Розенвиль: начало

После того, как Джош и Медиссон всех разбудили и заставили собираться, кое-как разлепившие глаза друзья почти на ходу перекусили оставшимися протеиновыми батончиками и отправились в путь. Сон у всех был беспокойный, рваный и подарил скорее разбитое состояние, чем приток новой энергии. Друзья держались лишь на увядающем энтузиазме, пытаясь игнорировать холодный ветер, забирающийся под куртки и приносящий с собой отголосок чего-то зловещего. В воздухе вновь звенела жуткая, плотоядная тишина. Направившись в ту сторону, куда вчера пошел Диггер, а вслед за ним Найк и Брайан, они ориентировались по следам. Джош был крайне рад тому, что ночью не было дождя, ведь тогда шансы найти парней равнялись бы нулю. Поиски длились не менее получаса. Джош не заметил, как погрузился в какой-то транс, в голове сквозили мысли, оставаясь лишь шумовым фоном, но не откладываясь в голове. Из этого состояния его выдернуло прикосновение маленькой ладони. Он поднял голову и широко открыл глаза, ощущая себя так, будто на самом деле проснулся только сейчас. Микки обеспокоенно изучала его лицо. Какое-то время она молчала, решаясь задать вопрос и боясь получить на него чрезмерно реалистичный ответ. — Милый, как думаешь, мы найдем их? Несмотря на серьезность ситуации, в голове Сейлека непроизвольно всплыла сцена из недавно просмотренного с Микки ужастика под названием «Голодная заводь». Там тоже была компания подростков, решивших отдохнуть у реки. Один из них по классике жанра ушел в лес по нужде и не вернулся. В конечном итоге, когда все пошли его искать, выяснилось, что там обитали то ли гигантские тараканы, то ли мутировавшие черви — компьютерная графика в фильме была на уровне Paint — видящие в друзьях деликатес. И вот, когда всех, кроме самой симпатичной и драматичной парочки, благополучно сожрали, девушка задала своему парню вопрос: «Милый, как думаешь, мы выживем?». Сейчас вопрос, заданный Микки, отдавался холодком, прошедшим по позвоночнику. Джош непроизвольно дернулся и помотал головой, «стряхивая» с себя неприятные ощущения и пытаясь абстрагироваться от игры собственной фантазии. «Надеюсь, все закончится не так, как в этом фильме. Или хотя бы будет меньше слизи» — Найдем, если следы не оборвутся. А даже если так, то мы, рано или поздно, вернемся на поляну, поедем в полицию и вернемся с поисковым отрядом, — в разговор вмешалась идущая неподалеку, а потому слышавшая вопрос, Алиса Хеммерт. Вряд ли она собиралась отвечать на него вместо Джоша, но ушедший в неожиданные флешбеки парень выпал из диалога, заставляя свою девушку беспокоиться еще больше. На реплику Алисы Микки отреагировала быстрым неприязненным взглядом. Таким акула обычно смотрит на свою жертву перед тем, как сожрать. — Спасибо Хеммерт, но я спросила своего парня. — Не думаю, что суть ответа меняется, если отвечает кто-то другой, — прохладно парировала Алиса и отошла от пары. Такая неприязнь со стороны Микки объяснялась одним простым чувством, что смертоносным токсином расползалось по всем аспектам их отношений с Джошем и постепенно выжигало их изнутри — ревность. Абсолютная прямолинейность и честность Джоша порой играла с ним злую шутку. Вот и в этот раз благие качества обернулись проблемами. Джош познакомился с Алисой два года назад. Она перевелась в старшую школу Розенвиля из Чикаго. Всем, включая Джоша, было крайне интересно, что сподвигло ее перебраться из крупного города, находящегося в постоянном движении, в скромный Розенвиль. Новое лицо в городе интриговало, и Джош был одним из тех, кто в числе первых завел с ней общение. Она понравилась ему практически сразу. Нет, он влюбился в нее по уши после первого же разговора. Ему нравилось все, начиная с длинных огненных волос, ярким всполохом выделяющимся в толпе и по-лисьи хитрого взгляда, казалось бы высмеивающего всю подростковую школьную иерархию, заканчивая глубокой осведомленностью о многих вещах, искренним интересом к людям, которых она подпускала к себе и хорошим чувством юмора. Она всегда чувствовала грань дозволенного и балансировала на ее краю, остроумно подмечая все то, на что хотела бы обратить внимание, не используя тактику лобового столкновения, более изящно преподнося истину. Пусть такой подход был прямой противоположностью тому, как привык поступать сам Джош, ему это в ней нравилось. Может быть, противоположности и впрямь притягивают друг друга? Что ж, вероятно, не всегда взаимно. Несмотря на то, что Джош и Алиса быстро сблизились и уже спустя неделю знакомства общались так, будто знали друг друга сто лет, объектом ее романтического интереса стал другой парень. Высокомерный, лощеный и доводящий до исступления своей самовлюбленностью Алекс Мейсон. По нему пускала слюни едва ли не каждая вторая старшеклассница, однако, Алиса не походила на ценительниц столь очевидной красоты, не имеющей внутренней подпитки. Потому причина ее влюбленности в такого парня приравнивалась Джошем к загадке бермудского треугольника. Что-то мистическое и пугающее, а еще имеющее почти такой же трагический исход, как итог столкновения моряков с аномальной зоной в Саргассовом море. Приняв должность просто друга, Джош принялся усиленно выбивать навязчивую симпатию из собственных мыслей. В этом хорошо помогал спортзал, утренние пробежки и вечеринки Найка. На одной из таких он сблизился с Микки Бейлик. Она не стала для него открытием, ведь они вместе ходили на историю и английский. Общение Джоша и Микки ограничивалось уточнениями домашнего задания и просьбой дать ручку, пока однажды вечером, когда Найк ушел искать новенького курьера, исчезнувшего вместе с их пиццей, пара не нашла друг в друге неожиданно интересных собеседников. Они болтали весь вечер и всю ночь. Джош не мог сказать, что в этой девушке было что-то «особенное», что очевидно влекло бы к ней с первой встрече. Она не врывалась в его жизнь, как скоростной рыжеволосый поезд, сносящий все на своем пути. Но с ней было спокойно и легко. С ней Джош чувствовал себя также умиротворенно, будто находился наедине с собой в каком-то умиротворяющем месте. В первые три месяца их отношений Джош ни разу не слышал каких-либо упреков в свой адрес, несогласия, споров на какие-либо темы. Ее мнение всегда совпадало с его, что поначалу безумно льстило и заставляло думать, будто он нашел свою родственную душу. Но потом он начал осознавать, что куда более вероятно, что человек просто поддакивает, чем имеет абсолютно схожее мнение по всем насущным вопросам. Вполне возможно, что в тот момент и начался обратный отсчет. Не изменяя своей любви к абсолютной, а оттого беспощадной, как только заточенный нож, честности, однажды, когда разговор зашел о неудачных влюбленностях, Джош рассказал Микки об Алисе и его неоправданных ожиданиях. С того момента симпатия Микки к близкой рыжеволосой подруге Сейлека трансформировалась в арктический холод и старательно, но не очень успешно скрываемую ненависть. Возможно, дело было в уязвленном эго, но вернее всего в отрицаемой самой Микки зависти. Если Микки для привлечения внимания Джоша приходилось из кожи вон лезть и при этом заметил он ее лишь благодаря невероятной удаче спустя полтора года влюбленности со стороны Бейлик, то какой-то девке из Чикаго достаточно было просто появиться и сверкнуть своей густой, ведьминской копной волос перед ним. И пусть так, но даже находясь в отношениях с Сейлеком, Микки видела, как сияют его глаза, когда он общается с ней, казалось в этот момент для этих двоих в мире не существовало никого. Включая саму Микки. Джош видел, как меняется отношение Микки к Алисе, несколько раз пытался обсудить это с девушкой, но каждый раз все неизбежно заканчивалось скандалом. Со временем он принял тактику не лезть в женские дела, стараясь держать нейтралитет. Ощущалось это, правда, как сидеть в запертой клетке между двумя разъяренными тиграми и надеяться, что никто из них тебя не сожрет. — Джош, зачем она лезет? — больше расстроенно, чем истерично спрашивала Микки. — Мик, сейчас не время и не место для этого. Давай не будем усложнять и без того дурацкую ситуацию, — раздраженно отмахнулся Джош, мечтающий как можно скорее оказаться дома и укрыться пушистым одеялом, желательно с осознанием, что все его друзья живы, здоровы и благополучно добрались до дома. Дальше все шли молча, не желая мешать развитию параноидальных мыслей друг друга. Тишину разорвал голос Ханны — младшей сестры Найка. — Ребята, смотрите, там какое-то здание! — младшая Дэвис указывала на внушительных размеров поместье, затаившееся среди плетистых роз, зелеными змеями расходящихся старому, тронутому ржавчиной забору. Здание было невероятно красивым, несмотря на местами раскрошившийся кирпич. Темные, потрескавшиеся оконные ставни придавали зданию какой-то жуткий и одновременно захватывающий шарм, а каменные гаргульи, таинственными наблюдателями возвышались на мрачных шпилях. — Давайте проверим, вдруг они там. Если так и не нашли дорогу из леса, то вполне могли остаться там на ночь, — выдвинула предложение Медиссон, параллельно пытаясь стряхнуть мошку, запутавшуюся в густых волосах. Оказавшись у входа, Джош дернул запыленную ручку. Тяжелая дверь со скрипом поддалась, впуская незваных гостей внутрь. Оказавшись внутри друзья почувствовали затхлый запах гниющих растений и пыли. Под ногами шелестела пожухлая листва, разбросанные семена и лепестки роз. Полумрак, царивший внутри не мешал рассмотреть картину в общих чертах благодаря широким витражным окнам, испещренным сеткой паутины. Пройдя дальше, они оказались в огромном помещении, вероятнее всего предназначенном для проведения балов раньше. Посередине возвышался постамент, напоминающий алтарь. Вокруг были разбросаны куски стекла. Пройдя чуть дальше, Джош заметил свежие отпечатки обуви из грязи. Проследив их траекторию, он увидел небольшую дверь. Среди пыли на ручке отчетливо прослеживался относительно чистый участок, напоминающий по форме сжатую руку. Они определенно были здесь. — Эй, идите сюда. Кажется, я знаю, где они. Внутрь комнаты упала полоса света, но этого едва ли хватило, чтобы увидеть хотя бы ее часть. Джош и Микки включили фонарики на почти разрядившихся телефонах. Эта комната была в разы меньше предыдущей, внешне напоминая кухню, приготовления на которой закончились не одну сотню лет назад. Кухонные тумбы с мраморными вставками потрескались. На одной из тумб Джош увидел рюкзак Найка, пустую обертку от батончика и пакет чипсов. Одиноко валялся нетронутый и вероятно уже непригодный для употребления огурец. Пройдя вперед ребята стали светить в разные стороны — в углу бросился в глаза знакомый кроссовок. Микки сместилась к Джошу, освещая пространство выше. Открывшаяся картина заставила Джоша забыть об осторожности и громогласно засмеяться. В куче хлама, прикрытой спальниками и вторым рюкзаком, спали Найк и Брайан. Брайан лежал головой на своем рюкзаке, уперевшись ногами в стену, Найк в свою очередь расположился рядом, закинув ногу прямо на него. Оба спали как младенцы. Найк похрапывал. — Эй, голубки, подъем! — закричал в ухо Найку Сейлек. Тот всполошился, закричал, чуть не ударил куда более сонного и ничего не понимающего Брайана локтем в лицо. Придя в себя, Найк заговорил: — Придурок. Я чуть от страха не помер. — То есть, ты не рад меня видеть? Ну ладно, тогда мы уходим, — Джош махнул рукой подошедшим друзьям и развернулся, делая вид, будто и впрямь собирается уйти. Найк судорожно задергал руками и закричал: — Стой, да стой же! Я не это имел в виду. Не бросай меня здесь. Я всю ночь боялся, что нас сожрут крысы. — Ты сам та ещё крыса, — сонно пробубнил Норт. — Не понял, — обиженно протянул Найк. — Сожрал свои батончики в одного, а потом и половину моей еды. Найк совестливо улыбнулся. — Извини, дружище. Когда я нервничаю, очень много ем. Оооочень много. Закончив с обменом любезностями, друзья выяснили, что Диггера они так и не нашли. Обсуждение плана дальнейших действий прервал глухой звук удара где-то неподалеку. Они переглянулись и осторожно направились к двери. Выйдя обратно, ребята обнаружили знакомый силуэт возле запыленного шкафа на противоположном конце широкого зала. Рядом с ним лежала разбитая каменная статуя льва, с другой стороны шкафа виднелась такая же, но целая фигура. Взяв что-то в руки, парень направился к алтарю в центре. Когда парень вышел вперед, солнечные лучи, пробивающиеся сквозь огромное окно в центре бального зала, осветили его лицо. Загадочным незнакомцем оказался измазавшийся в пыли, грязи и какой-то смоле Диггер. — Эй, Диг, что ты делаешь? — обеспокоенно спросил Джош. Тот поднял взгляд на друзей. И посмотрев в его глаза Алиса и Микки почти синхронно отшатнулись, физически ощущая подступающий ужас, разливающийся по венам. Сейчас во взгляде их и без того неоднозначного друга читалось что-то абсолютно точно нечеловеческое. Он смотрел на своих друзей, но не узнавал лиц, будто видел впервые. Будто на них смотрел и вовсе не Диггер, а кто-то другой. И этот кто-то совершенно точно не желал им добра. — Не твое дело, мальчишка. Просто дай мне закончить, и все, — равнодушно изрек Диггер. Пусть и раньше равнодушие и токсичность шли с ним рука об руку, сейчас Клиффорд вел себя совершенно отрешенно. — Дружище, понимаю, ты неплохо стрессанул, пока шатался один по лесу. Давай ты успокоишься, и мы все вместе отправимся домой? — попытался вразумить его Найк. Тот лишь мрачно усмехнулся в ответ. — Домой? Не все здесь вернутся домой, — его голос сейчас лишь отдаленно напоминал что-то человеческое, больше походя на змеиное шипение. — Ч-чего? — растерянно переспросил второй. Микки беспомощно схватилась за руку Джоша, как утопающий за спасательный круг. Пусть действие и давало лишь иллюзию безопасности. — Хватит пустой болтовни. Вы только мешаете. После этой фразы он водрузил старинную синюю амфору с затертыми рисунками. Внутрь положил серебряный амулет с подвеской в форме инициалов и что-то прошептал. Джош краем глаза успел различить буквы AD, но не был в этом уверен. Никто не успел сказать больше ни слова — в ту же секунду стены задрожали, раздался хлопок, а все окружающее пространство заполонили ярко-голубые всполохи. Все выглядело так, будто зал погрузили в цветной фильтр, отчего Джошу захотелось протереть глаза. Мгновение тишины, и град стекла обрушивается на мраморный пол, зловеще звеня последним убийственным аккордом. Все погружается в темноту. Последнее, что видит Джош — испуганный взгляд голубых глаз Микки. Он хочет закричать всем, чтобы уходили, но буквы не строятся в слова, застревая в горле. Джош машет руками. Нет, ему кажется, что он машет руками, но тело не двигается. Сейлек ощущает себя беспомощно парящим в месте, где нет ни света, ни законов гравитации. Он будто парализованный пытается барахтаться в невесомости, пока под кожу болезненными рваными ударами въедается тьма, забирая его себе всего без остатка. В висках стучит невыносимо громко. Кажется, будто еще мгновение и его барабанные перепонки взорвутся. Но все стихает. Джош, наконец, может открыть глаза. Снова может шевелить руками, двигаться. Конечности ощущаются так, будто налились свинцом, но пусть с трудом, все же поддаются командам мозга. Оглядываясь вокруг, Джош понимает, что его охватывает паника от того, что он видит. Паника и леденящий ужас, будто заполняющий собой внутренности и разрезающий их изнутри. Постепенно глаза все лучше фокусируются, но Джош этому не рад, ведь с каждой новой секундой то, что вызывало ужас лишь сомнительными догадками, основанными на общих очертаниях, становилось все более реальным. Он прерывисто дышит, пытаясь поверить в произошедшее. Повсюду среди разбитого стекла, кусков каменных колонн, деревянных обломков шкафов и треснувшей плитки лежат тела. Бордовые лужи растекаются под ними, последним беспощадным штрихом. Он, до сих пор не в состоянии поверить в случившееся, дрожащей рукой тянется к своему рюкзаку за телефоном, но ощущает под пальцами холодную кожу. Медленно поворачивает голову и застывает от увиденного — на него обращен взгляд Микки. Пустой, совершенно безжизненный. Рот приоткрыт. На виске растекается еще влажное пятно крови.