This is for long-forgotten light at the end of the world Horizon crying, the tears he left behind long ago Nightwish — «The Islander»
В воздухе пахло дождём. Демон чувствовал приближение грозы в шелесте ветра, в шепоте травы, в движении корней деревьев. Он не был магом природы и, тем более, не был эльфом, но Катариада научила его некоторым хитростям, приоткрыв занавес. Она научила его чувствовать и видеть. Он провёл здесь несколько часов, пытайся найти ответы. Прислонившись спиной к дереву, Демон смотрел на ствол старого дуба, изуродованный ударом смертоносной молнии. Прошло чуть меньше года с тех пор, как ему приснился этот сон. Живое — или правильнее сказать, мёртвое — подтверждение его реальности было здесь. Всего в меньше дюжины шагов. Весна не изменила его. Чёрный ствол оставался голым, обугленным и безжизненным, когда кругом него проросла молодая трава и показали шапки первые полевые цветы. Дерево было мёртвым, и земля вокруг него — тоже. Демон пытался понять, что это значит. Может, барьер, морготы или чья-то тёмная магия отравили это место, но тогда… почему именно его? Почему не тронули ничего остального? Демон чувствовал тепло в воздухе, чувствовал его — пусть слабое — но исходящее от земли, но, едва касался ствола дерева или подходил к нему слишком близко, как чувствовал холод. Ему казалось, что он касается холодной плиты чей-то давно забытой гробницы. Он даже пытался связать это событие с появлением Готик и её странным возрождением. Демон верил в магию и в силу магии. Он прекрасно знал о некромантии, которая возвращает к жизни многих, и прекрасно знал цену, которую должен заплатить тёмный маг, чтобы ритуал прошёл успешно, но и тогда остаётся шанс, что воскрешённый окажется совсем не тем, за кого его принимают. Была ли Аделаида настолько сильным магом? Вряд ли. И в то же время Готик настолько очаровывала его собой, что он забывал и о кольце на пальце, и об обещании, которое давал Катариаде. Он знал, что поступает неправильно, но даже не мог найти оправдание своему поступку. Светлое солнечное небо затянуло тучами. Демон отвлёкся от мыслей, когда тёмное облако наползло на него тенью — густой и настолько чёрной, что ненадолго ему показалось, будто наступила ночь. Холодная капля упала на его ладонь. Вторая — на щеку. Дождь обернулся стеной, подгоняя искать другое подходящее место для посиделок и размышления. Демон поднялся, ещё раз бросил взгляд на дерево, и не спеша пошёл в сторону таверны.***
В дождливую погоду колени подводили старого мага. Рэддевил — хозяин таверны «Река жизни» — потёр больное колено, сетуя на треклятую погоду. Он проснулся после полудня, с неудовольствием выглянул в окно, замечая над таверной пасмурное небо. Крякнув, он припал на правую ногу, прихрамывая. Каждый шаг отдавался тянущей болью. Не отнимая ладони от ноги, словно это как-то могло унять боль, старик повернулся к столу, заваленному разными чертежами, записями, давно запылившимися книгами, к которым не прикасались, по меньшей мере, несколько лет — уборку в этой комнате не проводили столько же — и попытался найти среди припыленных бутылок ту, что посвежее. Принюхиваясь к содержимому, Рэд поморщился. — Скисло еще, как моя маменька была жива, — недовольно буркнул маг и вернул бутылку на место. Не найдя в комнате ничего подходящего, маг с прискорбием отметил, что нужно выйти из комнаты, а потом расстроился ещё больше, потому что впереди его ждала лестница, а это значит — сорок четыре ступени боли и унижения! Рэддевил пытался убедить себя, что сможет переждать ненавистную погоду в постели, и даже несколько раз, едва подходил ближе к лестнице и касался деревянных перил, поворачивал назад, думая, вернуться в комнату. В отместку ноги начали заплетаться, а колено невыносимо ныть; маг попытался выглянуть в зал, уповая на то, что его никто не заметит. Внизу никого не было, а самое главное — никого не было рядом с драгоценными запасами! Приободрившись, Рэд начал мучительный спуск вниз, коря себя за беспечность, когда строил таверну. Ведь можно было выбрать себе комнатёнку внизу, чтобы не нужно было подниматься и спускаться по этим треклятым лестницам! Но нет, он был молод, глуп и в каких-то восемьдесят с небольшим думал, что будет скакать как горный козёл, накручивая густые усы на палец, до самой смерти. Смерти так и не случилось, а вот старость — пришла! На последней ступеньке Рэд запнулся, ухватился обеими руками в перила будто кот в ветку дерева, выругался, но устоял. Убедившись, что поблизости никого нет, маг поправил сюртук и гордой — насколько гордо может идти прихрамывающий человек — поспешил к личным запасам. Бочонки с выпивкой стояли здесь же — часть торчала в стенах, заманивая пробками, другая — пряталась под стойкой, где хранился особенный товар. Для исключительных случаев. В подвале держали добротное вино и не менее добротный эль, но маг похлопал себя по боку, посетовал, что заветный ключ остался в комнате, а в подвал вело всего три — но очень крутых! — ступеньки. Нырнув под стойку, Рэддевил сдвинул в сторону тряпки, пару инструментов, пустых бутылок и кружек, тихо ворча себе под нос, что здесь слишком много преград между ним и его целью. Заветная бутылка показалась за чесночными амулетами и парочкой связок из травы полыни, которую не то забыл кто-то из посетителей, не то отняли у особо буйного охотника на вампиров — каких только странных людей по весне не встретишь. Преисполнившись радости, Рэд уже предвкушал и чарующий запах сливовой настойки и её терпко-сладкий привкус, когда доберётся до неё. Протянув руку и плотно обхватив горлышко, он немного зловеще гоготнул, а потом айкнул, когда пинок под зад толкнул его вперёд, и айкнул ещё раз, когда влетел головой в стойку, пытаясь выпрямиться. — И вечер не настал, а ты уже пьянствуешь! Маг опасливо вжал голову в плечи, медленно поворачиваясь. — Как разродилась, стала ещё злее, чем была, — буркнув с обидой, он потирал ушибленный зад. — Я, между прочим, стар… и у меня колени болят. Для компресса надо! — убеждал Рэд, но никакие его методы убеждения давно не действовали на Ралину. Она стояла рядом, уперев руки в бока, и смотрела на него с неприкрытым неодобрением и даже угрозой. От такого вида маг нервно сглотнул. — Пойду-ка я… к себе. Он торопливо развернулся. — Стоять. …и остановился как вкопанный. — Бутылку. — Но… — Бутылку, — повторила Ралина голосом, не терпящим возражения, и пришлось ей подчиниться. Тихо вздохнув, маг с неохотой развернулся, доставая из-под сюртука ловко припрятанную бутылку. Ралина испытующе смотрела на него и ждала, но тут — проявив удивительную прыткость! — Рэд развернулся и опрометью кинулся наутёк вместе с бутылкой. — Рэд! — закричала ему вслед Ралина, пытаясь догнать. — Ах ты старый прохвост! Колени у него болят! Компресс нужен! — причитала она, отчитывая мага. — Я, между прочим, твой наниматель! — попытался в последний раз откупиться маг, но очень быстро понял, что просчитался и сказал лишнего. — Ах, хозяин! — протянула она таким тоном, что Рэд не сомневался — грозе быть. — Да если бы я не следила за каждой бутылкой, которую ты тягаешь из подвала и каждым кругляшом сыра, который чахнет в твоей комнате, пока ими мыши не потравятся… Да если бы я не копила все деньги и не прятала их от тебя, уже бы давно не было ни твоей таверны, ни меня, ни тебя! В этом была толика правды. Ралина действительно давно уже вела хозяйство, будто собственное, следя за тем, чтобы старый хозяин, некогда приютивший её под крышей, окончательно не разорился по глупости. На его добро она и не думала претендовать, но как же было обидно слышать упрёки! — Ну и спивайся! Ни слова больше не скажу! Останешься на улице, я себе другого хозяина найду! — разобидевшись, Ралина хмыкнула, разгладила невидимые складки на переднике. Маг уж было обрадовался, что получится выпить заветную настойку и больше не будет никаких причитаний, но как бы ни болели старые колени, а горло не требовало выпивки, он всё ещё был не дураком и понимал, что эльфийка делает для их общего дела. Она была здесь хозяйкой с тех самых пор, как умерла его драгоценная Марта. Вспомнив о покойной жене, Рэд бросил взгляд на портрет над камином. Крепкая гномка смотрела на него с самодовольной ухмылкой на лице, и, несмотря на свой небольшой рост, могла заткнуть за пазуху любого. Вздохнув, старик проковылял к стойке и поставил на неё бутылку. Ралина всё ещё выглядела обиженной и ничего не говорила, делая вид, что протирает кружки, пока он тяжело забирался на стул. — Алхимики без мазей, — вздохнула Ралина. — Попросить у Мейлина что-то для твоих колен? — От старости нет лекарства, — буркнул маг, — но уж попроси. Разговор прервался с появлением стражников. — Какая нелёгкая их принесла, — Рэд нахмурился, но, несмотря на нежелание вставать, всё же гордо поднялся. — Дня доброго, — поприветствовав стражей порядка, маг отметил, что те как-то недовольно осматриваются. В последний год с нападения морготов на таверну и разрушения барьеров изменилось немногое. За окрестностями следили пуще прежнего. Барьер восстановили, но он помогал разве что от разной погани, отваживая ту от земель, что же казалось войск Виан — с ними помогали только защитники Первой Армии, но и среди них находились недобросовестные солдаты, которые, пользуясь отсутствием надзора, творили бесчинства. — Поди-ка к Мейлину, — негромко попросил он Ралину, чтобы эльфийка не попадалась стражникам на глаза. Уж больно она была красивой, чтобы приковать к себе взгляд, хотя наверняка оставила бы стражников и без зубов, и без чего важного. Поняв намерения Рэда, Ралина не стала спорить и вышла из зала. — Дак, что привело вас в скромную Реку? — Мы ищем одного человека, — рослый стражник с проглядывающими из-под шлема белокурыми локонами, продолжал оглядываться. Его напарник стоял молча и, казалось, сильно скучал. Из-под одежды стражник достал свернутый в трубку портрет, развернул его и протянул хозяину. — Впервые вижу, — Рэд присмотрелся к молодому лицу и вернул портрет стражнику. — А что, больно опасный? — Вианский шпион, — сплюнул второй стражник. — Его видели в ваших кварталах. — Здесь квартал маленький, а мы и вовсе на отшибе, — Рэд пожал плечами. — Раньше людей побольше было, а сейчас только ваш брат, да редкие путники. Сумасбродно показывать нос в месте, где каждая собака на тебя зуб точит. В шпионы, как знаю, дураков не берут, или настолько уж измельчала армия Виан и их разведка? Стражник, казалось, его и не слушал. — Нам приказано всё проверить. — Ну, проверяйте, коль так, — маг махнул рукой, давая разрешение. По приказу старшего в таверну вошёл отряд стражников. Они разошлись по зданию, проверяя каждый закуток. Маг терпеливо ждал, пока обыщут подвал, не спросив даже ключа — выбитая дверь влетит ему в круглую сумму. Поганец с жидкими светлыми усиками утащил под формой одну из драгоценных бутылок; капитан сделал вид, что не заметил, как в мгновение ока один из подчинённых обжился пышной грудью вдобавок к широкому пузу. Стражники поднимались наверх, наводя смуту среди постояльцев, но обыскивали каждую комнату и допрашивали каждого гостя. — Здесь никого нет, капитан, — отчитался солдат. Капитан кивнул; его группа уходила ни с чем, не считая награбленного. В сердцах пожелав, чтобы им не в то горло пошло, маг улыбнулся и распрощался с гостями. Рэд покачал головой, вздохнул, проводив тех взглядом. Стражники забрались на лошадей и, коротко переглянувшись, поехали прочь, дальше по тракту. Убедившись, что те и не думают возвращаться — по крайней мере, не сейчас — маг пошёл на кухню. Ралина была там. Сначала он услышал странный звук, похожий на всхлипывания, а потом заметил Ралину. Держа в руке банку с мазью для него, она сидела на полу и, закрыв рот ладонью, надрывно плакала. Посочувствовав девушке, Рэд сел на пол рядом с ней, по-отечески обнял, прижимая к плечу её голову. — Не выдам я твоего милого. Не бойся, пташка. Выдержим, — он ласково похлопывал её по плечу и не прекращал утешать.***
Дождь не прекращался. Из ливня он превратился в неприятную морось. Демон пожалел, что не взял с собой плащ, а из-за погоды не мог расправить крылья. Дорога через лес превратилась в скользкую траву там, где нога не утопала по колено в грязи. Погодные невзгоды отвлекали Демона от мыслей о Готик. Иногда он поскальзывался и едва не падал, и тогда с какой-то особой обидой смотрел на затянутое небо, надеясь увидеть какой-то просвет. Судьба стояла не на его стороне, и даже не где-то около. Демон резко остановился, сжав пальцы на груди. Второй рукой он потянулся к сумке и тихо ругнулся, когда понял, что забыл её в таверне. — Нет, только не сейчас, — он сделал глубокий вдох и посмотрел на дорогу. До таверны оставалось несколько миль, а там он сможет отлежаться в комнате и выпить зелье. «От которого нет никакого прока», — напомнил себе Демон. Боль была острой. Она пронизывала его тело, впиваясь ножами в спину; опоясывала позвоночник и рёбра. Ему казалось, что боль рождается внутри и мучительно медленно выворачивает его наизнанку, меняя сущность. Но упрямство не позволяло ему сдаться так быстро и просто. Он боролся полгода, и выдержит ещё столько же. «Мне нужно немного передохнуть». Тяжело дыша, он прислонился спиной к дереву, найдя в нём опору. Холодные капли срывались с листьев и падали ему за воротник, холодя кожу. Впервые Демон порадовался, что попал под дождь. Вода снимала жар и немного притупляла боль. Закрыв глаза, он подставил лицо под дождь. Демон чувствовал, как его кровь превращается в жидкий огонь, как она стремится по его венам, раскаляясь как металл в жаровне кузнеца. Открыв глаза, он видел яркий свет сквозь кожу. В груди всё пылало. Казалось, что пламя прожжет его изнутри. Сколько бы ты не пытался сдерживать демона внутри себя, он всё равно рано или поздно вырвется наружу. Демон горько усмехнулся, вспомнив слова Шада. Даже после смерти этот вампир умудрялся доставать его. Воспоминания стояли перед глазами обрывками голосов и картин.***
Он давно не был в замке Шеон де эль. По правде говоря, с некоторых пор это место было последним, куда он возвращался по собственному желанию. Избавившись от наставлений Шада, Демон меньше всего хотел видеться с ним, но после очередной стычки в окрестностях Мирдана, он не смог отказать Шину. Возвращение в место, которое считалось домом, было необходимостью. — Я с него виру возьму, — бубнил Шин. — Ты посмотри, что его вервольфы с моим камзолом сделали! — вампир с возмущением рассматривал малиновый камзол. Следы от когтей превратили его в клочья, отметившись на плечах, спине, поясе и по краю. На кафтане чудом уцелела эмблема клана, и вдвойне удивительно, как вервольфам удалось испортить камзол, но не навредить самому вампиру. — Сдеру с этого вервольфа шкуру и сделаю из неё камзол. По последней мирданской моде. Шиноби остановился в коридоре, разворачивая обрывки камзола и с прискорбием смотря на окончательно испорченную вещь. На самом деле, не окончательно. Изрядно потратив ману, Шин мог бы восстановить камзол до его первозданного вида. Вернуть каждую нить на место, поправить все шероховатости и даже обновить вещь, чтобы она казалась новенькой, как только из рук швеи, но его негодование было слишком велико. Настолько велико, что он не сразу заметил, что что-то не так. — Кстати, Демон, — вспомнил вампир, останавливаясь, — я хотел у тебя кое-что спросить. Шин обернулся, но не заметил Демона. Вампир помнил, что полукровка шёл за ним, и удивился, когда, повернув назад, отбросив камзол, заметил его возле одной из колонн. Демон сидел на полу, напоминая сломанную куклу, брошенную хозяином. Грудь полукровки вздымалась от неровного дыхания. На лбу проступил липкий пот, а сам он казался ожившим мертвецом. Шин не помнил, чтобы кто-то из вервольфов успел ему навредить или чтобы у кого-то был особенный яд. Задание прошло гладко, не считая испорченного камзола. Что он упустил? — Что с тобой? Шин опустился рядом на корточки и тронул плечо полукровки, стараясь заглянуть ему в лицо, но Демон отмахнулся от него, сбрасывая руку. — Ничего. Пройдёт. Шиноби не рассчитывал на другой ответ. Демон всегда был упрямцем. Даже сейчас он попытался подняться, чтобы к нему не приставали с расспросами, но, застонав, опустился обратно. — Я заметил, — усмехнулся Шин, не скрывая сарказма. — Потерпи, отведу тебя к Шаду. — Только не к этому старому… Демон не успел договорить. Он застонал, когда Шин попытался влезть к нему под руку и приподнять. Боль затуманила голову, и он потерял сознание.***
Когда Демон пришёл в себя, он понял, что находится в своей комнате. Его по-прежнему окружали стены замка Шеон де эль. Шиноби стоял у двери и подпирал дверной косяк, скрестив руки на груди. На его рубашке оставались следы крови, но Демон не помнил: были ли они до того, как они вошли в замок или появились уже после. Вампир выглядел хмурым и обеспокоенным. — Всё настолько плохо, что ты даже не торопишься привести себя в порядок? — попытался пошутить Демон, но Шин ему не ответил. Вместо него заговорил Шад. — Выпей. — А тебя-то я и не заметил, — вздохнул полукровка. Он взял из рук вампира кубок и сделал несколько глотков, не задавая вопросов, пока его содержимое не подступило к горлу. Закашлявшись, сдерживая позыв сплюнуть, Демон с возмущением посмотрел на дядю. — Что за дрянь ты мне дал? — Кровь, — Шад пожал плечами. — Подумал, что ты голоден. — Кровь? Ответ Шада удивил его. Не доверяя, Демон посмотрел в кубок, рассматривая его содержимое. — И вправду кровь… Шад опередил его с вопросом: — С каких пор ты не пьёшь кровь? Вопрос удивил Демона. Он задумался над ответом. Под пристальным взглядом Шина ему становилось не по себе, как и от расспросов Шада. — Пью, — подтвердил Демон, — но не в таких количествах как раньше. — Что ты чувствуешь сейчас? Демон отставил кубок на стол, как будто обвинял его в чём-то, и не хотел снова прикасаться к крови внутри него. — Ничего, — он пожал плечами и сел. — Всё в порядке. Шад и Шин ему не доверяли, но, кажется, не нашли в его словах или действиях противоречий, потому что никто из них не упрекнул его и не попытался вывести на чистую воду, но они явно что-то подозревали и о чём-то думали, не говоря ему. Может, не хотели торопиться с выводами. — Как давно ты пьёшь меньше? — ещё один наводящий вопрос заставил Демона задуматься о вещах, которым он не придавал значения. — Несколько месяцев. — Боли длятся столько же? — Шадув не унимался, и Демон начал чувствовать, как злится и раздражается от расспросов. Он не понимал, что именно в них его злит, но на уровне инстинктов не желал, чтобы в нём копались. — Нет, — отмахнулся Демон и поспешил встать с постели, вынудив Шада отклониться назад на стуле, чтобы не сбить его. — Может месяц, может, пол… — раздраженно бросил полукровка, отходя в другой угол комнаты, словно искал там убежище от этого разговора. — А что? Какая разница? — он с вызовом посмотрел на друзей, ожидая от них чего угодно. — Выплеск крови, — легко и просто ответил Шад, откинувшись на спинку стула. — Я думаю, что это он. Лабораторный зазнайка не казался Демону привычным шалопаем и пьяницей. Он отметил, что Шадув впервые не просто выглядит трезвым, а действительно трезвый. И причина того, что это так — он сам и этот странный упомянутый «выплеск крови». Демон не понимал, что это значит и подсознательно готовился защищаться, отрицая всё, что услышит. — В твоих жилах течёт не только кровь вампира, — Шадув перешёл к объяснениям, не дожидаясь вопросов. — Вспомни, кто твой отец. Тема отцовства всегда была больной для Демона — более болезненной, чем разговоры о матери. — Я прекрасно помню, кто мой отец, — прошипел Демон. — В тебе пробуждается демон, который до этого благополучно спал. От этих слов Демон ощутил горечь во рту. — Ты сацер. Сацер, который удивительным образом пережил младенчество и дожил до двадцати лет. Я думаю, что на продолжительность твоей жизни как-то повлияла кровь Дрим… Но её влияние ослабло с годами, — Шадув продолжал рубить словами, не думая о том, как Демон на них отреагирует. — Кровь демона в тебе преобладает, и она борется внутри тебя, пытаясь убить всё вампирское, что есть в тебе. Твоя кровь убивает тебя, потому что ты отказываешься принять себя. Ты отрицаешь всё демоническое, что есть в тебе, но твоё упрямство и твоя вечная борьба — это то, что питает демона внутри тебя. Твоя демоническая сущность берёт верх над тобой. Шад замолчал, давая ему время осмыслить сказанное. — Мы хотим тебе помочь, — вмешался Шин, надеясь, что его слова что-то изменят. — А если я не хочу становиться демоном? — он с вызовом посмотрел на дядю, словно от его решения зависело будущее. Шадув усмехнулся, но в этой ухмылке не было вкуса победы или наслаждения от того, что он скажет. Она была горькой. — Борись, — дав короткую надежду, вампир тут же её разбил: — На твоём месте я бы не утешал себя, а разыскал твоего отца. Он единственный, кто может что-то изменить до того, как твоя кровь разорвёт тебя на части. В тебе течёт его кровь, и он может научить тебя контролю. — Я могу… — Шин хотел предложить помощь в поисках, но Демон перебил его. — Нет, — Демон нахмурился. Он упрямо стоял на своём, отказываясь иметь что-то общее с отцом. — Он мне не нужен. Я справлюсь сам. Я — вампир. — Дело твоё, — Шадув вздохнул и устало потёр лицо. — Но всё же… Разузнал бы ты, где он сейчас.***
Демон знал, что так будет. Он продержался больше полугода, и думал, что Шадув ошибся. Но он не ошибался. — Фойрров старик, — Демон горько усмехнулся, признавая правоту вампира впервые без омерзения. После смерти Шада Демон на многое смотрел иначе и, должен был признать, что всегда был упрямцем. Он сделал шаг, когда боль обманчиво отступила, позволив ему вздохнуть. Но она нахлынула с новой силой, сжав рёбра в тисках. У Демона перехватило дыхание. Он сжался, обхватив себя руками, и зашёлся в лающем кашле. Он услышал хруст — почувствовал его внутри себя — и понял, что этот раз может стать последним. Сдавленно вскрикнув от пронзившей тело боли, он стиснул зубы. Колени упёрлись в размокшую землю. Ещё один хруст. Демон закашлялся, изогнулся от спазма. Из рта хлынула сгустками кровь. Это подарило ему короткое чувство облегчения, словно бы тело, избавившись от чего-то чужеродного, успокоилось. — Юный демон, который не желает становить демоном. Демон услышал насмешливый мужской голос и поднял голову, пытаясь присмотреться. Он не слышал, как кто-то подошёл ближе, и не узнавал в голосе кого-то из знакомых. Мужчина перед ним был рослым и крепким. Волосы цвета воронова крыла затянутые в тугой короткий хвост кожаным шнурком. По привычке, Демон нашёл сначала оружие незнакомца — два кинжала, выглядывающие из-за пояса чёрного камзола, и рукоять арбалета — из-за правого плеча. Он увидел на рукояти эмблему Огненного братства, и понял, что перед ним Поклоняющийся Фойрру. — Ты кто… такой? — вопрос Демона прозвучал с хрипом. Он с трудом говорил и не мог выпрямиться, чтобы не сидеть на земле и не смотреть на незнакомца снизу вверх. — Я? — незнакомец усмехнулся; что-то в вопросе Демона показалось ему забавным. — Твоя смерть, Демьян. Звук собственного имени всколыхнул в памяти что-то давно забытое. Он стал хлёсткой пощёчиной и неприятно кольнувшей догадкой. Боль схлынула, но он всё ещё боялся пошевелиться, ожидая нового приступа. Демон присмотрелся к лицу незнакомца, думая, что что-то в его внешности ему напомнит, где он его видел. Чёрные глаза смотрели на него холодно, но Демон видел в них силу бушующего внутри пламени. Он казался ровесником Шада, и выглядел не менее заносчивым, но на поверку мог оказаться куда старше, чем выглядел. — Если ты пришёл убить меня… то какого Фойрра ты медлишь? — Демон выплюнул слова-приглашение, словно собственная жизнь для него ничего не значила, а ожидание смерти — досаждало и раздражало. — Уже и деда своего вспомнил. Незнакомец продолжал потешаться над ним. Он подошёл ближе. Под его ногой сухая ветка хрустнула, утонув в дождевой воде и грязи. Демон инстинктивно потянулся к поясу за оружием, но вечерний гость никак на это не отреагировал. Что бояться почти мертвеца? — А ты хорош, — продолжил незнакомец, остановившись прямо перед ним, — раз смог так долго сдерживать демона внутри себя, — присев на корточки, он всмотрелся в лицо Демона. — И ещё сдержу, — с вызовом бросил Демон, но его опрометчивый шаг — выброшенным вперёд лезвием — обернулся для него провалом. Незнакомец перехватил его запястье с кинжалом и удерживал Демона, смотря в его лицо ровно и спокойно. — Я никогда… Слышишь? Никогда! Не стану таким, как мой отец, — рука Демона дрожала и он всё ещё не разжал пальцев, налегая на кинжал из всех сил, чтобы протолкнуть лезвие дальше, но, дрожа в инче от груди, оно лишь дразнило и унижало его. — Демьян-Демьян, — незнакомец покачал головой, вздохнув, словно отсчитывал его как мальчишку. — Весь в мать, — он отпустил руку Демона и поднялся. Демон, вопреки желанию вонзить кинжал в незнакомца, вжался ладонями в землю. Пальцы не слушались его и дрожали. — Близнец Дарк, — он смотрел на него так, словно пытался что-то рассмотреть в нём. — Не смей… вспоминать… мою мать, — Демон выплёвывал слова с ненавистью. Боль возвращалась. Накатывая спазмами, она вновь ломала и выворачивала его тело изнутри. — Мальчишка… — в словах звучал упрёк и разочарование. — Оно того стоит? Страдать и подыхать в мучении, когда можно принять Судьбу? — Заткнись, — сдавленно прошептал Демон, упираясь лбом в ладонь. Он старался не кричать от боли, но становилось хуже. — Не твоё дело. — Не моё? — переспросил незнакомец, приподняв бровь. — В твоих жилах течёт моя кровь. — Ты… Демон знал, кто стоит перед ним. Измывается над ним. Предлагает помощь, о которой он никого не просил. Этот демон издевался над ним одним своим присутствием. — Ты мне не отец, — даже на пороге смерти ему было важно это сказать. Он думал, что сможет обличить всю свою боль в слова и сделать их оружием против него, которое ранит так же глубоко и больно, как когда-то ранили его ощущением ненужности. Превозмогая боль, Демон заставил себя поднять голову и с ненавистью посмотреть на того, кого не хотел называть своим отцом. От злости и ненависти он смог найти силы, вцепившись руками в ствол дерева, и с огромным трудом поднялся с колен, только чтобы выплюнуть ему слова в лицо. — Твоё место в Кабале… Убирайся в Бездну.***
Он не был здесь с тех пор, как мир канул в Бездну. Выжженное поле — пустыня бесплотной земли. От каждого шага поднимался клуб пепла, некогда бывшего травой. Под серо-чёрным покровом погребли чужие надежды. Будто цветы по весне, из-под пепельной шапки проглядывали обугленные кости. Рейхан — один из десятка городов-призраков, который испепелила война. Он — бездушное напоминание жестокости. Тёмное пятно на карте, о котором не вспомнят. Позорное напоминание о поражении, которое сотрут, закрыв глаза, чтобы потомки видели в них героев. Видели силу, и не замечали проявленной слабости. Здесь нет морготов. Им нечем поживиться. Нет воронов — странников между миром Живых и миром Отринутых. Война выжгла всё. Нет отчаянно блуждающих призраков, что ищут отмщения. Нет душ, которые стремятся домой. Нет тех, кто оплакивает мертвецов и молится богам о мире, которого никогда может не быть. Мирдан покрывали кровоточащие раны. Они зияли сожженными городами, развороченными деревнями и реками, которые заполнили вместо рыбы мерзкие твари и тела убитых воинов. Вода окрасилась от пепла и крови. К берегам прибивает кости и раздутые тела, которые не пошли на корм рыбам. Падальщики подбирают их на берегу. Он прошёл дальше по полю, оставляя следы на пепле. В памяти героя Рейхан был совершенно другим, но кости и пепел стирали из неё воспоминания о ярких лугах ржи, что колосилась на ветру, о песнях дочерей пахарей, которые плясали в день сбора урожая, хохотали звонким девичьим смехом, распевали песни, восхваляя Селест, и ждали что здесь, ещё до захода солнца, встретят свою судьбу. Он видел детей — шкодливых и босоногих. Видел как они наперекор взрослым бегут в поле ржи, чтобы спрятаться и поиграть в салки друг с другом. Он слышал лай собак из деревни, которые тоже рвались с цепи под ласковую руку хозяина. Он видел себя — ещё мальчиком — здесь же. Таким же босоногим, таким же наивным, таким же живым… Берег у реки был илистым. Он ступил на него осторожно, слыша тихое журчание воды. Встречая препятствие, она сопротивлялась и пыталась обогнуть круглые камни, с тихим постукиванием гнала по камням череп, вымытый дочиста, но такой хрупкий, что уже покрылся трещинами и, казалось, от неосторожного поворота в реке вот-вот разломится надвое. Череп сделал оборот на камнях, подпрыгнул, когда вода залилась внутрь, перевернулся и, врезавшись в мягкое, замер. Солдат в воинской форме лежал на спине. К бледному, мокрому от воды лицу прилипли медно-рыжие волосы; его рот был открыт, синеватые губы потрескались. Воинский камзол истрепался, встречаясь с острыми камнями в реке; на боку зияла плохо перетянутая рана. Она уже не кровоточила, но явно доставила хозяину проблем. Он безошибочно узнал работу вианского солдата — их плети разили глубоко, пробивая лёгкий кожаный доспех, словно скорлупу на яйце. Но каким-то чудом этот парень был жив. Присев на корточки рядом с ним, он рассмотрел вампирские клыки под верхней губой, и герб академии Ветра. Один из добровольцев. Протянув к нему руку, он не смог прикоснуться — солдат перехватил её за запястье удивительно крепко для того, кто казался мертвецом. Почти мертвецом. Холодные голубые глаза смотрели на него в ожидании злого умысла. — С возвращением в мир живых, парень, — усмехнулся он. Солдат успокоился, отпустил руку и, закрыв глаза, погрузился в крепкий сон.