Солнце любви

Мы добрались домой уже затемно. Я никуда не торопился, в задумчивости потягивая MAX COFFEE, купленный на станции, а Юи то ли не желала меня торопить, то ли стеснялась и тихо шла рядом, изредка поглядывая на меня, преследуя этим известные ей одной цели, и отхлебывая свой зелёный чай, с куда меньшей интенсивностью чем я. — Прости за неудобства, — тихо произнесла она, — я… Я лишь отмахнулся. Это не составляло для меня каких-либо проблем, напротив, я расслаблялся от самого факта ее присутствия. — Лишний футон найдется, — ответил я отрешённо, — это не проблема. Ночь. Две алюминиевые банки. Путь домой. Это стало несколько привычным для меня за последние месяцы, с одним лишь отличием: рядом со мной всегда была Юкино, а в компании Юигахамы я находился впервые. Но ничего не говорило о том, что сейчас рядом со мной другая девушка: Юигахама была немногословна, и подобно подруге не открывала рта без надобности. Это создавало для меня весьма комфортную обстановку, и я мог идти погруженным в свои мысли, лишь изредка посматривая на копну рыжих волос, чтобы убедиться, что она все ещё рядом. Свойственно ли это Юи? Конечно нет. Но я не мог сказать, что такое девиантное для девушки поведение является чем-то плохим, по крайней мере для меня. Главный вопрос состоял в том, что мы не знали, что делать дальше: наше трио распалось, и хоть мы и смогли с огромным трудом оставить все на своих местах, это не решало новых проблем, что возникли перед нашим уже дуэтом. Мое отношение к Юи не изменилось: она все ещё была дорогой подругой, но я не был уверен в том, что мы способны хоть на что-то без Юкиношиты. Неуверенность — наше общее чувство. Оно сквозит в воздухе, наших словах и действиях, но тем не менее, шаги навстречу друг другу уже сделаны, и отступать некуда. Лишь продолжая заставлять себя идти мы можем чего-то достичь. Не прекращать и не останавливаться, просто быть рядом — единственный, хоть и весьма болезненный, способ не утонуть в пучине безысходности. И я, и Юи прекрасно это понимаем: я даже рад, что сегодня она шагнула в поезд и не оставила наедине с мыслями, «а нужно ли мне было вообще посещать ее». По части разговоров мы с Юкино были мастерами, но по части непосредственных действий Юигахама была впереди нас на несколько шагов. Где было желание, но не хватало решимости, там всегда был знакомый пучок рыжих волос. Юи была тем человеком, что не имел привычки терзать себя слишком уж долгими раздумьями или склонялся к анализу ситуации: она была из тех, кто в темной комнате сначала бьёт, а уже потом интересуется, кого ударила. Пусть мне и пришлось вытащить ее из состояния крайнего отчаяния и апатии, как только девушка почувствовала способность влиять на события собственными действиями, она тут же этим воспользовалась. Таким образом, вопросом что делать она задавалась в меньшей степени чем я и сохраняла этим хрупкий баланс между нами, отсылая нас к положению, которое мы имели до смерти Юкино, и которого придерживались. И парадоксально то, что изменилось многое, но не изменилось ничего. Она все так же готова помочь мне. Я уверен, что не заслуживаю такого друга. Мы доходим до дома, и мне приходится разбудить сестру, для того чтобы она помогла найти одежду для Юи. Она невероятно рада приходу гостьи, и быстро отправляет Юигахаму в душ, а сама бежит на кухню, готовить поздний ужин, о котором ее кстати, никто не просил. — Я… помогу… — порываюсь я, пытаясь встать из -за стола, но она останавливает меня. — Братик заработал сегодня слишком много очков, — задумчиво произносит она, и мне кажется что в ее голосе сквозит лёгкая грусть. — Комачи очень рада! Действительно, как же моя любимая сестра не может не обрадоваться тому, что я начал проявлять хоть какую-то активность. Я был благодарен ей от всего сердца за невидимую поддержку, которую она мне оказывала. Но Юи ее заботила не меньше меня: она болтала с ней с такой скоростью, что некогда словесный пулемет не могла уловить ее мысли и только рассеянно кивала, изредка отвечая односложными фразами. Я же прекрасно понимал, что сестра видела странное состояние подруги, и просто хотела отвлечь девушку от странной и печальной действительности. — Но за тобой их куда больше, — возразил я, — за последнее время ты сильно меня обогнала. Она оборачивается, смотрит на меня обеспокоенно, а затем подходит и кладет руку мне на макушку. — Ты привел домой Юи-тян, братик, — она старается сохранять насмешливую интонацию, но выходит слишком уж неопределенно, — немыслимо для тебя, но знай, я тобой горжусь! И она показывает мне большой палец, а затем быстро убегает в свою комнату. Слишком быстро для того, чтобы я успел что-то понять. Хикигая Комачи — загадка для меня. Даже если учесть то, что она моя сестра, порой я не могу понять смысла ее слов или действий. Да, действительно, для меня это было бы странно, если бы не печальные обстоятельства, в которых мы оказались: учитывая их, я даже считаю правильным то, что сегодня она находится рядом. На что способны отчаявшиеся и сломленные я прекрасно понимаю, и даже не хочу думать о том, что было бы с ней, если бы я не взял себя в руки. Хорошо что минус на минус даёт плюс. Юигахама возвращается как раз вовремя. Кулинарный шедевр моей сестры под названием яичница с беконом мог быть на столе в любое время суток, поскольку это блюдо было простым, а сама она жила по принципу « Хикигая съест то, что ему дают», что отчасти было правдой. Несмотря на отсутствие изысков, мы с большим аппетитом опустошили тарелки, ведь нам так и не удалось поесть сегодня. Спать тем не менее не хотелось. Я быстро приготовил две порции какао, и принес плед для Юи. Затем мы отправились в гостиную, где я некоторое время играл в Playstation, и все это время чувствовал на себе ее пристальный взгляд. Я старался казаться непринуждённым, но серьезный взор рыжеволосой — ее новое оружие, тактик противодействия которому я ещё не смог придумать. Я отхлебываю уже остывший напиток, и привычно откидываюсь на спинку дивана, глядя в потолок, и стараясь привести мысли в порядок.  — Теперь мы одни, Хикки? Слишком откровенно. Конечно, я не могу отрицать очевидного факта: совершенно точно дальше нам придется двигаться только лишь вдвоем, но и подтвердить то, что у нас больше нет Юкино, вот так правдиво и вслух было выше моих сил. — Да, — все, на что меня хватает. Я спрашиваю себя зачем она подняла эту тему в очередной раз, и причиняет боль нам обоим, и ответ находится сам собой: мы оба признались самим себе в своих головах, но чтобы расставить все точки над i, и наконец принять объективную реальность до конца, мы должны были признаться друг другу. И то, что она взяла это на себя, являлось поистине величайшей жертвой во имя нашей дружбы, и возможно, во имя чего-то ещё, пока непонятного моему разуму. Одно было ясно точно: Юигахама будет продолжать приносить себя в жертву не задумываясь, как и во времена нашего тройственного союза. Свои интересы, принципы, желания — все будет уничтожено ей же самой, если она решит, что это поможет мне. Зачем себя обманывать? Она уже за сегодня сделала это: знала же точно, что без нее я пропаду и буду переживать ночь в одиночестве и бессоннице. Возможно, у Юи была бы такая же ночь, возможно она тоже просто не хотела оставаться одна, но все же я чувствовал уверенность в том, что для нее всегда был на первом месте один лохматый сутулый подросток с глазами тухлой рыбы. Раньше мне удавалось списывать все на ее общий альтруизм, по отношению ко всем окружающим. Я смог убедить себя в том, что по-настоящему она симпатизирует только Юкино, а ко мне относится с теплотой лишь по инерции, но в моей теории образовалась огромная дыра. Черноволосой больше нет, но теплота никуда не исчезла, напротив, как мне показалось, усилилась: пускай я видел сильную осторожность во всем что она делает и говорит, но тем не менее, каким-то образом я мог ощущать ее желание окружить меня той самой девичьей заботой, которую я некогда презирал и считал лишь средством манипуляции для достижения собственных целей. После того как я вступил в клуб, мне удалось повстречать множество разных особей женского пола, и на основании некоторого рода наблюдений, сделал для себя интересный вывод: «Каждая девушка на этой земле держит в своих ладонях пламя, и только от нее зависит как она будет его использовать». Ироха — сожжёт. Юкино — спрячет. Юи — согреет. Как солнце. Да, пожалуй, именно оно. В былые времена, когда Юкино была с нами, и когда жизнь ещё была достаточно беспечной, а я зелёным, я бы назвал ее сверхновой, но сейчас я понимаю, что не хочу для нее такого сравнения. Ведь сверхновые имеют свойство угасать, а я не хочу, чтобы все закончилось вот так. Пусть дальше светит. В конце концов из-за таких людей как она я поступаю некорректно, когда называю этот мир прогнившим. И мне это даже нравится. — У тебя тебя есть любимая звезда? — спрашиваю я под влиянием этих мыслей. Юигахама окидывает меня каким-то странным взглядом, несколько секунд думает и отвечает: — Есть одна… — произносит девушка. — Хотя люди и за звезду ее не считают, — добавляет она поспешно. — Вот как. Слишком маленькая? — Нет…  Просто, не каждый думает, что она достойна внимания. Точнее, почти никто так не думает, — поправляет она себя.  — Тогда, если эта звезда насколько неприметная, не проще ли найти на небе звезду поярче, и любить уже ее? — задаю я логичный вопрос. — Я не хочу другую… — тихо шепчет девушка, — я эту люблю… — А если люди которые говорят, что это не звезда, правы, — интересуюсь я, — что тогда? — Они неправы, — слышится слегка раздраженный вздох. — Никто из них даже не пытался ее разглядеть, но почему-то точно уверены, что ошибаюсь я. Разве можно верить таким?  — Сильно же ты ее любишь, раз так защищаешь. Ну, если что-то тебе дорого, за это стоит бороться. Я усмехнулся, когда осознал, что это звучит как фраза из дешёвой сенен-манги. Пусть я и говорил искренне, это было несерьёзно. — А хотя забудь, то что я сказал. Слишком пафосно. — Нет-нет, Хикки! — замахала руками она. — Я буду бороться! Обязательно буду! Пока не достану эту звезду, так и буду до нее тянуться! Я снисходительно вздохнул. Она как всегда воспринимает все слишком прямолинейно. — Не переусердствуй. Мы и без того слишком много боролись последнее время. Она кивает и сокращает расстояние, кладет голову на мое плечо. При других условиях я бы может и отстранился, но увы, они точно не на моей стороне. Да и сам я знаю: это не может быть плохо, а если и может, то только для того Хачимана, что умер в классе клуба несколько месяцев назад. С недавних пор я дорожил любым проявлением близости, от Юи или Юкино — у нас совершенно не было совместных моментов, а те что были, являли собой чистую случайность и инициативу рыжеволосой. Юкиношита умирая пыталась переступить через свой характер, отбросить рациональность и оставить нам самое важное — воспоминания и тепло. Но увы, не хватило времени. Теперь мы могли лишь создавать новые с Юи. Неловкие, сумбурные и импульсивные кадры нашего существования, которые я стремился оставить в памяти. Ведь кто знает, когда закончится пленка… — А у тебя, Хикки, есть любимая звезда? — продолжает диалог девушка, так и не убрав голову. — Целых две… — отвечаю я, — но одну уже не достать… — И она была твоей самой любимой? — вздыхает Юи печально — да? — Так и есть, — честно выдаю я — но такова природа времени: звёзды тоже не вечны, как не посмотри… — Опять ты говоришь слишком странно, — шуточно упрекает она меня, — я ничего понять не могу. Я не мог пожать плечами как обычно, потому что на одном из них была голова Юи, и мне не остаётся ничего, кроме как ответить: — Ты тоже сложна для меня, в какой-то степени, знаешь ли. Впрочем, для маленькой звёзды, солнце та ещё загадка, — говорю я закручено, надеясь ее запутать. — А вот солнце прекрасно видит эту маленькую звезду! — хмыкает девушка, — оно знает ее со всех сторон, потому и любит всем сердцем. Для солнца никаких загадок нет. Она переиграла меня. Мысленно поздравив эту оранжевую звезду, я с позором сдаюсь. — Пожалуй, ты права, — выдыхаю я, слегка меняя положение тела, для ее удобства. Она уже клюет носом, и я предлагаю ей перейти в комнату Комачи, где для нее подготовлен футон, однако простое «не хочу» разрушает эту затею. И тут я уже ничего не могу поделать: остаётся надеяться на то, что мое плечо не слишком жесткое для сна. К счастью, положение спасает сестра. Спустя некоторое время она выходит искать Юи, видит ее, мирно дремлющей, и меня, старающегося двигать стики геймпада как можно тише, чтобы ее не разбудить. Я думал что она скажет что-то вроде «братик стал слишком настойчивым», но представительница женской половины семьи Хикигая молча уходит, и спустя четверть часа возвращается: с подушкой для Юигахамы и кружкой кофе для меня. — Спасибо… — тихо благодарю я, на что она лишь небрежно машет рукой, зевает, и отправляется спать дальше. Я так и буду тихо играть до самого утра, не отказывая себе в удовольствии изредка смотреть на ее лицо, усталое, но вместе с тем безмятежное. И все мои мысли будут крутиться вокруг нашего диалога, который даёт мне куда больше пищи для размышлений, чем должен. Звёзды, солнце, Юкино, Юи, и я — все это смешивается в моей голове, никак не желая складываться в общую картину, и когда мне кажется что разгадка уже близко, она вновь ускользает от меня. «Я обязательно ее разгадаю… — думается мне уже в полусонном состоянии, — вот только немного посплю». И я вырубаюсь с первыми лучами солнца, прямо на диване, рядом с Юи, отчего-то очень довольный собой.