Звездные

      Звёздные провели на лугах Пиит еще неделю в попытках выследить таинственное белое существо. Мэрин для его поимки делал многое — выбирался в лес, ночи проводил на местах охоты подручных белого существа, пытался приманить их тушками кролов и даже хотел пробраться за бурьян, но был остановлен слишком густой растительностью и чудовищным рельефом земли под ней. Вероника пыталась помочь ему, магией раздвигая колючие ветви, а Лианетт ставила силки на кролов и свежевала тушки.       Но пользы это не принесло.       И даже больше — пару раз Звездные нарвались на местных. После того случая в лесу они обозлились на «гостей» ещё больше и не только изгнали их на ферму, но и начали серьёзно терроризировать. Жители селения портили силки и воровали оттуда кролов, кидались на Мэрина с вилами и топорами, пару раз даже нападали на дом в ночи и закидывали его камнями. Они всеми силами старались помешать осмотру леса. Лианетт думала, что местные покрывают белое существо, очевидно очень даже разумное. Стараясь выведать правду, она часто куда-то уходила — Вероника могла поклясться, что в лес, потому что после возвращения проводница была вся покрыта листвой, грязью и колючками бурьяна, — и всегда возвращалась наигранно веселой, но в то же время пугающе-мрачной. Пару раз девушка даже с криком налетела на местных, требуя выдать ей тайну, словно безумная. В ответ получала лишь поднятые вилы и молчаливые обещания сохранить секрет лесной чащи.       Мэрин и Вероника прямо её догадки не поддерживали, потому что им совершенно не нравилось оживление проводницы после всего того, что произошло в их коротком путешествии, но думали так же.       В любом случае, через неделю они все совсем устали ловить невидимое белое создание. Раздражённый до крайности Мэрин буквально заставил Лианетт собраться и направиться в столицу.       — Пусть Эланей сама с этим разбирается, коли ей нужно решить вопрос с этими тварями, — рыкнул он, во второй раз выбрасывая из дома камни, которыми селяне повыбивали и так хлипкие окна.       — Но Начертание!.. — попыталась выступить против Лианетт.       — Нет там Начертания! — рявкнул парень, так бросив камень, что тот выбил остатки стекла, которые со звоном рассыпались под окном. — Я этот лес излазил вдоль и поперёк. И мелкая тоже. Наши камни Звёздных ни разу не среагировали.       — Ага, — поддержала его ложь Вероника.       Слова странного существа и голос невидимого нечто в шуме ветра крепко засели в сознании девушки. Поэтому она, если честно, была даже рада, что им не удалось выследить белое чудовище. Девушке не хотелось убивать его. Даже если в теле существа находилось Начертание, даже если оно было ужасно, Вероника испытывала к нему лишь необъяснимую, но бесконечную жалость. Оно так просило не убивать его… Герои не поднимают меч против тех, кто умоляет пощадить. Вероника не собиралась тоже.       Мэрин был прав — если Эланей так уж хочется разобраться с этим, пусть она пошлет кого-нибудь ещё. А ещё лучше — оставит этих селян и их белое существо в покое.       В итоге Лианетт всё же сдалась и они выехали с лугов Пиит под лязг вил и топоров селян, проводивших их тяжёлыми, злорадными взглядами и наставлениями не возвращаться. Это было страшно. Сжавшись в повозке, стараясь никак себя не выдать, Вероника вновь и вновь думала — где же всё пошло не так? Почему её, Звёздную, ту, кого должны были встречать уважением и любовью, о которых она так мечтала, ненавидели? Почему она, героиня, защитница этого мира от зла, чувствовала, что совершила и продолжает совершать что-то непоправимое?       Кажется, Мэрин чувствовал себя так же, потому что скрывался в дальнем углу повозки до тех пор, пока луга Пиит не затерялись вдали.       Возвращаться в Лизотте не хотелось. Всё увиденное и услышанное было так подозрительно, что даже Вероника уже не могла игнорировать происходящих вокруг странностей.       Ужасающий случай на полях Пиит и неудачи с Начертаниям лишь ещё больше накалили и без того напряжённую атмосферу между троицей. Веронике бы радоваться, что ей уже на постоянной основе удавалось призывать силы Звёздной, но всё, о чем она могла думать, — странности, которых всё прибавлялось с каждым днём и которые становились всё сложнее, всё основательнее, всё… Пугающе.       Веронике не хотелось вновь встречаться с Эланей после всех тех слов женщины в деревне и недосказанностей на лугах. Но ещё больше она хотела, чтобы ничего этого не было. Чтобы всё оказалось ложью, страшным сном.       Девушка понимала, что приключения в другом мире не будут лёгким, что бытие героиней — это не то чтобы сказка, но не думала, что всё будет настолько сложно… Литература обещала не это. Да и фантазии были не то чтобы такими… То, что всё оказалось не так, давило на Веронику с каждой странностью всё сильнее.       В столицу они возвращались мрачными и напряжёнными, находящимися на грани срыва. Всем хотелось поскорее закончить долгий путь, покинуть надоевшую телегу и перестать жевать сушеное мясо и пойманную по дороге дичь. Поэтому на обратном пути напарники решили рискнуть и сократить путь через небольшую гору, Ланте.       Ехать по узким горным тропкам на телеге, запряжённой крупным шистуном и ведомой непрофессиональной возницей, было опасно, но и оставаться втроём сил не было. Поэтому, когда Мэрин предложил такую возможность, Вероника согласилась. Лианетт была не в восторге и активно пыталась выступить против, но стоило парню спросить «почему ты так сопротивляешься, боишься чего-то?», как она замолкла и прекратила пререкания.       Поездка должна была быть короткой. Всего пару часов по самому низу горного хребта. Но, как это и полагалось Звёздным, всё пошло не так.       — Как ты вообще умудрилась заплутать в трёх проезжих дорогах в горах?! — рычал Мэрин на Лианетт, высунув голову из повозки на козлы через небольшое окошко для связи с возницей.       — Я никогда здесь не бывала! — выкрикнула в ответ Лианетт, нервно погоняя шистуна. — И вообще, ты сам направил меня по этой дороге.       — Потому что основную завалило оползнем, дура, — рыкнул Мэрин. — Кх… Нам нужно встать на привал.       — В горах? Мы не можем! — возмутилась Лианетт.       В голосе её Веронике, лежащей на узкой скамейке и пытающейся отдохнуть, почудилось напряжение. Она зажмурилась. Все эти дни Лианетт была к ней очень мила, помогала чем могла, поддерживала… Но Веронике в каждом её действии, в каждом слове чудилась ложь.       Находиться в этой повозке было морально тяжело. Мэрин, немного открывшийся в деревне, после неудач с Начертаниями и драки со странными животными вновь замкнулся в себе и перешёл в глухую оборону. Лианетт же продолжала поддерживать Веронику, но теперь уже сама Стивенсон не верила ей. Девушка осталась одна. На этот раз — совсем одна. И всё, что она могла, — утешаться мечтами о геройствах и мыслями о семье.       Спор напарников терзал её острыми когтями. Она попыталась завернуться в шерстяное одеяло и продолжить спать, но возмущения стали только громче.       — Я устал жрать джерки, — рявкал Мэрин на Лианетт. — К тому же нам нужно разобраться с картой. Сесть и хорошенько посмотреть, куда ехать и что делать дальше.       — Но, но…       — Никаких но! Я перебираюсь на козлы и буду высматривать место для отдыха, — поставил точку в этом диалоге Мэрин. — Останавливай повозку.       Лианетт пришлось подчиниться. Вероника мысленно поблагодарила Мэрина — без него в повозке стало как-то свободнее дышать. Его аура была настолько подавляющей, что оставаться рядом долго было почти невыносимо. Разговаривать — ещё сложнее.       К счастью, место для ночлега Мэрин всё же нашёл, Вероника услышала это через стены повозки. Конечно, через них же она услышала новый виток споров напарников, который прервал громкий стук. Стивенсон едва с лавки не скатилась, услышав его. Она подумала было, что Мэрин ударил Лианетт, но в итоге услышала только его рычащий шёпот:       — Бить тебя я не собираюсь, но мы останавливаемся. Что бы ты ни говорила и что бы ни думала.       — Ладно… — пробормотала Лианетт.       В следующей момент Вероника почувствовала, как телега повернула и начала останавливаться.       Когда она вышла на воздух, то враз захотела вернуться под защиту стен. Узкая тропа завела их выше в горы, почти к самому пику, и с небольшого карниза, на котором повозка и остановилась, небо казалось настолько близким, что облака почти опускались туманом на окружение. Вероника зябко поежилась от пронизывающего ветра, пугающе завывающего в расселинах и сколах камней. Впрочем, и от страха тоже. Край карниза находился слишком близко, и с него можно было увидеть, как скалы резко уходили вниз, головокружительно далеко и смертельно опасно.       Не в силах смотреть на это спокойно, девушка повернулась к чему-то более определенному — скале, уходящей вверх. Прямо за повозкой эту скалу прорезал тёмный зев пещеры, низкий вход в которую был прикрыт зубами сталактитов и сталагмитов. Сходство с пастью отнюдь не успокаивало.       Однако Мэрин и Лианетт уже вошли туда, на ходу продолжая спорить. И Веронике не осталось ничего, кроме как пойти за ними.       Пещера оказалась глубже, чем казалось снаружи. Потолок в ней был низким, но не настолько, чтобы биться о камни головой. Особого удобства придавали мягкие шкуры, растеленные в глубине, и жара, резко контрастирующая с холодом снаружи.       — Так… Интересное дело, — фыркнул Мэрин.       — Что такое? — вздохнула Вероника, без особого интереса осматривая окружение.       — Тут костровище. Свежее причём, — ответил парень.       Вероника присмотрелась к тому, на что он указывал. И вправду, на серых камнях можно было рассмотреть небольшую горку пепла, в глубине которой всё ещё тускло светились оранжевым угольки.       — Кажется, эта пещера обитаемая, — ахнула Вероника.       — Ага… Может, не будем в ней оставаться? — пробормотала Лианетт.       Сейчас она казалась ещё более взволнованной, чем тогда, у фермы на лугах Пиит. Взгляд её бегал, руки нервно мяли полы свитера, а лицо было хмурым и напряжённым. Вероника подозрительно прищурилась. Лианетт не выглядела напуганной. Скорее… Скрытной. Словно она что-то знала, но не хотела об этом говорить.       — Нет уж, дорогуша, — усмехнулся Мэрин, одной этой усмешкой разрушив все планы девушки. — Мы остаёмся тут. Мелочь, заноси вещи. И шистуна заведи тоже. Положим его на шкуры. Выглядит мило, но лично я спать на них после кого-то желанием не горю.       Вероника его мнение разделила. Отцепив зверя от повозки, она завела его в пещеру. Тот сразу нашёл своё место и, довольно го-гокая, улёгся на меха, попутно хвостом расшвыряв остатки костра.       — Спасибо, малыш, — шепнула Вероника, потрепав его за ухом.       — Ага, спасибо ему, — буркнул Мэрин, начав разбирать рюкзак. — Помогай давай, мелоч. До заката чуть-чуть осталось, надо палатки поставить. Если не хочешь, конечно, спать под ветром.       — Умеешь ты, Мэрин, и без того плохое настроение ещё хуже сделать… — отозвалась в тон ему Вероника, выхватив из рук парня скатанную палатку.       — Я умею и не только это, — усмехнулся парень. — Эй, Лианетт, а ты чего стоишь? Давай по старинке, вставай за котёл. Будешь готовить.       — Я вообще против оставаться здесь! — шикнула девушка.       — А тебя никто не спрашивал.       Лианетт посмотрела на Веронику, ища поддержки и защиты у нее, но Стивенсон только стыдливо отвела взгляд и принялась раскатывать палатку. Ей не нравилось поведение Мэрина, но и защищать проводницу в этой ситуации совсем не хотелось. Она была не права. Да и вела себя до боли подозрительно.       Видно, поняв, что поддержки сегодня не получит, Лианетт возмущённо фыркнула и всё-таки подхватила котёл и мешок с продуктами. Вероника выдохнула. До чего же ей было стыдно сейчас… Не любила она споры. Особенно в их ситуации — когда все против всех, когда ни на кого не получается положиться и ни у кого не найти поддержки.       К наступлению тьмы они всё же сумели обустроить лагерь. Ветра завыли ещё громче, но в пещере оказалось вполне неплохо. Разоженный Мэрином костер прогрел пещеру, а запах приготовленного Лианетт ужина — тушеных овощей и мяса пойманного на подступах к горе крола — заполнил тесноту, разогнав сырой запах шкур и аромат трескучего холода. Вероника устроилась у источника тепла, пытаясь хотя бы им приободриться. Ей было уютно, тепло, скоро подоспеет еда… Чем не хороший вечер? Но радоваться не получалось. В основном потому, что Мэрин, похоже, поставил своей целью вывести обеих спутниц из себя.       — Мэх. Что это вообще? — спросил он у Лианетт, заглянув в глубину котелка и помешав его содержимое.       — Тушёные овощи и мясо, — отрезала девушка, забрав у него лопатку. — Я говорила, что не повар, так что замолчи и ешь, что дают. Или не ешь вовсе.       — Нет уж, есть я буду. Но, знаешь, сначала проверю на мелкой, — усмехнулся парень, глянув на Лианетт исподлобья. — А вообще, не тебе мне грубить, дорогуша. Не я завёл повозку не туда. И не я вёл себя наистраннейшим образом на лугах.       — Хмпф. Не желаю отвечать на эти обвинения! — шикнула провожатая.       Видно понимая, что Лианетт и вправду на грани срыва, после которого кулаки её всё же достигнут острого носа и ровного ряда зубов, Мэрин одарил девушку недовольным взглядом и… Перевёл внимание на Веронику.       — Палатка кривая, — усмехнулся он.       — На свою посмотри, — буркнула в ответ Стивенсон.       Она и сама знала, что её палатка не идеальна. Но не ему её судить! Мэрин, конечно, поучаствовал в её обучении и, пока они добирались до Пиита, показал, как можно ставить колышки в разные виды почвы, однако это не давало ему права высмеивать её! Снова… Тем более, что его палатка всё ещё косила в сторону, чтобы он там ни говорил.       — Моя хоть не грозит упасть в любой момент, — поддел её юноша, явно не уловив намёка.       Вероника за прошедшую неделю очень устала. ОЧЕНЬ. И даже этих слов не хватало, чтобы описать её усталость. Поэтому она не стала сдерживаться и выпустила на волю ту свою часть, которую прятала до худших времён. Ту, которая оттаскала Марису за волосы, и ту, которую нельзя было иметь будущим психологам.       Уперев руки в бока, Вероника встретилась со взглядом напарника и произнесла, уже не чувствуя ни тени страха:       — Знаешь что, Мэрин… Твоим родителям передаю большой привет. Они точно не учили тебя вести себя с людьми! Если они тебя не выдержали и сдали в психушку, думаешь, мы выдержим?       Вероника почти кожей ощутила, как шарахнулся и замер Мэрин. Лицо его сначало вытянулось, в глазах было блеснули слезы, но они тут же сменились гневом. И уже не просто шуточным. Он действительно разозлился. Это выдало и то, как прищурились его глаза, и то, как сжались кулаки. Стивенсон поняла, какую оплошность совершила. Её напарник был пациентом психиатрической клиники… Злить его было опасно. Да и… Она откровенно перегнула палку. Настолько, что самой от себя мерзко стало.       — Ох, Мэрин… П-прости меня, я… — попыталась она извиниться.       Но юношу уже было не остановить. В ярости он стукнул кулаком по полу пещеры, отчего по ней прокатился глухой, пробирающий до костей звук.       Девушка сжалась в ожидании удара. Вся спесь с неё вмиг слетела. Но Мэрин не поднялся. Вместо этого он зашёл с другой стороны…       — Ах ты маленькая… Что, думаешь, чем-то лучше меня?       — О-о чем ты? — пробормотала Вероника.       — Это меня, значит, плохо обучили в семье… — прошипел парень, совершенно её не слушая. — Говорит та, кто ведёт себя в обществе как запуганная мышь. Что, папочка таки не долюбил? О, оно и понятно, ему не до заботы о своей девочке. Он дома-то раз в три дня появляется. Если повезёт!       Слова Мэрин попали в точку. Вероника почувствовала россыпь мурашек, скользнувшую по коже, и боль, от которой в уголках глаз защипало.       — Это… Это не так! Папа часто бывает дома. И любит меня, — вскрикнула Вероника.       Да, её папа много работал. Да, его часто не было рядом… Да, о многом Стивенсон ему не рассказывала, понимая, что тот никак не поможет, — о тех же издевательствах Марисы, например. Но он действительно любил дочерей и всегда старался провести свободное время с ними. Мэрин был не прав… Не прав!       — О, неужели? — но тот так очевидно не считал. — Я знаю твоего отца, мелкая. Он мой лечащий врач. И, знаешь, я умею слушать. Его жалобы на занятость, на брак, трещащий по швам, на жену, не способную понять его график и всё требующую быть рядом больше, его сожаления о том, что он никак не может быть ближе к дочерям… Я знаю всё, Вероника. Всё ещё думаешь, что это у меня семья какая-то не такая? О нет, мелкая, твоя семья — куда хуже.       — М-мэрин… — шепнула девушка, уже едва не плача от этих бьющих в самое сердце слов.       Нет, это была не правда… Мэрин просто пытался задеть её. Он был не прав! У них всё было хорошо. Типичная американская семья, типичный пример идеальных родителей и детей…       — Но знаешь, кого он вспоминал чаще всех? — решил добить её Мэрин. — Тебя. Свою самую бесполезную, бездарную, неумелую дочь, которая только и может, что ныть да мечтать о том, чего никогда не достигнет! Чем ты заслужила эту лю…       — Хватит! — взвыла Вероника.       Впервые за долгое время слезы вновь вырвались из-под контроля Стивенсон. Она почувствовала, как их жар опалил её щеки, но острее, ярче этого была боль в груди, где-то в душе.       Больше всего Вероника хотела, чтобы папа и мама ею гордились. Она так старалась быть сильнее, умнее, терпеливее, лучше! И у неё ведь получалось! Не всегда, но… Иногда. Это ведь тоже многого стоило!       Но Мэрин не переставал задевать ее… А теперь попал в самое больное — уязвленное желание быть родительской гордостью. Несправедливо. Неправильно. Ужасно…       Веронике вмиг стало тесно в этой небольшой, тёплой пещере, рядом с Мэрином, продолжающим пронзать её нечитаемым взглядом. Его губы дрожали, она видела это, но кулаки были сжаты, а лицо отражало лишь жгучую ненависть. Вновь. Как и обычно.       — Ты… Мелкая неудачница. И ты не смеешь судить мою семью! — рявкнул Мэрин.       И Вероника не выдержала. Она вскочила на ноги и, задыхаясь от слез, рванула прочь из пещеры, во тьму ночи. Хотелось убраться отсюда подальше. Спрятаться. Укрыться. Наконец спастись от сомнений и переживаний, избавиться от страхов, которых не должно быть у призванной героини.       Заливаясь слезами, она неслась по присыпанным инеем камням, скользила по узким дорожкам, бежала и бежала… Куда-то. «Куда» она и сама не знала. Просто прочь, подальше от Мэрина и его горьких, но правдивых слов.       Ветер зарывался в её волосы, колол лицо, заставлял задыхаться, но Вероника не останавливалась. Словно бы этот побег мог привести её к началу истории — домой, к отцу и маме, к сёстрам. Там она будет тосковать о приключениях, скучать по необычной жизни, искать путь к волшебству… Но будет рядом с теми, кого любит больше всего на свете.       Вероника и сама не знала, сколько так бежала. Долго. Она слепо плутала по дорожкам, словно безумная. А когда наконец успокоилась и остановилась, попыталась понять, где находится… И осознала, что потерялась.       В слезах она забрела куда-то совсем далеко. Настолько далеко, что даже дорога, по которой они приехали, затерялась. Вокруг были лишь узкие горные тропки, неровные и покатые, уходящие далеко-далеко вниз, в каменистые ущелья. И стены. Ужасно высокие, давящие каменные стены, наваливающиеся на неё, словно пытающиеся столкнуть с узкого карниза. Стивенсон вздрогнула и обернулась. Ничего не выдало того, куда она забрела. Посмотрела себе под ноги — и не увидела на лишь слегка припорошенных инеем камнях следов.       Ночь сразу же стиснула Стивенсон острыми когтями. Звезда Адары давно уже померкла, и свет её лишь едва-едва пробивался сквозь густые облака и туман. Вероника зябко поежилась и шмыгнула носом.       — Боже… — шепнула Стивенсон себе под нос.       Какая же она глупая! Убежала вот так, не глядя, в горах, в чужом мире! Дурочка, дурочка… А всё Мэрин!..       Вероника тут же мотнула головой. Нет. Это и её вина. Мэрин изводил их с Лианетт, бесился, пытаясь куда-то деть раздражение и разочарование, но именно она сказала ему те гадкие, неприятные слова, которые довели его до взрыва.       И всё же Мэрин тоже виноват! Если бы он вёл себя приличнее, всё было бы хорошо.       Впрочем, сейчас было не время для выяснения обстоятельств. Надо было как-то выбираться обратно к пещере. И желательно поскорее… Всю ночь она в горах точно не продержится. Ветер становился всё сильнее, девушка не ела почти целый день, у неё не было никакой тёплой одежды.       В последний раз шмыгнул носом, Вероника решительно развернулась и побрела обратно, надеясь на то, что на пути ей не попадётся развилок. О скребущей боли в груди и обиде на Мэрина она старалась не думать. Как и о его словах, пусть те и настойчиво пытались пробиться в её сознание и закрепиться там.       Удача отвернулась от Стивенсон быстро. Прямой карниз закончился и упёрся в скалу, разделяющую две дороги — направо и налево. Левая дорога продолжала петлять по краю, правая же уходила чуть глубже в породу и походила на тоннель. Вероника нахмурилась, пытаясь вспомнить свою лихорадочную пробежку от пещеры до того карниза, где пришла в себя. Не получилось. Она не помнила ни головокружительного ската вниз, присущего левой тропке, ни защиты камней сверху, отличающих правую. Надо было выбирать наугад.       Идти по краю Вероника не хотелось. Ветер и страх шатали её, а на левой дорожке любой неверный шаг мог закончиться трагично. Поэтому она шагнула направо и прошла через узкий тоннель. Впрочем, тот вскоре вновь вывел её на открытое пространство — на этот раз между двумя скалами.       Здесь ветер дул не так сильно, но выл куда страшнее. Вероника зябко поежилась. Интересно, в этих горах водятся дикие звери? Папа, заядлый турист, учил её, что звери иногда облюбовывают пещеры и скалы. Он рассказывал, как сбивать со следа горных львов и определять, нет ли вокруг змей. Но Вероника ничего, совсем ничего из его уроков не помнила.       Девушка попыталась отбросить неприятные мысли. Вспомнила приятное — как она и родители сидели у костра в теплом леске и жарили зефир, пока сестры сопели в палатке. Сладость этих моментов вмиг затмили слова Мэрина.       Брак, трещащий по швам… Жена, едва терпящая его постоянную работу… Жалобы на неумелость дочери… Может, Мэрин всё это придумал. Вероника не могла поверить, что её добрый папа и понимающая мама могли быть такими, какими их описал её напарник. Но… При это она помнила и ссоры родителей.       Они всегда проходили за закрытыми дверями, чтобы дочери не слышали.       Вероника слышала. Тихо пробиралась к дверям и подслушивала, боясь, что родители наговорят друг другу чего-нибудь. Мама и вправду ругала отца за трудоголизм. А папа и вправду отстаивал свой образ жизни, в самых грубых тонах указывая, что он зарабатывает семье на хлеб. После таких разговоров они всегда расходились поздно, а Вероника пряталась под одеялом и долго ещё плакала.       По утрам родители вели себя, как ни в чем не бывало. Но Вероника всё помнила. И сейчас эти воспоминания, наложенные на грубые слова Мэрина, отравляли её и так измученный тяжёлыми приключениями разум.       Девушка постаралась отбросить эти мысли вновь. Тем более что путь её вновь разветвился — одна часть дорожки пошла вверх, а другая вниз. Вероника не задумываясь выбрала вторую. Она помнила, что пика их троица не достигла и видела, что тропинка, ведущая вверх, упиралась почти в верхушку горы.       Дорога повела её дальше, к новой развилке. А там ещё дальше, к ещё одной. Вероника выбирала и выбирала, не зная, правильно ли идёт, и молила всех Богов, чтобы в итоге они вывели её к пещере. Но они не выводили.       Стивенсон уже почти потеряла надежду и приготовилась вновь расплакаться, когда увидела за очередным поворотом свет. Радость охватила её. Лианетт! Наверняка пошла искать её. Едва ли в этих горах был кто-то ещё, кроме их троих.       Вероника рванула на свет, уже предвкушая встречу и представляя извинения перед провожатой…       Но за углом вместо знакомой светловолосой девушки и нового витка пути Вероника увидела куда более жуткую сцену.       Взгляду девушки открылось небольшое плато — словно бы кто-то оторвал от монолитного блока Лего пару кусочков. На этом плато в тусклом свете фонаря стоял на коленях… Некто. Фигура была грубой, широкой, крепкой, явно мужской. Вместо одежды на человеке красовалась большая шкура, которая плотно облегала его жилистое тело и подчёркивала то, как перекатывались под кожей бугры мышц после каждого движения. Длинные сальные волосы спадали до лопаток человека. Крепкие руки шевелились…       Вероника едва не закричала, когда поняла «почему».       Перед горным жителем на камнях лежало животное. Не то лань, не то олень, оно покачивалось после каждого движения руки человека. Кровь, похожая больше на жидкую тьму в таком неверном свете, струилась по камням. Рычание, гулкое и больше похожее на звериное, нежели человеческое, вплеталось в вой ветра и эхом отлетело от камней, рождая дрожь в теле Вероники       Кажется, она только что нашла прошлого хозяина их пещеры…       Некто посреди горных троп разделывал тушу лани. От такого человека добра ждать не приходилось, это было понятно сразу. Вероника притаилась и медленно, стараясь не шуметь, побрела обратно, к последней развилке.       Она готова была поклясться, что не издала ни единого громкого звука. Однако не успела девушка далеко отойти, как услышала за спиной шелест и гулкий топот, означающий лишь одно — охотник пошёл за ней.       Вероника испуганно обернулась. Надеялась ошибиться.       Её звонкий крик огласил, казалось, все окрестные скалы.       Некто стоял в начале карниза. С рук его на камни капала густая кровь, а в кулаке белым поблескивал костяной клинок. Широкое лицо не выражало никаких эмоций вообще, но глаза… О, эти тёмные, пугающие глубины были так же темны, как ущелья внизу. И смотрели они так, как ничьи больше.       Безумная, животная жажда крови — вот всё, что можно было увидеть в этих тёмных глазах. И смоляно-черные щупальца, похожие на те, что использовал Мэрин, скользнувшие по жилистым рукам к шее, лишь подчеркнули их всепоглощающую пустоту.       Не раздумывая, Вероника бросилась бежать. Человек глухо рыкнул, словно настоящий зверь…       И побежал за ней.       Вновь Вероника понеслась прочь, не разбирая дороги. Вновь начала наугад сворачивать на развилках и влетать в повороты, едва не падая на скользких камнях. Но на этот раз её преследовали не ранящие слова, а нечто вполне себе настоящее, несущее с собой смерть. Стивенсон чутьём понимала — если она попадётся, ей конец.       Это же подсказывал и камень Звёздного, обжигающий кожу под воротом свитера и сияющий даже сквозь него. Верный признак того, что следующий за ней был не просто человеком, но чём-то воистину чудовищным.       Впрочем, чтобы понять это, было достаточно прислушаться. Гулкий топот и рык едва ли могли принадлежать человеку, пусть даже и одичавшему. Нет, это были звериные звуки. И они становились всё ближе…       Зря Вероника надеялась убежать. Конечно, в итоге нечто загнало её, как очередную свою добычу. Оно завело её в тупик — на узкий карниз, оканчивающийся глухой стеной из камней и грязи. Задыхаясь, Вероника остановилась у этой непроходимой преграды. В отчаянии взглянула вверх. Нет, она не перелезет… Даже если бы была более спортивной, более отдохнувшей — не смогла бы.       В ужасе девушка повернулась — и вновь увидела его. Мужчина замер в дальней части карниза. Своей массивной фигурой он перегородил ей путь к спасению и замер, рассматривая, словно экспонат в музее. Он наслаждался её беспомощностью, поняла Вероника. Играл, как кот с мышкой.       Они оба понимали, что у Стивенсон нет шансов в прямом бою против подобного чудовища. Однако… У девушки был козырь в рукаве.       Дрожащими пальцами она вытащила из-под ворота свитера камень и прокричала:       — Адара маиль о аста!       Камень откликнулся на её отчаянную просьбу. Энергия разлилась по телу Вероники жаром, оплела ладони лианами, породила меч и щит. Стивенсон это обнадежило. Нет уж, она так просто не сдастся! Об этом она мечтала. К этому готовилась всю жизнь! И отступать от своих мечтаний не собиралась, пусть даже ей было страшно, обидно, невыносимо.       Она — Адара. Звёздные услышали её мечты и воплотили их. Всё, что от неё требовалось, — не упустить этот шанс.       Шипя, словно кошка, Вероника чиркнула остриём меча по камням.       — Ну же, подходи! — крикнула она чудовищу. — Давай же! Вот она, я! Мне уже ничего не страшно! Меня ты не получишь, так и знай!       Она не знала, что это, как оно нападает и какие у него силы, но отступать не собиралась. Ей хотелось жить. Хотелось помочь этому миру. Хотелось вернуться домой. Хотелось, хотелось, хотелось… Много чего хотелось. И ради этого она готова была бороться.       Существо, наверное, почувствовало её решимость, потому что перестало играть и шагнуло к добыче. Губы его раздвинулись в оскале, обнажив острые, чернильно-черные клыки.       Вероника собрала свои силы, такие хрупкие и мимолётные, и направила их в клинок. Зеленоватый свет разогнал ночную тьму, осветив её лицо — блестящие от страха глаза, растрёпанные волосы, но вместе с тем решительность, подчеркнутую плотно сжатыми губами и нахмуренными бровями.       Когда чудовище кинулось на неё, Вероника была готова.       Взмах клинка породил целый град острых травинок. Существо с рыком отступило, жмурясь и отмахиваясь от мелких и колючих, словно натянутые до звона струны, листьев. Рёв его отразился от скал, а лицо потеряло всякую игривость.       Оно снова посмотрело на Веронику. И в этот раз в черноте, подчёркнутой оплетающими грубое лицо линиями движущейся тьмы, Стивенсон увидела только ярость.       Она готова была к следующему удару. Готова была сражаться до конца, пусть и не надеялась на успех.       Однако спасение пришло, откуда не ждали.       С протяжным, задорным до невозможности криком из-за спины чудовища показалась мелкая тёмная фигура, а в воздух взлетела знакомая обсидианово-черная секира…       Её мощный удар пришёлся прямо на голову чудовища. Лезвие рассекло кожу на левом виске, а мощный удар заставил чудовище пошатнуться — и полететь с карниза вниз, в простирающееся под ним ущелье. Несколько секунд тишины — и Вероника услышала мерзкий чавкающий звук, от которого всё её тело пробрали мурашки.       Обдумать это ей, впрочем, не дали. Узкие ладони с широкими пальцами легли на плечи девушки, сжали их до боли. Бледное лицо напротив, обрамленное чёрными волосами, было искажено… Не гневом, нет. Страхом.       — Дура! Куда ты унеслась, идиотка мелкая?! — надорваным голосом рявкнул Мэрин, тряхнув Вероника. — Ты хоть понимаешь, что могло случиться, если бы я не успел вовремя?!       — Мэрин… — шепнула девушка.       Слезы вновь защипало глаза. Мэрин пришёл за ней! Он спас её! И, судя по лихорадочному блеску голубых глаз и дорожи пальцев, беспокоился о ней. Наглый, надменный, жестокий Мэрин, который её, кажется, ненавидел всей душой… Волновался. Это льстило.       Радость длилась лишь мгновение. Пока Мэрин вновь не открыл рот.       — Ты оправдываешь каждое моё слово! Безответственная дура! Ты не она! Ты… Ты слабачка! Думаешь, выстояла бы против этого? Да ни в жизнь не поверю!       Он не собирался извиняться перед ней, Вероника поняла это сразу. Новые обидные слова всколыхнули в девушке ещё совсем свежие обиды.       Прежде, чем она успела это понять, Стивенсон подняла ладонь… И отвесила Мэрин звонкую пощёчину.       Парень замолк, растерянно глядя на неё.       — Хватит… — выдохнула Вероника. — Хватит принижать меня! Да, я виновата, что сказала гадости о твоей семье. Прости меня за это. Да, я не самая сильная. Прости меня и за это. Но я не собираюсь больше терпеть такого с собой обращения! Я Адара. Нравится тебе это или нет, меня выбрали! И либо ты с этим смиряешься, либо… Я отвешу тебе ещё парочку пощечин!       Слова были дерзкими, совсем ей не подходящими. Вероника и сама не поняла, откуда они пришли. Наверное, от всё той же тёмной части её души.       Но, удивительное дело, вместо того, чтобы оскорбиться и продолжить спор, Мэрин… Улыбнулся.       — Ха-ха, — хохотнул он. — Наконец-то. Наконец я дождался от тебя отпора! Вот теперь верю, растёшь.       Ладони его пропали с её плеч… Но руки тут же обвили за талию и крепко обняли.       Вероника даже икнула от удивления. Вот так всё просто?! Вот так надо было?!       Впрочем, она тут же поняла причину радости Мэрина. Раньше она ни за что не смогла бы так ответить ему.       Наверное, она и вправду выросла…       — Так вот в чем был твой план? — ахнула Вероника, наконец сведя концы с концами.       — Мне всегда всласть поборзеть. Но с тобой я борзел намеренно и целенаправленно, — усмехнулся Мэрин.       «Мы два идиота», — заключила Вероника, против воли надрывно захохотав.