Танцуй, моя Эсмеральда!

Встреча с епископом прошла хорошо, тот действительно с участием интересовался, почему Фролло в последнее время выглядит таким изможденным, не истязает ли он себя самобичеванием и не слишком ли рьяно блюдет пост? На все вопросы архидьякон ответил отрицательно. Они еще некоторое время обсуждали вопросы религии и морали, кажется, народ волнуется, так как участились случаи нападений и грабежей, особенно лютует какой-то рыжий детина. Епископ опасался за свою паству и священников, он попросил архидьякона провести с канониками Нотр-Дама беседу, убедив их лишний раз не покидать собор и свои жилища. Городская стража сбивается с ног, капитан де Шатопер, по всей видимости, не справляется со своими обязанностями, может быть стоит намекнуть его начальству сместить его с занимаемой должности. - Де Шатопер? – задумчиво проговорил Фролло, - я что-то слышал о нем от госпожи де Гонделорье, кажется он жених её дочери. - Тогда ему стоит поспешить с бракосочетанием, иначе оставшись без должности, он вряд ли будет привлекателен для семейства де Гонделорье, - усмехнулся епископ. Далее, они шепотом обсудили алхимические опыты Фролло, епископ недоумевал почему архидьякон прекратил свои изыскания, но тот не желая признаваться старому другу в том, что разочаровался в алхимии, уверил того, что просто погружен в изучение трактатов Бернара Клервосского и Николя Фламеля. Сначала стоит разобраться в теории, и лишь после этого возвращаться к практике. Де Бомон удовлетворено кивнул, потом он посетовал на здоровье короля, тот совсем плох, возможно не переживет следующей зимы. Фролло осторожно молчал, обсуждать здоровье короля, пусть даже и в епископском дворце было делом рискованным, де Бомон понял его и быстро сменил тему. Было почти 4 часа дня, когда Фролло вернулся в собор, он выслушал отчет брата-кастеляна о текущих нуждах собора, потом просмотрел сметы и отчеты о поступлениях пожертвований, так же ему доложили, что затворница сестра Гудула опять смущала покой горожан, призывая все мыслимые и немыслимые кары на головы цыган. Но тут его потревожили, прибыл посыльный из дома де Гонделорье, архидьякона вызывали к ложу умирающего. Отметив странные, возможно роковые совпадения Фролло, оставил дела и поспешил за посыльным, в тряском экипаже его отвезли к просторному жилищу одного из самых уважаемых семейств Парижа, которое помимо всего прочего было щедрым жертвователем. Архиепископа встретила мадам де Гонделорье и с дочерью, бледной и красивой девицей лет двадцати. Обе женщины выглядели крайне встревоженными, у младшей на глазах застыли слёзы. - О, святой отец! – воскликнула мать семейства, - его убили у нашего порога, он как раз собирался навестить мою дочь! И это среди бела дня! - Матушка, он еще жив, - девушка решительно перебила мать, Фролло подумал, что так вполне могла поступить Эсмеральда, - Прошу, вас, святой отец! Мы много слышали о вашей учёности, возможно, вы сможете помочь ему с помощью своих знаний. - Дитя моё, богословие имеет мало общего с медициной, - Клод говорил с девушкой мягко, - но я постараюсь сделать все от меня зависящее. Младшая де Гонделорье кивнула и поцеловала его руку, а старшая, продолжая стенать, повела его вглубь богатого дома. В одной из дальних комнат, на широкой кровати возлежал капитан городской стражи доблестный Феб де Шатопер. Он был без сознания, его рану умело перевязали, но, по всей видимости, отважный капитан потерял слишком много крови. Фролло внимательно осмотрел его и покачал головой, а потом обратился к женщинам. - Я здесь ничем не могу помочь, ваш врач сделал хорошую перевязку, но рана слишком глубока, боюсь, пострадало легкое и сердце. Единственное, чем я могу здесь быть полезен, так это остаться с ним, чтобы проводить его в последний путь. Девица сжала губы и бросилась прочь из комнаты, её кудахтающая мамаша кинулась за ней следом. Капитан застонал и открыл мутные глаза, священник взял его за руку. - Симиляр… - слабо произнес Феб. - Что? – священник нагнулся ниже. - Симиляр… цыганка, она танцевала на площади… это из-за неё меня убили… - кровавая пена выступила на его губах. Священник весь похолодел, при чем здесь Эсмеральда? - Почему ты так решил, сын мой? - Из-за… из-за того что было в Яблоке Евы… Священник знал об этом притоне, которым пользовались горожане, ведомые похотью. Его собственный братец, Жеан просаживал там последние деньги. - Что между вами было?! – священник говорил приглушенный голосом в котором клокотала ярость. - Ни-ничего…, - Феб с хрипом дышал, - она выпрыгнула в окно… я не успел… но она сама хотела… - Ты жалкий сукин сын! – священник наклонился к самому уху умирающего, - надеюсь, тебя хорошенько поджарят в адском пламени! - Что? – глаза капитана удивленно распахнулись, но уже в следующую минуту началась агония, его тело несколько раз судорожно дернулось. Когда мадам де Гонделорье заглянула в комнату она увидела архидьякона стоящего на коленях у кровати представившегося капитана, священник истово молился, тронутая таким проявлением христианского сострадания она прониклась к монаху еще большим почтением. Клод же молился, чтобы Господь забросил душу этого человека в самую глубину преисподни. Когда Флёр-де-Лис, узнала о смерти жениха выдержка благовоспитанной барышни покинула её, она кричала и рвала на себе волосы. Фролло поспешил удалиться из этого дома, охваченного скорбью. На выходе его задержал заместитель капитана спросив, не сказал ли почивший, кто его мог убить. - Он говорил о карточном долге, а потом скончался, - произнес священник, стражник понимающе кивнул. - Да, дорогой де Шатопер любил игру, я много раз его предупреждал быть осторожнее, - и он испустив скорбный вздох вошел в дверь из которой ранее вышел архидьякон. Голова священника гудела. Так вот значит, как девчонка подцепила простуду, бегала на свидание с капитаном! И, это после всех сказочек про амулет, которыми она его кормила! Ведьма, гитана! Как он её ненавидел, или нет?! Если бы она попалась ему в эту минуту, то он бы, не задумываясь, задушил её, или овладел бы ею, снедаемый ревностью и страшными подозрениями. Надо успокоиться, архидьякон стиснул голову руками, что-то в этой истории помимо цыганки тревожило его. Кто был тот мститель, который без тени сомнения расправился с Шатопером? Кто еще мог дорожить цыганкой настолько, что решился мстить за её честь? Наверное, кто-то из Двора чудес, следовало встретится с братом, может быть он знает больше. Хотя сначала, все же нужно выяснить все с цыганкой. Приняв решение, Фролло направился к Сене, к дому лодочника. Квазимодо вынес укутанную в одеяло Эсмеральду на улицу, погреться на солнышке. Цыганка нежилась во всеобщем внимании. Ранее Ортенз бережно искупала её в большой деревянной лохани, воду для которой принес горбун. Гренгуар читал написанные в её честь стихи, все как один малопонятные, но все равно милые, Джали уселся возле неё и никого не подпускал близко. Квазимодо продемонстрировал цыганке вереницу огромных булыжников, которые самолично принес с реки. - Для ваших упражнений, - проговорил он смущаясь, Эсмеральда искренне поблагодарила его. Теперь она как кошка пригретая на солнце, сладко жмурилась, тогда как Гренгуар показывал ей акробатические трюки, Ортенз всякий раз как ему удавалось сделать тот или иной номер истово хлопала в ладоши. Поэт раскраснелся и кланялся любезной публике, Квазимодо громко и невпопад смеялся. Эсмеральда чувствовала себя почти счастливой, история с капитаном вышла некрасивая, не надо было провоцировать этого прифранченого гусака. Но она и догадаться не могла, какое омерзение может вызывать похоть даже такого красивого мужчины, как капитан. Интересно, как его зовут. Хотя ей это было уже ни к чему, ведь из затеи «отдаться по любви» ничего не вышло. А поп зря времени не терял, одному Богу известно, что он с ней делал! Удивительно, но от картин всяких непотребств, которые он мог с ней сотворить, у девушки сладко заныл низ живота. Она списала все на перенесенную болезнь, может быть лихорадка повредила ей ум, вот и получается, что поп уже не вызывал прежнего отвращения, а вот капитан напротив. Фролло как ураган ворвался во двор, его волосы были всклокочены, а взгляд метал молнии. Квазимодо, уже знакомый с гневом своего опекуна, съежился, Ортенз беспечно улыбаясь, взяла под руку поэта и увела его в дом. Священник показал жестами Квазимодо последовать их примеру и тот повиновался. Эсмеральда пыталась угадать, что могло привести в ярость монаха, может быть он узнал о том, что она обманула его с деньгами? Хотя не похоже, деньги его бы раздосадовали, но не вызвали бы приступ ярости. Может быть он узнал про капитана! А вот это больше походило на правду, судя по всему, святой отец нрава был крайне ревнивого. - Что случилось? Почему вы такой сердитый, - она выпрямилась и смело посмотрела на него. - И она еще смеет у меня что-то спрашивать?! – заорал священник, - что ты делала с Фебом де Шатопером в том притоне?! Отвечай!! - С кем? – она попробовала тянуть время, чтобы собраться с мыслями. - С капитаном де Шатопером! – священник навис над ней, - Да будет тебе известно, что сегодня славного капитана прикончили ножом у дома его невесты! - Как?! – она искренне поразилась, хотя одновременно с этим мелькнула мысль, что капитан, оказывается, был обручен. - Просто, кто-то воткнул в него нож и сказал, что это из-за тебя! – священник тряхнул её, - Что ты с ним делала?! Не смей мне врать!! - Да погоди! – Эсмеральда попробовала освободиться из его хватки, - Значит, капитана убили? Я ничего не знаю! - Зачем ты с ним пошла в тот кабак?! – его глаза налились яростью. - Я хотела ему отдаться, - спокойно ответила цыганка. Он ошарашенно выпустил её из рук - Почему?! – он судорожно хватал ртом воздух. - Потому, что вы бы меня рано или поздно изнасиловали, а я не хотела, чтобы мой первый раз был против моей воли с уродливым, старым монахом, - она чеканила каждое слово, - а капитан был молод и красив. Но я не смогла, не захотела. Священник потрясенно опустился на землю и вцепился руками в свои волосы. - Зачем ты мне это говоришь? – его голос стал глухим и безжизненным. - Потому что с вами у меня не получается врать, - девушка села рядом с ним, - и я устала, я очень устала. Она лишилась чувств, это отрезвило священника, он осторожно взял её на руки и занес в дом. Эсмеральда притворилась, что была без сознания, она и в самом деле устала, но монах бы не дал ей возможности собраться с мыслями, может быть, даже задушил её. Шейка у неё тонкая, ему не пришлось бы прикладывать больших усилий. Пока он нес её наверх под испуганные возгласы окружающих, цыганка думала про капитана. Значит, убит, зарезан ножом, это мог сделать только один человек, тот, кого она когда-то называла другом. Священник положил свою драгоценную ношу на кровать и принялся исступлённо целовать её руки. - За что ты так со мной?! Я ведь готов ради тебя пойти на вечное проклятье! – похоже он плакал, так как несколько горячих капель упало на её ладони. Девушка сделал глубокий вдох и открыла глаза. - Зачем вы мучаете меня? – она не отняла своих рук, - я так устала. - Да, да, любовь моя, прости, - он еще раз покрыл горячими поцелуями маленькие смуглые руки. - Я убежала от капитана в окно, просто выпрыгнула не думая, - цыганка посмотрела на священника, - я поняла, что не хочу его в тот самый миг, когда он пытался меня поцеловать. Мне стало противно и я не позволила ему этого сделать, тогда он впал в ярость, и чуть не взял меня силой. Но я выпрыгнула в окно, прямо в реку. - Моя храбрая девочка, - Фролло обезумел от нежности. Ей стало жалко его, таким он выглядел потерянным, и где же тот грозный мужчина, который некоторое время назад был готов собственноручно убить её? - Оставьте меня, я хочу спать, - и она демонстративно закрыла глаза. Архидьякон бережно положил её руки на кровать и, стараясь не шуметь, вышел из комнаты. Его сердце разрывалось от сожаления. Это он во всем виноват, толкнул эту девочку к порочному самцу, который только и ждал удобной минуты, чтобы броситься на неё! Нет ему прощения! Архидьякон пошатываясь, вошел в свою комнату и упал на колени перед образом Девы Марии, сегодня он будет всю ночь молиться за себя, за неё и за душу несчастного капитана, с которым Фролло обошелся так жестоко в его последний час. Ни Эсмеральда, ни священник не спустились к ужину, поэтому Ортенз собрала для каждого по подносу еды и, взяв в помощники Квазимодо, отнесла их наверх. Священник отказался от еды, поэтому Квазимодо спустился вниз с нетронутым подносом. Служанка боялась, что дверь в комнату цыганки будет заперта, но все обошлось, девушка приняла еду благосклонно, пока она ела Ортенз сидела на стуле и смотрела на неё с улыбкой. После того, как служанка ушла, Эсмеральда вновь принялась обдумывать свое положение. Понятное дело, что Малыш Фуко не остановится на капитане, он найдет её это вопрос времени. Нужно было бежать, деньги и оружие у неё имелось, Джали можно оставить Гренгуару, а всех прочих просто вычеркнуть из своей жизни. Но тут непрошенная мысль возникла в её голове, может быть стоило все-таки отблагодарить священника за все то добро, что он вольно или невольно для неё сделал? «Надо отдавать долги!» - наставляла её Исабель, на резонный вопрос, а как же быть с воровством старая цыганка сказала, что это другое. - Воровство – это ремесло, ты всякий раз рискуешь попасться и тем самым платишь за ту вещь, которую берешь. Но неблагодарность – это другое! Неблагодарный человек хуже пса, хуже помойной крысы. Такой негодяй даже после смерти не будет знать покоя, он вернется опять на землю, но теперь уже в виде жабы или ползучего гада. Так что всегда отдавай долги! Хорошо, она отдаст долг, осчастливит его напоследок, страха перед священником и предстоящей ночью у неё было. Можно, конечно, сразу к нему пойти, но лучше подождать пока все уснут. Фролло же в своей комнате, подозрительно напоминающей келью, истово молился, в конце концов, он почувствовал как кольнуло сердце. Он поднялся с колен и почти сразу без сил рухнул на кровать. Священник провалился в черный безрадостный сон. Эсмеральда на цыпочках прокралась в его комнату, весь дом притих, откуда-то снизу доносился могучий храп Квазимодо. Её глаза привыкли к темноте и она различила фигуру священника лежащего в своей сутане на не расправленной кровати. Девушка разделась и легла рядом с ним, это ведь считается она пришла отдать долг, а он спит, поэтому сам виноват, если ничего не получит. Вскоре она озябла и свернувшись калачиком прижалась к спящему монаху, но тот все не просыпался. Постепенно девушка и сама погрузилась в спокойный, глубокий сон. Проснулась она поздним утром укрытая шерстяным одеялом, священника рядом не было. Её невинность все еще была при ней. Перед тем как он провалился в необычный тяжелый сон, архидьякон молил Господа пощадить его! И ему было дано откровение, он лицезрел небеса и ангелов, и престол небесный. Он видел Бога Отца, и бога Сына, а так же узрел Деву Марию. Все трое смотрели на него с бесконечной любовью, и свет великий исходил от их одежд. - Сын мой, - молвил Бог-Отец, - мы вняли твоим горячим мольбам, ты свободен. Страсть разрушающая твою бессмертную душу отступит! Но, ты должен поклясться, что никогда её больше не увидишь! - Клянусь!, - и Клоду стало светло на душе. Дева Мария улыбнулась ему печальной улыбкой, кажется, она хотела что-то сказать, но в последний миг передумала. И тут все поглотила тьма, священник погрузился в сон без сновидений. Проснулся он в предрассветный час и поначалу не понял, рядом с ним кто-то лежал. Приглядевшись он узнал цыганку и болезненный стон сорвался с его губ. Он же поклялся Богу-Отцу никогда её не видеть, но дьявол силен, он привел овечку к нему на заклание. Священник, проклиная свою горькую судьбу, достал одеяло и накрыл красавицу. Видимо, об этом хотела предупредить Дева Мария, но не решилась, ибо неисповедимы пути Господни.