***
После ухода Хисына в моей квартире вновь настала тоскливая, поглощающая всё вблизи тишина. Утро, которое началось безмятежно, закончилось уведомлением на его телефоне. Сообщение от контакта «Пак Чонсон» с незнакомым мне адресом и просьбой срочно приехать отразилось на дисплее смартфона. Уже собравшись, Ли Хисын лишь выдавил улыбку и прикоснулся своими губами к моим, но тревогу в своих выразительных глазах он слишком наивно не смог упрятать. Его глаза — это то, что всегда его выдавало. Могу ли я в такой момент помочь ему? Почему ему снова и снова приходится справляться со всем одному, пряча внутри, то как он вымотался? — Т/И? — чуть хрипловатый голос Сонхуна отвлекает меня от навязчивых вопросов в голове и я понимаю, что уже минут десять протираю от пыли один и тот же цветок в палате парня, — Тебя что-то беспокоит. — Нет… Думаю, что всё хорошо. — я улыбаюсь и отхожу чуть дальше к окну. Почему в этой палате так высоко расположен подоконник? Вытягиваюсь всем телом как можно выше и тяну ручку окна в бок, запуская поток свежего воздуха в помещение. — Это было утверждение, Т/И. Тебя что-то беспокоит. — в речи Сонхуна есть некая строгость, которую редко хочется переспоривать. — Это связано с хёном? — Это твоя и исключительная проницательность или просто всё, что в последнее время происходит со мной из-за Ли Хисына? — я отшучиваюсь, ведь совсем не понимаю, почему меня так тревожит то сообщение. — Считай, что всё вместе. — губы Сонхуна сжимаются в тонкую полоску, от чего на его щеках появляются неглубокие ямочки. Иногда мне кажется, что это его изученный приём, чтобы выглядеть более доброжелательным, хотя в этом он особо не нуждался. — Так что случилось? — Ему написал Чонсон и… — Стоп! Написал? — не дав мне договорить, уточняет Пак. — Джей никогда не пишет сообщения. Под «никогда» я действительно имею в виду, что за все годы дружбы с ним не получал от него сообщений. Ни одного… Ненавистная дрожь в руках нарастает. Моё тело словно в оцепенении и я лишь могу сделать глубокий вдох. — Он прислал сообщение с адресом. Я лишь запомнила, что это какой-то жилой комплекс на окраине города. — В этом наверняка замешаны «Пантеры»… Джеюн не отвечает мне на звонки со вчерашней ночи. — не долго думая, Сонхун приподнимается с кровати, и я помогаю ему забраться на кресло. Его глаза суетливо проходятся по всей палате, он жмурится и начинает часто дышать. — Нам нельзя паниковать, надо собраться. Смотря на то, как Пак Сонхун сломя голову принялся искать решение из ситуации, о которой мы толком не имеем понятия, я почувствовала себя глупо. Я всегда говорю, что ценю своё спокойствие и комфорт выше всего, хотя знаю, что это лишь оправдание моему страху. Страху боли и изменениям. Непроизвольно я сжимаю трясущиеся руки в кулак. — Мы не можем вызвать полицию? — Нет, иначе их повяжут всех вместе. Пантеры… они занимаются сбытом наркоты, клуб в большей части прикрытие и держится лишь за счёт эго У Хёна, который хочет доказать всем, что как гонщик он чего-то стоит. — Откуда ты узнал об этом? — Сейчас это не столь важно, но я расскажу тебе позже. Важно то, что я кажется знаю, кто сможет нам помочь. Но для этого нам нужно выбраться из этой больницы. Сонхун стягивает со стула коричневое худи и надевает его сверху своей больничной пижамы. — Т/И, у нас нет времени, быстрее! — набросив на голову капюшон, парень выжидающе смотрит на меня. — Т/И! Закрыв глаза в палате Сонхуна, я не поняла, как на одном дыхании провела нас сквозь больничные коридоры, проскакивая из одного корпуса в другой, направляя передние колёсики коляски в сторону выхода. Уже оказавшись на улице, тяжёлый городской воздух отрезвил сознание, и я вдруг почувствовала, как реальность происходящего вскружила мне голову. Словно всё происходит не со мной и я лишь сторонний наблюдатель своей жизни. — Вы можете высадить нас здесь? — Сонхун указывает на свободное парковочное место и протягивает купюру водителю. Такси, что мы поймали у здания больницы, привезло нас к Итэвону, к бару «Гино». Итэвон — один из самых оживленных районов Сеула, здесь даже днём нет пустующих баров, различные магазины заполняются очередями из туристов и местных жителей, а наценка на товары зависит от арендной платы и совести продавцов. — Что мы здесь ищем? — разглядывая красную неоновую вывеску бара, задаю резонный вопрос Паку, который в свою очередь активно что-то печатает на своём смартфоне. — Возможно, единственный наш выход из этой ситуации.***
— Ты ведь поплатишься за всё, что сделал и пытался сделать… — Хисын уверенно делает шаг вперёд. Сегодня в истории двухгодичной давности должна быть поставлена точка. — Ты так глупо самоуверен и напорист… — У Хён прищуривается, — Что ты сделаешь один? Поплачусь? Прошло два года, как видишь, единственные, кто заплатили за всё — это вы четверо. Поэтому не смеши меня… — капитан «Пантер» лёгким кивком подаёт сигнал и из тёмных углов выходит пять человек. — А я вижу у нас очень честное распределение сил… — мирясь со своим положением, иронично подмечает парень. Двое парней обхватывают плечи Хисына, не позволяя тому сдвинуться с места. Пытаясь освободиться из оков, Ли резко разворачивается и, целясь прямо в челюсть, наносит удар одному из них. — Ты зря стараешься, это только раздражает их больше. — цокает У Хён, — Но ты ведь меня не послушаешь… Оттолкнув от себя второго, Хисын пытается отпрянуть назад, но оказывается окруженным остальными «пантерами». Глухие звуки ударов по напряжённому телу парня и тихое похрипывание эхом рассеиваются по серым стенам заброшенного здания. Хисын падает на холодный цемент, раздирая кожу на запястьях о шероховатую поверхность, но пинки и толчки лишь становятся сильнее. Кровь, горячей струёй стекая из носа, застывает, образуя тёмно–бардовую корочку. От боли Хисын съеживается и закрывает голову руками. — Стойте, нам нельзя убивать ни одного из них! — прерывая своих шестёрок, У Хён подходит к лежащему Хисыну, смотря на того сверху вниз. Садясь на корточки, он захватывает копну светло–коралловых волос и вытягивает их кверху, приподнимая голову Хисына. — Ты просто не представляешь, как приятно видеть тебя в таком жалком состоянии, Ли Хисын.***
Здание бара «Гино» в традиционно корейском стиле, куда больше, чем мне показалось на первый взгляд: залы со столами для гостей и барная стойка, кухня и помещение для персонала, всё это лишь фасад, скрывающий за собой нелегальную деятельность хозяев этого заведения. В фойе Сонхун переговаривает с кем-то и нас пропускают на кухню. В коридоре нас встречает парень лет девятнадцати с не самым приветливым видом, но весьма приятной внешностью и броским стилем одежды. Чёлка по обе стороны прикрывает уголки его глаз, он откидывает её назад и поправляет косящуюся в бок шапку бинни. — Просто зовите меня Николас. — бесстрастно представляет себя парень. Тайванец, работающий в корейском баре, которым в свою очередь управляет японская мафия, хотя эта информация не несёт в себе никакой полезности, мне кажется она весьма любопытной, как для человека, что хорошо изучал историю и политику в старших классах. Множество длинных проходов разделяют тайное казино от бара. Тусклое, слегка красноватое освещение делает весь путь куда более беспокойным, но глаза быстро приспосабливаются, потому я могу разглядеть на стенах японские иероглифы, используемые скорее как часть декора. Ещё месяц назад я бы не смогла представить, что мои отношения с Хисыном, когда-нибудь обретут стабильность, а сейчас я иду в неизвестность, неизбежно ввязываясь в разборки между байкерскими клубами и внезапно японской мафией. — Какие у «Фурий» связи с мафией? — наклоняясь к Сонхуну, шёпотом задаю свой вопрос. — Я бы не называл их мафией, слишком пафосно для них, да и они сами предпочитают считать себя чем то вроде «клуба» уличных байкеров — «К.У.Б.», если сокращать до аббревиатуры. Но они явно отличаются от нас: большинство из них участвуют в несанкционированных гонках, а ещё почти все работают на казино вышибалами или занимаются непосредственно руководством.— отвлекаясь от сущности моего вопроса, размышляет Пак, — У нас с ними никаких связей, но вот у Чонсона весьма долгая история… — Вот как… Мы добираемся до огромного закрытого помещения обустроенного под казино, где уже сидят члены так называемого «Куба». Комната оснащена так, что по кругу стоят игровые автоматы, а в середине располагаются столы со встроенными рулетками и столы для покера. Окон в помещении нет, поэтому даже в дневное время свет исходит от неоновых ламп и прожекторов. — Пак Сонхун. — неожиданно мелодичным, но в то же время сдержанным голосом главный и скорее всего самый старший из них встаёт и приветствует Сонхуна. — Давно не виделись, Кей. — Сонхун оглядывает всех присутствующих и слегка клонится. — Не представишь нам свою спутницу? Всё же мы не пускаем никого не проверив, но сделали исключение для тебя. Сонхун поворачивается в мою сторону и, замечая то, как я напряглась от излишнего внимания к своей персоне, берёт мою руку, что тревожно вцепилась ногтями в кожаную спинку кресла-коляски. — Вы действительно доверились нам, так что это было бы грубо не представить вам мою близкую подругу — Т/И. — не имея смелости выдавить из себя и слова, я подобно Сонхуну склоняю голову в приветствии. — И нам нужна ваша помощь, Кей. Участники клуба не выглядят как матёрые преступники, на их лицах нет шрамов, полученных в ходе столкновений противостоящих группировок, и могу поспорить, что многим из них не исполнилось и двадцати пяти лет. Они пекутся о пустых формальностях и преувеличенной вежливости, что делает всю обстановку куда более абсурднее. Видимо, кадровая политика в современной «мафии» отличается от показанных в сериалах и фильмах стереотипах, которым я была изначально подвержена. — Что настолько срочное заставило принципиального привереду вроде тебя обратиться в «К.У.Б.»? Думал, ты не особо жалуешь нас и нашу деятельность. — Кей складывает крест накрест руки и облокачивается на карточный стол позади. — В данный момент, — Сонхун делает паузу, а после продолжает, — Как видишь, у меня нет особого выбора. У меня времени на то, чтобы пререкаться с тобой как раньше, ведь не за этим я сюда пришёл. Я знаю про твой долг Чонсону, поэтому осмелюсь тебя просить помочь ему. В момент, когда из уст Сонхуна прозвучало имя Джея, лицо Кея переменилось, брови спустились ближе к переносице, а губы напряженно сжались. — Продолжай… — не имея в выражении своего лица и намёка на былую иронию, произнёс глава «Куба». — Тем более, в этом замешаны «Пантеры». Все известные факты наводят нас на то, что Джей и Хисын попали в их ловушку. Поэтому сейчас я предпочту из двух зол выбрать меньшее, а тебе наконец дать возможность отплатить Чонсону и поквитаться с придурками из клуба, которые годами пытаются подсадить город, и Итэвон в частности, на палённую наркоту. — Умеешь ты говорить убедительно, Пак Сонхун… хах — уголки губ парня в усмешке нервно дёргаются вверх, а глаза продолжают считывать каждую эмоцию, отражающуюся на лице напротив. — Мне нужна твоя помощь, потому что сам я ничего не могу сделать, и даже если мне приходится использовать такие низкие манипуляции, то я пойду на это ради своей семьи. — слова Сонхуна резко прорезают воздух в комнате, он почти не моргает и от этого его глаза застилаются влажной пеленой. — Ты прав. — Кей вновь встаёт прямо и, качая головой, отпускает свои руки вниз. — У меня долг перед Чонсоном. Но думаешь, он будет очень благодарен тебе за то, что ты сейчас делаешь? Думаешь, он захочет принять нашу помощь? — Я считаю, что у него, как и у меня, нет другого выхода. Даже если он возненавидит меня позже, я хочу спасти его сейчас. Понимаешь? — Сонхун слегка опускает голову и досадно выдыхает, теперь он действительно выглядит отчаявшимся. — Тогда у тебя уже должен быть план, не так ли? Сонхун лишь хмыкает и кивает одобрительно. Конечно, ведь у Пак Сонхуна был продуман план ещё до того момента, как мы пересекли порог бара, и, получив согласие уличных байкеров на участие в нём, выполнилась целая половина пунктов. — Гениальность в простоте. — Сонхун потирает переносицу и довольным тоном заявляет, — Застать их врасплох и надрать задницу каждому.***
У берегов Японского моря, тучи, тяжелым полотном нависая над пусанскими пляжами, всегда сгущаются быстрее, чем в переполненном людьми Сеуле. Уже совсем скоро осень, поэтому от перепадов давления ветер здесь становится порывистее и холоднее, а от недостатка солнца днём песок почти не нагревается. Смотря на тёмно–серое небо, мне кажется, что я уже могу услышать, как капли дождя встречаются с водами бушующего моря, сливаясь воедино в хаотичном вальсе. Легко узнаваемый запах дождя тонкой мелодией заполняет мои лёгкие, заставляя каждую клеточку моего тела встрепенуться и понять то, насколько нереально маленькая жизнь человека в сравнении с непокорной природой. Я ищу в кармане своей сумки телефон и, наконец отыскав его, включаю дисплей, чтобы посмотреть на время. «15:34 26 августа 2021 года», — означает, что прошёл целый год с того момента, как я в первый и последний раз видела Ли Хисына растерянным и подавленным, без привычной для всех маски «плохого парня». Сегодня первый раз, когда мы гуляем вместе не в пятницу. Может он тоже помнит о нашей случайной встрече у магазина рядом с моим домом? Я переехала из того района восемь месяцев назад, но до сих пор отчётливо могу представить себе пластиковые зелёные столы и две нетронутые банки пива. А ещё уставшую улыбку Ли Хисына, которая заставила меня присмотреться к этому парню ещё внимательнее, буквально занимая все мои мысли. Каждая встреча с ним — это новое приключение. Сегодня я убедилась в этом окончательно, ведь парень забрал меня прямо с пары, ворвавшись в аудиторию и причитая заодно о каких-то несуществующих проблемах, что, кажется, преподаватель по философии не нашёл подходящих слов к устроенному Ли Хисыном хаосу. А теперь я, укрывшись объёмным синим бомпером, лежу на одном из пляжей Пусана и слушаю дурачества Ли Хисына, пока он поочерёдно переминает мои пальцы, словно найдя в этом личный антистресс. — Почему ты решил приехать к морю сегодня? — наконец я решаюсь задать интересующий меня вопрос, а потом тихонько добавляю, — Пятница ведь завтра… — Завтра у меня гонка, поэтому я не смогу приехать. Хисын придвигается ближе ко мне и, соприкасаясь своим лбом к моему, переплетает наши пальцы. От его нежного жеста по всему телу пробегает дрожь, хочется прижаться к Ли сильнее и не отпускать до тех пор, пока сердце не почувствует насыщение. — Тогда всё становится более ясным. — пытаясь скрыть явное разочарование в своём голосе, я лишь сильнее прижимаюсь к парню. Почему мне становится обидно от его безразличия к таким незначительным датам? Мы даже не встречаемся и кажется , что это удобные отношения для каждого. Но почему же что-то колется внутри, заставляя чувствовать себя жалкой? Мне действительно удобно или я просто навсего давно полюбила этого неугомонного засранца, который постепенно разрушает все мои границы и приоритеты? Что случится с нами через год или два? Будем ли мы до сих пор всё так же срываться на спонтанные свидания у моря или же забудем о существовании друг друга? Его предостережение о том, чтобы я не загадывала на будущее, как никогда прежде кажется мне актуальным. — Т/И, посмотри на меня, — возможно я провела несколько минут в ступоре, потому что совсем не заметила, как Хисын всё это время наблюдал за выражением моего лица. — Ты мне нравишься, Т/И. Губы Хисына бледно-розового цвета, они не слишком большие, но всё же в меру пухлые, прикасаясь к ним, можно почувствовать как всё тепло его тела переходит через поцелуй. Мягкими движениями парень углубляет поцелуй, от чего мои мысли теряются в безумном потоке чувств. И даже если это одна из его ребяческих уловок, я, будто зачарованная его бархатным голосом и чистым запахом белого мускуса и хлопка, готова быть одураченной. На своей щеке я чувствую первую каплю и мгновенье, как пляж накрывает возможно последний в этом году летний ливень. Мы срываемся с нашего места и, крепко держась за руки, добегаем до первого попавшегося круглосуточного магазинчика. — Хочешь выпить со мной сегодня? — Хисын явно удовлетворенный своей находчивостью тянет шире свою улыбку, а вся ситуация кажется мне до боли знакомой. — Я не пью. — словно по изученному сценарию отвечаю я парню. — Я куплю тебе кофе. — глаза Ли Хисына, подобно моим, искрятся переполняющими сердце чувствами. Кажется, это всё же любовь.