В жизни есть немного вещей, которые действительно важны.
«Сегодня или никогда». Вампирша подняла взгляд. Очертания голых ветвей наползали тенями на чистое небо и окружали молодую луну — она родилась всего несколько часов назад, и вот-вот наступит идеальное время. Дрим больше не могла медлить. Не могла ждать. Не могла рисковать всем. Это Ночь Равноденствия. Йишвел. День, когда грань между двумя мирами истончается. Ночь, когда магическая сила достигает предела. Другого шанса может не быть. Дрим сильнее сжала пальцами небольшую деревянную шкатулку. На чёрном дубе рукой мастера-заклинателя выгравированные магические символы едва ощущались кожей, но уже сейчас от них шла лёгкая прохлада, покалывающая пальцы. Вещь принимала её. Вещь чувствовала, зачем она нужна. Углубляясь в лес, Дрим старалась не думать о последствиях и цене, которую должна заплатить. Не думала, что одна ошибка обернётся для неё непростительным провалом. Другого шанса не будет. «Здесь». Она остановилась на окраине поляны — капища, пропитанного магической силой. Дрим чувствовала магию этого места каждой частью своего тела. Чувствовала, как капище присматривается к ней: изгнать или принять. Невидимыми призрачными щупальцами капище касалось шкатулки, легко скользя по её граням, и с осторожностью пугливого зверя избегало прикосновения к пальцам чужачки. На поляне было тихо и пустынно. Никаких следов, что недавно здесь кто-то был и готовил или проводил ритуал. Даже если накануне здесь приносили жертву, следов не осталось. Огромные камни-истуканы величиной в два человеческих роста окружали капище с девяти сторон, нависая получеловеческими ликами над центром. Они образовывали идеальную эннеаграмму — Дрим видела слабое дребезжание магических нитей между камнями — они соединялись друг с другом, не покидая пределов ритуального созвездия, и уходили лучами в центр фигуры, питая его магией. У каждого истукана был свой лик. Свой дух и бог, который давал силы магу, позволяя прикоснуться к Грани двух миров. Дрим сделала шаг к каменным истуканам и замерла, услышав голос: — Стой. Он раскатывался эхом по поляне. В нём Дрим слышала голоса десяти разных женщин; они сплетались в удивительную какофонию звуков и, казалось, звучали не в мире, а рождались где-то внутри неё. Всё её естество откликалось на их зов и без возражений повиновалось. Эта сила была намного древнее и сильнее неё. Сильнее той сущности, что жила в ней. Они старше ривзенов. Они появились задолго до их рождения. Их воля — сильнее чем что бы то ни было на земле. — Я должна исправить свою ошибку, — у неё не отняли возможность говорить, и голос Дрим, как и её естество, были преисполнены решимости. — Ошибку? — повторил голос, будто взвешивая вес её слов. Она чувствовала, как капище вновь присматривается к ней. Как сущности, населяющие его, прикасаются к ней, окружая бесплотными духами, но она не смотрела на призраков, а неотрывно вглядывалась в глаза Троеликой Матери — хозяйки мира за Гранью, самой Бездне, что теперь смотрела на неё бездонным взглядом чистой тьмы. Она видела человеческие души. Видела желания смертных. Знала о каждой их слабости, и что жажда великой силы делает с ними, позволь им прикоснуться к запретному дару. Дрим понимала, почему это место не охраняют — никто не сможет бросить вызов Троеликой и победить в нём, если Матерь не пожелает уступить. Но она должна попытаться. — Вещь в твоих руках… — раскатисто говорила Троеликая. У неё не было глаз и лицо её оставалось таким же неподвижным камнем, но Дрим чувствовала, что она смотрит на шкатулку. — …не принадлежит этому миру. Дрим впилась пальцами в шкатулку, словно боялась, что духи отнимут её — единственный шанс на спасение. — Кузнец, — Дрим попыталась объяснить, откуда взялась вещь, — он создал её… — Здесь, — докончила за неё Бездна. — Мы видели, как он создавал её. Видели, как он наполнял её силой. То… что лежит в её чреве. — Тогда вы знаете, что я хочу сделать. — Мы знаем, — шипящий голос эхом разнёсся по капищу, но Дрим не ощущала в нём угрозы или предостережения. — И мы дозволяем использовать его. Дрим почувствовала, как с неё падают оковы, и сделала новый шаг, но голос вновь остановил её. — Однако… — шелестящий голос не казался лукавым, но было в нём что-то, что настораживало. — Мы желаем получить его в уплату. Дрим поняла, о чём идёт речь. И понимала ценность этого обещания. Если она допустит ошибку, если духи обманут её, то уже никто и никогда не сможет воспользоваться шкатулкой. Никто не сможет исправить её ошибку. — Хорошо, — она нахмурилась, но уверенно дала согласие в обмен на силу капища. Троеликая позволила ей войти. Барьер исчез, и Дрим беспрепятственно вошла в центр капища. Сила клубилась вокруг неё, заставляя что-то внутри откликаться на неё и тянуться к ней. Дрим знала, что если поторопится или слишком увлечётся, то Бездна поглотит её — она растворится в ней и станет ничем. Дрим ещё раз подняла взгляд на небо, чтобы сверить время. Больше нельзя медлить. Если она не ошиблась и всё точно рассчитала, то вся сила луны соберётся в этом месте, и тогда, возможно, появится шанс, что всё получится. Опустив шкатулку на землю, точно в центр сплетения магических потоков, Дрим села напротив, уперев колени в сухую землю. Она смотрела на шкатулку как зачарованная, не отводя от неё взгляда. Магический рисунок напитался энергией места и засветился мягким лунным светом, едва Луна достигла нужной точки на небе. Дрим чувствовала волнение, но гнала его от себя. Любая эмоция может помешать. Она протянула руки к шкатулке и аккуратно открыла её, словно от одного неосторожного движения та могла рассыпаться. Магические потоки, мерно парившие в воздухе в центре звезды, закружились вихрем, утекая в шкатулку с такой скоростью и силой, что Дрим, казалось, что её саму вот-вот затянет в чрево шкатулки. Она крепко держалась за неё — то единственное нерушимое, что было в центре капища, и противилась её силе, не позволяя поглотить себя вслед за магией. Магический поток всё не кончался. Желание отпустить шкатулку усиливалось, но Дрим не позволяла себе разжать пальцы. Она знала, что это обернётся для неё смертью. Она должна выстоять. Должна держаться за живых, помня о них, чтобы остаться здесь и закончить то, что начала. В сплетении вихрей Дрим заметила слабое свечение и как из него, рождаясь будто из воздуха, появляется кинжал на дне шкатулки. Она видела, как на его остром лезвии проступают магические грифы, но не торопилась радоваться. Заполучить клинок — это лишь половина дела. Всё могло измениться в любой момент, и всё же… она не смогла удержать лёгкого ликования, когда с благоговением прикоснулась к ручке кинжала, едва вихри стихли. Кинжал принимал её. Клинок Проклятого кузнеца, столь ненавистного Бездне обманщика, оказался в её руках. Заполучив артефакт, Дрим не остановилась. Рукоять кинжала покрывали острые шипы; взять его в руки, не поранившись, было невозможно, но, видя свою кровь на рукояти, она не испугалась. Тонкими нитями кровь наполняла выемку на лезвии кинжала и не срывалась каплями с него. Кинжал питался ей, будто вампир, и в этом было что-то иронично-закономерное. Она должна отдать часть себя, чтобы получить большее. До боли закусив губу, Дрим закатала рукав рубашки и прижала лезвие к коже. Она выводила глиф за глифом на внутренней стороне руки от запястья и до локтя, пока кровоточащие раны не заполнили её всеми нужными магическими письменами. Закончив, Дрим почувствовала, как силы оставляют её, как с каждым мгновением она всё больше слабеет, но это была лишь половина работы. Когда лезвие коснулось кожи уже на второй руке, Дрим едва сдержала слёзы, стиснув зубы до скрежета. Тяжело дыша, она уперлась ладонью в землю, поддерживая себя. Она знала, что телесные раны незначительны, но кинжал был магическим и ранил не просто кожу, а её душу. Её магию. Он продолжал ей питаться, забирая дорогую плату. Теряя силы, поддерживая себя лишь искренним желанием уплатить долг, Дрим выводила на земле вокруг себя ритуальные символы один за другим, стараясь действовать осторожно, но быстро, и не допустить ошибки из-за поспешности. Одного неправильного символа или черты хватит, чтобы ничего не вышло. Кровь с кинжала стекала, будто чернила с пера, и пропитывала глифы на земле, но не уходила в неё будто вода, а оставалась чётким рисунком на поверхности.Gadewch
mae'r holl gyfrinach
pethau sy'n arwain
ni ar goll yn dod i
ben
Кровь в глифах магического круга засветилась, внушая надежду.Y mae'n bydd yn dod
Erbyn diwedd
I gyd
Beth sydd ar ôl yn y
byd
Глифы на руках один за другим вспыхивали, обжигая кожу будто пламя. Дрим вскрикнула от боли. На её лбу проступила болезненная испарина, но она продолжила читать заклинание.Heul
Heul
Oddi wrth y
ddyfnderoedd y Affwys ei hun
Свет молодой луны, обретая телесную форму, частыми лучами-нитями окутал молочно-белым светом, пронизывая рисунок на земле и пропуская силу. Жрица Луна дарила благословение, разгоняя тьму, и дарила короткое облегчение от боли.Y
Nes i dawel marwolaeth
Y gwir un yn dod
Dewrder
Дрим перестала выводить символы на земле и выпрямилась, подставляя лицо под лучи лунного света. Глифы заплясали в воздухе, и духи, что ныряли через грань двух миров, окружили её, поддаваясь зову, танцуя вокруг на капище, и пели, отвечая ей магической песней. От их энергии рябил воздух. Дрим чувствовала его колебания, и как он наполняется, заглушая жизнь общим гомоном. Она видела, как два мира тесно соприкасаются друг с другом и растворяются, едва грань размывается. — Agor y giât! Дрим воткнула кинжал в землю. Песня оборвалась и на короткий миг всё вокруг стихло. Боясь увидеть результат своих действий, она медленно подняла голову, всё ещё тяжело дыша и не разжимая пальцев на рукояти артефакта. Кровь продолжала сочиться из ран. Ладонь немела и практически не ощущала шипов, впивавшихся в кожу. Она увидела их. Увидела Врата. Вокруг них не было ничего. Одна пустота. Ни капища. Ни духов, ни магии. Ни земли под ногами. Даже кинжал, который она сжимала, казалось, тонул в чреве Бездны. С гулом, эхом сжимающим нутро, они распахнулись. Дрим видела зияющую пустоту между ними, а после как клубы чёрных потусторонних сущностей выходят из них будто пчелиный рой. Они неслись на неё как цунами — быстро, безвозвратно и пугающе. Она инстинктивно выставила перед собой руку, защищаясь, но это не могло ей помочь. Уже поздно поворачивать назад и что-либо менять. Тьма ворвалась в её тело, выгибая его дугой от боли. Широко распахнув глаза, Дрим дрожала, не в силах пошевелить телом. Рот раскрылся в немом крике невыносимой боли. Из глаз потекли слёзы по бледным щекам. Тьма пожирала её.