В поисках правды

Ходы шахты напоминали норы диких подземных существ. Казалось, чьи-то могучие когтистые лапы рыли глубокие тоннели, копали плотную, слежавшуюся за миллионы лет землю, впуская в тёплые недра врывающийся, задорный холодный воздух. Теперь некогда оживлённая, тяжкая, опасная работа шахтёров затихла, оставив удивительные минералы молчать бесчисленное количество секунд, минут и лет. Что может тронуть этот покой, кроме любопытных исследователей и вечно рискующих путешественников?.. Кажется, Руж уже понимала, что. — Парни? Земля пошла вибрацией. Сначала едва уловимой дрожью, затем — всё заметнее. Чуткий слух и закалённая осторожность быстро дали мышке понять, что это начало больших неприятностей. Через пару секунд послышался треск рушащихся камней. — Бежим! Грохот усилился, и всё пошло ходуном; мрак Старых шахт и так не позволял как следует разглядеть окружение, теперь же в глазах и вовсе троилось; по каменным сводам стремительно зазмеились зловещие крупные трещины, из которых там и тут посыпалась земля. Деревянные столбы и балки, уже давно отсыревшие и не такие крепкие, одни за другой ломались; на головы команды осыпа́лись мелкие и не очень камни, пыль, комки пород. Четверо удирали со всех ног: что-либо предпринять уже было нельзя; только пыль и грязь заклеивали глаза, противно облепляли тело, а сверху всё падали и падали всё бо́льшие и бо́льшие булыжники. Несметные сокровища Старых шахт оставались погребёнными под многотонным слоем горных пород. Ходы, только что пройденные компаньонами, тут же оказывались засыпанными, переставали существовать. По пятам следовала смерть. Грохотало, гудело, трескалось, рушилось! Гори всё синим пламенем! Многолетние труды оставленных пещер, гибните! Гибните от беспощадной силы землетрясения; кора снова смыкает разрытые алчным человечеством полости. Сверху рухнул камень, едва не упавший на Руж; Шедоу быстро схватил её за плечо и почти швырнул вперёд себя, однако правильно сделал — иначе девушка просто погибла бы; теперь же отделалась лишь болью в руке от крепкой мужской хватки. Команда погрузилась во мрак, и теперь было непонятно, куда двигаться; в следующее мгновение Наклзу, Шедоу и Руж приходилось жмуриться, что было мочи: Омега пустил в ход пушки, взрывая породы впереди — те разлетались и врезались в лицо горячими комками; пальба не прекращалась; путь беспрестанно заваливало, и любая секунда промедления обрекала всё на гибель. Камни до крови царапали руки, ноги, спины, где-то под кожей уже ныли ушибы, волосы и иглы спутывались, растрёпывались, металл скрежетал от бесчисленных повреждений. Во всём этом страшном хаосе всё раздавались и раздавались мощные выстрелы, короткие шаги к свободе, к воздуху... Омеге повезло, что он робот, ведь его напарники уже с трудом могли прокашляться, томимые удушьем и жаждой выжить. Их мучила только одна мысль: когда наконец кончится эта ужасная гонка со смертью, когда кончится этот исчезающий тоннель, когда вообще кислород снова заполнит лёгкие, сдавленные постоянными неровными рваными выдохами...

***

Это был ярко-белый, слепящий воспалённые глаза дневной свет. Последняя стена пала; но и здесь возникла проблема: выход на долгожданный воздух оказался высоко над землёй — там, где не было никаких уступов, лишь голый обрыв, отвесный склон. Как кроты, выбравшиеся из кротовьей норы, компаньоны вслепую вырвались, потрясли своим появлением долгожданный уличный воздух, однако тут же поняли, что... падают. Руж, щурясь от света, схватила в воздухе Шедоу и Наклза за предплечья, но усталость сразу же стала подводить. Летучая мышь начала медленно спускаться, превозмогая боль в чуть раненных крыльях. Спасением снова оказался Омега, удержавший их от яростного шлепка о землю. Посадка, к счастью, оказалась мягкой. — Вот зараза... — тихонько ругнулся Наклз, проверяя кости на переломы и откашливаясь. — Все живы? — Вполне, — ответила Руж, отряхивая руки от пыли. Казалось бы, запачканные перчатки сейчас были последним, о чём стоило беспокоиться, но мышка делала это скорее демонстративно, в своей манере. — Но выгляжу я теперь просто ужасно! — И это то, что тебя беспокоит?! Шедоу поднимался на ноги, потирая пальцами переносицу меж нахмуренных бровей. Омега не нашёл ничего лучше, чем выдать краткий отчёт о повреждении корпуса и правого сенсора, выступавшего в роли глаза. Вид у всех был жалкий: перепачканные, побитые, взъерошенные... Вот так с виду и не скажешь, что это — один из самых сложных и мощнейших роботов, элитный агент, Совершенная Форма Жизни и хранитель Мастер-Изумруда. Вроде бы не бродяги, а как потрепало бедных... Но даже несмотря на весь этот бардак в глазах сверкала неутомимая решительность. — Надеюсь, вы там ещё не расслабились? — сказала Руж. — Отдыхать будем немного позже. Сейчас нужно продолжать двигаться. — Думаешь, в таких условиях возможно "расслабиться"? — спросил Шедоу, явно риторически. Свою головную боль он всё ещё замалчивал. Его раздражало то, что теперь в его руках не было Хаос-Контроля, ведь это значительно ограничило атаки и оборону. Он мог бы в крайнем случае просто телепортировать свою команду из этого погрома ко входу в шахту, наружность которого он успел запомнить, но вместо этого теперь они, перемазанные и подранные, едва были способны перевести дух. — Идём. Ещё неизвестно, сколько времени у нас в запасе. Нужно было продолжать путь. Он лежал по направлению к полям, покрытым золотыми колосьями, к степям, к вольному разгулу сумасшедших ветров и ласковых ветерков — молодых гонцов с юным, порывистым желанием жить и носиться.  

***

Мельничные поля были тихим, мирным местом. Золотые хлеба, чудесные колосья и колоски, бескрайние поля, освещённые жарким, палящим солнцем, повисшем, словно лампочка, в разлитой голубизне неба, солнцем — сияющим кораблём в густом, насыщенном небесном море. Степь — и всё. Пейзаж скучный и однообразный, и в то же время чарующе простой и милый сердцу. Лопасти мельниц медленно поворачивались на ветру, от которого колосья шли плавными, широкими зернистыми волнами. Мир и покой. Однако так казалось лишь издалека. С тех пор как приключение началось, ни одно место, где побывала команда, не обходилось без неприятностей, причём эти неприятности всегда начинались ещё до её прибытия. И с каждым разом всё меньше было надежды, что хоть где-нибудь Изумруд достанется каким-нибудь мирным образом, потому что уже сейчас даже здесь, в этих спокойных степях, стал раздаваться шум, грохот, а следом — испуганный крик. — Работка на наши руки, это точно, — оскалился Наклз, что, вообще-то, означало улыбку. Он уже разминал кулаки: чувствовал, что скоро он пустит их в действие. На месте действительно была свалка. Роботы! Что ж, с роботами справиться всё-таки легче, чем с обвалом. Их достаточно перебить, что было по зубам нашим героям. Не привыкать. Из ближайшей мельницы, в которую только что влетел снаряд, выбежал пожилой мужчина, спотыкаясь, хрипя и неловко опираясь на сучковатую палку. От страха и суматохи мельник упал на землю. — Эй, кто там? — закричал он четвёрке. — Помогите! Наклз помог старику снова подняться на ноги. Появившиеся гости показались старику странными и даже пугающими, но больше кричать было некому, а уж в таком испуге и вовсе можно прекратить соображать. — Будьте спокойны, скоро всё будет в порядке! И пока мельник несчастно вопил, убегая и с отчаянием наблюдая разрушения, квартет принялся за драку. Бой начался более чем резко. На Наклза набросились одновременно три робота, прямо с порога, без церемонностей начав расправляться с ним. Непросто сопротивляться страшному давлению металла, который изо всех сил пытается вывернуть руки и сжать поперёк туловища; но нежелание сдаться подогрело в парне ярость и прибавило титанических сил (недаром он славился сильнейшим воином галактики), и скоро железки были рассечены пополам. Несмотря на не слишком напряжённое начало, каждую секунду появлялись всё новые причины напрячься больше. И ладно, если бы здесь была просто куча роботов! Нет! Словно из-под земли вырастали всё новые и новые, и конца им не было видать. Это было похоже на песню, в которой крик вокалиста появляется с первой секунды, гитара надрывается без всяких вступлений, но темп всё равно становится быстрее, ритм — прыгучей, аранжировка — полнее, так что динамики колонок бьются в конвульсиях, передавая весь этот шторм переживаний и боя. — Чёрт, — гаркнул Наклз. — Откуда только их столько берётся? — в этот момент он с рычанием расшиб ещё одного врага. — Ощущение, что они из земли выползают! У Шедоу тем временем была другая проблема. Хаос-Контроль. Главный его недостаток заключался сейчас в том, что он блистал своим отсутствием. Разумеется, физические силы у Шедоу тоже были ничего, и он был вполне способен драться врукопашную, а уж с ракетными ботинками этот процесс заметно упрощался. Но тем не менее, было гораздо проще, когда была возможность использовать копья, взрывы, а время от времени — телепортацию, а уж с заморозкой времени всё бы наверняка шло как по маслу. Теперь же в распоряжении ежа были исключительно руки, ноги и реакция. И голова. Голова, которая трещала по швам, горела, словно рвалось крепкое, плотно сотканное полотно, словно внутри стучали горячие молоты, словно... Глотка непроизвольно извергла рычание. Давать отпор становилось труднее с каждой секундой: казалось, чем больше бьёшь, тем больше нужно бить. И сейчас уже не было никакого дела до окружения. Забыт мирный шелест колосьев: он превратился в тревожные перешёптывания испуганных растений. Сжалась беззащитная синева небес: её заполонили рваные, колючие облака, тяжёлые, неприветливые. Ветра перестали бережно перебирать стебли — заметался, зары́пался в разные стороны непокорный воздух, давя предштормовой духотой, беснуясь, поднимая пыль, порошащую глаза. Грохот не стихает. Выстрелы превращают одинаковые, правильные корпуса в мелкие куски, неровные осколки, но осколки восстают и продолжают царапаться, как мелкие драчливые собачонки. Встречаясь всё с новыми и новыми ударами кулаков, каблуков, снарядов, совсем мелкие остатки лишь оставались хрустеть под ногами, стричь на лету бедные колоски, рикошетить навстречу побитым телам, а более-менее целые куски, собирая последний разум, продолжали рваться в драку. — Дрянь, они множатся! — закричал Наклз. — Каждый отшибленный кусок превращается в нового робота! — Должно же быть слабое место, — сказал Шедоу, на сумасшедшей скорости скользя вдоль поля боя и нанося удары в разных точках сражения, сбивая противников с толку, а заодно пытаясь соображать, можно ли найти другой способ победить, но тут же отвлёкся на резкую боль возле шеи: полусожжённая стальная рука, подкравшаяся сзади, того и гляди, норовила пережать ему глотку. Небо застелили свинцовые тучи, отливающие нездоровой синевой, какая появляется у глаз больного, которому никто не решается сказать самое очевидное. Омега беспощадно палил. Битва для него становилась неравной; робота пытались разобрать на части, вскрыть пластины, выдрать провода. Руж кипела недовольством. Будто она не знает, что у них проблемы, механическое воздействие даёт мало толку, надо искать другие выходы... Она всё это и так прекрасно понимает. И понимает, что надо что-то придумать, но, знаете ли, не так уж и просто думать в такой обстановке! Наматывая на руку провода одного робота, она крушила другого захваченной конечностью. Отбрасывая вновь и вновь оживающие обломки, взлетала, закручивалась штопором, и тогда железки узнавали, какова сила женского каблука. А уж женского недовольства — и подавно. Но это было недостаточно. Кручёные удары всегда оказывали удивительное действие, но Руж встречалась всё с той же проблемой: враги не умирали. Поднялась пыль; неприятно пахло раскалённым металлом. Мышка откашлялась, передохнув пару секунд. "Слабое место... — думала она, проводя ладонью по влажному лбу. — Ну конечно! Я знаю, что делать. Мастер-класс, дорогуши..." — Слабое место? Ха, а вы разве не знаете, что слабое место у всех одинаковое? — крикнула Руж напарникам, лучезарно улыбаясь и прекращая атаковать. — Что ты несёшь, женщина? Предложи что-нибудь поконкретнее! — донеслось ей в ответ от Наклза. Шедоу в эту секунду впервые был согласен с Наклзом: разгадывать эти её загадки (которых в девушке теоретически должна быть всего одна, но это явно не о Руж — она из них буквально состояла) сейчас не было ни времени, ни сил, ни желания, какой бы тайной привычки у него к ним не было. Руж бросила сражаться. Грациозно вспорхнула над жуткой неконтролируемой кучей, состоящей в основном из оживающих механических останков, не останавливаемых ни ударами, ни взрывами, ни нескончаемой стрельбой Омеги, уже разрываемого сородичами и издающего при этом душераздирающий скрежет, — кучей, накрывающей бойцов с головой, беспорядочно ранящей, не имеющей уже никакой толковой тактики — и со всем пониманием своей ответственности абсолютно уверенно продекламировала: — Это слабое место — я. И она театрально упала в самое пекло побоища. У парней спёрло дыхание. Роботы вдруг замерли. Жалкие остатки, полууцелевшие корпуса оставили прежних жертв и поплелись, потащились в центр, где замерла шпионка, словно она была их заветным сокровищем, словно ничего больше в жизни не существовало — только она, её сияние, её сводящий с ума взгляд, загадочная усмешка и пленительный силуэт. Спустя миг после этой странной перемены событий Руж прикрыла глаза; по розовым губам прозмеилась хитрая улыбка. Воздух застыл. Железки беспамятно тянулись к ней. Руж медленно подняла левую руку. Влажный предштормовой воздух, сделавший все звуки чётче и колючее, взорвался от задорного вскрика. — Чёрная волна! Резкий поворот вокруг своей оси. Враги отпрянули, а затем закорчились в нечеловеческих судорогах. Последние струйки молний пробежалась по изуродованным искусственным телам стальных разрушителей... И грянул гром. Небо прошибло громогласным раскатом; землю шарахнуло падением десятков кусков взорвавшегося металлолома. Казалось, всё вокруг поглотила тьма, чернота, но это всего лишь злые, насмешливые, уничтожающие импульсы прошили разодранные тела роботов. Заложило уши, загудело в голове. Руж стояла в окружении безжизненной стали, не задетая совершённой атакой, и держала в руке сияющий опасностью и неудержимой энергией ярко-красный Изумруд Хаоса. — У вас какие-то проблемы, мальчики? — сверкнула она фирменной ослепительной улыбкой, отведя глаза от своего сокровища. Мальчики и рады бы что сказать, но ничего не могли выдать — разве что широко распахнутые глаза и раскрытые рты. Эти выражения подарили девушке сумасшедшее удовольствие, но ей пришлось проглотить довольный визг, так что она продолжала смотреть так же победно и невозмутимо. Оба парня были максимально сбиты с толку. — Что это сейчас нафиг было?! — сразу начал орать Наклз, ещё не отошедший от азарта и шока. — Оставь мне хоть парочку секретов, красота моя. Омега продолжал ориентироваться лишь по левому зрительному сенсору. Его состояние позволяло спокойно функционировать. Сзади послышались радостные крики босоногих мальчишек, взявшихся неизвестно откуда и неизвестно когда. Они считали, что их крики восторга придают им вид смельчаков, и это очень прибавляет им важности, а, может быть, и делает участниками событий. Старый мельник со слезами горя и радости, застывшими в глазах, подошёл к спасителям. — М-мы благодарны за освобождение от этой страшной ватаги, но... Вы не могли бы помочь нам? Наши мельницы... Руж оглядела получившийся беспорядок и присвистнула. Увидев, как побиты здания, как измяты колосья и какой вообще погром в итоге вышел, она задумчиво опустила глаза и протяжно выдохнула, соображая. Наконец снова подняла глаза и, потерев пальцами одной руки напряжённый лоб, а другой рукой уперевшись в бок, снова, но на этот раз коротко выдохнула и раздельно произнесла: — Вам вышлют бригаду и всё восстановят. Вам придётся подождать и пока жить за счёт уцелевшего хозяйства. М-м-м... — промычала она в задумчивости, опять осматривая бардак. — Есть такая возможность? Старик тоже невесело осмотрелся. — Пока немножко протянем, — решил он, по-доброму усмехнувшись. — Только смотрите, девочка, сдержите своё слово. Мы ведь не сдюжим в одиночку, наша деревенька маленька... Доброе, ласковое слово "девочка" тронуло шпионку, но виду она не подала, сохраняя официальный вид, и лишь кивнула. Разум заполнили новые мысли: эта атака всегда давалась ей без проблем, без особых усилий, но в этот раз в ушах стоял лёгкий звон, а в голове было ясное, чёткое осознание: повторить этот фокус не получится — чего-то для этого уже не хватает. — Они ведь окончательно отрубились? — спросил Наклз. — Скорее всего, но с этим лучше перестраховаться, — сказала Руж. — Омега? — робот оживился. — В пыль их. Омега не заставил себя ждать. Обездвиженные обломки скоро были разнесены в прах, так что угрозы они больше не представляли. Вот она, золотая пшеница, прозрачное голубое небо. Сказочные косы на прекрасной голове земли растрепались, обожглись; густая синева покрылась серебряной, зловещей чешуёй неравномерных грозовых туч. — Расстояние от изначальной точки отправления до нынешнего местоположения короче, чем расстояние до Старых шахт, если применять кратчайший путь по прямой, — вдруг заметил Омега. — Было бы разумнее продвигаться в обратном порядке: город, поля, шахты. — Тогда зачем мы выбрали такой идиотский маршрут и ходим зигзагами? — возмутился Наклз. — Погоди орать, — остановила его Руж. — Ты не один здесь такой умный, Наклз. Мы не выбираем маршрут. С каждым новым найденным Изумрудом мы получаем возможность перейти в следующий пункт, только на один шаг, и на этом всё. — А про Мастер-Изумруд хоть что-нибудь есть? Руж прошлась по данным, выискивая заточенным опытным глазом нужную информацию. — Не-а. Пустыня. — Да чтоб всё!.. Он не стал договаривать, с яростью махнул кулаком и, грозно втаптывая ногами в землю, стал ходить из стороны в сторону и цедить себе под нос ругательства и бубнёжку. — Попытайся взломать эту систему, — обратился к летучей мыши Шедоу. — Можно было бы сократить путь. Руж перевела скептический взгляд, обращённый на Наклза, на Шедоу, сделав его задумчивым, но затем — обеспокоенным. Глаза ежа выражали болезненную усталость, более тяжёлую, чем обычно. Девушка быстро поняла, что её союзник опять замалчивает какую-то личную проблему и говорить об этом (как всегда!) не собирается, но решила следить за ним пока молча и просто быть на чеку. Впрочем, Наклз тоже выглядел не особо здоро́во. И это даже не о том, что они все четверо были потрёпанные, грязные и местами раненые, а именно об этих уставших лицах. Руж хорошо знала своих напарников, и им всем было свойственно космическое упорство и такая выносливость, которую редко кому удавалось измотать. Не могли же они утомиться так быстро? Да и она сама... — Что ж, применю все свои хакерские навыки, — наконец ответила Руж. — Но не обещаю, что сделаю это быстро. Тут вам не дешёвый сериал с пятисекундными операциями. Она стала копошиться в кнопках, каким-то образом перелистнула на коды и начала тщательно прочитывать сложные строчки, состоящие из незнакомых шифров. На это действительно могла уйти целая вечность! Воровка стала думать, возможно ли найти обходные пути, как вдруг услышала шипение воздуха, втянутого сквозь крепко стиснутые зубы. Шедоу отчаянно держался обеими руками за голову, медленно и сбивчиво вдыхая и выдыхая воздух так, будто любое движение этого самого воздуха в лёгких обжигало его изнутри. Оскал, возникший там, где только что было спокойное сдержанное выражение, выражал зверскую боль и резь. Ёж медленно пошатывался. — Руж, чтоб тебя, где вы там копаетесь? — снова закричал Наклз, двигаясь навстречу. Создавалось ощущение, что он вообще за последний час разучился просто говорить и только надрывал глотку. Он тоже почему-то держался одной рукой за голову, однако его оскал, состоящий сплошь из острых, будто наточенных зубов, выглядел даже более пугающим. — Тьфу, ещё и этого скрутило?! — Да что вы взялись-то? — растерялась девушка. Шедоу тем временем, очевидно, уже впал в некое беспамятство и собрался упасть ещё и на землю. Руж быстро подхватила его, про себя ругаясь на чём свет стоит, и стала отчаянно давать ему частые пощёчины. Тащить эту тушку на себе до своего клуба ей уже как-то раз доводилось, так что повторять этот опыт желания не было. — Шедоу, если ты решил умереть ещё раз, я тебя убью... После этих слов Совершенный почему-то постепенно начал приходить в себя и попытался удержаться на ногах. К счастью, успешно. — Стой и не падай, — приказала ему напарница, постаравшись поставить его как можно устойчивее. Наклз к тому времени уже переставал страдать и вернулся в более или менее приличный вид. Руж напряжённо рыскала в аппарате со скопированными данными, однако делать это было сложно: у неё почему-то слегка сбилась ориентация в пространстве. Взгляд никак не фокусировался; она по тысяче раз перечитала три одни и те же строчки, но так ничего и не поняла. Наконец, когда ей немного полегчало, мышка собрала волю в кулак и заговорила. — Значит так, парни. Если так продолжится, я вас не дотащу просто. — Энергия Хаоса... — прохрипел Шедоу. — Мощный сбой. В этом дело. Что-то происходит. — И вполне возможно, что и Мастер-Изумруд там, и используют его самым дурным образом, — дополнил Наклз. — Такие вспышки не приведут ни к чему хорошему. Тебе повезло, что ты не зависишь от энергии Хаоса, Руж. — Знаешь, мне здесь тоже не курорт! Думаешь, я так уж хорошо себя чувствую? Шпионка хорошо понимала связь. Наклз связан с этой энергией психически и тонко ощущает её. Шедоу эта энергия позволила появиться на свет и всё время он жив только за счёт неё; если Изумруды будут истощены окончательно, или подобные бьющие волны станут чаще и сильнее... Впрочем, Руж тоже ощутила на себе действие этого искажения и сама стала хуже соображать. Повезло, что волны, хотя и резкие, но всё же кратковременные. Руж продолжила попытки чтения несчастных кодов и ко всеобщему облегчению докопалась до нужной точки. — Значит так, — повелительно сказала Руж, когда всё устаканилось. — Разделяемся. Я взломала эту систему. Вы, парни, идёте вдвоём на северо-восток. Погуляете в горах. Омега, ты со мной, на юго-восток. — Тебе это разделение странным не кажется? — спросил Наклз. — Предположи другие варианты. Хочешь пойти с Омегой? Флаг тебе в руки, особенно при учёте того, что вместе вы никогда не работали, а к Омеге, поверь мне, ничего такой подход нужен, — механизмы Омеги на этих словах как-то особенно шумно зажужжали, словно в подтверждение сказанному. — А уж если ты захочешь взять в партнёры меня, то я тебя терпеть не очень хочу. И ты тоже не захочешь. Так что если вас с Шедоу опять ударит в голову — ты останешься за главного, потому что явно лучше эту дрянь переносишь. Наклз хотел возразить, но слова воровки и правда имели смысл. Шедоу, казалось, было всё равно; Омега нашёл такое решение здравым. Ничего не оставалось, кроме как послушаться.  

***

Морозные горы не зря назывались Морозными. Воздух здесь действительно точно трещал, рвался от того, насколько холодным он был; вечная мерзлота идеальным, блестящим, нетревожимым слоем покрыла могучие вершины, крепкие скалы, похоронила под собой безжизненный сон вечных, огромных, величественных хребтов, утёсов, накренившихся над застывшей землёй, над выносливой густотой курчавой тайги, оставшейся далеко-далеко внизу, так что невозможно было разглядеть её несгибаемую вечнозелёную жизнь. Только кристальная белизна, только слепящий свет, девственная чистота и мощь многолетних слоёв снега и льда. Ледяные мёртвые петли, скользкие тропы, то спускающиеся вниз, то круто поднимающиеся выше, почти отвесные и пологие спуски и подъёмы — здесь определённо было на что посмотреть и где размяться. Движение не давало дуэту расслабиться и закоченеть: кровь разгонялась по упруго пульсирующим под кожей жилам и разогревала горячий азарт, пока под ногами ловко маневрировали и разгонялись сноуборды. Парящие островки служили ступеньками, но время от времени самые хрупкие из них разбивались прямо под ногами, так что приходилось на свой страх и риск мгновенно отскакивать и за долю секунды находить новую опору. Редкие ели попадались на пути, будто сделанные из хрусталя — колючие, обледенелые, прозрачные. Наклз был серьёзно озадачен тем, во что он ввязался. Нет, он прекрасно понимал, во что, но в то же время не мог предугадать, чем это должно кончиться и как может продолжиться. В первую очередь, разумеется, его мысли занимал Мастер-Изумруд. Сколько Наклз помнил себя, в клане ехидн все были крепко связаны с энергией Хаоса, они чувствовали её волю, понимали желания, всегда знали, когда священный минерал оказывался в опасности. Последний в своём роде, он единственный был обязан оберегать этот Изумруд, единственный нёс за него ответственность. Но связь с ним была потеряна, обрублена, словно перерезанный ножницами телефонный провод, и это заметно усложняло дело, ведь раньше Наклз, по крайней мере, мог сориентироваться, а теперь он потерял главную свою особенность, главное своё преимущество, и куда теперь стоило тыкаться в поисках заветной цели — непонятно, и этот факт лихо раздражал его и без того вспыльчивую натуру. — Соник и Тейлз тоже замешаны в этой заварушке, — наконец произнёс он. — Эггман по-идиотски прикинулся каким-то придурком и дал им какие-то сведения. В голове не укладывается, какие они доверчивые. Шедоу понял, что сейчас можно было бы лучше разобраться, что происходит, так что решил продолжить диалог. Ради этого он даже не стал возражать насчёт последней фразы — уж чья бы корова мычала, "доверчивые"! — Судя по тому, что известно нам, они отправлены в другое измерение. — Только где гарантия, что это так? — своё раздражение Наклз сбросил на ледяную глыбу, бессовестно мешавшую его продвижению. — Мне лично нет никакой радости верить заклятому врагу! Тем более после стольких раз, когда ему это... — он запнулся. — Аргх, проехали! — Мы используем всё, что выцепили. Даже если это обман, в чём смысл доверять нам Изумруды? Это не побрякушки, ими нельзя распоряжаться легкомысленно, а уж тем более отдавать прямо в руки врагу. Это очевидная ловушка, но сейчас её не разгадать. В нужный момент мы возьмём ситуацию под свой контроль. Можешь предложить что-то ещё? — спросил Шедоу, явно риторически. — Да чтоб я знал! Я уверен, уверен, что нас всех здесь водят за нос! Даже если эти двое в другом измерении, почему именно их туда послали? А у нас другие данные! Почему мы не пошли в другое измерение? Почему они не остались здесь? Бред! Разве вас троих это не смутило, когда вы стащили карты и сведения? Он помолчал. — А в итоге, — продолжил ехидна тише, уже с каким-то особым разочарованием, — я вынужден таскаться с вами, потому что у меня больше нет никакого выбора. — Так у тебя больше шансов найти зацепки. Руж слишком легко добыла информацию. Эггман нарочно спровоцировал нас, и наши поиски — часть его плана. — Надо же, как ты спокоен! Я чувствую, что мы только время зазря профукиваем... А вот энергию Хаоса я вообще не чувствую. Изумруды даже не потемнели, а впечатление такое, что они напрочь заткнулись, — раздалось раздражённое рычание. — Как же всё это тупо!.. — Хватит уже орать, — прервал Шедоу, когда наконец ему надоела эта бомбёжка. — Ещё рано выступать в контратаку. Затем возьмём ситуацию под свой контроль. — Вот заладил... — пробубнил Наклз. К этому моменту парни подошли к крутому, отвесному обрыву. Совсем недалеко начинался край ущелья, которое предстояло пересечь: это была крайне длинная и глубокая трещина, однако не слишком широкая, из-за чего она напоминала ранение от огромного ножа, беспощадно брошенного в планету, так что легче было перелететь его, нежели искать какой-то обход. Думать пришлось всего пару секунд, когда земля снова завибрировала под ногами, и это не сулило ничего хорошего: если они прямо сейчас не сиганут с края на максимальной скорости, то они не успеют перебраться на противоположный край, их снесёт в пропасть — и поминай как звали. Без лишних слов напарники, не останавливаясь, совершили резкий рывок вперёд и, приземлившись, рассекли снег сноубордами так, что его брызги взлетели высоко вверх, завораживающе сверкая в серебряных лучах солнца, светящего сквозь неплотную пелену низких облаков, сияющих слепящей окаймовкой в вышине неба. Казалось, их было совсем не так много, но они стремительно наплывали. Воздух задрожал. — Чёрт, опять?! Каждые пять минут теперь будут эти землетрясения? — вскипел Наклз. Тем временем земля тряслась и прыгала даже безумнее, чем до этого, так что устоять на ногах было невозможно. Небо теперь затянуло, как плёнкой — нигде не сочилось даже крохотной полосочки света. Картинка размылась, сориентироваться было нереально. Раза три поднимаясь с колен, чтобы хоть как-то удрать из этого сумасшествия или переждать его в местечке побезопаснее, напарники едва удерживали сноуборды при себе. Снег лавинами стал сходить с острых вершин скал и утёсов, многотонным массами скатываясь и скатываясь вниз к подножию. Повалил снегопад, перечеркнув всякую возможность хотя бы визуально понять, что происходит; трещали молнии; уши закладывало от образовавшегося грохота. Удержать равновесие на досках было крайне проблематично, но, тем не менее, какое-то расстояние удалось проехать, безуспешно загораживаясь от снежных хлопьев. Воздух пожелтел, словно буря была песчаной, и эту беспросветную муть прочерчивали теперь только ослепительные электрические вспышки далеко в небе, хотя даже это не давало никакой возможности видеть дальше, чем на метр. В какой-то момент землетрясение, видимо, усилилось ещё на балл, и героев отбросило в снег, перемешанный с мелкими осколками льда. Кожу поцарапало, но ощущалось это не так уж и сильно из-за охватывающего тело колючего холода, заставляющего осязание пропадать и мертветь. Наклз и Шедоу оказались совсем близко к склону, на верху которого долгие годы до этого красовалась гладкая, тяжеленная шапка вечного снега, плотного, как айсберг. Ровно до настоящего момента. Молнии не на шутку разбушевались; в вершину горы вгрызлась ядовитыми зубами электрическая змея, пробрала её до костей и исчезла, будто и не появлялась, созорничала и пропала, пока тяжёлые куски слежавшегося снега начали откалываться от общей мощной массы и заскользили вниз. Увидев, что они с Наклзом вот-вот окажутся погребены под стремительно приближающимися сотнями тонн, Шедоу закричал, стараясь звучать громче окружающего грохота: — Руку мою хватай! — Как нам это поможет?! — Хватай, сказал! Запястья оказались стиснуты пальцами; руки крепко сцепились. — Хаос-Контроль!.. Новая вспышка озарила пространство — на сей раз не среди глухих туч, но здесь, на земле, — а уже через какое-то жалкое мгновение на её место с оглушительным рёвом рухнула сверху лавина. Истратив порядочно сил, Шедоу всё же смог перенести их подальше оттуда, но теперь полагаться стоило лишь на собственные ноги; магнитные сбои, из-за которых невесть что происходило и с энергией Хаоса, к счастью, позволяли поймать эту энергию и использовать в нужный момент, но сейчас она снова замолчала. Вскоре тряска утихла; воздух из жёлтого сделался пугающе фиолетовым, зловещим. С каждой секундой свет покидал Морозные горы, и удушливая темнота тесно хватала всё, до чего дотянулась. Вой ветра приутих. Холод пробирал до костей, так что вырабатываемая в течение всей жизни выносливость и закалка были сейчас очень кстати. Нужно было вставать; если не искать Изумруд (сейчас это представлялось невозможным), то, хотя бы какое-нибудь укрытие. Однако это было действительно тяжело: сил не хватало вообще, их просто не было; Шедоу с трудом заставил себя приподняться на локтях и осмотреться (хотя и это было совершенно без толку, так как метель всё никак не собиралась кончаться), затем опёрся на ладони. Голова трещала по швам. Верно полагать, он отдал на этот Хаос-Контроль какую часть собственной энергии Хаоса, и теперь ему элементарно требовалось восполнить это истощение, вот только это просто смешно, поскольку неосуществимо: сейчас необходимо было выбираться и наплевать на все неудобства. Хлопья облепляли со всех сторон, толстыми кусками сваливаясь на шерсти. Парни стали белыми, словно призраки, и были вынуждены сильно напрягать глаза, пока шли куда-то в сторону указанных координат. Холодно, невыносимо холодно. Уже ни рук, ни ног не чувствуешь. Сил не оставалось. Близилась ночь. В конце концов наткнувшись на большой булыжник, за которым можно было спрятаться, напарники посчитали, что здесь можно было бы продышаться, пока снег не летит в лицо, и пристроились у подветренной стороны. Несколько ослабевшие от постоянного напряжения и недавней энергетической вспышки, они опустились на землю, не отрывая ступней от земли. "И как долго нам ждать, пока мы продолжим? С каждой секундой всё больше становится шанс, что нам каюк..." — думал про себя Наклз, морщась от собственных мыслей. Ему не хотелось ни жаловаться ни хныкать, разве что рвать и метать. — Спасибо, конечно, что нас не расплющило тоннами снега... Но куда нас теперь занесло с твоей телепортацией? — спросил он у Шедоу. Тот молчал, приходя в чувства, и понял, что телепортировался лишь бы куда, только бы подальше от недавно минувшей смерти; представил себе горы, которые видел с высоты, и забросил куда бы то ни было. — Что, если здесь ни одной живой души? — Чёрт его знает, — выплюнул с раздражением ёж, у которого сдавали нервы от такого форс-мажора. Понятно было одно: они на приличной высоте, и дышать мешал не только снег, но ещё и сам воздух, несколько разрежённый здесь. Из-за холода дышать и вовсе было больно. Суставы переставали сгибаться, усталость подталкивала ко сну, а уснуть здесь было равноценно осознанному намерению быстро умереть. Совершенный судорожно тыкал онемевшими пальцами в электронную карту с координатами, размещённую на запястье, но всё тщетно. Казалось, положение безвыходное. Вдруг вдалеке, ниже по склону, замаячил бледный оранжевый огонёк, за ним — тёмное пятно чьей-то статной фигуры. Кто ещё решил прогуляться в такое время? Остаётся надеяться, что он окажется безобидным, а не прикончит их, решив сделать своей добычей. Ну что ж, у него, по крайней мере, есть огонь, а значит, где-то неподалёку может находиться жилище, где можно было бы найти себе временное пристанище, пусть это будет даже полуразвалившаяся ветхая хижина. Силуэт стал кричать что-то, но разобрать слова не удавалось. Отряхнувшись от налипшего снега (что много толку не дало), Наклз встал и попытался приглядеться. Спустя время стало понятно, что им навстречу шёл взрослый лис с пушистой бородой, белой то ли самой по себе, то ли от снежных хлопьев. Его речь стала разборчивее: уже можно было различать звуки и примерно понимать, где какое слово начинается и кончается, однако значение было всё ещё непонятно; и пока Шедоу пытался уловить хоть одно знакомое слово, Наклз внезапно стал отвечать на том же наречии. После небольшого диалога ехидна уже нормально сказал напарнику: — Пошли. Нам позволят переждать шторм. Ёж ничего не ответил, а только кивнул и молча последовал за новым проводником. Больше всего на свете сейчас хотелось немного побыть в тепле и спокойствии и уже там построить план, как быть дальше.  

***

Тело окутало желанное, настолько приветливое тепло, что тут же легко получилось забыть о недавно продиравшем кости холоде. В саклях-хижинах, устроенных подле одной из гор, было слишком уютно для такой суровой территории; здесь горел в очагах согревающий, танцующий танго с сотнями искр рыжий огонь, расстланы были кругом причудливые узорчатые шерстяные ковры, висели и слегка покачивались причудливые ловцы снов, стоял запах каких-то трав... Горцы, которые жили здесь — лисы, скорее песцы — тоже были необычными: узкие глаза, необыкновенно пушистый мех, красивая одежда, ушитая орнаментами; они хорошо знали место, в котором живут, и потому всегда умели спрятаться от стихии, отыскать лекарства и прокормить себя. Удивительно, что они решили помочь странникам выбраться из страшной бури и так гостеприимно приняли к себе. Обстановка в комнате, где путников оставили греться и угостили какой-то специфической похлёбкой, была необычной. Сама форма, выделанная в камне скалы, была округлой, но в стенах красовались разумно выделанные ниши. Постели прямо на коврах, множество оберегов, чаши с отварами... Это можно было подолгу разглядывать. Сейчас Наклз и Шедоу сидели в этой комнате вдвоём. Где были сейчас остальные горцы, понятно не было, но это и не было сейчас главным. — Как думаешь, скоро буря прекратится? — рассуждал Наклз, зевая. Тепло разморило его. — Не уверен, что мы можем ждать долго. — Прежде чем мы уйдём, нужно расспросить местных о странностях, которые они замечали. Может, найдём зацепки. — Здравая мысль. Шедоу попытался поймать связь, но в микронаушнике слышалось только шипение и раздавались трескучие, неприятные помехи. Ёж недовольно цокнул и нахмурился, сложив руки на груди. — Связи нет. — Хреново. С минуту висело молчание. Шедоу наконец удалось заставить браслет с картой работать. — Ты ведь понимаешь их говор? — сказал наконец Шедоу, мотнув головой в сторону выхода из комнаты. — Ага. — Координаты указывают, что Изумруд здесь. Справедливо полагать, что он у них. Его нужно забрать. Договориться надо. — Ты предлагаешь переговоры? Надо же, что с тобой магнитные сбои делают, — усмехнулся Наклз, однако беззлобно, так что Шедоу только отвёл взгляд устало выдохнул, как выдыхают те, кому рассказали очень глупую шутку или просто надоели. У него не было ни сил, ни времени на споры по таким мелочам. Хотелось спать. В этот момент за проёмом в стене послышался шорох. Нельзя было назвать этот проём дверным хотя бы по той причине, что не было двери — вместо него висело полотно с неким изображённым на нём чёрточками, ромбиками и кружочками сюжетом. Не было ясно, что это был за сюжет, но наверняка какой-нибудь местный фольклор с его легендами и традициями. Шорох оказался чьими-то шагами; шаги были короткие, семенящие, явно детские. Действительно, из-за полотна вышел ребёнок. Это была девочка; она сняла с головы капюшон, и показались её мягкие ушки, увешанные серьгами, огненно-рыжая шерсть, мягкие белые щёчки и самое примечательное — большие, блестящие глаза с длинными ресницами, смотрящие прямо в душу, способные увидеть самые тёмные закоулки сердца, прочесть прошлое и предсказать будущее. Она внимательно оглядела гостей. Нет, эти глаза были совершенно не похожи на тоненькие щёлки её узкооких соплеменников. — Ученица шамана, наверно, — предположил Наклз. — У них выбирают самого достойного, насколько я помню. Она отличается от других, вот, должно быть, и выбрали. Девочка сложила руки и приложила их рёбрами ладоней ко лбу. — Приветствую, — произнесла она. Это повергло странников в сильное изумление. Как? Она говорит на их языке? — Не бойтесь. Я буду говорить по-вашему. — Откуда ты... — начал Наклз. — Ду́хи. Они подсказывают мне, что и как говорить. Я знаю, один из вас не понимает нашей речи. Шедоу поджал губы, когда почувствовал на себе этот взор. Она и правда особенная. Это не шарлатанство... Да, именно с ней нужно сейчас говорить. — Моё имя Алиэна. Мой наставник прислал меня к вам. — О чём же ты хочешь сказать? — спросил Шедоу. — Это случилось совсем недавно, но это уже прошлое, невозвратимое прошлое. Прошлое полно обмана. Обман никак нельзя понять, не выходит понять истину, но ведётся борьба за неё, за правду, и борьба непременно увенчается успехом — нужно единство союзников, борющихся против лжи. Сплошь загадки и предисловия... — Борьба есть настоящее, нераздельное с прошлым, и борьба будет идти в будущем до той секунды, пока не промелькнёт последнее мгновение борьбы в настоящем. Вы коснулись обмана, но не можете понять его, не в силах обойти, однако ищете разгадку, хотя она совсем близко. Вы не доверяете этой тайне, но не в силах сопротивляться. Рознь приведёт вас к поражению. Бойтесь розни; бейтесь с рознью. К победе ведёт единство. Судьба, неведомая нам, привела вас в наши места. Вождь отыскал вас среди воя и неистовства страшной вьюги, и теперь вы живы. Это значит, что вы не зря здесь. Боль, которую вы чувствуете — следствие обмана. Вам придётся сразиться с обманом плечом к плечу. Она немного помолчала и всмотрелась в слушателей до холодка под их кожей. — Для вас особенно важно биться за жизнь, поскольку именно в вас заключены последние истоки, — парни похолодели на этих словах. Последние?.. — Каждый род есть жизнь, и никто кроме вас не защитит ваши жизни; это большая ответственность. Докажите, что вы достойны нести её. Ищите. Продолжайте искать истину, вновь и вновь находя обман. Отчаяние приведёт к гибели, но истина, найденная вами, станет последним спасением. Вверьте себя ей, не оставьте в страшной стихии лжи. Вы — источник, посредник, проводник силы, которая рано или поздно очнётся от мёртвого сна и укрепит вас. "Похоже, напрямую она ничего так и не скажет. Однако её слова небессмысленны. Здесь есть, над чем подумать..." — размышлял про себя Шедоу. Он чувствовал, что она не пустословит и не пудрит мозги, но и до конкретного смысла следовало докапываться. "Род есть жизнь... Что ж, кроме меня мой род действительно никто не выручит. Шедоу, по-моему, только рад, что его собратья попередохли. Пугает она меня... Словно видела каждый мой шаг", — думал Наклз, вслушиваясь и пытаясь разобраться в том, что говорит их словно неземная собеседница. — Вам суждено найти истину, и это правда. Но предстоит встретиться с ложью лицом к лицу. Пришло время... Алиэна спрятала руки под складками узорчатой шерстяной накидки и вынула оттуда сокровище. Крупный, идеально огранённый драгоценный камень, жёлтый, как июльское солнце, Изумруд Сола. Полумрак играл в нём оранжевыми и белыми полосками, огоньки плясали так весело и ярко, что резало глаза. — Наставник велел отдать это вам. Вам не придётся лгать, но именно обман за обманом увенчаются достойной победой ваши поиски правды. Наклз уже держал минерал, мягко сжимая его в больших варежках. Камень. Никакой энергии. Но, по меньшей мере, он у них. Снаружи стояла ночь. Звёзд видно почти не было — их закрывали рваные, серебристо-желтоватые от лунного света облачка, будто клочки свалявшейся ваты. Луна освещала успокившиеся Морозные горы, и только медленный снегопад нарушал неподвижность замолкнувшего воздуха. Пожалуй, единственное, что можно было услышать сейчас снаружи — неуловимый шорох снежинок: настолько гробовая была тишина. Однако светало рано. Около четырёх часов утра где-то на востоке чернильная глубокая синь стала сменяться сероватым призрачным светом, медленно превращающимся в бледно-голубое и розовое сияние рассветных лучей. Тишь стояла оглушительная. Шедоу и Наклз, выслушав странные наставления девочки-шаманки, решили, что лучше им уже поторапливаться. Достаточно они восстанавливали силы. Поблагодарив народ за гостеприимство, они отправились дальше на своих двоих — сноуборды были безнадёжно утеряны под лавиной. Забравшись на вершину повыше, Шедоу снова попытался наладить связь с напарницей. — Руж? Руж! Приём! Шипение. Молчание. Ничего, кроме молчания. Шедоу тревожно перенаправил сигнал. — Омега, приём! Ничего. Недовольный досадный рык. — Ну, долго там ещё? — крикнул Наклз, стоящий ниже. — Понятия не имею, что там с ними, но лучше нам их искать. Наверняка проблемы. — Тьфу! Она ни секунды не может жить нормально, чтобы её не пришлось вытаскивать? — стал возмущаться хранитель. — Как маленькая девочка! Такая же вредная и бестолковая! — Прекрати, — отрезал Шедоу и быстро нашёл нужный маршрут. — Сказал, пошли. Наклз понимал, что он не даст ему долго распинаться о недостатках его напарницы, но и сдерживать раздражение привычки не имел, поэтому дальше только недолго продолжал негодовать. Казалось, нужно было бежать наперегонки со временем; они хорошо запомнили, что именно единство приведёт к победе. Хаос-Контроль, совершённый на двоих, совместный путь — это было то, что позволило им выжить и продвинуться. Это было то, что дало им понять: какими бы несговорчивыми упрямцами они не были, они способны работать, как команда, как партнёры, и не совершат удар в спину в тревожный момент. Они мчались. Холод трещал и сковывал мир в ледяную броню. Но жар разгорячённой крови кипел назло лютому холоду обмана.