ее беспомощно наблюдать за гибелью всех, кто был с ней так добр.       Жар обжег ее горло, скользнул по плечам и коснулся ладоней. Стивенсон почувствовала, как запутался в ее волосах ветер, а необъяснимая сила пронизала все естество.       — Нет!       Ее отчаянный крик, полный обиды и горечи, был подобен плачу самой природы. От него задрожала листва деревьев и затрепетала земля, а растения пришли в настоящее бешенство. Вероника почувствовала, что поднимается в воздух. Яркий зеленый свет охватил ее, словно кокон гусеницу, согревая и успокаивая. Она попыталась было покрутить головой, но путы силы сами направили ее тело к движению. Не успела Стивенсон понять хоть что-то, как рука ее, охваченная зеленым пламенем, поднялась. А вслед за ней поползли вверх и лианы из травы. Подчиняясь воле Вероники, они сплелись в мощные путы и набросились на лесного монстра так стремительно, что тот даже не успел отступить. Секунда, другая — лианы оплели лапы теурста и поползли вверх, проникая под его шерсть и впиваясь в кожу. Исходящее от них зеленое свечение оказалось обжигающим — зверь взвыл, когда оно коснулось его плоти, и в небо устремились струйки черного дыма, а по деревне поплыл запах паленой плоти. Вероника из своего кокона со смесью восторга и ужаса наблюдала, как лианы полностью оплели существо, не давая ему и шанса вырваться. И останавливать их она не собиралась. Даже если бы могла.       Зверь бился до последнего, но его силы были неравны. Когда сама природа восстает против тебя, все, что ты можешь сделать, — сдаться и позволить ей творить, что заблагорассудится. У Вероники на уме было только одно — уничтожить. Уничтожить чудовище, посмевшее напугать ее и ее друзей! И ей было уже не важно, что случится с монстром. Умрет он или останется калекой — это не должно ее волновать. Потому что выбора нет. Либо он, либо деревенские — все просто. А потому Вероника готова была убить.       Лианы покорно исполнили ее немой приказ. Словно огромная венерина мухоловка, они стиснули тушу зверя, разъедая ее. Уже через долю мгновения от теурста не осталось ничего, кроме душного черного дымка и пары клочков шерсти.       Как только угроза исчезла, Вероника облегченно улыбнулась. Спасены. Силы покинули ее, зеленый свет погас, кокон тепла и покоя исчез, а сама девушка плюхнулась на землю, тяжело хватая воздух ртом и смотря в черноту небес.       — Вау… — выдохнула она.       Кажется, зря она винила мироздание в том, что оно оставило ее. Все-таки она имеет шанс стать героиней. Все-таки у нее есть силы! Она еще может побороться и защитить то, что стало ей дорого! Однако вместо того, чтобы утихнуть, грохот стал лишь громче. Стивенсон с трудом перевернулась на живот. Откуда идут толчки, если она уже победила зверя?       Ответ пришел сразу же.       Из дальней части деревни на встречу своему почившему собрату брело второе чудовище. Настолько же огромное и клокастое, оно казалось еще страшнее из-за того, что источало клубы черно-лилового дыма. И дым этот явно был частью второй твари. По крайней мере, двигался он даже ловчее своего хозяина, сметая с деревенских улочек хрупкие домики и их жителей. Неутихающие крики гибнущих людей зазвенели в голове Вероники, все нарастая и нарастая, раздирая ее душу, только что полную радости, в клочья. Как же так? Она ведь так старалась… Откуда здесь взялось второе чудовище?!       Девушка завертела головой, пытаясь найти Деланажей, но увидела лишь Михту. Тот стоял в дверном проеме и вытягивал из хижины, заваленной остатками лиан, не то мать, не то сестру, изо всех сил стараясь перекричать предсмертные стоны соседей. Глупые, глупые женщины! Вероника заскрипела зубами, пытаясь опереться на руки. Слабость была иного мнения. Она придавила девушку стотонной гирей, не давая ей подняться. Голова закружилась, склизкий ком тошноты подступил к горлу, на языке осел привкус крови и почему-то травы. Страх забился в голове вновь, на этот раз взывая бросить все и бежать. Но даже этого она сделать не могла. Стивенсон сразу поняла — предел. Вот и весь ее резерв. Один прием отправил ее в глухой нокаут, выкачав всю силу и оставив девушку снова ни с чем. Это было какое-то издевательство, жестокие американские горки, кидающие Веронику из рая счастья в пучины отчаяния. И, кажется, вот-вот этим горкам придет конец.       Чудо себя исчерпало. Вероника не могла больше встать, настолько она ослабла. Чувство беспомощности и злость на саму себя за глупость и дерзость ударили больно, выбив из Стивенсон горькие слезы. И только чудовище чувствовало себя фривольно, дымными щупальцами сметая улицы и разбивая хрупкие человеческие жизни на до и после.       Вероника хотела заплакать от всепоглощающего бессилия…       — Ие-е-е-ха! — но внезапно по деревне прокатился крик. — Эксельсиор!       В небе сверкнул яркий огонек, тут же обратившийся серебряной стрелой. Секунда — и стрела эта на огромной скорости влетела в бок зверя. Тот завыл, как маленький ребенок, и одно из его темных щупалец в приступе ярости отшвырнуло от себя нападающего. Восторженно вопя, тот упал рядом с домом Деланажей и, пропахав спиной землю, остановился рядом с Вероникой. Она с трудом приподняла голову от земли и в неверии взглянула на нового участника этого представления.       — Вот строптивая детка, — довольно фыркнул тот, сплевывая кровь. — Мне это нравится!       Стивенсон узнала спасителя сразу. Нахальное лицо пятнадцатого, пусть и красующееся насмешливой ухмылкой и разводами грязи и крови, она не забыла: в темноте его голубые глаза блеснули таинственной позолотой; черные волосы, внезапно значительно короче, чем при прошлой их встрече, вуалью упали на лицо, бросив на него тень, еще ярче подчеркивавшую безумное выражение пациента. И только его фривольная поза скорее рассмешила, нежели напугала.       — О, Звездочка, и ты здесь? — радостно произнес парень, ловко поднимаясь на ноги. Губы его раздвинулись, обнажив острые длинные клыки. Рукой, похожей на лапу дракона, он шутливо отсалютовал девушке. — Вот уж встреча так встреча! Рад видеть тебя в здравии, булочка! Ты тут полежи пока, я разберусь с этой маленькой проблемкой, и мы, так уж и быть, пообщаемся.       Вероника не успела ни спросить, как пятнадцатый понял, что она хотела от него именно этого, ни возмутиться глупым «булочка» — тот двинул рукой-лапой, словно из теней создав огромную секиру. В следующий момент юноша вновь стрелой взмыл в темное небо, восторженно хохоча и перекрикивая даже рев монстра.       — Да что вообще твориться в этом чертовом мире?! — завопила ему вслед Вероника.       Она и сама не понимала, говорит ли это от радости или от ужаса.