Солнце любви

Таким образом, наша с Юи жизнь стала меняться. Мы все ещё оставались «парой бездельников» со слов Комачи, но постепенно готовились вернутся к нормальной жизни, при этом не отказывая себе в развлечениях, и, говоря откровенно, уделяя им большую часть своего времени. Пусть со стороны это и казалось простой праздностью, наше совместное времяпровождение не было таким уж бессмысленным: для нас обоих это были мероприятия, помогающие укреплять нашу изрядно побитые нервы. После нескольких дней, проведённых с Юигахамой я вдруг заметил, что впервые за долгое время мой сон стал куда лучше, а уже через неделю я мог уснуть самостоятельно, без помощи таблеток. Мама Юи звонила мне практически каждый день, и не переставала осыпать благодарностями. Это было крайне неловко, но я всё же находил в себе силы благодарить ее в ответ, и таким образом удерживал баланс. Мы старались не оставаться в одиночестве, и все время проводили вместе. Пусть со стороны это смотрелось так, будто мы парочка какая-то, но в конце концов, какое нам было дело до того, что подумают другие. Она фактически поселилась у нас с Комачи: вопреки ожиданиям, родители были не то что не против, а вполне поддержали меня и Юи. Отец выразил уверенность в том, что я знаю что делаю, а мама захотела «как можно скорее познакомиться с моей девушкой». То что она таковой не являлась объяснять было бессмысленно. Каждый день я чувствовал как наши отношения укрепляются, и становятся все более свободными, и если раньше мы лишь держались друг за друга, боясь упасть, то сейчас наше общение никак нельзя было назвать вынужденным. Мы были близки друг к другу как никогда прежде, и я стал задумываться о том, что все слишком уж изменилось. Раньше я находил раздражительным заботу Юигахамы лишь потому, что считал это бессмыслицей, но когда я стал подпускать ее ближе, выяснилось что это вполне приятно, когда кому-то не наплевать на тебя. Посвятив одиночеству часть своей юности, мне вдруг захотелось ощутить жизнь без призмы скептического отношения и недоверия, и наконец приняв усилия Юи, я почувствовал что такое это самое настоящее. Сейчас мне кажется, что я просто слишком глубоко копал, считая что в таких простых радостях жизни, коими жила Юигахама, просто не может быть чего-то прекрасного, и уж тем более чего-то такого, что захочется не отпускать. Но я ошибался. Нет, пожалуй скажу, что мы оба ошибались. Что я, что Юкино — мы понимали друг друга с полуслова, и были уверены в собственной правоте. Казалось, что это Юи мало что понимала, и восхищённо смотрела на нашу пару: слишком гордую чтобы принять поражение, которое она нанесла нам обоим, сама того не осознавая. Мы были подобием крысиного короля, и так и погибли бы, если Юи не освободила бы наши хвосты. Да, она была бесконечно права, но ей не было до этого дела: прощая нам нашу недальновидность, закрывая глаза на мое пренебрежение, девушка просто любила нас даже не смотря на то, что мы отвергали ее. Только сейчас я осознал: она просто хотела открыть нам глаза. И я все же начал их открывать. И вместе с тем понимать кое-что важное. Юи Юигахама — не просто друг. Впервые я задумался об этом в тот день, когда мы спасли друг друга. Да, я все ещё убежден, что наш вклад в это дело стопроцентно равный, пусть и первым действовать начал я, она была нужна мне так же сильно как и я ей в то ужасное время. Но я не мог быть уверен в том, что это не просто наваждение, вызванное нашим ужасным состоянием, и пусть наш разговор о заездах в иных обстоятельствах был бы признанием, тогда я не мог гарантировать его объективность с обеих сторон. Но прошло время, мера перестала быть вынужденной, и мы могли спокойно отпустить друг друга, продолжать жить дальше, и быть просто благодарными друзьями до конца дней, однако Юи Юигахама уже не была повержена так сильно, чтобы оставаться у меня дома каждый день, а я уже пришел в свое нормальное состояние, и мог спокойно быть один. Но почему-то мы не возвращались обратно: она не хотела уходить домой, а я был этому только рад. У нас больше не было причин действовать именно так, но мы все продолжали и продолжали, будто бы так и должно быть, будто бы это что-то правильное. Пучок рыжих волос стал для меня столь же привычен в моем доме, как Хоге Комачи, мелькаюшее время от времени перед моими глазами или мяуканье жирного куска лени под именем Камакура, который, как и я, слишком быстро к нему привязался. И когда эти три вещи вдруг перестали иметь для меня раздельный смысл, я вдруг понял совершенно страшную, и шокирующую для меня вещь: Хикигая Хачиман оказался влюблен в Юигахаму Юи. Теперь я не стал этого отрицать, а лишь ждал того дня, когда правда станет для нее явной. Того самого, лучшего дня. И все же дождался.

***

— Дура, я дура! — сокрушалась Юи. — Скажи Хикки, что мне делать?! Я почесал затылок. Она не зря поставила под сомнение свои умственные способности — четвертый час сидения над тестами не дал абсолютно ничего. — Мда, весьма печально, но ты права, — пожал плечами я, — все же дура… Причиной подобной ситуации служило то, что мы все-таки решили вернуться в школу. К несчастью Юигахамы существует такая вещь как школьная программа, которую предстоит нагнать. И вынужден признать, у нее это пока что совершенно не выходит. Я дозвонился до Хирацуки, и попросил выслать тесты. Услышав меня, она кажется чуть не заплакала, но быстро исправилась, и разразилась всеми потоками ругательств, которые были доступны ей как учителю, а после заявила, что наша школа не примет обратно такого как я, и все что мне остаётся — подать заявление в гниющую школу с трупами и призраками, и то не факт, что меня туда примут. Однако спустя время материалы все же оказались на моей почте. В честь этого замечательного события я разблокировал и некоторых других: Тоцука был рад, что я наконец вышел на связь, и пригласил сыграть партию в теннис, Заимокуза заявил, что ему срочно нужен благодарный читатель, а Ироха пожаловалась, что ей было необходимо «пробное свидание». Я оставил эту реплику без внимания, и задумался, а не заблокировать ли мне ее снова. — Хикки дурень! — фыркнула она. — К твоему сведению, девушки говорят о себе плохо только тогда, когда хотят чтобы эти слова опровергли! — Но если я считаю что ты права, это значит что мы мыслим в одном направлении. Взаимное согласие это всегда хорошо, — ответил я, — а если ты хочешь комплимент, так и скажи: для этого совершенно необязательно применять подобные методы. — Девушки так не могут! — возмутилась она. — Здоровым людям нужна конкретика, — пожал плечами я, — намеки могут неправильно истолковать. — Я не хочу больше тестов. Вот тебе конкретика, — ответила девушка, — я устала… Я вздохнул, встал из-за стола, и задвинул бумаги в ящик стола. Все равно, сегодня мне от нее уже ничего не добиться. Попробуем вернуться к этому завтра. Я заметил за собой странную деталь: Юигахаме стало куда проще склонить меня на свою сторону, чем раньше, но это не ощущалось как нечто манипулятивное. Скорее, Юи просто хотела, чтобы я перестал быть насколько серьезным, и научился наконец жить. Она потянулась совсем как Камакура, довольно улыбнулась, и заявила о том, что у нас ещё два часа. — Два часа? — непонимающе переспросил я. — Не смей мне говорить, будто ты забыл. — вздохнула Юи. — Забыл. — пожал плечами я. — Вот всегда ты так! — буркнула она. — Сегодня фестиваль! Ты обещал со мной сходить! — Что-то я не припомню такого… — Комачи! — Да, ты обещал! — донеслось подтверждение из другой комнаты. Фестиваль не то что бы входил в мои планы, но обещание есть обещание, да и обижать девушку отказом в последний момент было бы весьма жестоким даже для меня. Тем более, через неделю наступят школьные будни, и у нас больше не будет подобной возможности. — Фестиваль, значит… — вздохнул я. — Навевает воспоминания. Юи ничего не ответила. Лишь улыбнулась коротко и мечтательно, так что я от смущения отвел глаза. — Именно поэтому, Хикки… — загадочно произнесла она. Два часа пролетели быстро, и вот мы уже находились в вагоне, по пути на праздник жизни, цель проведения которого мне так и осталась неизвестной. Она снова была в своей Юкате. Той самой, жёлтой. Я-то думал, что больше никогда не увижу подобного, но Юи была упряма в своем желании быть именно в ней, а протестовать не было смысла. Джинсы и майка составляли весь мой наряд, да и плелся я позади нее, вероятно поэтому я был настолько блеклым пятном, что группа весёлых подростков решила, что Юи одна проводит свой вечер. Юи попыталась вежливо отказаться, но кажется это не устраивало собеседников. — Брось, не отказывайся. В одиночку сюда не приходят… — Кто сказал, что она пришла в одиночку? — поравнялся я с девушкой. — Да даже если и так, вам же сказали, что не желают идти с вами. Вежливости не учили? Вероятно мой тон был слишком убийственным, поскольку они тут же стушевались и отошли. — Ну так бы и сказала… — обиженно произнес один из парней напоследок. Задумавшись на секунду, я протянул ей руку. — Гхм, возьми чтобы такого больше не было, — пробормотал я, смущаясь. Ее ладонь показалась мне очень маленькой, но между тем про себя я отметил, что само по себе держание ее за руку — вещь довольно приятная. И мы двинулись дальше. Множество палаток с едой мелькали то тут то там, в итоге мы взяли Тайяки с заварным кремом. — Вкусно, Хикки! — восторженно произнесла она. — Ага, — согласился я, — ничего так. Мы шли медленно, никуда не торопясь, болтая о всякой ерунде. Юи улыбалась, и трещала без умолку, я же изредка вставлял пару слов. Я вдруг с удивлением понял, что ее пустая болтовня совсем меня не напрягает. Наверное, уже привык. Речь зашла о школе. — …и тогда наверное, все станет как прежде… Я буду обедать с Миурой-сан, и остальными, а ты… один, — с печалью в голосе закончила она. — Не хочу так… — вдруг честно ответил я. — Хикки? — она остановилась, и обеспокоенно взглянула на меня. — Что-то не так? — Я бы хотел обедать с тобой… Я почувствовал, как она с силой сжала мою ладонь, и попыталась посмотреть в мои глаза. Я отвернулся. Неужели неясно? Мне пришлось тихо повторить. — Я бы хотел обедать с тобой… всегда. Молчание. Осознание. Вспышка. — Хикки! Эти слова были бы лишь жестом дружбы для любого другого человека, но для нее значили нечто большее. Ведь Хачиман Хикигая имел привычку обедать в одиночестве, и никогда ей не изменял. До сегодняшнего дня. Из всех вариантов этот был поразительно глупым и даже детским. Я лишь надеялся на то, что эти слова будут восприняты ей правильно. — Ты не дождешься от меня беседы за едой. Захочешь заговорить — вряд ли построишь со мной нормальный диалог, я обхожусь без бенто, а когда он есть, то это всегда стряпня Комачи, а она совсем не оригинальна в этих вопросах… поэтому ничего вкусного не жди… но… Она широко раскрыла рот. Клянусь, она готова была заплакать, ведь уже начинала шмыгать носом. Но я решил идти до конца. — Все равно. Даже если я буду молчать, даже если обед будет скучным до безобразия, скажи что-нибудь, потому что только с тобой это будет иметь смысл. Перед глазами ярким образом всплыло воспоминание: вечерняя квартира, кацудон, и слова Юкино: «Попытайся понять ее, и тогда она не покажется тебе хуже меня, позволь ей просто быть рядом, и не оставляй ее одну. И тогда, не важно сколько времени на это потребуется, вы сможете преодолеть все вместе.» Я пытался понять Юигахаму Юи. Загадка ее души терзала меня с момента нашего знакомства, и понял одно: Это была любовь. Обычная, из тех что испытывает любая нормальная девушка. Чистая и искренняя, не имеющая за собой множество оснований, но от этого не менее значимая. Я был влюблен Юкино Юкиношиту, потому что она была для меня родной душой, которую я мог легко понять. Но я также любил Юигахаму Юи просто за то, что она любила меня. Именно это не дало мне угаснуть после смерти Юкино. И если это наркотик, значит рыжая — чертовски хороший дилер. Мы не были похожи. Не имели точек соприкосновения. И все равно находили в друг друге что-то важное. Каждый из нас любил по-своему. Я сухо и безэмоционально. Юи — напористо и ярко. Кто-нибудь сказал бы, что у нас нет шансов, да я и сам бы решил так, будь я прежним. И пускай так, для меня это значило лишь то, что мы могли многому научиться друг у друга. Могли и хотели. — Тогда… я буду готовить бенто, — дрожащим голосом произнесла она, — запишусь на курсы там всякие… кулинарные, вот и буду… каждый день… У нее кончились слова. Крупный град слез не дал ей договорить, и она просто стояла, не в силах пошевелиться. — Все хорошо… Не нужно, — произнес я. Но это не смогло ее успокоить, и мне пришлось вытирать слезы тыльной стороной ладони. Она тут же перестала лить слезы. — Спасибо. — лишь шепнула девушка одними губами. Таким незамысловатым образом началась новая история для нас двоих. Мы так и не дождались фейерверков, просто сели на поезд и уехали домой. Я бы сказал, что мое признание полностью провалилось, так я ещё и умудрился загубить атмосферу, но все было не совсем так. Мы не сказали друг другу ни единого слова с того момента, как сели в поезд, молчали всю дорогу и я заметил как Юи напряжена: снова ничего конкретного, какие-то туманные намеки, которые не могут прояснить ситуацию, и вновь заставляют ее переживать. После того как мы сменили одежду, и я вновь сел играть, стараясь отвлечься от мыслей, но они не желали выходить из моей головы. «Этого недостаточно. Слишком мало, слишком тонко, для чтобы это было удовлетворительно. Прости, Юи. Это все, на что я способен сейчас». Хотелось проклинать себя за то, что я так и не научился нормально выражать эмоции. Из-за этого ей пришлось думать над ответом, и исказить его так, чтобы это было удобно мне. Но Юигахаме нужно было что-то железное. Прямое и честное. Я и не заметил, что она сидит рядом и наблюдает за мной. — Давно здесь? — только и спросил я. — Минут пятнадцать. Минуты две я продолжал бездумно нажимать кнопки и вращать стики, пока не осознал, что игра меня совершенно не заботит и бросил геймпад на стол. — Прости… — лишь это смог выдавить я из себя, даже не смотря на нее, и пялясь на свои колени. — Недостаточно усилий… Слишком быстро, чтобы я смог понять, и я почувствовал на своей щеке что-то теплое и влажное. Губы Юигахамы. От этого детского и невинного жеста меня словно током ударило. Юи тем временем продолжала, развернув мое лицо к себе и встретившись со мной взглядом. — Этих усилий вполне достаточно, Хикки… — почти шепнула девушка. Второй разряд оказался куда сильнее первого. Ее глаза цвета спелого персика впились в мои, и сопротивление оказалось бессмысленным. — Может быть я действительно не всегда понимаю тебя Хикки, но больше всего на свете хочу этому научиться… поэтому, если ты позволишь, я буду стараться и дальше, — произнесла она. Мой ответ не мог состоять из слов. Я бы просто не сумел выразится правильно. Действия, это единственное что было доступно сейчас. Нежность, чуткость и искренность — это то, чего так хотела от меня Юи. В моем лексиконе не было ничего из этого, но я страстно желал убедить ее в том, что те слова про обед — совершенно серьёзны. Я провел ладонью по ее щеке, задвинул непослушную прядь рыжих волос за ухо, и поцеловал, коротко и вместе с тем мягко, насколько умел. Навыков у меня было не то, чтобы сильно много, и все же большего было не нужно. Я почувствовал как она дернулась от неожиданности, затем резко закрыла глаза. Спустя секунду расслабилась, нашла мою руку и сжала ее покрепче. Казалось, я чувствовал ее пульс. Стрелки часов так и остановились. Переставало иметь значение абсолютно все: страхи, недомолвки, странные намеки, и боязнь быть отвергнутым. Сейчас, это все было даже неестественным и немного глупым. Ведь самое главное уже было сказано, почти без слов. А остальное не имело значения. Молчанием сияло наше тройственное желание. Губами Юи. Ее тяжёлым, прерывистым дыханием. Она уставала, ей не хватало воздуха, но она прерывала поцелуй только лишь на вдох, и снова ныряла в пучину чувств. Наших общих чувств. Это продолжалось очень долго. Я не считал минуты, но количество поцелуев не поддавалось никакому логическому счёту. Но кому какое дело? Ведь было логично, правильно и… Красиво. Вот о чем я подумал. Старая футболка Комачи, серые, непонятно откуда появившиеся спортивные штаны, и пара шерстяных носков. Ничего необычного или примечательного в этом не было, но не для меня. Юи вдруг показалась мне привлекательной. В смысле, это вполне нормально, когда тебя привлекают девушки, в особенности если ты молодой парень, но это было нечто иное. Симпатичной я мог назвать любую девушку с которой общался, будь то Ироха, Эбина, или Кавасаки. Но в их отношении это были лишь пустые слова, за которыми ничего не стояло, но вот она… была для меня странным исключением. Может быть я слишком отвык от нормального восприятия людей, но это чувство накатившее на меня после этого поцелуя оказалось насколько сильным, что мне вдруг захотелось чтобы она знала о том, что я думаю. — Очень красивая… — произнес я твердо и честно и вдруг залился краской. — Чего? — озадаченно произнесла Юи, а через секунду осознав что речь идёт о ней, пискнула, и ее щеки полыхнули еще более ярко, чем мои, за секунду до этого. «Какой глупый и затертый до дыр комплимент» — подумалось мне. Но ее покрасневшее лицо выглядело действительно счастливым. И мне это нравилось. Я решил, что стоит говорить ей подобные вещи чаще, и хотя я знал, что для меня это будет довольно тяжело, все равно считал, что на некоторые жертвы стоит пойти. Разорвав поцелуй, она вдруг спросила меня: — Интересно, что думает о нас Юкинон? — Она думает, что ее лучшая подруга совершённая извращенка, и то, что мне уже совсем нечем дышать… правда, Юкино? — иронически спросил я у потолка, стараясь восстановить дыхание. Будь Юкиношита жива, она бы такое не одобрила. Назвала бы это сплошным идиотизмом, а меня — новым пациентом психлечебницы. Но, я точно знал — сейчас наша королева улыбается, попивает себе свой зелёный чай, и смеётся надо мной. В этом не могло быть никаких сомнений. Юи же смотрела на меня глупо улыбаясь с несколько секунд, а затем, обхватив мою голову ладонями завлекла на новый круг своей любви со словами: — Ты такой дурень, Хикки! И она была права. Конечно, это было только началом. Мне ещё нужно было работать с эмоциями, и научиться нормально общаться с людьми. Я не сомневался, Юи поможет мне в этом сколько бы времени это не заняло, так что был спокоен. А сегодня, мне и вовсе не хотелось думать о подобном. Ведь над моей головой, согревая мою душу, ярким жаром полыхало солнце любви. Отныне, и навсегда.