Три кита добродетели

- А существует карта вашего мира? - Даже если нет, можно создать. - А ты можешь? - Создать карту? Почему нет. А тебе зачем? - Будь у нас карта, мы могли бы искать крестражи нашим кристаллом. Это могло бы ускорить дело. Гарри нахмурился, лениво и задумчиво кружа глазами по школьному двору. - А получится? Пайпер только плечами пожала, зажмурившись и подняв лицо к небу. - Попробуем – узнаем. С полчаса уже они сидели во дворе школы, беззастенчиво пользуясь последними лучами мягкого осеннего солнца. Воскресенье выдалось на редкость тёплым и ясным, и студенты не упустили возможность погреться на улице. Оставили душные коридоры и заполонили все скамейки, стулья и лужайки школьного дворика, вдыхая сентябрьский воздух и подставляя бледные лица последним тёплым лучам. - А где твои сёстры? - В комнате. Фиби мёрзнет, сидит греется у камина. А Пейдж не захотела её оставлять. - У вас такие отношения… удивительно просто. - Что ты имеешь в виду? Гарри опустил глаза, рассматривая траву. Действительно, что он имел в виду?.. Наверное, то, что они у него перед глазами были олицетворением того, какой должна быть семья. Наверное, то, что ему зверски хотелось бы, чтобы у него был хотя бы один родной человек. Наверное, то, что, несмотря на окружающую его каждый божий день толпу, он всё равно чувствовал себя… одиноким. - Не хочу тебя грузить. - Нет уж, давай выкладывай. Я же вижу, что тебя это точит. Пайпер своя. Ей можно. Как-то сразу Гарри нашёл общий язык именно с ней, и с каждым днём доверял ей всё больше. - Я бы так хотел, чтобы у меня была семья. Как у вас. Чтобы были люди, которые всегда со мной. Всегда любят и поддерживают. Всегда на моей стороне. - Гарри, - ласковый взгляд скользнул по его глазам и устремился ему за спину, - у тебя есть такие люди. Он обернулся, проследил её взгляд и выдохнул, облегчённо улыбнувшись. За его спиной, чуть поодаль, расстелив мантию прямо на зелёной траве, сидели бок о бок Рон и Гермиона. Она, как обычно,  что-то пыталась ему втолковать, тыкая пальчиками в учебник, а он только хмурил веснушки и задумчиво чесал нос. - Это другое, - он обречённо отвернулся. - Нет, это то же самое, - настаивала ведьма, - может, жизнь не дала тебе семью, как у нас, но дала самых надёжных, самых лучших друзей. Пожалуй, она права. Таких, как эти двое, нет больше. - У нас таких друзей нет. У тебя есть, - она убедительно ткнула его в грудь пальчиком, - ни палочка, ни зелья, ни заклинания… они – твоя самая большая сила. Гарри, кажется, понял. Да, Пайпер, ты абсолютно права. - Можно спросить? Почему ты не дала мне ударить заклинанием в демона? - Это ведь наши демоны, Гарри. Неизвестно, как сработала бы ваша магия. Хорошо, если просто никак. А могла срикошетить в кого-нибудь. Ну, конечно. Мог бы догадаться. Обернулся снова, чтобы посмотреть на друзей. Рон всё так же чесал нос, обречённо глядя то на подругу, то в учебник. На душе потеплело. Гарри усмехнулся про себя. Эти двое как всегда. А Гермиона вдруг слегка подняла голову и посмотрела на него, словно почувствовала его взгляд. Она всегда его чувствовала. Он тепло улыбнулся и почти незаметно махнул палочкой, отправляя в подругу согревающие чары. Холодает. Поймал в ответ благодарный кивок и ласковую, немного усталую улыбку. Отметил про себя, что она неважно выглядит, бледнее обычного, и под глазами залегли тени. Она снова не выспалась?.. Нахмурился. - Ты очень привязан к ней, - заметила Пайпер, поймавшая глазами каждое его движение. - Гермиона? – Гарри снова бросил на подругу заботливый взгляд, - она мой лучший друг. - Больше, чем друг, мне кажется. Ты права, Пайпер. Гораздо, гораздо больше. - Она мне как сестра. - Ну вот, а говорил, семьи нет, - фыркнула ведьма, ущипнув его за локоть. - Она меня так поддерживает, - Гарри продолжал смотреть на Гермиону, всё ещё отчаянно пытавшуюся объяснить Рону что-то из школьной программы, - больше, чем кто-либо другой. - А ты?.. - Что? Казалось, она мялась в нерешительности, задавать ли следующий вопрос. - Ты готов был бы поддержать её во всём? - Разумеется, - не задумываясь. Странный вопрос, Пайпер. - Даже если… увидишь, что она… делает неправильный выбор? Развернулся. Посмотрел внимательно в ведьмины глаза, выискивая подвох. Этот вопрос откровенно поставил его в тупик. Что она имеет в виду? Какой неправильный выбор? В голову стрельнула внезапная мысль – она что-то знает. Что-то, что происходит с Гермионой, но что она так боязливо и старательно оберегает ото всех, в том числе от него. - Тебе что-то известно. - Ну… - Пайпер, - он поймал её взгляд, - это был не вопрос. Молчит, закусив губу. Словно решает, имеет ли право говорить ему. - Она изменилась последнее время. Если тебе что-то известно, скажи мне. - Ничего такого, из-за чего нужно было бы переживать… сейчас. Гарри буравил её суровым изумрудным взглядом, размышляя, верить ей или нет. Продолжить расспросы или нет. Докапываться до истины или нет. - Она не говорит мне. - Неудивительно. У тебя и так проблем выше крыши, а её гриффиндорская совесть не позволяет ей грузить тебя ещё чем-то. Не вини её за это. Гарри невольно задумался, глядя на ведьму. В её словах была доля истины. Последнее время Гермиона явно что-то недоговаривала, была отвлечённой и отрешённой, часто выпадала из разговоров и переставала их слушать, погружаясь в свои мысли. Они отдалилась от них, отдалилась от него, и он ничего не мог с этим сделать, только наблюдать, как она молча и беспомощно катится на самое дно человеческой отрешённости, не имея возможности (да и желания, кажется, тоже) зацепится хоть одним пальцем за его поддержку. Со вздохом он отвёл глаза и снова посмотрел на Гермиону, внимательно, беспокойно. Бледная, немного растрёпанная, с тёмными кругами под глазами, она часто тёрла шею ладонью. Переживает из-за чего-то. Она всегда так делает, когда переживает, Гарри знал это. Знал её как облупленную. Он никогда её не предаст. Никогда не бросит. Никогда никому он не даст её в обиду. Слишком ценный человек. И он обязательно с ней поговорит.   ***   Весь день рассматривать потолок было интереснее, чем он думал. Он выучил наизусть все щербинки, все изъяны, все переходы цвета. Рассматривал предельно внимательно каждую мизерную деталь, откладывал в памяти каждую пылинку. Бродил по потолку серым взглядом, вычерчивая круги и зигзаги. Пытался смотреть сквозь. Старался изо-всех сил посмотреть сквозь, до боли, до ломоты, до крови из глаз, не позволяя себе отвлекаться или закрывать глаза. Потому что даже моргать было чревато. Потому что под веками тут же вспыхивало ошалевшее лицо, залитое румянцем от возбуждения и возмущения.   - …Неважно. Забей. Стоит, распахнула янтарные глаза сверх всякой меры. Растрёпанная, дыхание сбито. Щёки залиты румянцем, губы искусаны. Вытянулась, как струна, но всё равно смотрит снизу вверх. Смело смотрит, дерзко, так, что молнии бьют из янтарных глаз прямо ему в душу. Такая охренительно красивая. А ты так бездарно всё испортил. - Забить? – подавилась возмущением, но сдержалась, - ты что-то знаешь, Малфой. Откуда ты знаешь? - Я же сказал – неважно, - отвернулся. Только не видеть эти глаза. Не смотри ей в глаза, Малфой. Тебя сломает. Сейчас она, скорее всего, обматерит тебя. Накричит, наверное. Возможно, заплачет… Но она молчит. Секунду, две, три. Скажи уже что-нибудь, Грейнджер. Не добивай меня своим молчанием. Что-нибудь хотя бы скаж… Мысли выпрыгивают из головы и демонстративно машут ему ручкой, когда он слышит за спиной хихиканье. Тихое, рваное и полузадушенное поначалу, оно перерастает в открытый, заливистый, немного нервный смех. Секунда на то, чтобы повернуться и охренеть. Какого дьявола, Грейнджер? Всего, чего угодно он ждал, только не этого. Какого? Какого хрена? Какого хрена ты хохочешь? А она меж тем замолкает и судорожно втягивает воздух. - Меня едва не убили. А ты говоришь – забей. Качает кучерявой головой. Судорожно вдыхает, резко, обречённо. И уходит, оставляя его один на один с пустым классом и звоном в ушах.   Ещё одна трещина в потолке. Эта столетняя школа вот-вот развалится и похоронит под собой всех её обитателей. И его похоронит. Салазар, самое время. Может, хотя бы тогда всё это дерьмо оставит его в покое. Эта тревога за мать. Эта паника от полученного приказа. Эта болезненная тяга к каштановым локонам. Эта сотая попытка не думать о Тёмном лорде. Не отпускает. Весь чёртов сегодняшний день не отпускает. Весь чёртов сегодняшний день он лежит трупом на кровати, не шевелясь, ибо стоит пошевелиться – и что-то под кожей приходит в движение. Что-то, раньше неведомое. Почти неощутимое, невесомое. Почти ласковое. И неправильное. До одури неправильное. Задушенное, спрятанное и тоскливо живущее на самом дне очерствелой души своего непутёвого хозяина. И он не шевелится, потому что не знает, что с этим делать. Не умеет с этим жить. Отрицает, отторгает, выплёвывает. Готов содрать вместе с кожей. Яростно, со всей дури, только бы избавиться. Выкинуть из себя. Оторвать вместе с мясом, выбросить подальше, а потом зализать раны и стать таким, как прежде. Как был до этого. До того, как ведьма мастерски выбила почву из-под ног, достала со дна души самое тайное и нагло разложила перед глазами. До того, как увидел ссадину на нахмуренном лбу. До того, как наступил на горло своей гордости и поцеловал грязнокровку. До того, как она в пустом классе свои слова бросила ему в лицо, а они отскочили и эхом прыгают в голове до сих пор.   Меня едва не убили.   Мерлин, почему мне не всё равно? Почему мне просто не может быть всё равно? Почему меня от этих слов накрывает ярость и желание уничтожить весь чёртов мир? Всё, что может её обидеть. Всё, что может ей навредить. Опять она. Опять в мыслях, перед глазами, под кожей. Везде она, она, она. Ненавижу. Как же я тебя ненавижу! Убить тебя готов. Уничтожить. Всю тебя уничтожить, чтобы не видеть никогда больше. Чтобы ты не жила во мне больше. Не мучила меня больше. Не являлась мне и не смотрела своими янтарными глазищами. Не накрывала своим охерительным, не таким как у всех запахом. Не заставляла чувствовать. Уходи из меня. Ради всего святого, уходи. Пока я ещё жив. Пока мы оба ещё живы.    ***   Лорд не любил свет. Свет напоминал ему обо всём, что он ненавидел. Что хотел уничтожить. С чем он боролся и стирал с лица земли каждый день, не тратя время на размышления. Поэтому в особняке не горели даже свечи. Только луна иногда устало освещала помещение, немым укором напоминая ему, что не всё зависит от его воли. Но сейчас ему было плевать. Он был зол как никогда. Очередной план с треском провалился. - Всё шло по плану, мой лорд, - докладывал из-за спины один из верных псов, - Трокса ждал и был готов, но вместо Поттера в комнату явилась девчонка. А потом… вмешались ведьмы. Ведьмы. Он помнил их. Очень хорошо помнил, как они разорвали его на части и отправили в небытие, даже лишившись своих сил. Их появление здесь даже не сильно его удивило. Старик Дамблдор всё ещё дружил с головой. Понял, откуда ноги растут. - Явилась вместо Поттера, говоришь… Вместо Поттера. Явилась, не отдавая себе отчёт, что отодвинула, собой загородила его от смерти. Неосознанно поставила себя под удар вместо него. - Что за девчонка? Грязнокровка? - Да, милорд. Лучшая подружка Поттера. Лучшая, значит. Значит, много для него значит. Это хорошо. - Мой лорд, ведьмы помешали нам на этот раз, - елейно продолжал подданный, - в ближайшее время мы устраним их. Он только усмехнулся. Ты не знаешь, щенок, что это за ведьмы. - Эти ведьмы не так просты. Их голыми руками не возьмёшь. Устраните сначала девчонку. - Слушаюсь, мой лорд. - Да, и ещё. Мальчишка этот, младший Малфой. Он, видимо, забыл, что у него приказ. Подгоните его в шею. Он должен избавиться от директора. Либо я сам избавлюсь от них обоих.    ***   Устала. Как же она невыносимо, чудовищно устала. Последнее время события падали на голову нескончаемым потоком, не давая времени перевести дух и упорядочить мысли. Тёмный лорд, крестражи. Демоны, сёстры-ведьмы. Малфой. Мама. Мама. Она судорожно комкала в пальцах последнее письмо отца, выцарапанное из лап почтовой совы буквально десять минут назад. Маме не становилось лучше. Хуже, впрочем, тоже. Операция уже скоро. Скоро всё будет хорошо, доченька. Больше всего на свете ей хотелось сейчас оказаться дома. Обнять отца, улечься ему на колени, как в детстве, и отдохнуть, ни о чём не думая, только чувствуя, как ласковые отцовские пальцы бережно перебирают спутанные локоны. Дождаться, пока вылечат маму, привезти её домой, убедиться окончательно, что всё в порядке, и, наконец, успокоиться. Мечтай, Гермиона. Всё, что ты сейчас можешь – комкать нервными пальцами письмо, попутно думая обо всех сразу проблемах. Лорд. Гарри. Малфой. Крестражи. Малфой. Мама. Демоны. Малфой. Чёртов Малфой. Этот слизеринский придурок занял все мысли, вытеснив из головы всё остальное одним своим дыханием. Как бы ни хотела Гермиона отделаться от этих мыслей, они напористым потоком снова и снова врезались в сознание.   …всё, что происходит – по-настоящему. …что ты там делала… …рядом с ним тебя могут убить. Неважно. Забей.   Забей. Как у него всё просто. Забей, Гермиона. Он ведь знал что-то. Никто, ни одна живая душа не знала, а он знал. Может, знал даже больше, чем кажется?.. Нет, нет, Гермиона. Он тысячу раз может быть сволочью, но помогать демону в нападении на человека он бы не стал. Ведь не стал бы?.. Она устало подпёрла руками подоконник и шумно выдохнула. Не хотела об этом думать. Не хотела, не хотела, не хотела. От круговорота нескончаемых мыслей опять начинала нещадно болеть голова. Отдохнуть бы немного от этого. Хотя бы немного. Хотя бы несколько минут. Она даже не среагировала, когда дверь в комнату тихонько открылась, и кто-то нарушил её уединение. Не спеша пересёк комнату, мягко и неслышно ступая по ворсистому ковру. Замер за спиной и молча окутал уютным, заботливым теплом. Таким теплом, которое мог принести ей только один человек. А она в который раз поразилась, как всё-таки тонко её чувствует этот человек. Как чувствует её состояние, настроение, мысли. Как всегда знает, когда нужен ей. Медленно, тягуче развернулась, как будто работали тормоза, и нерешительно подняла глаза на незваного гостя. Гарри смотрел на неё своим изумрудным взглядом вопросительно, в очередной раз спрашивая, что с ней, обеспокоенно и немного с укором, словно напоминая, что вообще-то он её друг и он здесь. А у неё даже не было сил надеть маску и в очередной раз сказать, что всё хорошо. Хотелось честно, как на духу рассказать ему всё. И про свои переживания, и про семью, и про этого идиота, что так внезапно поцеловал её в пустом классе, выбив из головы последние жалкие остатки её гриффиндорской рассудительности. Может, и правда рассказать? Гарри всегда поддерживал её. Может, так будет и в этот раз?.. Нет, Гермиона. Признаться в открытую Гарри, что она фактически спуталась с их врагом номер один, было равносильно попытке суицида. Гарри не готов сейчас к такому повороту. У него и так переживаний по горло, если он будет переживать ещё и за неё, рано или поздно его не хватит на всё. Нет, нет и ещё раз нет. Про Малфоя она не расскажет ему никогда. Пока что она просто протянула ему скомканный пергамент, разрешая окунуться в одну из причин её отрешённости, словно сдаваясь на милость победителя. Друг молча развернул комок. Внимательно посмотрел в глаза, словно спрашивая разрешения, и, получив такой же молчаливый ответ, опустил глаза на письмо. Читал и хмурился всё сильнее, в конце концов, снова подняв на неё глаза в попытке что-то сказать. Донести. Объяснить. Ему не нужно было говорить, она знала и так. Знала молча, без слов, просто стоя рядом в тишине и слушая воздух. Знала просто одни его глаза, доверху наполненные пониманием. Выдохнула. Сдалась. Молча опустила голову, коснувшись лбом дружеского плеча. Позволила теплым рукам притянуть себя и обнять за плечи. Ткнулась носом в шею и обняла его в ответ, позволив себе, наконец, принять его помощь. Отдохнуть.    - Дамблдор создал карту нашего мира сегодня. Девочки хотят настроить свой кристалл на поиск крестражей. - Думаешь, получится? - Должно получиться. Гермиона свернулась клубком, уютно устроившись у него под боком, а Гарри обнимал её за плечи, гладил по голове и перебирал пальцами каштановые кудри. Прямо, как папа. - Почему ты мне не сказала? Помолчала. Что тут скажешь? - Не знаю. Не хотела тебя грузить. У тебя и так столько проблем сейчас. - Это всё неважно. Точнее, важно… но и ты важна. Не меньше. Ты же знаешь. Конечно, она знала. Знала и была благодарна ему тысячу раз. Что не бросил. Что пришёл. Что заставил её принять его помощь. А Гарри, тем временем, пребывал в нерешительности, задать ли ей ещё один вопрос. Вопрос, который сегодня утром поселила в его голове Пайпер, и на который у него не было ответа. Не было, потому что Гермиона не позволяла. - Гермиона, - его тон стал чуть напряжённым, - если есть ещё что-то, что тебя беспокоит… скажи мне. Всё, что она смогла, это прикрыть глаза и вздохнуть. Что она могла сказать ему? Что чувствует себя потерянной из-за непонятного, пугающего, непонятно как поднявшегося с самого дна души, но, по словам Фиби, взаимного чувства? Что целовалась недавно с их злейшим врагом? Что хранит в шкафу его чёрную одежду, как трофей, как самое ценное сокровище? Что очень, очень хочет это остановить, скрыться от него, его бездонных ледяных глаз и голоса с хрипотцой. Что, вероятно, рискует жизнью, приближаясь к нему всё больше. Но приближается, не слушая разум, ибо не в состоянии противиться этому. Желанию быть рядом. Видеть наполненные ураганом глаза. Чувствовать запах ветра от его волос. Ощущать прикосновения прохладных пальцев. Слышать голос, низкий, чуть хриплый. И каждый, каждый раз осознавать дикость этого. Неправильность. - Нет, Гарри, - наконец отвечает, пряча глаза, - ничего такого нет. Он вздохнул. Не поверил, конечно. Прижал к себе сильнее, словно хотел беззвучно что-то сказать. Она даже знала, что именно. Меня не проведёшь, я знаю тебя слишком хорошо, но пока – так и быть -  принимаю всё как есть, раз ты так хочешь.  - Обещай мне, что расскажешь, - снова мягко потребовал он, - когда-нибудь. Она только молча кивнула. Конечно, она расскажет. Когда-нибудь. А пока ей стало ещё немного лучше. Ещё немного теплее от его слов, которые наполнили комнату, отразились от стен, застряли в ворсинках ковра и в её волосах, поселившись в них, кажется, навсегда. Ещё спокойнее от уверенности, что она не одна. - Я никому не позволю причинить тебе вред.   ***   - Ведьмы вернули защиту? - Точно неизвестно, но, возможно, да. - Будь осторожнее с ними. И не забывай – у тебя всё ещё есть приказ. - Я помню. Усмешка. - Возьми это, - в руки упало что-то тяжелое, - пригодится на матче. - Для кого он? Снова усмешка. - Догадайся.