День сурка

Уроки ЗОТИ Гермиону не разочаровали. Ещё бы, впервые на её памяти в Хогвартсе при Дамблдоре появился нормальный преподаватель — такого ещё не было ни в одной из её жизней. На про́клятую должность специалистов нанимали по остаточному принципу: ходить и говорить может — вот и молодец. Кроме того, она записалась на руны и арифмантику, не забыв предсказания. Магловеденье она могла и сама преподавать, как и многое другое, но дополнительные уроки обещали немного развеять её скуку. Всё было хорошо, но через две недели, незадолго до своего дня рождения, она вдруг не на шутку сцепилась на уроке со Снейпом. С чего она вдруг так отреагировала на его обычное презрительное фырканье над её котлом, конечно, понятно. Гормоны, мать их растак, подростковая нетерпимость и бунт против каждого, кто косо посмотрит. Пусть она душой и разумом была взрослее всех профессоров вместе взятых, но против буйства собственного организма очень трудно устоять! Снейп отпустил уничижительное замечание, хотя прекрасно видел, что зелье было приготовлено идеально. Не зря же у Гермионы было звание мастера, и подтверждено оно было огромным опытом и идеальной памятью. Обычно она молчала, опустив взгляд в парту, думая о том, что желчный подонок на самом деле сцеживает яд, чтобы не захлебнуться самому. Но не в этот раз. — Кто бы сомневался, что такая, как вы, мисс Грейнджер, обязательно что-то испортит в этом элементарном рецепте. — Какая это «как я»? — взглянула на него Гермиона, чувствуя, как холодная ярость затапливает её, заставляя дрожать пальцы. — Женщина? Третьекурсница? Рейвенкловка? Или грязнокровка? — буквально выплюнула она последнее слово. — Что вы себе позволяете? — тут же вызверился Снейп, хоть и побледнел до такой степени, что его губы совсем потеряли краски. — А вы что позволяете себе, сэ-эр? — насмешливо протянула она, осторожно положив на стол черпак и отодвигая подальше нож, чтобы не схватиться за него в пылу горячки. — Десять баллов с Рейвенкло и отработки на месяц! — рявкнул Снейп. — Плевать я хотела и на баллы, и на отработки, сэ-эр! — процедила Гермиона и начала торопливо закидывать свои учебники и пособия в сумку. — Пусть меня исключат из этой грёбаной богадельни, но я не обязана терпеть унижения от человека, который чешет своё чувство собственного величия за счёт детей! — Не смейте! — вскрикнул Снейп, но она уже уничтожила котёл вместе с зельем, треногой и всем инструментом зельевара, причём сделала это невербально и не вытаскивая из кобуры палочку. После этого она окинула профессора пристальным взглядом и припечатала: — Неудачник. Из кабинета она выходила в полной тишине, чувствуя, как у неё потрескивают волосы от едва сдерживаемой магии. Почти бегом выбравшись из замка, Гермиона бросилась в сторону леса, боясь не успеть и навредить кому-нибудь из учеников. Только на опушке она упала на колени и наконец отпустила свой гнев. Ледяная корка покрыла траву, расползаясь вокруг неё на многие ярды. Воронка смерча закружилась, собирая в свои потоки опавшие листья и сухие ветки. На небе загремел гром, полыхнуло ударом молнии, крупные капли холодного дождя застучали по земле, образуя вокруг неё почти непроницаемый купол. Гермиону трясло так, что, казалось, она сейчас провалится в преисподнюю, чтобы устроить там армагеддон. Тело разрывало потоками силы, которые бесконтрольно вырывались из неё, заставляя вопить и выгибаться от судорог и боли. Суставы хрустели так, словно сейчас вывернутся, как у одержимой. Она хрипела, до крови кусая губы, раздирая кожу ногтями, лишь бы избавиться от напряжения и муки. В отдалении слышались чьи-то крики, но она не различала голосов. Никто не мог пробиться к ней в эпицентр бури, которую она устроила для себя, лишь бы не навредить посторонним. Сколько длился и чем закончился её выброс, память милостиво не сохранила. Гермиона очнулась, чувствуя ломоту и слабость во всём теле. Во рту было сухо, будто в пустыне. Глаза под закрытыми веками пекло́. Слух был приглушён, словно её завернули в толстый слой ваты. Под спиной чувствовался жёсткий матрас хорошо знакомой кровати в больничном крыле. Тёплое лёгкое одеяло казалось неподъёмным и душным. Наконец ей удалось чуть приподнять веки, чтобы посмотреть сквозь ресницы. Белая ширма отделяла её угол у окна, сквозь которое падал яркий лунный свет. «Ночь… Интересно, каких по счёту суток?» — промелькнула вялая мысль. В голове было пусто, как после хорошей пьянки. Бывало с ней и такое, не сказать, что часто, но всё же. Послышалось лёгкое шуршание, и в ногах её кровати появилась мадам Помфри. Увидев, что пациентка проснулась, она всплеснула руками и начала накладывать диагностические чары. Гермиона тоже вгляделась в золотистую вязь, просматривая своё состояние и вполуха слушая чужой голос. — Так, мисс Грейнджер, вы пока очень слабы, поэтому вам надо поберечься. У вас сильное истощение. А я говорила, что этот нехороший человек когда-нибудь допрыгается! Как можно быть таким гадким и злоязыким! Доводит до истерик учеников, а мне потом лечить и переживать за бедных деток! — Ск-к-х-х… — попыталась заговорить Гермиона, но закашлялась от режущей боли в горле. — Тише-тише, вам нельзя говорить, связки сорваны, — тут же всполошилась Помфри. — Вот, выпейте-ка лучше это. — Н-нет, — с трудом выдавила Гермиона, мотнув головой, от чего боль в висках взорвалась ослепительным алым цветом, залившим глаза. — Тш-ш… какая гордячка, — заворковала Помфри, привычно перехватывая её за шею и вливая в рот зелье, отчётливо отдающее мятой. — Это я готовила, просто отвар, чтобы снять неприятные симптомы и жажду. Это не профессор Снейп принёс, не бойся, да и не будет он вредить студентам. После пары глотков действительно стало легче. Жжение в горле чуть утихло, исчезло ощущение сухости во рту. Гермиона даже смогла благодарно улыбнуться, прежде чем провалиться в спасительный сон. Она уже не видела, как Помфри с ворчанием и вздохами поправляет её подушку и сползшее одеяло. В следующий раз Гермиона проснулась днём. За окном ярко сияло солнце и виднелось чистое небо без единого облачка. Состояние было намного лучше, чем при прошлом пробуждении. Слабость чувствовалась, но ничего не болело и не крутило. С трудом сев на кровати, Гермиона огляделась в поисках одежды. На ней была обычная больничная пижама в синюю полоску. Рядом на стуле висел длинный халат, а у кровати стояли тёплые тапочки. Она медленно поднялась на ноги, чувствуя дрожание мышц. Накинула халат и шаркающей походкой отправилась в ванную комнату для девочек. Отражение в зеркале порадовало всклокоченными волосами, полопавшимися капиллярами в глазах и на тонкой коже лица. Сухие губы были покрыты неприятными запёкшимися корочками. Мешки под глазами вместе с тёмными кругами делали её похожей на больную панду. Усмехнувшись своей неземной красоте, Гермиона осторожно умылась, решив оставить заботу о внешности на потом. Сейчас ей хотелось съесть что-нибудь жидкое и горячее и снова уснуть, желательно до полного выздоровления. Магия в теле ощущалась слабым теплом, с трудом откликаясь на её зов, но этого хватило, чтобы почувствовать себя в относительном порядке. Когда она вышла из ванной, то увидела встревоженную Помфри, которая быстро провела осмотр и довольно кивнула. — Мисс Грейнджер, вам надо принять зелья, а потом плотно пообедать. Тут к вам рвётся целая толпа желающих проведать, но вам пока нельзя много говорить. — Спасибо, — кивнула Гермиона и уселась на край кровати. — Сколько я уже здесь лежу? — Сегодня седьмые сутки, — недовольно поджав губы, сообщила Помфри. — Слава Мерлину, что у вас достаточный магический резерв, иначе вы могли бы стать сквибом. Этот несносный мальчишка ещё получит у меня на орехи. — Спасибо, — ещё раз кивнула Гермиона и выпила по очереди умиротворяющий бальзам, обезболивающее и восстанавливающее зелье, приготовленные явно не Снейпом, а школьным целителем, слишком уж у них был приятный вкус. После приёма лекарств на тумбочке появился поднос с куриным бульоном в красивой фарфоровой чашке, пара подсушенных тостов и фруктовое пюре. В большой кружке нашёлся цветочный чай с мёдом. Гермиона ела, поглядывая на гору сладостей и фруктов, сложенных на соседней кровати — на тумбочку они просто не поместились. Сверху лежали подписанные открытки и пара пергаментов. С трудом доев последнюю ложку десерта, она вытерла губы салфеткой и с усталым вздохом откинулась на подушку, решив просмотреть записки. Послания были не только от девочек-сокурсниц и Луны, но и от мальчиков, с которыми Гермиона редко общалась. Был пергамент от Гарри и Рона, хотя понятно, что второй не принимал участия в его написании. Драко вложил небольшую записку в коробку её любимых орехов и сухофруктов. Невилл прислал конфеты из инжира и мёда, не забыв и специальные травяные пастилки от боли в горле. Гермиона чуть не расплакалась, читая строки, написанные друзьями, с пожеланиями скорейшего выздоровления. А ведь она собиралась дистанцироваться от них, чтобы не привязываться в этой жизни. Хотела просто забыть о них, переступив порог Хогвартса после окончания пятого курса. Глупая. Пока она шмыгала носом, снова появилась Помфри, которая ужасно рассердилась, увидев её слёзы. Все записки немедленно были отняты, а пациент напоен зельем лёгкого сна. Гермиона заснула, даже не успев поблагодарить добрую женщину, которая когда-то давно стала её первой наставницей на трудной стезе целительства. В следующий раз её разбудили чужие голоса. Гермиона сквозь сон различила журчащий тон Дамблдора, низкий баритон Снейпа и возмущённый шёпот Помфри. Она открыла глаза и уставилась на белую ширму, за которой были видны тёмные силуэты, подсвеченные пламенем свечей, как в театре теней. — Эту девчонку надо исключить из школы, — ядовито процедил Снейп. — Она совсем уже обнаглела! — Северус, но ведь тогда девочке будет заказан вход в магический мир, — озабоченно произнёс директор. — Сломают палочку и отправят жить к маглам. — Вы оба с ума сошли? — зашипела Помфри. — Этот негодяй довёл ребёнка до нервного срыва и выброса, да ещё и винит её в этом! Отвратительно, мистер Снейп! — Северус, мисс Грейнджер извинится перед тобой, а ты назначишь ей отработки. Пожалей девочку, она не виновата в том, что не умеет контролировать себя. Просто перенервничала, — продолжил увещевать Дамблдор. — Посмотрю, насколько искренне она извинится, тогда и подумаю, — фыркнул Снейп. После этой фразы спектакль для одного зрителя закончился. Двое посетителей скрылись из палаты, а возмущённая Помфри ещё долго бурчала, поминая всех хитрозадых противных мужиков. Гермиона только хмыкнула про себя, такой вариант развития отношений с профессорами с ней тоже уже бывал, так что план имелся. Наутро она выписалась из больничного крыла, собрала все свои сладости в сумку и зашла на кухню, чтобы угостить домовиков. Те были ужасно смущены и рады, получив нежданные подарки от «доброй мисс волшебницы». После этого она спокойно вышла из замка и направилась к лесу, к границе антиаппарационных чар. Крутнувшись на месте, она перенеслась на пустынную улицу рядом с телефонной будкой, порадовавшись, что ей уже доступен такой вид перемещения. Вошла внутрь и набрала код «magic». Механический голос задал вопрос о цели посещения и получил ответ: «Отдел образования. Досрочная сдача СОВ Гермионы Грейнджер». Жетон брякнул в лотке возврата монет, а будка медленно поползла под землю. На третьем уровне, где располагался нужный кабинет, было безлюдно. Мало кто хотел платить деньги за те экзамены, которые можно бесплатно сдать в школе. Гермиона прочитала табличку «Эрнест Корниш, представитель отдела по сдаче экзаменов СОВ и ЖАБА» и вошла внутрь, предварительно вежливо постучавшись и услышав: «Да, я не занят». Через час она уже ожидала в соседнем кабинете, сидя на стуле перед длинным столом. За срочный созыв комиссии пришлось заплатить почти тысячу галеонов, но она была равнодушна к подобным тратам. Сейчас дело пошло на принцип: будет она извиняться перед героем-будущим посмертным орденоносцем или вылетит из Хогвартса с волчьим билетом. Гермионе было плевать на диплом и на школу вместе со всеми её тайнами, знаниями и тараканами, но позволить портить себе репутацию, когда собралась стать всемирно известным писателем — просто глупо. Ей нужно было кристально чистое личное дело, чтобы занять достойное место среди супергероев. А что за радость читать про себя: была с позором исключена из общеобразовательного заведения. В общем, прождав около полутора часов, Гермиона наконец-то встретилась с профессором Тофти, главой Волшебной экзаменационной комиссии, мадам Марчбэнкс, и старшим заместителем министра магии, мисс Амбридж. Сначала её опрашивали по теории, потом перешли на практику. Немного увлекшись дискуссией с интересными специалистами (а Долорес тоже была отнюдь не тупа, раз заняла высокий пост в таком молодом возрасте), Гермиона сдала экзамены не только по зельям, но и по истории магии, чарам и трансфигурации. Расставались они почти по-родственному. Тофти долго тряс ей руку, выражая радость, что магическая Британия не оскудевает талантами. Марчбэнкс позволила писать ей, чтобы продолжить интереснейшую беседу о влиянии магловской политики на экономику магмира. Амбридж предложила после окончания школы прийти к ней на личную стажировку. В Хогвартс Гермиона возвращалась спокойной и счастливой. Ей не было жаль потраченных средств и времени, главное, она теперь может спокойно плевать на занятия, по которым у неё стояли «Превосходно» в свеженьком дипломе с результатами СОВ. Как говорится: любое удовольствие за ваши деньги! Аппарировала она на ту же полянку и сразу же наткнулась на своего любимого хвостатого друга. Вернее, сразу на двух хвостатых охранников: Живоглота и безымянного лиса. Оба подбежали к ней, выражая неодобрение и волнение всеми своими мохнатыми тушками. — Всё в порядке, я вернулась, — прошептала Гермиона, обняв их и уткнувшись носом в пушистую шерсть лиса. От него почему-то никогда не воняло, как от дикого зверя, а тонко пахло талым снегом и свежим горным ветром. — С-р-р… — раздалось знакомое фырканье, поддерживаемое недовольным мяуканьем. — Всё будет хорошо, я уже выздоровела, вы же знаете, что меня тяжело победить. Тем более что мне уже четырнадцать, и я имею право распоряжаться своей собственной подписью. Скандал будет, но мне абсолютно всё равно. Не позволю. Я слишком стара, чтобы выслушивать бред этих сопляков. Кот и лис выслушали её очень внимательно, сочувственно тыкаясь носами в её щёки. Гермиона поднялась на ноги, потрепала обоих по загривкам и отправилась в школу, где её ожидали с извинениями перед человеком, которого она перестала уважать ещё несколько жизней назад.