Шолох. Ловцы снов

«Не бойся смерти, бойся жизни без души».

Шолох. Тень разрастается

— Народ! — Кадия вынырнула из кухни, как рыба из ледяной проруби, и звонко поставила собравшихся перед фактом. — Чайник вскипел. Если кто хочет — идет и наливает себе сам. Её рубашка, что я привезла из Рамблы (не будем вспоминать как), повторяла за подругой все движения. Смотрелось крайне комично. Но вообще молодец, ничего не скажешь! Будут табуны с кипятком туда-сюда носиться — мы никогда толком не усядемся. — Эге, так не пойдет! — я подняла руку. Все удивленно посмотрели в мою сторону. — Так мы потеряем драгоценное время. Лучше скажите, кто хочет чай или кофе, и мы нальем, ладно? Все дружно подняли руки. — Кто пойдет? — я пробежалась по гостям жалостливым взглядом. Может, войдут в положение, помогут. Но нет. — Вызвалась — вперед! — Ловчий подмигнул мне и щелкнул в воздухе пальцами. — Слышишь? Это чайник зовет. — Ух-х-х. Кадия на мгновение вспыхнула. Её курносый нос задергался, как у кролика: — Ой-ой! Господин Внемлющий в таком случае мог бы придумать более незаурядный способ насолить Тинави. — Вы о чем, госпожа Мчащаяся? — Мог бы помочь, а не подкалывать. — Как и ты, — куратор хитро улыбнулся и добавил. — И уж я-то с большим удовольствием помогу своему мальку. Он, гремя и пыхтя, слез со стула (да-да, на него он тоже уселся, подогнув под себя ноги) и зашагал на кухню, где я уже вовсю разливала кипяток по кружкам. — Помочь? — Да, давай, — я обернулась к нему, чтобы тут же вновь приняться за работу. — Ты это специально? — Ты о чем? — Пререкался с Кад. Хотел побыть со мной, что ли? О святые небеса! Почему я это сказала?! Как глупо и самонадеянно ждать от него адекватной реакции на подобные предположения! Хотя… чего у меня так нервишки шалят? Спокойно. — Смешная ты, малек, бываешь иногда, — я почувствовала спиной, как он приблизился, и напряглась. Но не от страха, нет. — Ну, конечно, я сделал все специально. Как иначе-то? — Не смешно, Полынь. — А я и не смеюсь, Тинави. Ловчий взял мою руку, которой я держала чайник, и принялся разливать кипяток вместе со мной: медленно, крепко сжимая ладонь. Другой свободной рукой — горячей-горячей, как тот же чайник, он прижал меня к себе. Очень близко. Сильно. От его уверенности у меня по всему телу побежали мурашки, вызывая легкую истому. Не отпустит ведь. Ек-макарек, почему настолько приятно и даже чуточку страшно сегодня в его объятьях? Но, как обычно и бывает, из соседней комнаты донесся голос Мела, словно призывная труба. Такой же громкий и давящий на уши (а у меня и так одно ухо не слышит, заметим): — Вы там уснули, что ли? Или какой-то свой протест выражаете? Где наш чай, Ловчие? Ох уж Мел! Помолчал бы хоть немного, а то такой момент прервал! Я повернулась к Полыни лицом: его почти что чёрные глаза блестели, сухие губы растянулись в хитрой улыбке. Мол, да, это я, малек. Кого еще ты ожидала увидеть? Но меня интересовало не это. Сон или реальность? Длинные лохмы свисают с плеч, закутанных в хламиду, амулеты звенят, задевая браслеты и прочие побрякушки: перья, бусины, веревочки — все кажется до праха реальным, но в тоже время медленно плывет, видоизменяясь. И выражение его глаз, и движения его рук и головы — все. Но с другой стороны… Какая разница: сон или нет? Я не равнодушна к куратору, пусть даже эти моменты являются лишь плодом моего воображения. Когда снова позвали, я сделала шаг к Полыни. Легкий вдох, выдох. Поднимаюсь на носки… Мой поцелуй в худую скулу куратора длился не больше нескольких секунд, но вызвал у меня такой прилив энергии, будто я не губами до чьей-то щеки дотронулась, а выпила баночку шиповника и три круга вокруг дома навернула. Полынь же невольно замер. Его не то чтобы очень удивил мой чмок. Скорее тоже вдруг стало приятно. Крайне приятно. Думаю, он даже захотел поцеловать меня в ответ, но я уже подхватила поднос с чашками и выпорхнула счастливая из кухни. Крикнула напоследок: — В чайник воды долей, пожалуйста! В животе крутились бабочки, и я… что? Правильно — стала бабочкой. — Поссорились, что ли? — поинтересовалась Кад, заглядывая мне в глаза и поправляя волосы — одну прядь ей все-таки отрезали. Плач стоял на всю улицу. (Честно скажу, мне Давьера на короткий срок даже жалко стало. Нелегко ему будет управиться с моей подругой). — Да, есть немного, — попыталась соврать я. — Пусть знает, что раз учишь не опаздывать, и сам будь добр не опаздывать. — Правильно! — поддержала Кад, отхлебнув чая на манер пива: «жахнем!» И, естественно, обожгла язык. Но не подала виду. Лишь, шепелявя, воскликнула. — Выпьем, друзья, за победу! Ох, если б за победу. — Так пить неинтересно, — возмутился было Мел, однако я и Мчащаяся смерили его взглядом, говорящим: «Мел, хватит уже. Спиртного не будет, поэтому пей, что дают», и он наконец затих. Давьер, видно, тоже был бы не против хлебнуть чего-нибудь покрепче (ну вы поняли), однако равнодушно принял чашку и уселся на диван. Что? Чай? Ну ладно. Чай, так чай. — Приступим к разъяснениям, братья по оружию, — воскликнула я. — Думаю, необходимо разложить по полочкам как и что произошло, а то я не понимаю многих деталей от слова совсем. Кто начнет? — Давайте вы и начнете, Тинави, — Теннет оглядел остальных. — Вы знаете меньше меня и уж тем более меньше, чем господин Полынь. Нам будет легче и целесообразнее дополнить после вашу историю. Ясно. Сегодня схема «вызвался — флаг тебе в руки и вперед» работает как никогда четко. Ну что же. — Итак, — я уселась поудобнее, мельком посмотрела на вошедшего куратора и начала говорить. — Я и Ловчий прибыли в дом госпожи Беркии по делу о «Светящемся ловце». Хозяйка ловца страдала бессонницей и приобрела его по совету знакомого врача, однако пару недель назад ловец стал светиться по ночам. После появилась еще одна странность: он исчезал раз в три дня и появлялся как ни в чем не бывало. Я выяснила, что свечение происходит из-за огромного скопления чистой унни внутри (иначе ловцы бы не светились), и решила, что здесь замешан Теннет, — мы с хранителем обменялись пристальным взглядом. — У меня до сих пор есть некие подозрения, но о них позже. — Я развею их. — Надеюсь, — мне пришлось улыбнуться. — Итак, я отправилась к Теннету. Вывод: он не в курсе, но обещает помочь. — А как же факт, что ты чуть было не оставила улику у госпожи Беркии? Я про ловец, — Полынь громко отхлебнул чаю. По его виду нельзя было сказать, что он шутит. — Во-первых, это можно опустить. Во-вторых, ловцы исчезали и появлялись не только у госпожи Беркии, но и у других шолоховцев. Вывод: кто-то копит энергию. Много энергии! Кад рассказала мне про «куб примирения», а точнее про его пропажу, и в тот момент мне две эти вещи показались странными. Была взаимосвязь. Ночью я и Полынь проследили за ловцом и… феей-вором, оказались в «Стрекозиной кузине», но упустили улику, после чего — мой взгляд вновь невольно обратился к Давьеру — заметили выходящим оттуда Анте с бумажкой в руках. — Ого! — Кад вскинула брови и стукнула чашкой по столу, отчего я на миг испугалась за сохранность своего сервиза. Еще такой удар, и чашка до утра не доживет. А Теннет и глазом не повел! Просто бровь немного приподнялась и снова опустилась вниз — прямо как скакалка, честное слово! — Далее Кадия передала мне и Полыни записку от Давьера и… пропавший ловец. Я, как и условились, явилась к восьми вечера к Кургану, но встретила лишь подругу и Анте. По пути хранитель поведал нам, что открыл глаза какому-то нашему общему другу, а что дальше? Думаю, многие знают: дикий вопль, мы бежим, видим человека на полу, потом драка, потом разбили «куб». Теперь вот сидим у меня, и я в полной прострации. Помогите разобраться. Хранитель кивнул, словно говоря: «Сейчас-то я расставлю все по своим местам». Ну, вперед! Перехватывай инициативу! — Теперь дополню я, — сказал Теннет, сложив руки на груди. — После вашего визита, Тинави, я долго думал. Поздно вечером мне прислали ташени, в которой Мелисандр Кес писал, что находится в Шолохе и должен со мной встретиться. Срочно. Я предложил свой особняк в качестве места для свидания, но мне было отказано. Тогда мы договорились увидеться в «Стрекозиной кузине». — Точнее возле нее, — поправил Мел. — Господин Кес прав. Мы говорили недалеко от заднего двора, и первый вопрос звучал так: «Что вам известно о «кубе примирения», Анте?» Кадия, благо, перед этим поведала мне, что артефакт похищен. Я сопоставил факты и спросил о причине вопроса. — И я ответил, что для продолжения исследования про родословные необходимо заполучить один экспонат из музея. Люди, которые пообещали мне его, что-то мутят с «кубом» и ловцами. Большего не знаю, — вновь вставил свои пять копеек Мел. — Именно. Тогда я рассказал господину Кесу то, что рассказали мне вы, Тинави. — А я хотел вернуть тебе силы, Тинави… Ну спасибо, Мел! Приехали! Выясняется, все случилось по моей вине! Как бы не так. Саусбериец продолжил: — Я выкрал ловец и сказал Теннету место и время, когда нужно прийти, чтобы уничтожить «куб». Да и ловцов тоже. Однако позже, уже под Курганом, понял, что попал в западню, ведь ваш с Полынью приход в «Стрекозиную кузину» взбудоражил и фей, и теневиков. Они хотели всех нас там порешить. — Каким образом сюда затесались феи, трудно представить. Но чтобы еще и Теневики… — Кад словно прочла мои мысли. Люблю тебя, подруга. — Сам удивлен. Я просто встретил одного человека. Он много чего пообещал за проведение какого-то обряда, — Мел хмыкнул. — В Шолохе. — Не хватило приключений с Рэндомом? — Нет. Не в этом дело. Просто в Шолох хотелось, а тут плюс еще и драйв, и опасность… Не мог не согласиться. — Понятно. — Ну а потом выяснил, что попал: и феи, и Теневики, а бежать поздно. Да к тому же и интересно ведь все это! Я отставила чашку и кивнула Полыни, чересчур серьезному и сосредоточенному. Мол, давай, свет очей моих. Ты тут единственный знаешь, почему дело, как ты сказал, закрыто. — Ну что же, — куратор заерзал на стуле и проговорил. — Весь этот сбор унни затеяла тетушка Тишь. Повисло молчание. Один лишь Марах недовольно заухал, и Кадия ткнула локтем жердочку в попытке усмирить моего вечно ворчащего питомца. Пусть радуется, что вообще оставили и разрешили присутствовать при разговоре. — Так, погоди-ка, — хлопнула я руками по коленкам, пытаясь собраться с мыслями. — То есть твоя поездка на границу не прошла так уж бесследно, как ты до этого говорил? — Да, малек, — горе-куратор усмехнулся, уставившись в стену. — Я спокойненько добрался до границы, где мне сказали, что Тишь переправлена, куда нужно, и не стоит волноваться. Я, естественно, не до конца поверил, ведь нет ничего лучше, чем убедиться во всем своими собственными глазами! Записывай, малек! Принесите сюда это прахово перо и лист бумаги! — И? — Кад аж раскрыла рот то ли от страха, то ли от напряжения. Скорее второе. Хотя, может, и первое. Кто ж ее знает! — Я выяснил, что Тишь что-то удумала. Я насчитал следы как минимум пяти человек в ближайших деревьях, и они явно составили моей тетушке компанию. — Неплохо. Тишь не умеет быть тишью, как я погляжу, — Мелисандр нервничал, но пытался казаться веселым, отчего улыбался, точно прахов чеширский кот. От его напускной веселости лишь страшнее становилось. — Мел, прекрати! — не выдержала я, и он, подурачившись немного, все же перестал скалиться. Хоть что-то… Полынь продолжал: — Я подумал, почему бы тетушка не решила отомстить королю, например? Она могла бы это сделать, и весьма просто, но причем тут ловцы снов? Мысль прицепилась ко мне как вайт. Возможно, правда, все эти доводы про эволюцию и остальные схемки, которые так интересуют нашего Мела или Теннета, добрались и до Тиши. Она подумала, почему бы не поменять методы и не прибегнуть к силе ловцов? — Почему бы и нет? — предположила я. — Вот! Я так же подумал, малек, и вернулся обратно. Накопав информации, понял, что планируется очередная заварушка уже здесь, в Шолохе. Мне удалось разузнать, что Тишь замешана в этом, и я стал ждать. — Чего ждать? — Чего-нибудь, — куратор подмигнул мне, — например, ошибки. Кража «куба» сразу дала понять, к чему все идет. Тетушка хотела не только сделать Ходящих сильнее, но и подорвать Курган с дворцом. А лучше бы и весь Шолох. — Что?! Мы ошарашенно уставились на Полынь. Он смеется, что ли? — Да. Она сама рассказала мне об этом, прежде чем я ее задержал и передал ищейкам. Она в тюрьме. Снова. Бедный куратор! Жертвовать желанием ради Тиши, а она… — А как ты её задержал? — Дахху помог найти место, где тетушка была в момент обряда. И снова здравствуйте! Еще и Дахху в деле. Видимо, наш писатель заинтересовался «кубом», расспросил бокки о нем, а потом махнул к Полыни: «Ловчий, я с вами»! — Неужели это все? — выдохнула Кадия, разглядывая свое коричневое отражение в остатках чая. — Все, — отозвался Полынь, мельком встретившись со мной взглядом. Честно сказать, глаза куратора словно опровергали это его «все». Похоже, еще не совсем «все». Какие-то ответы не найдены, впереди ждет очередная глава истории: своеобразное продолжение фестиваля взрывов. То я взорву, то Тишь взорвет — весело же, разве нет? Но мы все были уставшие. За окном царила ночь. Шолох дремал, прислушивался к нашей болтовне, точно к храпу человека, лежащего рядом, и заботливо накрывал одеялом. Стучал в окошко невидимой лапой, чтобы мы наконец утихомирились. Ай да глава Теневиков! Праховы ловцы! Белый, кстати, в сумке? Я пошарила по дну рукой и ничего не нашла. Украли? Потеряла? Гости вовсю укладывались спать, а я растерянно озиралась по сторонам. Что теперь делать? Как так вышло-то? — Ты в порядке? — на плечо опустилась рука Кадии, и подруга прижалась ко мне, щекоча шею волосами. — Да… Кад. Все в порядке. — А вид грустный. Отдохнешь и уже со свежими силами примешься за работу. Договорились? — Конечно. Сердце мое тем временем стучало как бешеное: я потеряла ловец снов! Его украли! ОН ИСЧЕЗ И НЕ ВАЖНО КАК! Исчез… Исчез. Сперва была паника. Ведь мы же должны вернуть побрякушку хозяйке? Однако затем возникла еще одна мысль: «А вдруг поцелуй и все остальное, и правда, было только моим сном? Я теперь не смогу прижаться к Полыни и запустить руку в его густые пряди? Не смогу почувствовать его мятное дыхание на своей щеке, и то, как он осторожно прикусывает меня за мочку уха? Как прижимает худощавыми, но невероятно сильными руками к себе, придерживая за талию, как согревает мои холодные пальцы?» Унни! Я не согласна на такие жертвы, слышишь! Если в последние дни я и делала что-то с радостью, то по причине, что знала — меня любят. И Полынь входит в этот любовный список! А теперь? А теперь я — глупая размечтавшаяся девчонка, запутавшаяся в себе и других, осталась рядом с разбитой вазой. Вот он — вкус расплаты! Как удар, что я нанесла куратору однажды, так и мои желания раскололись на части: звонко, болезненно, навечно. Навечно, но за один лишь миг. Унни! Как мне теперь быть? Полынь не должен ни о чем знать, ведь я сильная и вынесу любые испытания. Разве со Зверем не справилась когда-то? Я лежала в кровати, не снимая летяги, а после не выдержала. Пойду подышу воздухом. Всё. А то еще немного и сойду с ума, честное слово! В садике пахло летом. А еще прохладой, пробирающей до самых костей. — Не спится? — голос медленно, будто сквозь тонкую завесу, достиг меня, а потом опустился рядом — прямо возле моего слышащего уха, и спросил. — Тинави? — Да? — это вышло сонно, неловко. — Замерзнешь, — загремели браслеты, после чего куратор набросил мне на плечи плед. — Не нуждаюсь в твоей помощи. Иди спи. — А я так не думаю, малек. Сидишь здесь одна, грустишь. — Вот именно, что одна. Уходи, Полынь, и не мешай мне проходить прием психоанализа. — Я и правда могу уйти, Тинави. Хочешь? Честно-честно? — А кто держит? — пробурчала я. — Так, — я почувствовала, как Ловчий напрягся. — Послушай, если бы твои переживания касались тебя одной, я бы, не спрашивая, ушел и оставил тебя на растерзание твоим депрессивным мыслям, однако все не так. Произошедшее повлияло на всех нас, и я буду праховым предателем, если не поддержу своего малька. Ловец снов, кстати, я передал госпоже Беркии, — вдруг добавил он. — Что? Я не знала, злиться мне или плакать, хотя причина была и для того, и для другого, но не успела выбрать — Полынь сунул мне в руку ложку. На коленях возникла тарелка. Мой ошарашенный взгляд читался даже в предрассветных сумерках, на что куратор усмехнулся, загремев амулетами: — Обещал торт, так давай ешь. Рецепт Дома Внемлющих не оставит тебе никаких шансов! Я непонимающе отломила кусочек: мягкий, пористый, пахнущий апельсином и чем-то еще крайне аппетитным. Посмотрела на Ловчего, мол, я пробую. Он закивал головой: давай-давай. Я отправила ложку в рот, ощущая, как крем растворяется у меня на языке, как апельсин обволакивает нёбо, а затем… провалилась в сон. *** Утро принесло одну неожиданную новость. Правда, я ждала нечто подобное, ведь по утрам у меня в последние дни и без того происходила полная несуразица: одно, другое, третье, разборки с гномом, угрозы куратора. Хотя последнее не самое необычное, что со мной случалось. Прах-прах-прах! В окно долбилась ташени, адресованная Ловчему, наравне с лучами солнца: настойчиво и, как говорят, «до победного». Мы все проснулись, Кадия открыла окно — небось думала, что пожар. Полынь же, как молодой кузнечик, прыгал по комнате, приводя себя в порядок, и я не сразу сообразила, что нахожусь не на улице, а в своей кровати. Вот ведь, ек-макарек! Когда куратор, поймав птичку, прочел письмо, лицо его помрачнело. — Что такое? Полынь похмурнел и ответил: — Тишь бежала из тюрьмы.