7. Мелкая
21 июня 2021 г. в 18:00
В школе я проводила каждую свободную минуту с Наташей. На переменах мы уединялись где-нибудь на скамейках в углах коридоров и делились друг с другом разными новостями, обсуждали темы прошлых уроков и готовились к предстоящим.
Всех учеников обязывали приходить в одинаковой одежде: светлая рубашка, брюки и жилетка — для мальчиков, и та же светлая рубашка, жилетка или сарафан, юбка или брюки — для девочек. Не всем нравился такой дресс-код, но нам оставалось лишь возмущаться — никто не мог изменить прописанные в уставе школы нормы. Там ещё много чего было прописано: не нарушать общественный порядок, выглядеть опрятным в стенах школы, не пропускать уроки и не опаздывать без уважительной причины и записки от родителей, не мусорить, а самое главное — соблюдать устав школы. Я старалась следовать всем требованиям, о которых нам говорили учителя, потому как сам устав никто из учащихся никогда не читал — некоторые даже сомневались в его существовании. А тех, кого в коридорах вылавливали дежурные или учителя, отводили к завучу и проводили с ними разъяснительные беседы.
С Наташей мы учились примерно одинаково. Одни предметы лучше знала она, другие — я. Объединив наши силы, мы частенько пользовались популярностью у мальчишек и некоторых девчонок перед тестами и контрольными или, когда учитель говорил, что на следующем уроке обязательно будет проверять домашнее задание. Мы никогда не отказывали и всегда давали свои тетрадки. Даже если к нам подходил какой-нибудь задиристый мальчишка, ещё вчера дёргавший нас за косички, он получал помощь. Чаще всего от меня, потому что Наташа категорично отказывала таким ребятам, подначивая и меня не помогать оболтусам. Так она хотела проучить их, вызвать уважение к своей персоне, чтобы впредь они были доброжелательны к ней, и тогда она, возможно, поделится с ними тетрадками.
По школе мы ходили с подругой только вдвоём, чтобы в случае чего на нас не мог напасть ни один хулиган. А если такое случалось, Наташа орала на него что-то невразумительное и со всей силы кидала тяжёлым набитым книгами рюкзаком, и обидчик сразу же убегал. Иногда, при хорошем расположении духа, подруга могла гнаться за ним ещё долго, размахивая рюкзаком, из которого обязательно бы что-нибудь вы́сыпалось, до самого звонка на урок. Пока я тихо готовилась, читала конспекты и повторяла правила, могла несколько раз увидеть пробегающего мимо меня одноклассника, а за ним — разъярённую Наташу с рюкзаком в руках, выкрикивающую что-то ему вслед. Смеясь, я подбирала её учебники, тетрадки и ручки, а потом, на уроке, возвращала. После таких забегов Наташа половину урока рассказывала мне, что бы сделала с парнишкой, если бы догнала. Частенько я была рада, что подруга никогда их не догоняла в своих туфлях. Она не успевала подготовиться к уроку и, если её вызывали к доске, получала «двойку», то на следующей перемене снова бегала за этим мальчиком, но уже с другой целью — отомстить за неуд. И тогда она обязательно догоняла его, пусть даже это стоило ей опозданием на урок и растрёпанными волосами, но подруга чувствовала удовлетворение и гордилась собой.
Миша предпочитал не пересекаться со мной в школе после того, как мы выходили из раздевалки. Брат не хотел, чтобы его одноклассники видели нас вместе и думали, что он привязан к маленькой сестре. Обычно он возвращался домой на три часа позже меня, но часто сбегал с последних уроков, чтобы поиграть во дворе в футбол с другими прогульщиками. К обеду его брюки частенько были порваны, рубашка грязная, а коленки кровоточили. Он сам пытался в спешке стирать и штопать одежду до прихода родителей, чтобы они не заметили последствий прогула и не стали звонить в школу разбираться. Тогда бы ему точно пришёл кирдык. Поздно вечером, если мама не заподозрила обмана, брат тихо проходил на кухню и обрабатывал коленки зелёнкой при свете настольной лампы, пытаясь стонать как можно тише, чтобы никого не разбудить. Я знала, в какое время он это делал, поэтому часто просыпалась и приходила к нему на кухню смотреть на полевую больницу.
— Что, опять тебе всё порвали? — зашла я на кухню, не скрывая насмешливой улыбки на лице. В такие моменты я могла ненадолго почувствовать себя главнее над братом. Я садилась напротив него и, улыбаясь, смотрела, как он корчился от режущей боли, когда зелёнка касалась его коленей. — Сейчас я могу пойти разбудить маму, и она только похвалит меня за это.
— Не надо! — Миша выкрикнул и мгновенно закрыл рот свободной рукой, осознав, что может разбудить родителей, перешёл на шёпот. Если он ночью сидел на кухне и заканчивал недоделанное днём, я точно знала, что к домашней работе он даже не притрагивался. Поэтому мама ругала бы брата за порванную одежду, а папа — за учёбу. Я давно мечтала насладиться этим зрелищем, но откладывала представление на потом, дабы иметь возможность дольше злить брата. К тому же, он каждый раз задабривал меня своим жалобным взглядом. А его страдальческий вид вызывал у меня сочувствие. Поэтому я просто сидела и смотрела на ноющего братишку, который выглядел не так уверенно, как обычно. — Пожалуйста. Сейчас быстро закончу и лягу спать. И вообще, не расти стукачом, ты всё-таки девочка.
— Ты ещё и обзываешься. Хорошо, тогда я напомню маме ещё и о разбитой на прошлой неделе вазе, — прищурилась я, поставив руки на пояс. Уже хотела было пойти к родителям, но брат схватил меня своей сильной рукой. — Отпусти, а то закричу!
— Ну пожалуйста, мелкая, — он обидчиво посмотрел на меня, отпуская руку, и чуть ли не расплакался. — Обещаю больше не кидаться в тебя сыром за завтраком.
— Всё равно ты когда-нибудь ответишь за все свои грязные поступки. И за «мелкую» — тоже! — нахмурилась я, пригрозив брату пальцем, сжалилась над ним и ушла в комнату. Он закончил примерно через час, и я снова проснулась, оттого как громко он завалился на нижний ярус кровати. Сверху я кинула в него подушку и точно попала, услышав фырканье старшего. В ту ночь я спала без подушки…
Миша ежедневно бесил меня своим присутствием. Он разбрасывал мои куклы по полу, бегал вокруг меня, когда я занималась учёбой или работала над рассказами для городских конкурсов. Вопил и дразнился, включал свой долбёж из колонок, всячески отвлекал меня. Когда брат получал «двойку» и умело скрывал это от родителей — уходил играть в мяч с друзьями, а я оставалась корпеть над книгами. Мама покупала ему солдатиков, машинки и плакаты с рок-группами, а мне — художественную литературу, энциклопедии и блокноты, чтобы я творчески развивалась и получала награды на литературных конкурсах. Игрушки я получала редко, по праздникам, и то вместе с братом. Я дулась, держа в руках новенькие книги, а Мишка растрёпывал рукой мои волосы и весело убегал к своей новой игрушечной армии или вешал красочные постеры на стену.
Но я радовалась, что брату, несмотря на все его уговоры, не покупали велосипед, который он так хотел. Вместо того, чтобы рассекать летом по двору на двухколёсном друге, он был вынужден поехать вместе со мной в деревню, к бабушке. Я целыми днями утыкалась в блокноты и писала рассказы об окружающей природе, а Мише было ужасно скучно. Он обливал меня водой из ведра, когда я писала рассказы сидя на поваленном дереве, и с диким смехом убегал. Тогда мне хотелось, чтобы рядом была Наташа и погнала брата портфелем. Она была бы счастлива, ведь на каникулах нет уроков, и можно бегать за мальчишками сколько угодно, в итоге догоняя злостных обидчиков. Однажды я всё-таки решилась сама побежать за братом, но тут же споткнулась и упала лицом на землю.
— Мелкая, какая ты непутёвая! — он заливался безудержным смехом, а мне было ужасно стыдно. Так вышло, что брат «победил» меня дважды за минуту.
— Лучше бы погулял на свежем воздухе, — возмущённо фыркнула я, отряхиваясь. Мне нравилось гостить у бабушки. Нравился её уютный домик и в целом вся деревенская атмосфера. В отличие от Миши, я каждый раз прыгала от радости, когда мама заявляла, что мы едем загород.
Я делилась с Наташей забавными историями, связанными с братом, каждый раз, когда мы виделись в школе. Она иногда заглядывала к нам в гости, но чаще всего мы общались в школе. Мама усаживала нас за стол вместе с Мишей и угощала чаем с домашними булочками. Брат всё время был недоволен тем, что его заставляют сидеть с нами — мелкими, но не мог ничего поделать и только зло смотрел на нас с подругой, ожидая, когда мы попрощаемся, и он сможет наконец вернуться к своим игрушкам. На зло ему я обсуждала с Наташей одни и те же темы по несколько раз, что брат, конечно же, понимал и только сильнее бесился. А мне было весело от этого.
— Я просто ненавижу его! Он постоянно подшучивает надо мной и пытается напугать, когда я прихожу домой, — я возмущённо рассказывала Наташе о брате во время очередной перемены. — Летом он облил меня водой и испортил мои записи, а вчера подложил кнопку на стул.
— Может, он так проявляет свою любовь? — предположила подруга, не отвлекаясь от чтения конспекта. — Не думаю, что он настолько плохой брат, каким ты его описываешь. Как минимум, он красивый.
Наташа слабо улыбнулась, и её щёки округлились. Некоторые мои одноклассницы и правда были без ума от Миши и просили познакомить их с ним, но я всегда им отказывала. Может, он и был симпатичным, но характер у него скверный.
— Он выпрашивает у папы велосипед уже целый год. Папа не покупает, но зато не пропускает каждый новый набор этих дурацких солдатиков, — продолжала я, уставившись на подругу. — Он кидается в меня едой за завтраком, отбирает куклы и мешает делать уроки.
Наташа увлечённо слушала меня, отложив тетрадь, и понимающе кивала.
— Он включает этот свой панк-долбёж, а я не могу сосредоточиться. Я вынуждена спать с ним в одной комнате и ходить с ним в школу. Он меня бесит! — я раздражённо вскинула руки. — Лучше бы у меня вообще не было никакого брата, чем такой придурок.
— Зря ты так, — ответила подруга и достала из рюкзака завёрнутый в целлофановый пакет бутерброд с сыром. Она предложила разделить его со мной, но я отказалась. — Я была бы рада хоть какому брату либо сестрёнке. А то я вижусь только с тобой.
— Он думает, раз старший, то может командовать мной. И постоянно называет меня «мелкой». Как бы не так! — я сдвинула брови, отчего Наташа немного поморщилась, разворачивая пакет. — Когда-нибудь я доберусь до него и заставлю его извиниться передо мной за всё! Ему будет очень больно и стыдно, вот тогда мы и посмотрим, кто будет смеяться последним.
— Ну не знаю. Если он правда такой сумасшедший, я бы давно привязала его к кровати, а потом — паяльником, — ухмыльнулась подруга, прищурившись, подвинулась ближе ко мне.
— Если бы его колонки не были такими тяжёлыми, я бы уже давно затолкала их ему в рот и смотрела, как он послушает свой балаган в таком положении! Пока я тренируюсь кидаться в него сменкой, но у меня плохо выходит. Подушками — тоже.
— А ты встань ночью и задуши его! — вскочила Наташа, расставляя пальцы «веером».
— Тебе легко говорить — ты быстрая, — сказала я с грустью в голосе и вздохнула. — Я, пока спущусь к нему, точно разбужу.
— Тогда — паяльником, — она подмигнула и снова придвинулась, тыкая меня локтем в бок.
Иногда меня пугали некоторые слова подруги. Она всегда вела себя достаточно странно, отличалась от остальных девочек. Гоняла мальчишек, первой бежала на школьную дискотеку и старалась участвовать во всех внеклассных проектах, где могла быть полезной. Уверена, она не пропускала бы ни одной олимпиады, если бы что-то смыслила в более сложных заданиях. Наташа часто не спешила уходить из школы и находила себе какое-нибудь занятие: собрать мячи в спортзале, помочь подмести кабинет или подготовить материалы к следующему занятию. Её знали многие учителя, даже старших классов, и любезно поручали ей мелкие дела.
По выходным Наташа любила наведываться в гости к одноклассницам и девчонкам из других параллелей. Она говорила, что очень любит пить чай в хорошей компании и ценит, когда собеседник внимательно её слушает. Бывало, что она много тараторила, но чаще всего это было интересно послушать. Наташа рассказывала о своей жизни, об уроках и мальчиках, за которыми поглядывала ещё с начальной школы. А ещё жаловалась на однообразную школьную форму и отбрасывала разные шутки по поводу и без.
— Я побеждаю в школьном литературном конкурсе, и мою работу отправляют в округ, — продолжила я. — А он приносит «двойку» и вприпрыжку бежит играть в футбол. Ему покупают все самые классные игрушки, а мне — дурацкие блокноты, чтобы я не прекращала участвовать в конкурсах.
— Так скажи маме, если он тебя достаёт, — справедливо предложила подруга.
— Нет-нет-нет, — я несколько раз отрицательно покачала головой. — Когда он ночью плачет и мажет коленки зелёнкой, мне его жалко. Я не могу видеть его грустным.
— Настюха, ты странная. Жалуешься на него и тут же жалеешь, — Наташа жевала бутерброд, смотря на меня.
По правде говоря, я всегда вставала на сторону брата в те редкие моменты, когда папа узнавал о прогулах и плохих оценках и ругал его. Я любила Мишу и чувствовала, что мы были очень близки, но старалась не показывать этого, чтобы лишний раз не услышать его глупые шутки. Может, он тоже в глубине души не хотел задирать меня, но должен был оставаться «старшим», чтобы я боялась его, а друзья не смеялись?
Когда я писала истории, то при описании главного героя брала за основу брата — либо внешность, либо черты характера. Добрые черты характера. Разумеется, я никому об этом не рассказывала. Мне хотелось верить, что на самом деле Миша был не таким корыстным человеком, пусть даже от хулиганов меня защищала лучшая подруга и её рюкзак.
— А как у тебя дела? — я перевела тему разговора.
— Мама вчера опять кричала, — подруга опустила голову и начала теребить сарафан, немного раздражённо приподнимая его края. — Нас заставляют носить эти кофты, мать «пилит» дома и не даёт мне выбирать одежду, которую я хочу носить — даже вне школы. Она почти ничего мне не разрешает — только изредка общаться с подружками и участвовать в школьной жизни.
— Почему? — может, мама Наташи тоже была доброй, но «пряталась», как мой брат?
— Не знаю, она почти не разговаривает со мной, — подруга пожала плечами. — Кстати, ты пойдёшь на школьную дискотеку в выходные?
— Прости, — я знала, что Наташа хотела больше времени проводить со мной и любила школьные вечеринки, где мы могли развлечься в неформальной обстановке. Я не знала её маму и никогда не ходила к ним в гости, но подруга часто отзывалась о ней неодобрительно. — Мы поедем на пикник в субботу — я не смогу.
Мне было правда очень неудобно отказывать, но папа уже давно запланировал семейную поездку загород. Для неё я уже приготовила чистый голубой блокнот с радугой на обложке, чтобы мне точно хватило места, если внезапно нагрянет вдохновение.
— Понимаю, семья — святое, — Наташа доела бутерброд и томно вздохнула. Она резко изменилась в лице и выглядела расстроенной. — Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь пойти со мной на дискотеку.
Несмотря на то, что сейчас у меня была веская причина для отказа, обычно я придумывала что-нибудь, чтобы не идти с Наташей на школьную дискотеку. Я не любила громкие звуки, яркие огни и шумные компании — мне хватало их дома. Но подруга могла подумать, что так я хотела ограничить наше общение только лишь учебным днём. Хотя я внимательно слушала её каждый раз, когда она что-то рассказывала на перемене. Она была знакома с моей семьёй, но редко говорила о своей. Я знала, что она живёт с мамой, в маленькой квартире, без компьютера и телевизора, но другие подробности своей личной жизни Наташа старательно скрывала. Мне казалось, она не доверяла мне, пусть и говорила, что мы лучшие подруги.
— Мелкая, собирайся, у вас урок отменили! — я услышала голос приближающегося к нам брата. С небольшой кожаной сумкой, которая висела на плече, в торчащей из-под жилетки рубашке и в запылённых кедах он встал рядом со мной и сильно похлопал меня по спине. Было немного больно, как будто сквозь меня пустили электрический разряд.
— А ты будешь дрыхнуть на последней парте ещё пять часов, — с лёгким прищуром я посмотрела вверх на старшего и высунула язык.
— А вот и не-е-ет! — скривился он и передразнил меня. — Идёмте домой, говорю. Так уж и быть, поднесу ваши сумки.
Оказалось, сегодня все ученики ушли из школы пораньше — к нам приехали старшеклассники из других районов писать городскую контрольную по математике. Наташа не могла задерживаться в школе, поэтому пошла с нами. К слову, мой брат тоже должен был писать контрольную достаточно скоро, но ничуть не переживал об этом и отмахивался, когда мама спрашивала его об учёбе.
Миша размеренным шагом направился к лестнице, перед этим взяв наши с подругой рюкзаки. Делая вид, что ему слишком тяжело, останавливался около каждой скамейки и клал на них рюкзаки, громко выдыхая, чтобы все слышали, как он устал. Я пинала его в бок и подгоняла, говоря, что, если он задержится, то его могут принять за старшеклассника из другой школы, и он будет писать контрольную. Он очень не хотел этого делать и недовольно топал дальше к выходу.
— Мелкая, тебе не надоело возиться с этими рукописями? — не успели мы выйти за территорию школы, брат начал доставать меня, как только увидел в моих руках зелёный блокнот.
— Рукописи — это то, чем ты занимаешься под одеялом! — парировала Наташа, не давая мне объясниться. Но мне даже понравился её ответ, и мы обе посмеялись над тем, как Миша на пару секунд остановился и, вскинув брови, смотрел на нас. Надо сказать, иногда язвительные фразы подруги приходились как нельзя кстати.
— Тебе с такими шутками надо в КВН идти, — поморщился брат и чуть заметно покрутил рюкзак Наташи в руке.
— А тебе я сейчас на голову мешок нацеплю, и будешь ходить так. Могу и уронить случайно в какую-нибудь канаву, не посмотрев, что ты братишка моей лучшей подруги.
— Ребята, не ссорьтесь, — я вежливо прервала нарастающий конфликт. — Я вас обоих очень сильно люблю и не хочу, чтобы вы ругались. Давайте просто немного погуляем вместе. Мишка, купишь нам мороженое? — подмигнула я брату и, взяв Наташу за руку, ускорила шаг.
— Она сейчас натравит на меня машину — собьёт! — воскликнул брат. Тогда я лишь невольно улыбнулась, не представляя, что ожидало Мишу через год…
Пока мы ели мороженое, я поймала себя на мысли, что впервые сказала брату, что люблю его, да ещё и в присутствии кого-то. Я ожидала всего чего угодно по возвращению домой и нервно облизывала рожок с мороженым, смотря на старшего. Сейчас он либо не услышал мои слова, либо не подавал виду и уже размышлял, как напакостить мне на выходных.
Однако, вопреки моим опасениям, мы всей семьёй неплохо провели время на пикнике — я даже записала несколько идей в блокнот. Вернувшись, я продолжала раздражаться от выходок старшего брата и поняла, что он ничего не услышал.