Шолох. Ловцы снов

«Всегда велик соблазн забыть прошлое

и налегке пойти вперед.

Но для начала нужно извлечь все

необходимые уроки».

Шолох. Теневые блики

Больше спать причин не оставалось. Какие могут быть доводы в пользу бесполезного возлежания под толстым одеялом, если с самого утра на тебя обрушилось столько неприятностей? Известие о том, что Тишь на свободе, поначалу не произвело на меня какого-то особого эффекта. «Железная леди», что с нее взять? Однако несколько мгновений спустя я встрепенулась, будто кто-то вытащил парочку стрел, нацелился на меня и выстрелил с мыслью навроде: «А чего мы, собственно, ждем? Тинави, пора столкнуться лбом с реальностью!» И — та-дам! — я уже металась по комнате, как начинённый магией веник, пытаясь понять, который час и кто все эти люди рядом со мной. — Поосторожнее, подруга, иначе загремишь в больницу крустам на радость, — морозным душем (конечно же словесным) облила меня Кадия. Она прекрасно знала, как я терпеть не могу больничных палат: стены белые, пол белый, окна белые, медсестры… Ух! Страшное местечко! — Твой куратор ждет на улице. Поосторожнее давай — ты мне еще живая нужна. — Ладно-ладно! — прежде чем вылететь на улицу, я обняла подругу (какая же она у меня красавица все-таки!) и попрощалась с гостями моего скромного жилища и по совместительству обиталища богов (не шучу! Здесь уже и Карл, и Теннет жили, между прочим). Полынь стоял возле забора и недовольно почмокивал, мол, и чего она там так долго делать может? Ну не понимаю я девушек! — Вперед! — выпалила я, приблизившись к куратору, который то и дело сверялся со временем на часах. На самом деле, сказано это было больше для того, чтобы приободриться самой. Полынь ответил: — Боевой настрой с утра пораньше, малек? Ну что же, вперед! Шутит? Нет? Он был мрачен, как прахов лютый шторм, надвигающийся на прибрежные районы, и сам Шолох словно решил подстроиться под настроение Ловчего: собирался дождь, ветви деревьев купались в тине грозовых облаков, как рыбки на мелководье. Еще бы ему было не злиться и не расстраиваться! «Не углядели! Ни на минуту одних оставить нельзя!» — снова, как и в тот раз, когда драконье яйцо разбили, читалось в резких жестах и натянутой улыбке куратора. Ох-ох-ох, Тинави! Что нас сейчас ждет? Тишь ведь непременно захочет отомстить… *** — И вы ничего не заметили? Следов взлома, например? — спрашивала я растерянного стражника. Тот явно робел из-за того, что перед ним стоял генерал Улова собственной персоной (в ведомстве даже его скульптура есть), тем более такой мрачный и злой. Попробуй его не испугайся! — Понимаете, — он продвигался по лесенке из букв медленным черепашьим шагом и шепелявил, будто старый гном, а я старалась продолжать улыбаться (надо ведь выведать хоть что-то). Хотя, признаюсь, было невообразимо сложно. — Когда мы пришли к госпоже Тиши с завтраком в семь часов, то увидели, что дверь распахнута, а в ней ключ. — То есть Тишь отперла дверь ключом? — Получается, что так. — И как подобное могло произойти, по-вашему? — Я… не знаю. Стражник глядел на меня, а я на него. И кажется, мы оба не понимали, к чему еще приведет нас столь несбалансированная беседа. Обычно полагается как: человек задаёт вопрос (задаёт развернуто, не скупясь), а другой старается также объемно на него ответить. Ну а у меня и моего собеседника что? Видимо, куратор, маячащий за моей спиной, подумал нечто схожее, потому что рывком раздвинул нас и приблизился к камере — решил не терять время. Камера оказалась пустой — что логично. Грязной и темной — тоже, в принципе, логично, хотя тут и могут возникнуть сомнения (но согласитесь, тюрьма — не гостиница, и не обязана создавать жильцам уют), а еще… пахла сладеньким. Странно. — Полынь, что происходит? — наконец не выдержала я. Очень уж медленно куратор изучал место происшествия. Его внешний вид и действия нагоняли нестерпимую тоску. Мне же всё это время пришлось ждать, когда он соизволит наконец что-нибудь сказать. Ждать — невелика наука. Что сложного? Ничего сложного. … Ну я пыталась себя в этом убедить. — Понимаешь, малек, она не могла выйти без посторонней помощи, вот в чем проблема. Потому что нет ничего проще, чем вытащить у стражника прахов ключ и отпереть им этот прахов замок, когда ты с кем-то в паре работаешь, но дело в другом. Как она ушла потом? Я знаю, что на двух ногах, не дополняй (хотя, будем честны, даже это не факт). Где здесь тайный ход? Вы видели Тишь? — последние реплики были адресованы так и не покинувшему нас сопровождающему. — Она не только Тишь, но и Тень что ли? — вставила я, и куратор посмотрел в мою сторону с выражением крайне странным. Что-то из серии: чего-чего? — Нет, генерал Полынь! Это было словно наваждение какое-то. Никто ничего не видел, один лишь результат — госпожа преступница исчезла из камеры. — Интересненько, — вдруг усмехнулся Ловчий и круто повернул к выходу. Я аж подскочила от его резвости и припустила вдогонку. — Идем, Тинави, мне уже нравится это дело! Спросим Андрис, может, у нее помимо моих настоек найдется какой-нибудь пустырник или валерьянка? — Все так серьезно? Тебе понадобилась валерьянка из-за того, что Тишь бежала, или решил напоить ею меня, чтобы встреча с ищейкой прошла помягче? Вы помирились? — Я бы сказал, да. Хотя и не уверен, что Андрис будет в восторге в очередной раз увидеть мое обаятельное лицо. — И к тому же рядом с моим озабоченным. — Именно, малек! Какая ты сегодня молодец — все схватываешь на лету! Мы двигались по коридору к выходу. Горящие вокруг факелы освещали нам путь: Полыни, что мчался вперед, точно нахохлившийся петух перед боем, и мне — девушке, птенчику желторотому. Оно и понятно, побег Тиши нельзя пускать на самотек, важно во всем разобраться! Поскольку мы направлялись к Андрис, я мысленно прорабатывала допустимое выражение лица при разговоре. Весёлое? Скорее это лишь разозлит ее. Мол, у меня тут горе, а ты со своей улыбкой действуешь на нервы. Лицо печальное? Тоже такой себе вариант, скажем честно. Полынь полюбил Тинави, потому что она его пожалела! Что за бред! Хотя Андрис и такое может в голову прийти. Разновидность лица душного? Прах его, равнодушного! Равнодушного… оговорилась просто. С кем не бывает? Так я перебирала все возможные варианты, пока мы, как обычно и происходит, чуть не столкнулись своими железными лбами с самой ищейкой. А точнее она железным (в логике и розыске ей не было равных), а я железобетонным (ну и словечко, спасибо Карлу!). В детстве мы с Кадией нередко врезались друг в друга, и тогда подруга говорила мне, что я — «лоб, который знает, как легче всего кого-то раскусить». Чужая душа — темный чулан, чужая голова — крепкий камень, как говорится… А я — бац! — и раскусила, точнее, разбила… Ладно, забудьте! — Йоу! Это вы, ловчие? — Привет, Андрис, — Полынь подмигнул ей, но вышло это слегка неловко. Или же мне просто так показалось? Или хотелось, чтобы показалось? — Тишь сбежала… Ты главная по этому темному дельцу? — Угу. Конечно, раз я одна из лучших здесь. О святые небеса! Нам снова с ней работать. Тинави, спокойно. Вдох, выдох. Вы же помирились, разве нет? Ну так все. Задвинь свои праховы предположения на дальние полки сознания. — Привет, Тинави! — ищейка кивнула мне, оглядывая с ног до головы. Соперницу, ек-макарек, нашла. — Не здороваешься? — Не здороваешься? — куратор удивленно уставился на меня, а я густо покраснела и поклялась после разговора его прикончить. — Со своей коллегой, Тинави, нужно обязательно здороваться! — Да я не успела просто, — попыталась оправдаться я, однако куратор меня перебил. — Андрис, нам нужна твоя помощь в этом деле. Не поможешь? Тетушка Тишь была близка мне, даже в тюрьме из-за нее сидел — вот насколько близка! Ну-ну… Никто тебя не просил из-за нее сидеть в тюрьме. Ищейка тем временем, явно польщенная вниманием Полыни, ответила: — Помню. — Ну так что? — Думаю, стоит вам в подробностях все объяснить. Взамен, — она шмыгнула носом и опустила глаза, — посидим где-нибудь в кафе на днях. Идет? Куратор задумчиво почесал голову, мол, какой сложный выбор: ценная информация в обмен на посиделки в кафе. Да что вы?! Разве можно о таком спрашивать?! А после легко кивнул. — Хм-м-м… Да. Согласны. — Э? — я приподняла бровь, а куратор фыркнул: — Тинави, это не обсуждается. Когда старшие договариваются о встрече, малек стоит и кивает. Не дуйся, а лучше найди мне это прахово перо, чтобы я мог все записать. Что-то эти «старшие» слишком часто отыгрываются на мне! «Нет» злопамятности, но все я помню, между прочим… Обиженная, я стала рыться в многочисленных карманах летяги, специально гремя монетами, булавками и прочей ерундой, а затем все же извлекла перо. Протянула его. — Вот. — Угу, это очень кстати, малек, — кивнул мне Полынь и тут же отвернулся к Андрис. Вот позер! На что только ни пойдет ради заветной информации! *** Мы вышли на улицу, где потихоньку накрапывал дождь — это Шолох плакал вместе с нами. Андрис рассказала нам, как ночью несколько карликов проникли на территорию тюрьмы. Ровно двадцать минут спустя Тишь исчезла из своей камеры. — Возможно, — добавила ищейка, гордо улыбаясь, — она воспользовалась шапкой-невидимкой, чтобы выйти незамеченной. — Но шапку-невидимку если сейчас и продают, то только в Рокочущих рядах, — задумчиво протянула я. — Бинго! Значит, воспользуюсь связями оттуда, — ищейка поправила большие круглые очки, а я ненароком перенеслась в тот день, когда Андрис обвиняла меня, будто Ловчий находится в тюрьме по моей вине. И, мол, вообще я трусиха и обманщица, недостойная любви такого замечательного куратора, как Полынь. Да когда он мне в любви-то хоть признавался? Целовал — да, но не говорил ничего конкретного! — Это могли быть феи? — Ловчий взглянул на бывшую напарницу. — Слушай, могли, — она удивленно «йоукнула». — Это мысль! Почему я не додумалась? — Может, потому что это дело должен раскрыть я? Если это были феи, то куда могла бежать Тишь? — Куда угодно. Правда, зачем крылатым ей помогать? — Да без понятия, если честно. Я посмотрела на обоих работников Иноземного ведомства. Похожи. Очень похожи. И жестами, и вопросами, и стилем рассуждения. Одна я страждущая не вливаюсь. Но зачем феям помогать Тиши? Вот правда, ЗАЧЕМ? — Итак, — подытожил куратор, шурша хламидой. — Что мы имеем? Мы имеем пропавшую Тишь и — возможно — группу фей, что помогли ей бежать (причина пока не ясна), а также гипотетическую шапку-невидимку и месть. — Месть? — Андрис забеспокоилась. — Ага. Ведь это я задержал ее и передал под стражу. Теперь не видать мне мирной и спокойной жизни, до тех пор, пока милая тетушка на свободе. — Можно подумать, у тебя была такая жизнь, — фыркнула я. Полынь поднял вверх свою черную бровь с золотым колечком. — Да ты что, Тинави, думаешь твой куратор не умеет отдыхать? Вот погоди, закроем дело — я такой отдых устрою, век помнить будешь! — Жду не дождусь. — А я нет. — Чего нет? — Тебя-то я с собой отдыхать не возьму — наотдыхалась уже. А сейчас за работу. Андрис, спасибо, ты нам очень помогла, — он кивнул ей, а после обратился ко мне. — Пошли, малек. Ух какой! Похоже, все те милашности и розовые пони были лишь в моей голове, а я-то глупая… Андрис смерила меня и куратора взглядом (преимущественно меня), а после вернулась в здание тюрьмы. Мы же направились дальше, в ведомство, через дворцовую площадь. *** Если вы когда-нибудь гуляли возле дворца, то наверняка знаете, что он очень напоминает древнюю фреску, которую художники превратили в рыночную зарисовку: пеструю, богатую, нарядную. Зато комната принца Лиссая… то еще произведение искусства. Ни тебе дорогих обоев или мебели, ни хрустальной люстры. А все потому, что сперва на принца нашло «святилище» и он поубирал много вещей самостоятельно (хотел приблизиться к прекрасному месту), затем уже после того, как Лиссая назвали сумасшедшим (бедный, вечно ему достается), король приказал удалить из покоев принца оставшиеся предметы интерьера. Результат — больничная палата, если не учитывать холст и горы банок с краской и кистей на полу. Мой милый художник. Полынь, как я знала, временно сложил с себя обязанности по приглядыванию за принцем. А теперь, пока мы с ним, болтая и даже хихикая (удивительно, учитывая нынешние обстоятельства), брели по садовой дорожке, куратор вдруг заметил: — Закроем дело, и снова буду пристально приглядывать за твоим рыжим Лиссаем, — он подмигнул, мол, пользуйся моментом, пока даю возможность. Зачем он начал этот разговор? — Он не совсем мой, но куда приятнее тебя. И вообще, ты же планировал отдыхать. — Уже передумал. Ты вот можешь представить, как я нежусь на пляже, в то время как в ведомстве еще куча нераскрытых загадок? — Честно, нет. — Вот и я о том же, — он вдруг хитро улыбнулся. — Что, Лиссай еще не рисовал твой портрет? — Нет, — я удивленно взглянула на Полынь. — А что? — Да так, подумалось. — С чего вдруг такие вопросы? Думай, что хочешь, но если намекаешь на мою личную жизнь, она тебя не касается. — Да брось, Тинави, — куратор закатил глаза, поцокав языком. — Я просто спросил. А про личную жизнь… в общем, это мы еще посмотрим. О чем он? Ек-макарек, объясните мне уже кто-нибудь, что значат эти намеки, флирт и тут же отрицание всего на свете! Прахов куратор-манипулятор! — Зайдем, — я указала на окно Лиссая. — Зачем? — Хочу навестить друга. Разве мы не можем уделить ему пару минут? — Ну вообще-то мы спешили в ведомство. Тишь — опасная теневичка, сбежала из тюрьмы, помнишь? — Помню, но Лиссай… — Иди к нему одна. Я здесь подожду, пока вы там воркуете. — Ну как знаешь, — я даже немного обиженно и зло отвернулась от Полыни и направилась к двери. Пусть стоит! Я и сама схожу. Дело не только во мне — принц очень хороший человек. *** — Здравствуйте, Тинави, к-как вы? — улыбающийся Лиссай повернул голову в мою сторону и чуть приобнял меня. — Думал, навестите пораньше. — Ух, простите, в ведомстве огромная куча дел. — Ну ничего. А у меня тут, к-как видите, небольшой беспорядок-к, — он обвел комнату рукой. Та вся была залита краской, точно в ней смешивали цвета, как в палитре, прямо на полу. Это придавало покоям своеобразный шарм и уют. — Какая красота! Я соскучилась по вам, Лиссай. Все хорошо? — Да, все чудесно. Я тоже ск-кучал. Нашли преступника? Он задал этот вопрос как-то неожиданно, и я не сразу сообразила, о чем он говорит. — Какого преступника? — Я о воре ловцов снов. — А-а-а, — в голове стала складываться общая картинка, но я не поняла, откуда принцу про это известно. — Вы о деле о «Светящемся ловце»? Ну, мы схватили похитителя, однако он, а вернее сказать, она сбежала из тюрьмы. — Да вы что? — принц расстроенно опустил руки, и мне вдруг сделалось его жалко. Сидит один взаперти целыми днями, света белого не видит — несправедливо как-то! — А можно спросить, откуда вы об этом знаете? — Мне рассказал Теннет — они с госпожой Мчащейся заходили недавно. Спрашивали про самочувствие. Как-то часто Кад и Анте стали ко всем захаживать в последнее время. Теннет выяснил что-то еще? — Они рассказали вам про «куб примирения»? — Да. Я посоветовал им забрать из-под К-кургана его обломки, а еще поблагодарил. Спасибо и вам, Тинави, ведь иначе я мог бы сейчас не стоять здесь. — Всегда рада помочь. — Ну до чего вы хорошеньк-кая! — вдруг расплылся в улыбке принц, и его рыжие волосы превратились в мед — казалось, еще чуть-чуть и растекутся по плечам. — Я должен буду нарисовать с вас портрет. Что? Как Полыни удалось?.. Ах, да, у него же «жизнь бьет рекорды по своей предсказуемости»! Знал, что принц о подобном попросит. Чересчур предсказуемый Лиссай. — Вы не против, Тинави, если я вас нарисую? — А? Что? Нет, конечно, — я хотела также добавить «для вас — все, что угодно», но передумала. — Спасибо огромное! Это будет чудесный портрет, я обещаю. Ох, как же принц мне нравится! И его смех, и его манеры, и глаза, и волосы. Он такой заботливый, понимающий, милый. Я даже целовала его однажды… Тогда почему Полынь своими покушениями на мое сердечко заставляет относиться к Лиссаю как к другу?! Мы еще поговорили, принц много смеялся и наставлял меня: «Будьте осторожнее!», «Берегите себя!», «Не бойтесь обращаться за помощью к своему куратору!» Последнее, кстати, вряд ли бы меня спасло от самого куратора, ведь, когда я вышла, тот напыжился и осмотрел меня, словно я только что делала что-то непозволительное. Например, рылась в помойке. — Ты чего? — я нарочно уставилась на Ловчего, чтобы ему стало неловко, но Полынь не был бы Полынью, если бы был так прост. Конечно, куратор не отвел взгляд, а воспринял это как вызов, и еще более цепкими взглядом охватил мою бирюзовую летягу. — Поговорили? — он сощурился. — Да. Лиссай передавал привет. Жалел, что ты не нашел минутку к нему заглянуть. — Ясно, — ухмылочка. Вылитый дракон, готовый заживо поджарить одного-двух человек на ужин ради разнообразия. — И он рисовал с тебя портрет, малек? Иначе как я могу объяснить такое твое долгое отсутствие? — Он предложил, но еще пока не начал. — Ага, значит, ты к нему снова пойдешь чисто из спортивного интереса? Так. Стоп. К чему он клонит? Это ревность или очередная издевка? — Не пойму, зачем ты об этом спрашиваешь? — Пытаюсь вычислить круг общения принца Лиссая на ближайшие месяцы. Ты на него плохо влияешь, знала об этом? — А на тебя нет? — А на меня очень тяжело повлиять, малек, если забыла… — Ничего я не забыла. — Тогда вперед, — он подтолкнул меня в противоположную от покоев Лиса сторону. — Дел по горло. Чего стоишь? Надо еще выяснить, куда Тишь подевалась и что удумала. *** Я ввалилась в дом уставшая как вечно где-то шатающаяся акула. День был насыщенным. Во-первых, мы с куратором составили список возможных причин, по которым феи могли вытащить Тишь из тюрьмы: 1) она им угрожала; 2) они вместе преследуют единую цель (но тогда вопрос — какую, ведь «куба» уже нет); 3) это замыслили сами феи, и теперь им нужна помощь Тиши и теневиков. Во-вторых, я закрыла два других дела. В-третьих, Андрис выяснила в Рокочущих рядах, что у некой феи Битрикс есть там свой бизнес. Интересно-интересно… Если есть бизнес, значит, ей было в разы легче приобрести ту же шапку-невидимку. Ну и денек! Я пробралась к кровати и плюхнулась на нее. Как же грустно. Теперь пришел конец и моим влюбленным галлюцинациям, да здравствует работа. Личная жизнь… Прахов ловец снов! Заставил мечтать о невозможном и все — исчез, как будто никогда и не появлялся. Я посмотрела на пустое место над окном, где прежде висела милая побрякушка с перьями и бусинами, и печально хмыкнула. Ну это смешно, Тинави! Хватит витать в грозовых тучах — спустись в Шолох, а иначе ударит молния и «привет». У тебя вон натюрморт на стене, хватит тебе и груш с апельсинами. Прах, снова этот апельсин! Тут я услышала тихую музыку: приятную, уютную, даже можно сказать, теплую, которая раздавалась… прямо у меня в доме. — Кто это? Я встала с кровати, прихватив увесистую книгу, и двинулась к проему, а тихое предчувствие словно душило изнутри. Шаг. Скрип. Шаг. Мелодия раздается громче… Я обернулась. Комната позади меня была пустой и темной, но, когда подозрительный зеленоватый отблеск мелькнул на стене, некто, сильно пахнущий лекарствами, возник прямо передо мной. Вырос, точно из-под земли. В следующий момент я врезалась в него. Полынь! Но… как?!