Мерлин — повелитель мышей

Мерлин, свернувшись калачиком, возлежал на атласной подушечке и размышлял о своей кошачьей жизни. Если судить об успехе человека по тому, где он спит, то продвижение Мерлина в этом мире было поистине головокружительно: в доме матери он ночевал на полу на тонкой подстилке, в Камелоте у него впервые в жизни появилась настоящая кровать, а теперь он обитал в покоях короля и почивал на роскошном ложе под балдахином. Особенную его гордость составляла подушка из синего атласа: по краю она была украшена изящной оборочкой, а витиеватые буквы, вышитые золотой нитью, складывались в его имя. Подушку по приказу Артура сшила Гвен, по праву считавшаяся лучшей швеёй Камелота. Её Мерлин тоже одарил мышью, которую та тут же отобрала у него с причитаниями и побежала отпаивать молоком. Мерлин сожалел, что так глупо вышло, но кошачьи инстинкты временами оказывались сильнее его. В первый момент, когда он превратился в кота, он, ясное дело, перепугался насмерть — и не столько за себя, сколько за Артура. Он ещё не понял даже толком, что с ним приключилось, только почувствовал, что с телом творится что-то странное, однако успел сообразить, что, скорее всего, печенье из второй банки вернёт всё, как было. Он уже примеривался, как забраться на стол и добыть печенину, когда Артур накинулся на него с мечом, и он бросился наутёк, куда глаза глядят. А потом пришёл в себя, осмотрелся и понял, что Артур просто не узнал его. И решил, что ему это только на руку — или теперь правильно будет сказать «на лапу»? Раз Артур не знает, что кот и есть Мерлин, значит, он может преспокойно применять магию у него на глазах, а это ему ох как пригодится, когда наступит момент решающей схватки с колдуном. Ну, а печенье съесть он всегда успеет. Потом наплетёт Артуру, ну, например, что писать ходил, — тот и не такую чепуху сжёвывал. Конечно, получит за это пару «дружеских подзатыльников», как это у его величества называется, но оно ж не впервой, переживёт. Если бы Артур только знал, как это мучительно — всё время балансировать на лезвии ножа, каждый раз во время боя выжидать безопасный для себя момент, когда на тебя никто не смотрит, и одновременно бояться упустить тот роковой миг, после которого уже ничего не исправишь. Если бы Мерлин мог один раз отдать свою жизнь за Артура, зная, что король доживёт до старости, он бы ни секунды не колебался — и не потому, что он такой герой, а потому, что это было бы неизмеримо легче, чем делать выбор каждый день, каждую минуту. Когда колдун вернулся и напал на Артура, Мерлин подоспел как раз вовремя и десять раз порадовался, что остался пока котом, ведь это спасло жизнь его другу и королю. А потом в одно мгновение всё рухнуло. Банка со спасительными круглыми печеньями сгорела, навсегда отрезав Мерлину путь назад, в человеческую жизнь. Он-то думал, что броситься в хижину и схватить печенье из банки — дело пары секунд, но оказалось, что даже на пару лишних секунд судьба не всегда бывает готова раскошелиться. Хижина вспыхнула так внезапно, что Мерлин не успел ничего предпринять. Уже после, затаившись в седельной сумке, он малодушно клял себя за то, что не успел съесть печенье раньше, но что проку было сожалеть теперь о собственной нерасторопности? Как он сможет теперь повсюду следовать за Артуром, чтобы защищать его? Надо хоть не лопать лишнего, а то, не ровен час, растолстеет и перестанет помещаться в седельную сумку — тогда совсем пиши пропало. А как переживёт его мнимую смерть Гаюс? А удастся ли ему ещё хоть раз увидеть мать? А сможет ли он теперь повелевать драконами? Или только летучими мышами? Он и не заметил, когда Артур — а ведь ещё ему расписывал, что там достойно и недостойно рыцаря! — успел утащить из хижины колдуна круглую печенину. Если бы только у этого болвана вместо головы не был кочан капусты (и тот без кочерыжки!), он бы сложил два и два. Но нет же — Артур преспокойненько сгрыз последнюю уцелевшую печенину у Мерлина на глазах! Мерлин даже поразмыслил, не нагадить ли за это Артуру в сапоги, но счёл, что если — ну мало ли, ну вдруг какая-нибудь особо сердобольная богиня сжалится над ним — если он когда-нибудь вновь станет человеком, то ему будет за такое стыдно. Интересно, если это печенье превращает чудовище в человека, то что будет, если его съест человек? Может ли печенье сделать человека из Артура? Может ли хоть что-то сделать человека из Артура? Не-е-ет, это решительно невозможно! Впрочем, теперь, спустя несколько дней, Мерлин уже думал по-другому. Ведь печенье, судя по всему, подействовало! «Венценосный осёл» больше не швырялся в него предметами, обращался с ним ласково и угощал кусочками со своего стола. Он даже попытался собственноручно вышить большую букву «М» на его подушечке — правда, в результате только исколол себе пальцы и всё равно пришлось переделывать, но ведь главное, что попытался. А какие искренние, душевные, полные дружеской теплоты и благодарности слова находил Артур для теперь уже бывшего слуги! Нет, Мерлин, конечно, не был дураком и прекрасно чувствовал, что Артур относится к нему гораздо лучше, чем желает показать, но он и не подозревал, насколько глубоки на самом деле привязанность и благодарность того, кого он считал заносчивой задницей. А, может, оно и к лучшему, что Мерлину не досталось то злосчастное печенье. Превратись он из кота в человека у Артура на глазах, разве вышло бы из этого что-то хорошее? Артур же ясно видел, как кот колдовал, чтобы спасти его. И пусть он ещё мог как-то мириться с магической сущностью кота, но если он поймёт, что Мерлин и был тем котом, и владел магией, и скрывал её от Артура не один год, то Мерлину несдобровать. И даже если Артур не отрубит ему голову за то, что он маг, то вспомнит все свои невольные откровения — и тогда уж точно отрубит. От этих мыслей Мерлина оторвал стук в дверь и голос Джорджа, явившегося с докладом к королю: — Ваше величество, вас ожидает принцесса Митиан. Она желает переговорить с вами с глазу на глаз. * * * Артур едва узнал принцессу. Некогда прекрасное и благородное лицо было сплошь изрыто оспинами. От пережитых невзгод Митиан ссутулилась, а волосы почернели от горя, если такое вообще возможно. Артур хотел ободрить её каким-нибудь комплиментом, но так и не придумал, что сказать. — Ах, Артур, вы не представляете, что мне пришлось пережить, — принялась рассказывать Митиан, как только Артур усадил её за стол и предложил вазу с фруктами. — Я была при смерти и выжила лишь чудом, но цена моей жизни оказалась слишком велика. — Принцесса со вздохом коснулась своих изуродованных щёк. — Разве в Альбионе была эпидемия оспы? — удивился Артур. — Я ничего об этом не слышал. — Нет, я заболела, когда мы с отцом ездили… а впрочем, какая разница! С тех пор я потеряла всякую надежду на замужество, — горько вздохнула Митиан. — Но отец нашёл того, кто согласен взять меня в жёны даже такую. Это лорд Грегори, семидесятилетний старик, который свёл в гроб уже трёх жён. О его жестокости и непотребствах ходят слухи, пересказом которых я не посмею опоганить свои уста и ваши уши. Отец привёз меня к нему как будто в гости, а потом стал принуждать к браку угрозами. — Непомерно сочувствую вашему горю, принцесса, и весьма удивлён вашими словами, — мягко проговорил Артур. — Я запомнил короля Родора как любящего и заботливого отца. — Он и был таким! — с горячностью воскликнула Митиан. — Но моя болезнь совершенно сломила его дух, и он превратился в жестокого тирана. Я еле смогла убежать из дома лорда Грегори, переодевшись в платье своей служанки. — Лорд Грегори, — наморщил лоб Артур. — Это тот самый, что живёт возле Динанского леса? Разве он не погиб на турнире в прошлом году? И как же вы добрались сюда от его замка, ведь у вас даже нет лошади? — Ах, не заставляйте меня пересказывать эти жуткие подробности, вы же видите, как мне больно вспоминать! — вскричала Митиан, закрыла лицо руками и разрыдалась. Артуру стало стыдно за свою бестактность. Не зря Мерлин неустанно твердил ему, что он должен научиться владеть словом столь же искусно, как и мечом. — Приношу извинения за свою неучтивость, ваше высочество, — твёрдо произнёс Артур. — Разумеется, вы можете рассчитывать на моё покровительство и оставаться в моём замке столько, сколько понадобится. — Я уверена, что ненадолго злоупотреблю вашим гостеприимством, ваше величество, — произнесла Митиан неожиданно спокойным голосом и впервые за всё время разговора улыбнулась. * * * Когда принцесса желала переговорить с королём с глазу на глаз, то кошачьи глаза, разумеется, в счёт не шли. Этим Мерлин и воспользовался, прибежав вслед за хозяином в тронный зал. Артур уже привык, что кот всюду ходит за ним хвостиком, и не удивлялся. Митиан тоже не имела ничего против и даже приторным голоском пискнула: «Какая милая кошечка!» Мерлин еле удержался, чтобы не укусить её за лодыжку. Он видел Митиан до этого лишь однажды, но хорошо запомнил её. Такие девушки не забываются. Она была не просто хороша собой, но обладала поистине королевским величием. Осанка у неё была такая, будто вместо позвоночника ей вложили меч, а самообладания и выдержки с лихвой хватило бы на троих воинов. Разве может болезнь так изменить человека? Нет, понятно, что лицо её было обезображено недугом, платье и волосы перепачканы дорожной пылью, а сама она измождена дорогой. Но есть в великих душах что-то такое, что просвечивает сквозь любые лохмотья, любую грязь, любую усталость, и вот от этого-то света не осталось и следа. Принцессу как будто подменили… Ещё не успев до конца осознать свою мысль, Мерлин соскочил со стола, хвостом опрокинув чернильницу на Артура (раньше бы его за такое непременно повесили, а теперь, глядишь, и сойдёт с лап), и понёсся искать гостью. Уже на бегу у него в голове выстраивалась картинка. Что, если какая-то ведьма захотела бы пробраться в Камелот под чужим именем? Просто так назваться принцессой Митиан она не могла — Артур знал, как выглядит настоящая принцесса. Чтобы присвоить себе внешность Митиан, ведьме потребовалось бы сначала добраться до королевства Немет и убить её. А вот обезобразить собственную внешность, если она хоть мало-мальски похожа на Митиан, — это пожалуйста. Многие маги владели заклятием старения, а заклятие оспенных рубцов было даже проще. Это объясняло и неожиданную сутулость принцессы — она просто скрывала рост. Митиан оказалась во дворе — прогуливалась с задумчивым видом. Эх, если бы она прибыла со служанкой! Тогда оставалось бы лишь ошиваться поблизости и подслушивать их разговоры. Нужно было найти другой способ. Если только правда, что это ведьма, изменившая внешность колдовством, то в воде должно отразиться её настоящее лицо. Вот только где найти ту воду? Дождей в Камелоте не было уже целую неделю, и на лужу рассчитывать не приходилось. Мерлин попытался выманить Митиан к пруду и чего только не делал: и о ноги тёрся, и жалобно мяукал, и по земле катался, подставляя кверху пушистое пузико. Но принцесса оказалась равнодушна к кошкам — совсем не так, как тогда в тронном зале, при короле. Наконец Митиан уселась на скамейку во дворе замка и подозвала проходящую мимо служанку: — Милая, принеси мне попить. Девушка убежала и вскоре вернулась с кувшином и кружкой. Мерлин напрягся: вот сейчас служанка подойдёт поближе, наполнит кружку, и тогда… — Что ты мне принесла? — скривилась Митиан. — Яблочный сидр? Терпеть не могу эту кислятину. Принеси лучше свежее яблоко. Разжившись яблоком, принцесса принялась с чавканьем его грызть, поднялась со скамейки и отправилась в свои покои. Мерлин в отчаянии семенил за ней следом, вот ещё пара шагов — и она скроется за дверью, а ему так и не удалось ничего узнать. Тогда величайший маг на свете, сгорая от стыда, напустил лужу прямо у принцессы под носом — всё-таки в кошачьем существовании были свои преимущества. «Это тебе за «милую кошечку», — злобно подумал Мерлин. — Ах ты, поганая тварь! — рявкнула Митиан совсем не по-королевски и добавила парочку лихих оборотов, которые составили бы честь любой базарной торговке. Мерлин бросился наутёк, но главное он разглядеть успел. В луже отразилось гладкое и незнакомое лицо, лишь отдалённо напоминающее лицо Митиан. Мерлин непременно бы восхитился его красотой, не будь оно искажено яростью. И отчего-то это лицо показалось ему смутно знакомым. * * * Ранним утром Артур, Митиан и Джордж выехали на охоту. Принцесса ещё вчера стала умолять об этом Артура. Он было заикнулся, что ей не стоит покидать замок, если она хочет сохранить в тайне своё присутствие здесь. Но Митиан чуть опять не разрыдалась, настаивая на том, что свежий воздух и движение необходимы ей, чтобы прийти в себя от недавнего потрясения, и Артур согласился, всеми силами желая помочь несчастной принцессе, на голову которой свалилось столько несчастий сразу. При выезде из замка приключился забавный казус. — Сир, вы что-то положили в седельную сумку? — ровным, как всегда, тоном спросил короля Джордж, когда всё уже было готово к выезду. — Разумеется, нет. С какой стати я буду сам собирать вещи? — нахмурился Артур. — Для этого я держу слуг. — Но я уверен, что сумка только что была в два раза легче, — услужливо пояснил Джордж. — Я проверю, если вы не возражаете. С этими словами Джордж открыл сумку, и взору Артура предстал свернувшийся в ней кот. — Нет уж, сиди дома! — рассмеялся Артур, доставая кота из сумки. — Твоё дело — охотиться на мышей, а олени для тебя великоваты. Несмотря на все вопли кота, Артур всё-таки спустил его на землю. Но тот — ну до чего преданное животное! — помчался вслед за хозяином, но, конечно, быстро отстал — куда ему было угнаться за королевскими лошадьми. Поутру ещё было прохладно, но утреннее солнце отражалось в капельках росы, предвещая погожий и радостный день. Артур искренне порадовался за Митиан, которая действительно забыла о своих горестях и вовсю наслаждалась верховой ездой, охотой и свежим лесным воздухом. К полудню, однако, солнце начало припекать, и принцесса запросилась на привал. Артур нашёл подходящую полянку, велел Джорджу распаковать припасы, а сам галантно помог Митиан спуститься с лошади и стал обходить поляну в поисках местечка получше. Митиан стояла в сторонке и что-то напевала вполголоса. Когда же Артур через пару минут обернулся, то не поверил своим глазам: Джордж, который за пять лет службы ни разу не опоздал, не проспал и вообще не допустил ни одной оплошности, мирно спал под тенистым дубом в обнимку с седельной сумкой. Такое ещё можно было снести от Мерлина, но уж никак не от Джорджа! — А ну вставай, бездельник! — зарычал Артур, пнул Джорджа что есть силы сапогом и удивился, каким вялым прозвучал собственный голос. Да и пинок вышел неубедительный — Джордж и ухом не повёл. — Ты убил моего отца, Артур, и поплатишься за это! — прозвучал дрожащий от гнева голос сзади. Артур обернулся на зов и хотел ответить, что тут какая-то ошибка, он уже несколько лет не виделся с Родором, но язык заплетался, как у пьяного или сонного. Митиан продолжала распевать на незнакомом языке, и вдруг рубцы исчезли с её лица, кожа сделалась нежной и свежей, плечи распрямились, и перед Артуром предстала совершенно незнакомая девушка с пылающими от ненависти глазами и кинжалом в руке. Артур хотел выхватить меч, но руки его не слушались и повисли безвольно, как водоросли. Ему вдруг показалось, что где-то он уже видел эту девушку, быть может, даже совсем недавно, но вспомнить никак не получалось, потому что мысли тоже путались, как водоросли. Это был то ли сон, то ли бред, и, наверное, всё-таки бред, потому что последнее, что увидел Артур, была чёрная тень, промелькнувшая по поляне, и его меч, сам по себе выпрыгивающий из ножен. А потом наступила темнота. * * * Первое, что добралось до сознания Артура сквозь темноту, — это прикосновения: сначала что-то влажное и шершавое, а потом что-то щекотное. Потом был звук — это было хорошо знакомое протяжное «мя-я-яу», — и после этого Артуру наконец-то удалось открыть глаза. Он, целый и невредимый, лежал посреди лесной поляны, а над ним нависала чёрная кошачья морда. Артур встал, уже готовый поверить, что ему приснился дурацкий сон, и оглянулся. Джордж, совершенно сбитый с толку, кряхтя, поднимался на ноги, а незнакомка, выдававшая себя за принцессу Митиан, наоборот, лежала не шевелясь, пронзённая мечом. Артур вынул меч, погрузил кота в седельную сумку и велел Джорджу возвращаться в Камелот. В этот вечер Артур лежал в кровати, приходил в себя после всех потрясений дня и, как это уже вошло в привычку, беседовал с хвостатым наперсником. — Мерлин правильно называл меня ослом. И как меня угораздило поверить, что вот эта девка и есть принцесса Митиан? Да она же вести себя не умеет. А эти уклончивые ответы… Был бы рядом Мерлин, он бы сразу распознал, что к чему. Хотя… я бы ему, наверное, не поверил, поднял на смех, как всегда. Артур тяжело вздохнул, и кот перебрался к нему чуть поближе. Артур протянул руку и почесал его за ухом. Зверь довольно замурчал, и Артур провёл рукой по его бокам, погладил тонкую шею и, трепля пушистую щёчку, продолжал: — Я стыдился своей дружбы с ним и потому постоянно смеялся над ним, унижал, оскорблял, чтобы не выдать моего истинного отношения. Знаешь, о чём я жалею больше всего? О том, что я ни разу так и не сказал ему, что он на самом деле для меня значит. Я спрашивал его совета по каждому поводу, а потом называл идиотом. Я знал, что он храбрее самого храброго из рыцарей, а сам всё время дразнил его «девчонкой». Он шёл за мной на верную смерть, а я давал ему оплеухи за плохо почищенные сапоги. Кот вытянул шею и потёрся головой о щёку Артура, как будто утешая его. Артур притянул к себе зверя и положил на грудь. За ту неделю, что кот прожил при королевском дворе, бока у него слегка округлились, шерсть стала лосниться, и он заделался совершенным красавцем. Артур даже через рубаху чувствовал его тепло, мягкую шерсть и довольное урчание. Он гладил и гладил своего любимца, глядя прямо в его бездонные голубые глаза, и доверительно шептал: — И вот так проходят годы, и человек вдруг погибает, а ты понимаешь, что так ни разу и не сказал ему: спасибо тебе, Мерлин. Спасибо тебе за всё. С этими словами Артур обхватил ладонями пушистую мордаху, чмокнул кота в розовый носик, закрыл глаза и провалился в сон.