Танцуй, моя Эсмеральда!

Эсмеральда прекрасно выспалась, и это было хорошо, чертов монах затеял какую-то игру, и это было плохо. Она нисколько не сомневалась, что этой ночью он набросится на неё, но была готова позволить сделать это, в конце концов, цыганка собиралась в путь, в дороге с одинокой девушкой всякое могло случится, так лучше уж сейчас и на её условиях. И что же получается? Она осталась с носом, хотя выспалась просто великолепно. Потянувшись, девушка встала, нужно было перейти в свою комнату до того пока кто-нибудь заметит, благо сделать это было не сложно. Оказавшись у себя, Эсмеральда посмотрела в зеркало, может быть болезнь изменила её? Но нет, у неё слегка заострились скулы, что, впрочем, лишь красило её, остальное вроде бы не изменилось. Твердо решив, что этой ночью она добьется желаемого, девушка подбежала к гардеробу, надо было выбрать платье на вечер. Гренгуар находился во власти вдохновения, он усердно скрипел пером, сегодня ему хотелось творить. Позже он услышал как накрывают к завтраку, присыпал песком свое последнее творение и вышел к столу за которым уже сидел Квазимодо. Цыганка спустилась позже, выглядела она значительно лучше, как майская роза – подумал умиленно поэт. Пусть, она была недобрая с тиранскими замашками девушка, но ей нельзя было отказать в обаянии. Вот, взять хотя бы Квазимодо, сидел мрачнее тучи, и сразу посветлел лицом, как только увидел беззаботно сбегающую по лестнице цыганку. Эсмеральда мило со всеми поздоровалась и налила себе молока. - Интересно, откуда здесь молоко? – спросила она, откусывая кусок хлеба. - Здесь недалеко деревня, кто-то из крестьян приносит, - пояснил Гренгуар, - так же как и яйца. - Понятно, - деревня была близко, что можно из этого извлечь, пока не ясно, - просто очень вкусное молоко. - Да, и правда, - тут поэт хитро на неё посмотрел, - и с каких это пор ты делаешь разминку на камнях? - Всегда делала, - Эсмеральда постаралась говорить спокойно, - особенно в детстве, во Дворе чудес таких булыжников не найдешь. - Значит, сегодня продемонстрируешь как ты это делаешь? - Я все еще неважно себя чувствую, - она улыбнулась, показав острые белые зубки, - но для тебя сделаю исключение. - Хорошо, хорошо, - поэт немного смутился, - не надо тебе напрягаться, лучше отдыхай побольше. - Отчего же? - она пожала плечами, - сейчас поедим и можно размяться. Они и вправду вышли во дворик, где цыганка сбросив обувь, легко запрыгнула на булыжник, балансировала на нем на одной ноге, а потом так же легко перепрыгнула на другой. Девушка помогала себе руками и со стороны походила на милую птичку беззаботно порхающую по кочкам. В конце концов, она изящно спрыгнула на землю и поклонилась. Квазимодо радостно захлопал в ладоши, Гренгуар и Ортенз присоединились к аплодисментам. Джали, который тоже был здесь с восторгом бил копытцем, как будто выражая свое восхищение. Эсмеральда чувствовала душевный подъем, какое счастье ощущать силу и здоровье собственного тела, иметь возможность убедиться в его грациозности и легкости. Нужно будет еще отрепетировать тот танец, которым она намеревалась окончательно подчинить своей власти Фролло. Но это позже, сейчас же можно просто посидеть, погреться на солнышке. Горбун вынес ей стул, Гренгуар сидел на деревянных ступенях, а сам Квазимодо уселся прямо на землю. Служанка вошла в дом, наводить порядок после завтрака. - Это было превосходно, дорогая, - сделал комплимент своей номинальной жене поэт. - Спасибо, - Эсмеральда внимательно на него посмотрела, - ты как-то изменился, это что новая одежда? - Да, мэтр любезно ссудил меня деньгами, чтобы я мог приобрести что-нибудь более подходящее, - Гренгуар довольно улыбался, - кроме того, я хочу открыть тебе один маленький секрет. - И какой? – цыганке стало любопытно. - Я женюсь! – торжественно объявил поэт. - Неужели на Квазимодо? - Все шутишь, - поэт нисколько не обиделся, он гладил Джали по голове, - признаться был такой соблазн, но, кажется я не в его вкусе. Нет, речь идет об Ортенз, мы с ней все решили, вскоре будем просить благословения у мэтра Фролло. - И, как же вы смогли все решить? – она насмешливо посмотрела на супруга, - может быть это только твои фантазии, начал ей распинаться, а она улыбается и кивает, просто не зная как отказать. - Нет же, - поэт провел рукой по лбу, - мы с ней переписывались. - Так что же и она умеет читать? – девушка искренне удивилась. Неужели чтение и письмо настолько простое дело, что разобраться с этим может каждый от увечного горбуна до немой чудачки? Эсмеральду взяла досада, для неё самой грамотность – была тайной мечтой, она хорошо запоминала буквы, собственно, поэтому и научила трюкам со словами Джали. Но сама логика чтения, то как сочленяясь между собой отдельные литеры превращаются в слова, а те в свою очередь рождают предложения, была чем-то непостижимым. Во Дворе чудес грамотных почти не было, поэтому цыганке всегда казалась, что умение читать или писать это не такое уж необходимое знание, ради него не стоило терзать свою бедную голову. Но выходит, что не для всех чтение – невыполнимая задача. - Отлично, - лаконично ответила она, - я за вас рада. Ты хороший муж, она не пожалеет. - Благодарю, моя прекрасная дама, - Гренгуар встал и в шутку поцеловал её руку. Квазимодо уже давно не следил за их беседой, поэтому жест поэта его смутил, но не желая никого обременять объяснениями горбун закрыл свой единственный глаз и подставил лицо солнечным лучам. Хорошо, что солнце не делало разбора на красивых и уродливых, оно одаривало лаской одинаково всех тварей на земле. Эсмеральда была похожа на солнце, она никогда не смотрела на него с отвращением как это бывало с другими. Хорошо, что она станет его хозяйкой, на дружбу не смотря на заверения цыганки горбун даже не рассчитывал. Так они провели весь день в томной лени и в приятной компании. Священник не пришел ночевать, чем раздосадовал цыганку, она собиралась покончить со всем как можно быстрее, но этот монах как всегда все делает не по-людски. Не пришел он и на следующий день, отсутствие священника, казалось, тревожило только Эсмеральду и Квазимодо, Ортенз с Гренгуаром были вовлечены в бурную переписку и мало на что обращали внимание. - Как ты думаешь? – стараясь говорить как можно медленнее, цыганка обратилась к звонарю, - Твой хозяин, он в порядке? - Не знаю, госпожа, - горбун покачал головой, - у него всегда много дел, если хотите я схожу, проверю? - Да, сходи, - цыганку осенила страшная догадка, ведь до монаха мог добраться Малыш! Что же тогда делать, при мысли о твердой руке рыжего великана, девушка похолодела, наверное, он уже прирезал Фролло, - Да, иди, я буду тебя ждать! Квазимодо кивнул и, накинув плащ, вышел из дома. Цыганка не находила себе места пока ждала его возвращения, конечно монах заслуживал наказания, но не смерти, тем более по её вине. Она поднялась в свою комнату, по которой принялась расхаживать взад и вперед, а если дело не в Малыше Фуко и поп просто избегает её? Может такое быть? Да, вполне, от такого человека как святой отец всего можно было ожидать. Желая скрыть одолевавшую её тревогу Эсмеральда начала танцевать, она вспомнила движения мавританских танцовщиц, смотреть на которых её водила старая Исабель. Это были стройные и гибкие девушки, все движения которых были наполнены страстью и негой. От них она узнала, как делать эффектные паузы, застыв в какой-нибудь изящной позе. Вспоминались движения, ритм зазвучал в её ушах, она полностью отдалась танцу, который ускоряя сердечный бег, вытеснял из сердца все лишнее, оставляя лишь ликующую радость победившей женственности. Квазимодо вернулся глубоким вечером вместе с монахом, Ортенз радостно всплеснула руками, Эсмеральда хмурила черные брови, Гренгуар сдержанно поприветствовал учителя. Ужин прошел в тишине, цыганка мало ела, священник только пил воду, один Квазимодо как всегда не страдал потерей аппетита, он с охотой уписывал приготовленное жаркое и заливал его бледным вином. После ужина священник поспешно поднялся к себе, и когда Эсмеральда последовала за ним, то она услышала щелчок запираемого замка. «Ах, ты пес паршивый! Да кем ты себя возомнил?!» - она постучала в закрытую дверь - Уходи! - послышался голос священника. - Я на минуту, мне нужно вам кое-что сказать, - она говорила взволнованно, - это касается убийства капитана. Послышался звук отпираемого замка, в образовавшуюся щель показалось усталое лицо священника. - Что тебе известно? – спросил он бесцветным голосом. - Сначала впустите меня, - и, не дожидаясь его разрешения, девушка проворно пробралась внутрь. Она бесцеремонно уселась на кровати, постаравшись придать себе соблазнительный вид. Но монах не смотрел на неё, он сел на стул и уставился в пол. - Я жду, - потребовал он ответа. - Это сделал Малыш Фуко, - сказала цыганка, - мы выросли с ним в одном таборе, и он с детства неровно ко мне дышал. Когда я уходила, Клопен посадил его в нашу тюрьму, чтобы дать мне спокойно уйти, а потом выпустил. Он большой и сильный, умеет двигаться бесшумно и убивает безо всякой жалости. Думаю, что это он. - Возможно, - священник все еще не смотрел на неё, - а теперь уходи, мне нужно помолиться. - Не уйду, - девушка легла на бок, - я пришла к вам, и я здесь останусь. - Нет, ты уйдешь в свою комнату, - сказал он твердо. - С чего бы вдруг? – цыганка стала расшнуровывать корсаж, - разве не этого вы так страстно желали? - Ты сама не знаешь, что творишь, - он закрыл лицо руками, - у меня есть шанс спасти свою душу и не губить твою. Я дам тебе денег, много, сколько захочешь, только ты завтра же должна покинуть этот дом, - он впервые посмотрел на неё, и может быть дело в неверном свете свечей, глаза его казались исполненными страданиями, - Я ничего больше не хочу, ты должна уйти и все станет как было, я обрету покой, а ты свободу. - Свободу значит? – она недобро улыбнулась, - хороша свобода, когда живешь впроголодь и вечно вынужден выживать. - Я дам тебе денег! - он кажется начал терять терпение, - сколько пожелаешь. - Ага, и у меня их отнимут в первой подворотне! – она села, - Почему вы трусите святой отец, раз уж начали, доведите до конца, не бросайте на полпути. Да, и зачем вам покой? Опять замуруете себя в соборе, будете пугать детей своим мрачным видом? Я предлагаю свою любовь и вы её примете. Она подошла к нему и села ему на колени, обвив шею руками. - Ну, же! - девушка поцеловала Фролло, после небольшой паузы он ответил на её поцелуй. Затем монах молча поднял её и понес к постели, видит Бог, он старался, но её воля сильнее. Так он распрощался со своей невинностью, ревностно оберегаемой на протяжении 36 лет. Цыганка же на удивление легко все перенесла, ни образ насильника, ни образ капитана ни разу не возникли у неё в голове. А после она уснула, крепким сном молодого и здорового животного, священник тоже спал, две бессонные ночи не прошли даром, он получил выстраданный отдых.